— Вот так, — приговаривал он, — еще немного, рыба. Еще чуть-чуть… Тебе хочется жить. Плавать в прохладной глубине, на свободе… У тебя, наверное, была замечательная жизнь. Поверь, мне жаль тебя убивать. Но ты была рождена для того, чтобы подарить свою жизнь мне. И вот срок пришел. Так устроен мир, и с этим ничего не поделаешь. Неважно, хороший ты или плохой, ты рожден для того, чтобы своей смертью дать кому-то жизнь. Иначе не бывает. И спорить с этим, рыба, бессмысленно. Я тоже рано или поздно умру. Так что мы с тобой равны.Но рыба не собиралась так просто отдавать свою жизнь. Она была сильной, выносливой и опытной. На крючке рыба бывала не единожды. И каждый раз ей удавалось уйти. Либо оборвав леску, либо сорвавшись с крючка, либо просто утомив не слишком упорного рыбака до такой степени, что он с проклятиями обрезал леску.Она играла с Севером. То подходила близко к лодке и позволяла ему выбрать лесу, то вдруг уходила на глубину, заставляя человека отпускать понемногу тонкую бечеву.Она делал круг за кругом, и Север с отчаянием понял, что рыба не собирается уставать. Конечно, не будь он так измучен голодом и жаждой, он справился бы с ней быстрее и легче. Но сейчас, когда колени противно дрожали, к горлу подкатывала тошнота, а перед глазами все плыло, каждый новый маневр рыбы заставлял Севера собирать последние силы.Но он понимал, что если сейчас он упустит ее, то обречет себя на верную смерть. Он отдал слишком много сил. На новую попытку их просто не осталось. Либо довести дело до конца сейчас, либо умирать. Иного не дано.«Простой выбор, — подумал Север. — Очень простой. Жизнь или смерть. Точнее — борьба или смерть. Если не хватит сил и мужества на борьбу, значит, ты заслуживаешь' только смерти. Все справедливо. Хотя и очень жестоко… Впрочем, и жизнь и смерть одинаково жестоки — это закон нашего мира. Спорить с ним бесполезно. Можно только сделать свой выбор. И если ты выбираешь жизнь, значит, будь готов к борьбе. Будь готов отдать все свои силы в этой борьбе. И не хнычь. Тогда у тебя есть шанс… Если же избегать борьбы — останется лишь смерть».— Как все просто, — сказал он вслух. — Очень просто. И очень сурово. Так же просто и сурово, как сама жизнь. И глупец тот, кто пытается уйти от этого выбора. Он пытается достичь невозможного. И в конце концов терпит поражение…Да что же это за рыба?! Неужели она никогда не устанет?..Он посмотрел на свои окровавленные руки. Ему было жалко себя, но он понимал, что если дать волю этому чувству — он проиграет.— Жалость к себе убивает быстрее, чем пуля, — прошептал он. — Лисица, попав в капкан, отгрызает себе лапу. Птица летит на юг, невзирая на усталость и чудовищные мозоли под крыльями… Природе неведомы жалость и снисхождение. Если хочешь жить — научись презирать жизнь. Если хочешь побеждать o— научись презирать боль. Если хочешь быть всем — научись самоотречению и самоотрицанию. Кто отказался от себя, делает шаг к себе. Кто отказался от всего — ' становится хозяином мира. Так что, рыба, про— \ должай свои игры. Меня больше нет. Есть только ты и эта чертова леска… И еще моя воля и желание победить. Видишь, как я богат, рыба? Тебе не одолеть меня…Голос его срывался, все тело дрожало от напряжения, изрезанные руки жгло огнем, но Север не обращал на это внимания. Тело с его болью и усталостью было отдельно от него. Так смотришь на страдания постороннего человека — все осознаешь, но ничего особенного не чувствуешь. Для Севера существовали только леска, рыба и желание жить. Все остальное исчезло и перестало хоть что-нибудь значить… Он вдруг понял, что сможет сидеть так, пока не умрет. И ничто, кроме смерти, не заставит его разжать израненных рук…Леска начала дергаться, будто по ней били дубинкой. Рыба пыталась сорваться с крючка. Она чувствовала, что силы ее тают, и вкладывала в эти рывки все отчаяние, всю жажду жизни.Север немного ослабил леску. Он не знал, глубоко ли заглотала рыба крючок.«Если он зацепился слабо, за губу или за жабры, то она уйдет».— Ну же, рыба, — прохрипел он. — Не валяй дурака. Ты только делаешь себе больно… Да и мне тоже… — добавил он, посмотрев на изрезанные лесой руки.Последовало еще несколько рывков. Да таких сильных, что Север мысленно уже попрощался с рыбой и со снастью. Но леска выдержала. Рыба начала медленно подниматься на поверхность, сужая круги. Силы ее иссякли.Север неторопливо подтягивал рыбу к лодке. Он ее еще не видел, но знал, что ее хватит на несколько дней.Перед глазами у него плыли круги. Голова кружилась. Пот тонкой струйкой стекал по спине. Но Север продолжал медленно водить рыбу.— Тебе тоже приходится сейчас несладко. Похуже, чем мне. Ну да ничего, скоро все это закончится. Тебя, правда, такой конец вряд ли устроит…Рыба всплыла почти полностью. Север увидел в прозрачной воде крупное серебристое тело с темными полосками по бокам. Рыба вяло шевелила хвостом. Она уже смирилась со своей участью,Наконец Север подтянул ее вплотную к лодке, оглушил ее обломком румпеля, как дубинкой, и втащил в лодку. Что это за рыба, он не знал. Такие ему не встречались ни разу, когда он ходил в море со стариком.Она была большой, немного длиннее его руки, и очень тяжелой. Когда Север положил ее, холодную и твердую, на дно лодки, она заняла почти всю корму.Борьба с рыбой отняла у него последние силы. Он отдыхал почти час, прежде чем принялся разделывать свою добычу.Вспорол брюхо и вытащил внутренности. Вырезал жабры. Снял кожу. Сердце и печень съел сразу, пока возился с остальным. В желудке он нашел небольшого морского окуня. Окунь был совсем свежий, и он отложил его в сторону, рассчитывая потом либо съесть самому, либо сделать наживку. Мясо он нарезал на полоски. Часть положил на носовой настил, чтобы оно вялилось на солнце. Остальное съел. Мясо было сладковатым и очень сочным.Кости и кишки Север выбросил за борт. Пятно крови медленно расплылось по воде. * * * Север спал. Спал по-настоящему. Впервые за последние дни. Ему снился родной город. Он шел по кривым чистым улочкам к старой, полуразрушенной стене и дальше, по пыльной дороге, к виноградникам и оливковым рощам, зеленеющим чуть поодаль, и солнце ласково согревало его. Было тихо и спокойно. Весело пели птицы. Север шел не торопясь, внимательно глядя по сторонам. Он что-то искал. Что-то очень важное. Большой сверток… Он знал, что это где-то поблизости. Но дорога вела все дальше и дальше, ботинки покрылись толстым слоем пыли, рубашка промокла от пота, а сверток все никак не находился. Постепенно Севера охватило раздражение. Солнце слепило, пыль скрипела на зубах, а пение птиц сделалось очень громким и почему-то тревожным.Он проснулся. Ощутил твердое дерево под собой, мерное покачивание лодки и легкое дуновение ветра на лице. Луна взошла высоко, и вокруг было светло, почти как днем. Север подумал, что этот свет и разбудил его. Но было что-то еще из сна… Вернее, его продолжением. Птицы. Он и наяву слышал уже знакомый печальный крик. Где-то неподалеку была чайка.Сердце забилось медленно и тяжело. Неужели сейчас? Он был уверен, что это появление чайки не случайно.Север завертел головой. Непонятно было, откуда именно доносится крик. Как будто со всех сторон сразу. Только несколько минут спустя, после напряженного вглядывания в ночь, он увидел парящую высоко над ним птицу.Север ждал, что она вот-вот опустится, и произойдет то же, что было тогда, в шторм, — он станет чайкой. И все загадки будут решены… Но птица лишь кружила над ним, широко раскинув крылья.Север следил за ней, пока не заболела шея. Поняв; что на этот раз чайка прилетела не для того, чтобы вернуть ему частичку памяти, он опустил голову.Он почувствовал страшную усталость и разочарование. Он пережил страшный шторм, потом едва не умер от голода и жажды… Заблудился в открытом море, и неизвестно, сможет ли найти дорогу. Рано или поздно океан его убьет. Сколько он еще выдержит? Три-четыре дня… А потом? Потом уже будет совсем неважно, вспомнит он свое имя или нет. Так почему же он не получает ответа сейчас? По крайней мере, свои последние часы на этой земле он прожил бы как человек.Он вспомнил слова чужеземца: «Главная цель человека — обрести себя. Это удается единицам. Все остальные слишком ленивы или трусливы, чтобы идти по этой тропке над бездной. Зато тот, кто прошел по ней, — получает в награду настоящую жизнь, а не серое существование».Только сейчас он понял их глубину. Человек, который не обрел себя, влачит такое же жалкое существование, как человек, утративший память, а вместе с ней имя и представление о самом себе. Страшно подумать, что люди живут всю жизнь в каком-то тумане. И даже не подозревают, как обкрадывают себя.«Действительно, нужно было лишиться памяти, пройти через испытания, чтобы понять: я не жил и раньше, когда был каменщиком. Я был слеп и глух. Никчемная жизнь…» — подумал Север.— Что толку в том, что ты это понял?.. — сказал он вслух с горечью. — Сейчас ты зависишь от птицы. Ты делаешь все, что можешь, а она… А ей все равно. Она живет по своим, непонятным тебе законам. Тебе же остаются только надежда и сожаление. И с каждым днем надежды становится все меньше и меньше. Зато сожаление растет. Ты понял, зачем нужно обрести себя. Но успеешь ли?..Его размышления прервал всплеск недалеко от лодки. Север посмотрел на залитое лунным светом море. Сначала он не увидел ничего особенного. Волны мерно катились куда-то в бесконечность, рядом с лодкой чернел островок водорослей…На этот раз никакого всплеска не было. Вода просто разошлась с тихим шелестом, и на поверхности появился черный, хищно изогнутый плавник. Север оцепенел. Теперь он понял, почему появилась чайка. Она предупреждала его.Акула неторопливо сделала круг, не выходя из полосы лунного света на воде. Она словно хотела, чтобы человек увидел ее. V Акула шла за ним по пятам уже второй день. Пока Севера спасал свежий западный ветер, наполнявший парус. Лодка уверенно резала волны, быстро продвигаясь на восток.Север не останавливался даже ночью. Он понимал, что теперь его спасение в скорости. И дело было не только в акуле, которая преследовала его с неумолимостью рока, — Север знал, что при желании акула легко догонит лодку. Разве что атаковать ей будет непросто, коли такое взбредет ей в голову.Сейчас главным его врагом была жажда. Мясо пойманной рыбы провялилось и стало сухим и жестким, как подошва башмака. Пить от него .хотелось еще сильнее. Если бы пошел дождь… Но небо оставалось безоблачным, а солнце палило беспощадно.Можно было бы попробовать поймать еще рыбу, но это слишком большой риск, когда поблизости кружит акула. Север и так сделал большую ошибку, выбросив внутренности рыбы за борт. Но понял это слишком поздно. Акула пришла на запах крови.«Если только это обычная акула, — подумал Север. — Есть в ней что-то неправильное… Так же как и в чайке. Они ведут себя не так, как должны себя вести птицы и рыбы… Все их действия осмысленны».— Старик говорил, что море может забирать души… — задумчиво сказал он. — А что если это…Он не договорил. Лодку мягко качнуло, и через несколько секунд справа вода вспучилась и показалась темно-серая, почти черная спина акулы с плавником, похожим на клык гигантского хищника. Акула выныривала так долго, что Север не верил своим глазам. Ему показалось, что она по крайней мере раза в полтора больше его лодки.Север, держа одной рукой гика-шкот, второй схватил гарпун. Он показался ему до смешного маленьким.Но акула не думала атаковать. Она просто напомнила человеку о своем присутствии. Некоторое время она плыла параллельно лодке, словно сопровождая ее. Потом резко повернула в сторону и скрылась в глубине.Север выдохнул. На этот раз обошлось. Но он знал, что она где-то рядом. Он физически ощущал ее близость и опасность, исходящую от нее. Так чувствуется тяжелый злой взгляд в спину или чье-то присутствие в темной комнате.Он представил себе, как она плывет в темно-зеленой холодной глубине. Неторопливо, грациозно… Каждое движение грудных плавников, хвоста, слегка приплюснутой головы наполнены мощью. Он для нее не враг. Просто забавная игрушка. Или пища… Та жизнь, которую она должна забрать, чтобы жить самой.— Вот видишь, рыба, — сказал Север, — теперь я на твоем месте. Это произошло даже быстрее, чем я ожидал. * * * Акула напомнила о себе снова, когда опустились сумерки. На этот раз она прошла впритирку с лодкой. Верхний конец ее плавника был на уровне головы человека.Север только крепче сжал зубы. Он решил не спать и этой ночью. Нужно было пользоваться попутным ветром.— Это ничего… Подумаешь, не спать. Пустяк. Не спать, не пить, толком не есть… И при этом ждать, что тебя самого вот-вот съедят. Действительно, пустяк.Он хмыкнул.— Не хнычь. Многим людям приходилось похуже твоего. И они выдерживали. Ты тоже сможешь. Выхода у тебя все равно нет. Как все-таки просто быть мужественным, когда нет пути для бегства! Если хочешь добиться чего-то стоящего, сжигай за собой все мосты. Вот и весь секрет. Тогда ты сможешь достигнуть невозможного… J«Жаль, что я не понимал этого раньше, — подумал он. — Но такие веши нельзя понять, сидя в мягком кресле. Понять и принять… И жить так. Самое сложное — так жить. Но если попробовал, то по-другому уже и не сможешь».— Тебе нужно поесть. Хотя бы немного. Если она решит напасть, тебе понадобятся силы. Так что давай-ка закрепи парус и отправляйся на нос за рыбой.Сухое мясо с трудом пропихивалось в пересохшее горло. Слюны, чтобы его смочить, почти не было. Приходилось жевать каждый кусочек чуть ли не минуту, перед тем как проглотить. 'Север съел одну полоску. Осталось еще две. Их можно будет растянуть дня на три. Окунь, которого Север решил приберечь для наживки, протух очень быстро, и его пришлось выбросить.«Придется поголодать. Пока эта тварь рядом, даже не думай о рыбалке… Как же мне нужен дождь! Хоть самый маленький, самый никудышный дождичек. Я бы снял парус с мачты и набрал в него воды. Правда, тогда акула запросто сможет напасть. Но и без воды мне долго не протянуть… Ладно, как ни крути, рисковать все равно придется. Так или иначе. Но я к этому уже привык».Остаток вечера прошел спокойно. Ветер немного усилился, но Север был этому только рад. Плыть в никуда лучше быстрее, чем плестись черепахой. Огорчало красное закатное небо. Оно говорило только об одном — завтра будет ясная погода.Ночью Север опять не спал. В темноте страх перед акулой превращался в ужас. Она будто чувствовала это — то неожиданно с шумом выныривала, то проплывала под самой лодкой, задевая ее плавником. Каждый раз Север судорожно хватался за гарпун. Нервы были напряжены до предела.«Она хочет, чтобы я устал… — думал он. — Водит меня так же, как я водил рыбу. Когда у меня не останется сил, я буду легкой добычей. А без сна и воды я не продержусь долго. Нужно что-то придумать. Иначе мне конец».Но в голову ничего не приходило.Ближе к утру ветер переменился. Теперь он дул с юго-востока, предвещая изменение погоды. С одной стороны, это было хорошо — дождь был нужен Северу как воздух. Но с другой стороны, ему приходилось лавировать, чтобы удерживать направление на восток. Это забирало очень много сил. Но ложиться в дрейф и ждать попутного ветра он не хотел. Пока он двигался, у него был шанс.Восходящее солнце окрасило море в розовый цвет.На человека неудержимо накатывался новый день.Духота сводила с ума. Небо было подернуто легкой дымкой, которая никак не хотела превращаться в дождевые облака.Север пробовал смачивать рубашку в воде, чтобы накрыть голову, но ткань высыхала за несколько минут, и вскоре он бросил это занятие.Плавник акулы маячил где-то вдалеке, то появляясь, то исчезая в волнах. Но Севера заботило другое — соберется дождь или пройдет стороной? Будет у него пресная вода или нет? Вопрос жизни и смерти.Можно было попробовать поймать рыбу, пока акула далеко. Но Север не хотел рисковать. Тем более что наживки не было. Островков водорослей он не встречал уже давно.Он заставил себя съесть полоску мяса. Распухший язык еле ворочался во рту. Север прополоскал рот морской водой, надеясь, что это поможет. Но стало еще хуже.За полдень ветер начал стихать. Парус уже не раздувался, а лишь едва трепыхался на мачте. Лодка почти остановилась.«Вот сейчас ей самое время напасть», — отрешенно подумал Север, следя за плавником.Но у акулы были, видимо, свои соображения на этот счет. Она приблизилась к лодке, сделала пару кругов вокруг нее, а потом подплыла совсем близко и повернулась на бок, слабо шевеля хвостом и грудными плавниками.Север увидел ее грязно-белое брюхо, светло-серую, почти голубую полосу на боку. В приоткрытой пасти теснились зубы, каждый размером с ладонь взрослого мужчины. Акула равнодушно смотрела на человека. Во взгляде не было злобы или ненависти. Лишь полнейшее безразличие. Но Север замер, не в силах отвести взор от этого глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10