— Эх, если бы вы были чуточку постарше, а я не такой однолюбкой.
Рене Вобуа, преодолев наконец двести ярдов, остановился возле Вилли. Вид у него был недовольный.
— Вы отдаете себе отчет, что находитесь на французской территории? — спросил он. Интонации были сухими и почти враждебными.
Вилли хмуро посмотрел на него, потом повернулся к Джанет.
— Леди Джанет, позвольте представить вам нашего старого друга Рене Вобуа. Мсье Вобуа, это леди Джанет Гиллам и мистер Генри Квинн.
Рене Вобуа испепелил его взглядом, но учтиво поклонился Джанет и Квинну.
— Леди Джанет, мистер Квинн, я очень рад, — произнес он.
Он собирался сказать что-то еще, но Вилли опередил его:
— Мы действительно находимся на французской территории. И вы, французы, очень странно встречаете туристов. Это просто стыд и срам! Мы приехали, чтобы немножко полазить по пещерам — и на тебе! — оказываемся в замке, где с нами вытворяют черт знает что какие-то бандиты. Давно со мной такого не случалось. Право, Рене, вам следовало бы…
— Не случалось ли вам обнаружить в замке нашего старого друга Тарранта? — язвительно осведомился Вобуа.
Вилли сначала изобразил удивление, затем как ни в чем не бывало кивнул:
— Уж не знаю, как вы догадались, но мы его там действительно обнаружили. Потрясающее совпадение!..
— Ладно, Вилли. Я уже достаточно наслушался баек Фрейзера. Но это моя работа, и я на вас очень сердит.
— Черта с два, — усмехнулся Вилли. — Вы кипятитесь только потому, что волнуетесь за Модести и Тарранта.
— Чепуха!
Леди Джанет заговорила весьма учтиво, но с ледяными нотками:
— Мсье Вобуа, вы, я полагаю, не новичок в таких делах. Но если бы вам случилось оказаться в положении сэра Джеральда, скажите, положа руку на сердце, кого вы пожелали бы видеть в роли своих спасителей?
Вобуа красноречиво вздохнул, и в его глазах появились добродушные искорки.
— Простите, если я умолчу, леди Джанет.
— За замком наблюдают, Рене? — спросил Вилли.
— Да, весьма ненавязчиво.
— Передайте вашим ребятам, что они могут спокойно в него войти. — Он посмотрел туда, где еще дымились останки «ситроена». — Только вряд ли они там многое найдут.
— Сейчас свяжусь с ними по рации, — сказал Вобуа. — Но все-таки где она? — Нетерпеливо воскликнул француз. — И где Таррант?
— Я покажу, где они могут быть. Вы нас готовы подбросить на вашей вертушке?
Таррант открыл глаза. Солнце заливало долину теплом и светом. Тело Тарранта болело, суставы ломило, но впервые за это время на душе у него воцарилось спокойствие. Он повернул голову.
В двух шагах от него Модести, привстав на колени, осматривала долину в узкую щель между камнями. В одной руке у нее была винтовка. Во рту торчал стебелек травы, который она машинально пожевывала. Жаркие лучи солнца заставили ее закатать рукава рубашки, ворот был распахнут. Таррант не мог оторвать от нее глаз: Модести не просто вела наблюдение. На ее лице было удовольствие, словно она впитывала в себя все, что открывалось ее взгляду. Она чуть повернула голову, и их взгляды встретились. Она вынула изо рта стебелек и коснулась им камня. Таррант увидел, что по камню ползет жук, которому она и предложила травинку.
— Доброе утро, — сказал он, приподнимаясь на локте.
Она чуть удивленно посмотрела на него, не пытаясь привести в порядок свою одежду. Таррант понял, что она вовсе не выставляет себя напоказ. Просто ей и в голову не пришло, что сейчас это имеет какое-либо значение, особенно после всего случившегося.
— Привет, — ответила Модести. — Почему вы так рано проснулись? Вы спали только час.
Ее правая рука была вся в синяках от пальцев Секстона. Это зрелище заставило Тарранта поморщиться.
— Но вы и вовсе не спали, моя дорогая.
— Не беда, — улыбнулась Модести. — Я любуюсь этой красотой, — и она обвела рукой долину.
Таррант кое-как выбрался из мешка и встал, потирая рукой чисто выбритый подбородок. Он тоже посмотрел на долину, и вдруг его охватило чувство ликования, такое мощное и внезапное, что у него просто захватило дыхание. Он понял, что имела в виду Модести, и взял ее за руку.
Его кровь вдруг забурлила, словно шампанское. Не то чтобы усталость и боль как рукой сняло, но, во всяком случае, это все отступило на задний план. От переполнявших его светлых чувств у Тарранта закружилась голова, и он вдруг рассмеялся.
Все кончилось благополучно. Кошмары ушли в прошлое, и он остался жив. Камера, наркотики, грязь, монологи Клары, встречи с безжалостным мистером Секстоном — все кануло в Лету.
Он с удивлением смотрел на ландшафт. Долина не отличалась красотой: в ней было слишком много безжизненного камня и почти не имелось растительности. Но весна брала свое, и в расселинах между скалами пробивалась новая трава. Тощие кустарники покрылись маленькими зелеными листиками. Насекомые деловито жужжали вокруг, а в голубом небе стояло золотое солнце.
— Неплохо, правда? — сказала Модести, и Таррант молча кивнул.
Она стояла и смотрела на долину, словно видела ее впервые. Несмотря на темные круги под глазами, ее лицо сделалось совсем юным. Таррант чувствовал, что сейчас они видели и ощущали мир одинаково. Конечно, этот момент вот-вот пройдет, но он знал, что был заново рожден черным чревом подземелья и теперь получил возможность посмотреть на мир словно впервые. Это чувство было ни с чем не сравнимо, и он прекрасно понимал, что никогда не станет таким, как был до всего случившегося. Испытывая необычайное волнение, он произнес:
— Просто потрясающе.
Его не испугал гул вертолета, внезапно появившегося над хребтом. Когда Модести коснулась его рукой и опустилась на колено, он последовал ее примеру. Она потянулась к рюкзаку и, пока вертолет снижался над долиной, сменила в автоматической винтовке обойму.
— Полковник Джим мог вызвать подкрепление, но все же… — начала она, но осеклась. В открытой двери машины она увидела фигуру Вилли Гарвина, который медленно махал рукой. Она с облегчением сказала: — Значит, им удалось уйти… Вилли машет мне, чтобы я не ошиблась. Он-то знает, что у меня есть обойма с зажигательными патронами.
Они опять встали, и Модести замахала винтовкой.
— Вилли — молодец, — сказала она. — После меня это самый осторожный человек, кого я только знаю.
Таррант покосился на нее и увидел, что она говорит на полном серьезе. Он взял ее за руку и засмеялся.
Глава 15
Ранним майским утром, примерно в половине шестого, Таррант вынул штепсель электробритвы из розетки в своем кабинете министерского здания на Уайтхолле, провел рукой по подбородку, надел пиджак, поправил галстук.
Десять минут спустя водитель доставил его к Керзон-гейт, и он пошел пешком через Гайд-парк. Солнце только-только встало, и было по-утреннему свежо, хотя и не холодно. Таррант был в отличном настроении и наслаждался прогулкой, которая через полчаса должна была закончиться у его дома.
Месяц назад Модести Блейз вытащила его из заточения в замке Лансье. Потом он провел две недели в клинике доктора Жоржа Дюрана, проходя восстановительный курс терапии, а потом еще две недели набирался сил в особняке Модести к западу от Танжера. Там она жила, когда еще руководила Сетью. Особняк стоял на горе и выходил на пролив. Там Таррант отдыхал под попечительством дворецкого Модести по имени Мулей.
Она прислала ему цветы в клинику и прилетела на один день в Танжер. Поначалу ему показалось странным, что ни она, ни Вилли не торопились вступать с ним в контакт, но вскоре он все понял и испытал чувство признательности. Пережитое дало реакцию, и он временами испытывал вроде бы ничем не спровоцированные дрожь, озноб и даже плакал. Но это все прошло, и теперь он чувствовал себя как в тот день, когда они вышли из пещеры в долину, любуясь горами и небом, только не испытывал тогдашних физических мучений.
Во время пребывания в клинике Таррант трижды начинал и бросал сочинение благодарственного письма Модести: слова, будучи занесенными на бумагу, делались каким-то фальшивыми. Ему хотелось оказаться в ее обществе, чтобы по выражению его лица она могла понять, какие чувства переполняют его. Он помнил, какую радость доставило ему ее появление в танжерском доме, когда он уже совсем оправился от травм и потрясений.
Когда настал момент объяснений, она выслушала его внимательно, не перебивая, не отмахиваясь, и лишь в глазах ее поблескивали искорки. Затем, когда он умолк, Модести сказала:
— Отлично. Ну вот, с сердца у вас свалился камень. А теперь у меня для вас есть кое-какие сообщения и послания.
— Минуточку, — перебил он ее, сунув руку в карман. — Камень еще не свалился. У меня приготовлен маленький презент, моя милая Модести. Вы сами понимаете, как мне было непросто найти что-то подходящее для молодой особы, у которой есть все, что только душе угодно, и потому я решил, что будет уместен этот небольшой сувенир…
В коробочке, которую он вручил ей, лежал браслет с золотым брелоком на тяжелой цепочке. Мулей отвез Тарранта к золотых дел мастеру, который за три дня сделал по его заказу этот браслет.
— Какая прелесть, — сказала Модести, извлекая браслет из коробочки. — Это барабанчик, да? Нет, погодите… Тут есть крышечка и еще маленькая ручка… Боже, это же золотая баночка со смазкой.
— Смазки внутри нет, — заметил Таррант. — Надеюсь, в ней больше не возникнет нужды.
Модести встала и подошла к окну, чтобы как следует рассмотреть брелок. По поверхности цилиндрика были выгравированы слова: «С любовью — Дж. Т.» . По лицу Модести разлилось прямо-таки детское удовольствие. Она подошла к креслу, наклонилась и поцеловала Тарранта в щеку со словами:
— Какой вы замечательный человек, сэр Джеральд. Спасибо.
— Я надеюсь, что именно этого вам не хватало.
— Разумеется.
— Хорошо, но вы говорили о каких-то посланиях и сообщениях…
— Да. Во-первых, Фрейзер и Вобуа попросили своих португальских коллег зачистить тот конец рэкета с шантажом, который вел к By Смиту. — Модести села и продолжила: — Это значит, что все шантажируемые вскоре получат уведомления о том, что от них более не ждут никаких взносов на соответствующий благотворительный счет. By Смит изобразил праведное негодование в связи с тем, что его банк якобы так страшно подставили, и оказывает самое активное содействие властям. Это первое. Теперь Квинн попросил меня поблагодарить вас за письмо, которое вы ему прислали. Он также просил сказать, что он не столько помогал, сколько мешал. Это вовсе не так, но тем не менее я передаю его слова. И леди Джанет также просила передать вам свои наилучшие пожелания.
— Не говорите только, что у вас нет для меня ничего от Вилли.
— Вилли воспылал к вам лютой ненавистью. Он говорит, что вы хоть и видели тот мой поединок с Секстоном, но вряд ли что-то поняли. Он безутешен, что не присутствовал при этом сам.
— Ему хорошо рассуждать теперь, когда он знает исход. Но тогда он просто умер бы тысячу раз за те несколько минут, как это случилось со мной.
— Самое смешное, что леди Джанет и Квинн тоже жалеют, что не оказались в той сталактитовой пещере. Но их, в отличие от Вилли, не интересуют технические моменты. Они просто были бы рады увидеть, как Секстон получил по заслугам. До чего кровожадными, оказывается, бывают порой милые и в общем-то мирные люди…
— Секстон был плохой человек. Но их желание носит, скорее, теоретический характер. В таком зрелище нет ничего приятного. Оно не приносит удовлетворения… Разве что какое-то облегчение.
— Вот у меня и все. Ах да, Вилли все-таки просил кое-что вам передать. Он сказал, что для нормального мужчины на последней стадии выздоровления нет ничего лучше, чем симпатичная понимающая женщина…
— Модести!
— И еще он добавил, что вы, конечно же, прикинетесь шокированным, и попросил меня запретить вам говорить что-то вроде «в мои-то годы». Он полагает, что в вашем случае особенно хороша зрелая француженка, и если вы полагаетесь на его выбор, он готов познакомить вас…
— Негодный сводник!
Вспоминая это теперь, в пустом Гайд-парке, Таррант улыбнулся. Да, слова Вилли оказались пророческими. В последние дни выздоровления он не раз сетовал на себя за то, что отнесся к совету Вилли слишком уж пренебрежительно.
Таррант шел по парку, весьма довольный новой жизнью. Он чувствовал себя теперь лет на десять моложе, чем тогда, полтора месяца назад, на той самой конференции НАТО. Когда его отдых подходил к концу, ему уже не терпелось поскорее снова приняться за работу, что он вскоре и сделал. Рвение шефа сильно удивило Фрейзера. Вчера в секции Д возник небольшой кризис, и Таррант работал допоздна, после чего урвал несколько часов сна на раскладушке. Но сейчас он чувствовал себя отлично.
Там, где тропинка делала поворот, стояла скамейка. Таррант сел и вынул коробку с сигарами. Он ни разу не закурил за ночь и не мог припомнить, когда последний раз курил сигару в шесть утра, но сейчас он как раз собирался это сделать. Он тщательно стал раскуривать «Панч-панч кларо». Ее аромат отлично сочетался со свежим утренним воздухом.
Из-за поворота уходившей вверх тропинки послышался голос:
— Ну-ка, Квинн, приналяг. Опусти голову и поддай жару.
На это другой голос, задыхаясь, ответил:
— Ты весишь целую тонну, Вилли. Или же она из свинца.
На верхушке небольшого холма появилось причудливое сооружение из нескольких досок и на четырех колесах. К двум передним колесам была прилажена веревка в виде вожжей, чтобы можно было рулить. Когда-то давно в таких тележках катались дети в бедных кварталах Лондона…
Спереди ехала Модести Блейз. За ней устроился Вилли. Его ноги были вытянуты к передним колесам. Модести сидела, подобрав ноги, отчего ее длинное белое с золотом платье сильно сбилось. На плечах у нее была норковая накидка. Квинн толкал тележку сзади. И он, и Вилли были в смокингах. Наконец Квинн выпрямился, и тележка медленно покатилась вниз по склону. Рядом с Квинном возникла леди Джанет в салатовом брючном костюме, который отлично сочетался с ее каштановыми волосами.
Таррант встал, приподнял шляпу и отсалютовал зонтиком пассажирам тележки, которая приближалась к нему. Вилли прижал подошву к одному из колес, тележка свернула и остановилась возле скамейки Тарранта.
— Что вы тут делаете в столь ранний час? — удивленно осведомилась Модести у Тарранта.
— Кое-кому из нас приходится работать, моя милая. Вы случайно не обменяли ваш «Роллс-Ройс» на это чудо техники?
— Нет. Венг ждет в нем у Квинс-гейт. Когда мы проезжали Олд Вик, то увидели игравшего мальчишку, и Вилли приобрел у него тележку.
— Пришлось истратить два фунта, — сказал Вилли. — Парень был взрослый, лет восьми, и торговался круто.
С холма под ручку спустились Квинн и леди Джанет. Таррант склонился над ее рукой со словами:
— Что вы тут празднуете?
— Провожаем вот его. — Леди Джанет кивнула в сторону Квинна. — Завтра он отправляется в Штаты, где ему нашлась работа в авиации.
Таррант с трудом узнал в этом человеке того бледного с воспаленными глазами паренька, с которым познакомился в замке Лансье. Сейчас Квинн выглядел гораздо старше и солиднее. Он улыбнулся и сказал:
— Как поживаете, сэр Джеральд?
— Просто отлично. Желаю удачи на новом поприще.
— Дайте мне годик-другой, и я, пожалуй, верну Британии ее американские колонии. Мы веселимся и ликуем. Премьера новой пьесы Стоппарда, потом обед в «Гавроше», потом экскурсия по ночным клубам. Вам не случалось бывать в казино с этими двумя мошенниками? — Он показал на Вилли и Модести.
— Мне приходится очень тщательно подбирать себе товарищей. Значит, в казино вы и закончили праздник?
— Они назвали это «Прощальная гастроль Квинна», — ухмыльнулся Квинн. — Начали с десятки и стали обрабатывать играющих в блек-джек, словно члены синдиката… Фантастика, правда, Джен?
— Мы выиграли триста восемьдесят семь фунтов, — с улыбкой сообщила та, — причем Вилли клянется, что они не жульничали, а просто проявили тонкое понимание ситуации.
— В блек-джеке не очень-то сжульничаешь, — отозвался Таррант, — а потому он впервые сказал правду, леди Джанет. — Он повернулся к Модести и строго сказал: — Да будет вам известно, что у вас видны трусики.
— Что за выражения, сэр Джи! — обиженно воскликнул Вилли. — Вы меня удивляете!
Модести покачала головой, потом сказала:
— Его не останавливает ничто. Если бы ты знал, Вилли-солнышко, на что он способен, если под рукой есть банка машинного масла и голая девушка, ты бы просто ахнул.
Когда-то этих слов было бы достаточно, чтобы Таррант залился краской, но теперь все было иначе. Он стал новым человеком.
— Вы пропустили любопытное зрелище, Вилли, — сообщил он. Потом, коснувшись зонтиком плеча Гарвина, сказал: — Ну ладно, слезайте. Теперь моя очередь.
Вилли сначала опешил, потом ухмыльнулся и слез с тележки. Таррант вручил ему сигару, зонтик и шляпу и занял его место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24