— Хм... Халати расскажет вам сам, если сочтет нужным. А во-вторых, потому что мы уничтожили уже полдюжины их агентов, брошенных по нашим следам.
Наконец, вместо заключения, он проронил:
— И будьте уверены, что сегодняшний был не последним.
Глава IX
Заехав в «Нью-Семирамис» за Клодин, Коплан и Якобсен приехали к Зайеду Халати. Их проводили в рабочий кабинет сирийца, и тот прежде всего спросил Якобсена о результатах допроса похищенного агента.
— Нам не удалось из него ничего вытянуть, — пожаловался недовольный скандинав. — Он предпочел сгореть, но не раскрыл рта.
Халати раздраженно ударил кулаком по краю письменного стола.
— Это невероятно! — воскликнул он. — Вы все-таки должны были вырвать у него хоть какую-нибудь информацию. Надо было узнать, откуда он получил мой адрес.
— Я понимаю, — согласился Якобсен. — Но парень оказался очень упрямым. Кроме того, он над нами насмехался.
Он вздохнул, достал из карманов то, что взял у француза, и выложил всю добычу на стол.
— Вот, — сказал он, — все бумаги, что были при нем. Может быть, вы что-нибудь сможете по ним узнать. По-моему, этот парень работал во Втором бюро: он это фактически признал.
Сириец сгреб документы и сунул их в ящик.
— Я посмотрю это позже, — заявил он язвительным тоном. — В следующий раз постарайтесь быть половчее.
Коплан, молчавший до сих пор, спокойно сказал:
— Если подобная история повторится, доверьте пленного мне. На мой взгляд, способ сожжения рук ничего не стоит: сначала тип считает, что речь идет об обычной угрозе, и не сдается. Потом, когда он понимает, что с ним не шутят, уже слишком поздно: у него такие боли, что, даже если бы он и захотел говорить, он не в состоянии это сделать.
Якобсен искоса взглянул на Коплана. Ему не понравилось, что его критикуют при Халати, тем более что тот, казалось, разделял высказанное Копланом мнение.
— Разумеется, — сказал сириец. — Это может пройти с впечатлительными людьми, но как только нападаешь на крутого, назад вернуться не можешь и сам лишаешься возможности узнать.
Он остановил на Коплане полный симпатии взгляд.
— Поздравляю вас. Вы прекрасно справились в Мафраке, — сказал он. — Не знаю, какой способ вы избрали, но цель достигнута. Мои люди смогли действовать совершенно спокойно. Они не видели ни одного иорданского солдата.
Франсис принял комплимент, не выразив радости, которую, как предполагалось, должен был чувствовать.
— Мне очень помогла Клодин, — уверил он, рассматривая свои ногти. — Эта девушка первоклассная актриса. Она может оказать большие услуги, при условии, что ею будут хорошо руководить.
Расслабившийся Халати согласился; с игривым огоньком в глазах, он сказал улыбаясь:
— За время этого маленького путешествия вы смогли оценить все ее достоинства?
— Вы заблуждаетесь, — возразил Франсис. — Любовные игры и работа несовместимы. Я их никогда не смешиваю.
Сириец пристально посмотрел на Якобсена.
— Слышите? — саркастически спросил он. — Это то, что я называю правильным мышлением. Намотайте это себе на ус.
Скандинав, пожав массивными плечами, пробурчал с недовольным видом:
— Не понимаю, что это меняет, если в перерывах между делом порезвишься с девочкой.
— Это вопрос принципа, — отрезал сириец. — Нельзя полностью доверять человеку, слишком падкому на женские прелести.
Он снова повернулся к Коплану и сказал:
— Вы на правильном пути, продолжайте в том же духе. У нас серьезных людей ждет хорошее будущее.
Он открыл ящик стола, достал огромную пачку банковских билетов, но прежде чем начать считать деньги, спросил Якобсена, указывая на Коплана пальцем:
— Как, по-вашему, он вел себя сегодня вечером?
— Неплохо, — с неохотой признал скандинав. — Он энергичен и быстро соображает.
— Хорошо, — согласился сириец.
Он опытным движением пересчитал пачку с удивительной быстротой; отделив затем часть, он протянул Коплану.
— Вот ваша первая плата, — сказал он. — Две тысячи сирийских фунтов. Хватит вам этого для начала?
— Все честно, — ответил Коплан.
Он сложил двадцать стофунтовых купюр и убрал их во внутренний карман, пока Халати отсчитывал другую сумму для Якобсена.
Когда тот тоже спрятал гонорар, Халати заявил:
— А теперь — отдыхать! Я пригласил парней, участвовавших в акции на нефтепроводе, естественно, несколько девочек, но при них молчок. Наши дела их не касаются. Идите за мной.
Мужчины поднялись на верхний этаж и вошли в большую комнату, где раздавались смех и голоса.
Шесть празднично одетых мужчин и девять женщин, в том числе Клодин, находились в гостиной, обставленной широкими диванами, маленькими круглыми столиками и яркими пуфами. Пол и стены покрывали толстые ковры, из медной курильницы шел ароматный дым, приглушенный свет струился из розовых трубовидных ламп, расположенных на верхней части карниза. Только длинный ряд бутылок шампанского, поставленных охлаждаться в серебряные ведерки, привносил современную нотку.
Появление Халати и его подручных вызвало вопль. Эта была прелюдия к празднеству, которое — и это знал каждый — быстро превращалось в вакханалию. Сириец представил Коплана гостям. Среди участников диверсии на нефтепроводе было трое европейцев балканского происхождения и три субъекта неопределенной расы со смуглой кожей и волосами цвета воронова крыла. Впрочем, все изъяснялись на плохом французском, хотя вполне понятном.
Что же касается женщин, то все они без исключения были европейками, и все очень хороши.
Тщательно отобранные среди сотен несчастных, попадающих в сети торговцев живым товаром и отправляемых в разные уголки мира, они держались с напускной веселостью, обычной для их отвратительной профессии.
Крепко схваченная здоровенным верзилой с жадными руками, Клодин расцвела, когда увидела Коплана. Она тут же подбежала к нему, ища защиты, и проявила предупредительность, способную обескуражить ее первого кавалера.
Халати, пребывавший в хорошем настроении, замечал все. Он в долю секунды представил себе задания, которые мог поручать этой паре. Потом, отбросив заботы руководителя, он подал знак к началу праздника.
Льющаяся из невидимого источника тихая музыка сопровождала шум разговоров, прерываемый густым смехом или тоненькими, фальшиво-сердитыми возгласами.
После тоста за ИПК с ироническими восклицаниями и насмешливыми ухмылками мужчины принялись безудержно пить.
Одна из девиц — она несомненно была в ударе — вскочила на стол и, задрав юбку до пояса, принялась отплясывать французский канкан, что вызвало невероятный энтузиазм мужчин. Мощные руки стащили ее со стола и, задрав юбку, повалили на диван, и тут же она была осыпана грубыми ласками возбужденных поклонников. Меньше чем за минуту ее платье было разодрано на куски, невзирая на пронзительные протесты, только веселившие навалившихся на нее парней.
— Давай, Муссали! — завопили два или три типа, знавшие пылкий темперамент своего коллеги. — Не стесняйся, она только этого и ждет!
Сцена привлекла взгляды всех присутствующих. С горящими глазами они присоединили свои подбадривающие крики к словам веселых парней, державших девицу за руки и за ноги, не давая ей двигаться. Дрожь нездорового удовольствия быстро прекратила реплики, бросаемые многочисленными голосами, и повисла тяжелая тишина.
Тот, кого звали Муссали, больше не осознавал, что происходит вокруг него. Стиснув зубы, с натянутыми как струны нервами, он лихорадочно действовал на глазах у всех. Из горла лежавшей женщины вырвались смущенные хриплые крики.
Это продолжалось всего несколько секунд и закончилось в хоре игривых замечаний и нервных аплодисментов. Зрители потеряли интерес к происходящему в этом уголке гостиной, хотя у Муссали уже появился преемник.
Коплан и Клодин сидели, обнявшись: они не хотели выделяться и вели себя почти так же, как остальные члены банды, но сохраняли голову холодной.
— Видишь, — шепнула ему на ухо Клодин, — все время одно и то же. А когда они напьются, становится еще хуже. Только не отпускай меня от себя.
Он успокоил ее легким объятием.
Халати с двумя девицами на коленях давал полный выход своим наклонностям. Он объяснял своим спутницам, чего ждет от них, и вверялся их опытным ласкам.
В другом месте Якобсен ревел от радости, лапая подряд всех женщин, оказавшихся вблизи него. Он был пьян и переходил от одной к другой, вызывая резкий протест приятелей, которым не нравились его вторжения.
Вдруг скандинав заметил Клодин, полулежавшую рядом с Фрэнсисом среди нагромождения подушек.
Прельстившись, он сел рядом с ней, непринужденным жестом сунул руку ей под платье и провел ею до паха, лаская ногу молодой женщины.
Коплан, смотревший в потолок, ничего не видел, но почувствовал, как напряглось тело Клодин, и быстро опустил глаза.
Посмеиваясь, Якобсен ловко продолжил свою непристойную ласку.
Коплан, вскочив с удивительной быстротой, ударил скандинава кулаком в лицо. Колосс не увидел, откуда пришелся удар. Оглушенный, но не нокаутированный, он тупо смотрел на своего противника. Его рука отпустила Клодин.
— Убирайтесь отсюда, — приказал Коплан с недобрым видом.
Изумление Якобсена перешло в ярость.
— Что? — произнес он. — Месье хочет устроить сцену ревности?
— Ревности или нет, но смените сектор, — ответил Франсис. Вместо ответа Якобсен выбросил обе ноги с сокрушительной силой. Коплан уклонился от удара, вовремя повернувшись на четверть оборота, и одновременна обрушил свой левый кулак на живот скандинава.
Схватка, которая до сих пор была незамеченной, привлекла внимание остальных приглашенных. Но прежде чем они успели вмешаться, начался бой.
Якобсен сумел встать на ноги; он, как горилла, обхватил Коплана руками, словно собирался раздавить его о свою грудь. Франсис сунул палец ему в нос и запрокинул голову назад, с силой давя снизу вверх. Скандинаву пришлось разжать руки. Коплан воспользовался мгновением, чтобы ударить гиганта хуком по ребрам. Потом ударил его еще раз — левой в челюсть.
Сильно пострадавший Якобсен покачнулся. Но ярость исказила его лицо, и, не думая об ожидающем его приеме, он попытался снова схватить противника, чтобы задушить его и переломать ему кости.
Коплан понял, что действительно имеет дело со скандинавом, возможно норвежцем. В схватке они больше борются, чем дерутся. Дзюдо — идеальный способ противостоять им.
В тот момент, когда Якобсен пытался схватить противника, он вдруг почувствовал, что его ноги отрываются от пола, и с невероятной быстротой рухнул.
Коплан собирался сломать ему руку, когда в свою очередь был скручен двумя типами, напавшими на него. Полуголые женщины с расширившимися от ужаса глазами пронзительно кричали.
На полу Якобсен сражался с двумя типами, которые просто хотели помочь ему подняться, но, видя его агрессивность, оглушили ударом бутылки по голове.
— Ну и?..
Это восклицание, брошенное Халати, щелкнуло, как пистолетный выстрел. Оно было тем более убедительным, что сириец действительно держал в руке револьвер. Коплан, который ничего не предпринимал, чтобы освободиться от двух подручных Халати, демонстрировал замечательное хладнокровие.
— Ничего особенного, — сказал он посреди тяжелой тишины. — Якобсен стал слишком назойливым и нуждался в уроке.
— Возможно, — ответил Халати, — но мой дом не ринг. Я не позволю моим людям драться между собой. Запомните это.
— Хорошо, шеф, — недовольно согласился Франсис.
Успокоенный этим мгновенным подчинением, Халати тут же забыл про свое раздражение. Он убрал револьвер в карман и велел подручным:
— Ладно, отпустите его. Второго суньте в ванную и закройте дверь.
Девицы пытались поправить туалеты, было наведено какое-то подобие порядка, потом развлечения продолжились, как будто ничего не было.
Клодин, побледневшая, села возле Коплана и шепнула:
— Эта драка могла тебе дорого стоить. Здесь позволено все кроме ссор; на этот счет Халати непреклонен.
— Не бери в голову, я знаю что делаю, — еле слышно ответил Франсис.
Он надеялся, что этот инцидент избавит Клодин от судьбы танцовщицы и других присутствующих женщин, терпевших циничные и повторяющиеся ласки. Однако если бы она стала объектом вожделения еще одного из присутствующих, он не смог бы вмешаться вторично, не подвергаясь опасности.
Несмотря на свое внешнее спокойствие, он все еще кипел. Он жалел, что не сломал скандинаву два или три сустава. Его бесстыдное поведение по отношению к Клодин послужило предлогом, но главным образом мускулы Коплана наэлектризовала сцена в лощине. Эта маленькая драка не исчерпала счет.
Выпив бокал шампанского, Франсис вдруг стал более активно оказывать Клодин знаки внимания. Он начал ласкать ее, целуя в губы, прижимал ее к себе, гладя по спине.
Она с жаром отвечала ему, думая, однако, что поведение Франсиса, может быть, продиктовано вовсе не чувствами, а чем-то другим.
— О... нет... — прошептала она прерывающимся голосом. — Или прекрати, или иди до конца.
— Не здесь, — ответил он, тоже опьяненный, но сохранивший ясность рассудка. — Я отвезу тебя в отель. Здесь слишком шумно.
— Ты так считаешь? — спросила она с веселым огоньком в голубых глазах.
Франсис закрыл ей рот поцелуем и продолжил свои галантные маневры, не заботясь о происходящем вокруг них. Впрочем, некоторыми группами уже овладела усталость.
Пройдя наивысшую точку, вечер заканчивался попойкой.
Два типа дремали в объятиях усталых девиц. Трое других вели бессвязный разговор с неожиданной серьезностью. Шестой, более крепкий, демонстрировал свою силу, катая повисших на нем трех женщин. Что касается Халати, то, утомленный знаками внимания со стороны двух своих любимиц, он лежал между ними, бледный, с заострившимися чертами.
Около трех часов ночи он объявил, что праздник окончен. Каждый привел свою одежду в порядок в той степени, в какой это было еще возможно: ни одно платье не осталось целым, чулки порвались, туфли потерялись, во всех углах валялись трусики.
Коплан со строгим видом подошел к Халати проститься.
— Я прошу прощения за ту стычку, — сказал он, внешне вполне искренне. — У вас очень весело.
Халати великодушным жестом показал, что инцидент исчерпан.
— Вы мне позволите увезти Клодин? — спросил Франсис. — Ее багаж все еще в отеле.
Сириец посмотрел на него с удивлением.
— Черт, — проронил он. — Вы еще не устали?
Поскольку он не обращал на поведение Франсиса особого внимания, то полагал, что тот вел себя так же, как и все остальные.
— Не в этом дело, — ответил Коплан. — Эта девушка меня интересует. Из нее можно кое-что сделать. Я бы хотел с вами поговорить об этом завтра.
Халати равнодушно пожал плечами.
— Забирайте ее. Мне в любом случае нужно будет завтра поговорить с вами. Приходите к девяти вечера. Меня беспокоит один момент в отношении вас.
— Да? — переспросил Коплан, не придавая особого значения фразе. — Тогда не сомневайтесь, я обязательно приду. И спасибо за...
Он подмигнул, показывая на Клодин. Халати кивнул. Быстро простившись с остальными членами группы, Коплан взял Клодин под руку и спустился вместе с ней по лестнице. Счастливая, она прижалась к нему.
Стояла чудесная ночь. Слабый бриз, прилетевший со Средиземного моря, шевелил пальмы. Небо было усыпано звездами.
Вдыхая полной грудью, чтобы забыть тяжелые запахи, витавшие в доме Халати, Коплан решил пойти пешком. Клодин охотно согласилась пройти несколько сотен метров.
— На этих празднествах всегда присутствуют одни и те же? — небрежно спросил Коплан.
— О нет... одни бывают довольно часто, другие только раз. С девушками то же самое.
— И как долго ты жила у Халати?
— Шесть или семь месяцев.
Он прошел несколько шагов молча, потом спросил:
— У тебя никогда не возникало чувство, что среди гостей был тип, чуть повыше, чем парни, пришедшие сегодня вечером? Ты понимаешь, что я хочу сказать? Шеф, босс того же ранга, что Халати... или даже повыше.
Она подумала.
— Знаешь, в этих обстоятельствах мне было не до разглядывания людей. Для меня это банда мерзавцев и грязная работа. Почему ты меня об этом спрашиваешь?
— Простое любопытство, — ответил он. — Вдруг один из них произвел на тебя сильное впечатление?
— Ты с ума сошел, — обиженно ответила она. Она бы предпочла, чтобы он говорил о другом.
А он спрашивал себя, каким безотказным способом банда Халати перехватила одного за другим агентов Второго бюро.
Глава X
В «Ныо-Семирамис» заботы Коллана мгновенно исчезли, едва он открыл дверь номера. В течение нескольких минут он не произнес ни слова, и между ним и Клодин возникла натянутость. Оба были до предела напряжены, покорены повелительным голодом плоти.
Не говоря ни слова, не обращая друг на друга внимания, они разделись, легли в постель и выключили свет. Но едва комната погрузилась в темноту, непреодолимая сила потянула их друг к другу и они соединились в страстных объятиях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13