Вертолет приземлился близ обочины; редкое стадо мокрых понурых коров разбежалось, давая ревущей машине утвердиться и умолкнуть. Ответвление дороги вело к подошве горы, где пристроилась дорогая, чрезвычайно современная вилла: прямые углы, огромные стекла, серые гладкие стены.
На одном из выступавших крылец дожидался высокий субъект, чью голову покрывала шапка, заставлявшая вспомнить о казаках или наполеоновских гвардейцах. Он даже не подумал помахать нам рукой. Просто проследил, как мы выгружаемся, потом развернулся и направился внутрь.
Но предварительно расстегнул пальто, скинул шапку, отер голову.
Блестящую и гладкую, словно биллиардный шар.
Глава 19
Мы отнюдь не удостоились привилегии познакомиться с миллионером-невидимкою тотчас. Мы - Грета и я - были вручены двум безукоризненно одетым бандюгам, возникшим на пороге. Невзирая на строгие костюмы, за версту было видать закоренелых, отпетых уголовников. Работающих на хозяина-самодура: богатого и привередливого.
- Все в порядке? - осведомился Поль Денисон.
- Спокойнехонько, мистер Денисон, - ответил парень повыше и посмуглее.
- Этих двоих заприте в чулане, где лыжи хранятся, - велел Денисон. - С мужчиной поосторожнее. На полсекунды зазеваетесь - выпотрошит лыжной палкой. Вернусь, едва лишь потолкую с Линкольном.
Меня передернуло. Слишком уважаю благородного и мудрого Авраама Линкольна, чтобы равнодушно слышать его имя применяемым к паскудному Александру Котко.
Хм! Стоило, наверное, угодить в плен только ради того, чтобы выслушать столько лестных отзывов о своей персоне... Парень поменьше ростом, блондин, объявил, что посторожит у входа. Темноволосая горилла уже извлекла девятимиллиметровый автоматический браунинг. Обойма вмещает целых тринадцать патронов, а четырнадцатый можно загнать в боевую камеру загодя. Восхитительное оружие, особенно, если на вас гуськом шагают четырнадцать слепых, глухих и полоумных.
Чулан был высечен прямо в дикой скале. Приняв предупреждение Денисона совершенно серьезно, конвоир заставил нас войти, расположиться лицом к стене, положить на нее ладони, отступить, растопырить ноги, замереть. Потом собрал в охапку все лыжные палки до единой и выставил в коридор. Задача нелегкая, ибо действовал парень одной левой рукою: в правой обретался взведенный пистолет.
Потом уголовник отступил, с грохотом захлопнул и замкнул тяжелую, окованную железом дверь.
- Даже не кричали, мисс Эльфенбейн, - изрек я. - Умница.
- Что следовало кричать? Уберите лапы или позову полицию?.. А будь я умницей - училась бы по-прежнему в швейцарской консерватории да бумагу нотную пачками переводила.
Ее легкий акцент сделался гораздо заметнее в минуты волнения.
- Главное, мистер Хелм, я вовсе не привязана к отцу до глубины душевной. Как можно любить человека, чьи поступки тебе противны? Особенно, если сам он плевать на тебя хотел, покуда не стал нуждаться в соучастнице?
- Но вы же явились на зов?
- Мать умерла, и кроме отца, никого на свете у меня не осталось, - тихо промолвила Грета. - К тому же, я осознала, что впервые в жизни сделалась ему необходима. Прежде он смотрел на дочь, как на отвратительное домашнее животное, заведенное женою из чистого каприза. И вдруг...
- Утрите слезы и высморкайтесь, - попросил я, извлекая носовой платок. - Заодно советую сбросить плащ, здесь он вовсе ни к чему.
- Как вы считаете, нас отпустят живыми? Выберемся? Давайте попробуем потихоньку... Что случилось, мистер Хелм?
Я принялся хохотать, я не мог с собою справиться. Она предлагала попытаться потихоньку бежать, но я внезапно понял: последняя вещь, которую мне хотелось бы совершить - это удрать из чулана. Я очутился в точности там, где и нужно было очутиться. Может быть, не в самой точности, но, по крайней мере, на расстоянии одного лестничного марша: вилла была двухэтажной.
Все обратилось наилучшим образом благодаря нежданной подмоге старого боевого товарища, Поля Денисона, любезно выславшего за мною вертолет. Я был потрясен собственной неимоверной тупостью, черной неблагодарностью. Обдумывать перестрелку в Свольверском аэропорту, прикидывать, как бы получше и подальше улепетнуть! А Поля ведь расцеловать полагалось!
- Мистер Хелм!
Я обуздал неприличный приступ веселья, правда, не без некоторого труда.
- Это не истерика, Грета. Простите, пожалуйста. Вы не возражаете против обращения по имени?.. Вот и славно. Простите... Злился на себя за то, что угодил в ловушку, и не сообразил! Не раскусил! О, боги бессмертные, да сам вовеки не придумал бы ничего удачнее!
- Объясните.
- Стоял промозглым утром человек на одном из Лофотенских островов, прятал в кармане документы, за которыми охотился каждый, кому не лень было, и понятия не имел, куда их дальше определить. Голова на плечах имеется, хотя и не слишком-то мудрая: сложил воедино кой-какие странности, понял - Хэнк Прист у меня и Мадлен почву из-под ног вышиб... Не к Шкиперу же бумаги нести после этого! Ну, заказал самолет, ну, достигну материка - и что дальше? Котко искать надобно. А где и как? Я даже не подозревал, что мистер самолично пожаловал в Норвегию. Загвоздка, и только... Но тут объявляется былой приятель Денисон и любезно предлагает: летим прямо к моему боссу! В удобном скоростном геликоптере...
Я осекся, услыхав проворные шаги по коридору. Что-то упало с отрывистым и резким стуком.
- Какого злоехиднорылого черта?! - грянул яростный голос, принадлежавший Полю Денисону.
- Простите, сэр! Вы сами велели не подпускать парня к лыжным палкам, вот я и...
- Пошел вон!
Раздался звонкий грохот, кажется, Поль остервенело пнул составленные подле стены спортивные атрибуты, а было их десятка четыре, и, видимо, почти все обрушились на каменный пол.
Лязгнул отворяемый замок, распахнулась дверь. Дружище Денисон вступил в чулан, огляделся, обнаружил меня, приблизился и поверг меня увесистым ударом.
- Сучий сын! - задыхаясь, выкрикнул он и пнул меня в бок. - Ублюдок недозачатый! Как же я сразу не додумался, когда ты сдался чуть ли не добровольно! Где они?!
- Да в коридоре же! - возопил я.
- Документы где, скотина? Где настоящие сведения об Экофиске, Фригге, Торботтене? Где подлинный чертеж сифона? Где припрятал, выродок?!
И эта нелюбезная тирада оказалась недостававшей частью умопомрачительной задачи, решение коей до самого последнего мгновения двигалось по неверной колее. Господи помилуй! Интеллектуальный коэффициент меня опустился ниже допустимого уровня... О, болван! Если в ближайшие полчаса я буду мыслить с той же неизменной проницательностью, норвежское приключение вполне может оказаться последним в долгой и не всегда безупречной карьере.
Следовало изобразить равнодушие и немедленно подстегнуть обленившиеся мозги.
- Отвечай!
- Денисон!
Упомянутый субъект по-прежнему взирал на меня с вожделением изголодавшегося людоеда.
- Денисон!
Голос долетел негромко, издали, но действие произвел немедленное. Поль заткнулся, перевел дух.
- Да, мистер Котко!
- Чем вы, черт возьми, занимаетесь? Я, кажется, приказал вести обоих наверх! И поживее!
- Слушаюсь, мистер Котко!
Поль опять ударил ногой - по тому же месту.
- Подымайся! Пошибче! И ты, козочка! Я поднялся, прохромал сквозь чуланную дверь, возглавляя торжественное шествие, замыкаемое Денисоном. Одолел завалы бамбуковых и алюминиевых палок, свершил восхождение по лестнице и предстал взору Линкольна - Александра - Котко.
Чем автоматически удостоился привилегии, дарованной только избранным.
Глава 20
Комната была большой, с лакированными деревянными панелями, убранной и обставленной весьма роскошно. Громадное, в целую стену величиною, окно выдавалось на обрамлявшую террасу, а вдали простиралась альпийская долина. День, как вы помните, был пасмурным, и, невзирая на распахнутые шторы, в помещении горело несколько светильников.
Котко поджидал гостей, восседая за сосновым письменным столом, усеянным раскиданными листами бумаги.
Для субъекта, перешагнувшего рубеж пятидесяти лет, миллионер-невидимка выглядел отнюдь не плохо. Довольно высокий - всего дюйма на два ниже меня, полное отсутствие брюшка; загорелая худая физиономия с орлиным носом; пронзительные карие глаза. Котко, видать, изрядно гордился мускулистой, подтянутой своей фигурой, и носил бордовые спортивные брюки, а заодно и спортивный джемпер того же цвета, с облегающим воротником-" водолазкой".
Мне почудилось ранее, что голос миллионера доносится издали, но я ошибся. Голос был очень слабым и нежданно тонким, точно в теле пожилого спортсмена таился малолетний подросток.
- Хорошо ли обыскали, Денисон? Досконально? - осведомился Котко.
- Нет еще, - зачастил Денисон, - пока еще нет, мистер Котко, но...
- Так обшарьте. Неужели всем вокруг надо разъяснять простейшие вещи, указывать на очевидные обязанности? Здесь обыскивайте! При мне.
- Слушаюсь, мистер Котко!
Я приметил, что имя Линкольн перестало употребляться Полем Денисоном. Поль обратился к темноволосому охраннику, возникшему в дверях:
- Весли, осмотри девчонку! Ищи бумаги - любые и всякие бумаги! А я займусь этим паршивцем.
Занимался мною Денисон со всяческим старанием, продвигаясь от волос - вероятно, микропленку рассчитывал обнаружить - до ботинок. Но, добравшись до левого носка, внезапно застыл. Потом поднял взор, и я удостоверился, что приятель прежних дней заметно побледнел.
В чем дело, Денисон? Готово?
- Нет, сэр... Пытаюсь распустить окаянный шнурок - узлом завязался!.. Так, скидывай ботинки...
Быстро изучив оба, Денисон швырнул их передо мною на ковер и, уже стоя во весь рост, незримо для Котко метнул на меня еще один взгляд, в котором читалась мольба.
- Обувайся, Хелм, и не вздумай шалить, не то...
Поль немного отступил. Я нагнулся, вновь завязывая шнурки, небрежно поправил и разгладил резинку носка, прижимавшую к щиколотке игрушечный, миниатюрный, двадцатипятикалиберный, мало на что по-настоящему годный кольт, принадлежавший некогда Норману Йэлю. Денисон, разумеется, был обязан изъять его сразу, но так уж повернулись обстоятельства, что в вертолете Поль поверил мне на слово, торопясь получить вожделенные конверты и грозя наведенным револьвером, а после позабыл учинить повторную, более тщательную инспекцию.
Он издавна знал оружейные мои привычки: один могучий револьвер, один хороший клинок. И никогда не заподозрил бы, что Эрик таскает в носке столь никчемную дрянь. Впрочем, он и о хитром ремне позабыл, хотя семь лет назад Мак уже наделял нас отточенными до бритвенной остроты пряжками.
Теперь припомнил. И мысленно сказал "пускай". Полезный при побеге или рукопашной схватке один-на-один, ремень едва ли мог выручить в подобном переплете, при таком соотношении сил.
Маленький автоматический пистолет был совершенно другой статьей. Но Денисон и надеяться не смел разоружить меня под пристальным взором Котко. Привилегированное положение Поля и без того сделалось довольно зыбким. Султан прогневался: добытые бумаги, кажется, и в сортир нельзя было повесить. Разве мог теперь провинившийся коронный телохранитель сознаться, что еще и дозволил плененному супостату вступить в тронный зал, священный чертог с необнаруженным автоматическим пистолетом?
Уж это поистине был бы каюк.
Я на его месте плюнул бы, оставил противника при стволе, в случае надобности мигом уложил наповал и неприметно вынул никому дотоле не явленную игрушку, чтобы спрятать подальше в собственный карман.
Поль, похоже, рассудил на тот же лад.
- Ничего? То есть, вообще ничего? - спросил Котко.
- Нет, сэр...
- Весли, отправляйся вниз. Они явились в пальто и плаще, правильно? Проверьте все карманы, швы; снова пройдите по коридору, которым вели в чулан, сам чулан перетряхните! Джеральду тщательно осмотреть вертолет и доложить немедля! Подведите обоих поближе, Денисон! Оглохли?.. Я сказал, поближе!
Грета, порозовевшая от пережитого унижения, подтянула брюки, одернула джемпер. Денисон утвердил нас перед письменным столом - ни дать, ни взять, парочку подгулявших матросов привели выслушать капитанский выговор и получить надлежащее взыскание!
- Вы дочка Эльфенбейна? - рявкнул (точнее, провизжал) Котко. - Неважно, мы не считаемся с мелкой воровской рыбешкой. Папаша решил сунуть нос в чужое дело, да? Прекрасно. Если приведется отвечать за последствия, пеняйте лишь на него. Так... Нынче утром вы забрали чертежи и документы у норвежского связного. Потом их отнял этот человек, правильно?
Грета облизнула губы и кивнула.
- Что ж, этого мы и ждали.
Я непроизвольно смигнул. Я не ослышался. Подлец и впрямь небрежно титуловал себя на королевский манер, во множественном числе. "Мы, милостию Божией..."
- Отнял прямо на холме, или внизу, возле подошвы...
Грета вновь кивнула. Опять облизнула губы. Розовая краска разом сбежала с ее щек.
- Да, - шепнула девушка, - да, мистер Котко. Это верно.
- Полученные бумаги были настоящими или дурацкой фальшивкой?
- Понятия не имею. Во-первых, не успела посмотреть. Во-вторых, даже открыв конверт, не поняла бы ничего. Я не смыслю в нефтяном промысле, мистер Котко. И норвежским почти не владею.
Глаза миллионера сузились:
- Не смотрели? С какой же стати решили, что написано по-норвежски? А?.. Наши осведомители сообщают: вы не видели материалов, полученных этим человеком в Тронхейме. Вы не заглядывали ни в единый листок... Повторяю, откуда подобное предположение?
Грета осторожно ответила:
- Сведения собирались норвежцами. Чертежи исполнил норвежец. По крайности, нам так сообщили - отцу и мне. Я... Я вполне естественно и резонно заключила, что и текст сопроводительный будет норвежским. На родном языке поставщиков...
- И были правы! - Котко ударил кулаком по столу, точно пытался вколотить в крышку ни на что не годные бумажные листы. - Во всяком случае, эти документы составлены по-норвежски! Норвежская чушь! Норвежская дичь! Издевательство, подложенное вместо подлинных записок и чертежей! Когда, по-вашему, совершили подмену, мисс Эльфенбейн?
- Я не знаю...
- Разумеется. Ибо ахинея вложена во все три конверта. Следовательно, с ними позабавился тот, у кого находились одновременно все три. Вы исключаетесь. Отвечайте: этот человек оставался вне вашего поля зрения достаточно долго, чтобы?..
Разрешите не излагать весь утомительный и дурацкий диалог между Котко и Гретой. Вообразите самый дешевый голливудский детектив, сыгранный третьеразрядными актерами по сценарию ленивого писаки, под руководством тупого, словно цельное пробковое дерево, режиссера.
Ответ обретался прямо на столе. Но Котко не видел его, ибо Эдгара По не читал - смотрел телевизор в то время, которое мог бы употребить с несомненной для себя пользою... А быть может, и угадывал истину - просто боялся помыслить о ней отчетливо. Понятия не имею. Да и не это занимало тогдашние мысли мои.
Я изучал явление, обнаруженное в темном углу, подле огромного камина.
После того, как охранника отослали вниз, я решил, будто в комнате осталось лишь четверо: Грета, я сам, Денисон и Котко. Выяснялось, что наличествует и пятая персона. В обычных условиях тонкая, хорошо сложенная блондинка, разумеется, не оставалась бы незамеченной столь долго, но угол и впрямь был темен, а внимание мое, сами понимаете, несколько рассеивалось.
Присутствие девицы не вызывало особого удивления, ибо, коль скоро слава Котко была заслуженной, миллионер едва ли отправился бы путешествовать в тоскливом и гордом одиночестве.
Длинные, очень светлые - почти серебристые - волосы. Полную вертикальную протяженность сидящей женщины - да и сидящего мужчины - точно определить нелегко, но я решил, что рост у девицы средний или чуть выше. Горизонтальные, диагональные и криволинейные размеры незнакомки производили весьма благоприятное впечатление. Весьма неожиданно, серединный выступ на весьма симпатичной физиономии оказался вздернутым, курносым, или, как выражаются французы, retrousse.
Костюм девицын выглядел бы куда уместней на летней Ривьере, несли в осенней Норвегии. Белые обтягивающие брюки и полукофточка, полулифчик - точного названия не помню, - чрезвычайно короткая майка, полностью открывавшая живот.
Потягивая пиво из высокого узкого стакана, девушка отняла стакан от губ. Именно это движение и привлекло мой взгляд.
Избыточно, почти неприлично густо гримирована. Кажется, такие слои косметических снадобий употребляются только женщинами Восточной Европы, где о хорошем тоне едва ли слыхали толком. Но и в Штатах, и в Европе Западной индейская раскраска составляет исключительную привилегию дешевых уличных потаскух.
Котко убедительно и неопровержимо доказал себе и всем присутствовавшим, что подмену произвел я - после того, как ограбил Грету, и до того, как меня самого ограбил Денисон... А следовательно, провозгласил Котко, вы, барышня, либо лжете, утверждая, что субъект не отдалялся от вас, либо видели все и знаете, где остались подлинные, драгоценные документы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24