Когда моряк прошел мимо, она скользнула во тьму, освещенную лишь двумя штормовыми фонарями, к узкому люку, уводящему в трюм. Она спрыгнула прямо в трюмную воду, закрыв за собой лежачую дверь. А потом свернулась клубком на шпангоуте, позволяя крысам приблизиться к ней; вот они наконец осмелели, и она перебила их, переламывая хребты грызунов быстрым движением лапы.
Днем, когда Трансформация закончится, ей придется выбраться отсюда и придумать объяснение своего отсутствия в каюте. И своей невероятной прожорливости. Проблемы возникнут днем, экипаж будет удивляться, а Ян получит основания для недоверия. Однако, останься она в своей каюте, даже если б никто не вошел внутрь, Ррру-иф наверняка заметила бы изменения в ее голосе, услышала стук когтей по дощатому полу и сразу заподозрила неладное. А так, пока ее не нашли в этом обличье, пусть удивляются и гадают.
Криспин Сабир вошел в Зал Инквизиции, готовясь дать ответ своим обвинителям. На нем было официальное облачение — шелковые брюки и прорезной камзол цвета лесной зелени, украшенный воротником с тончайшими белыми Сондерранскими кружевами и прикрытый плащом из серебряной ткани, в середине которого располагался огромный герб Сабиров: два дерева, вышитые на спине тысячами просверленных изумрудов. На правой его руке как живое поблескивало глазами-турмалинами золотое кольцо в виде волчьей головы. На бедре меч, на другом кинжал, украшенный его инициалами. Мягкие черные сапоги начищены до блеска, серебряная застежка плаща сверкает.
Эндрю и Анвин уже прошли допрос. Оба представили независимые алиби, объяснив, где находились в ночь предполагаемого убийства Ри. Криспин намеревался совершить нечто большее.
Грасмир Сабир, величественный в простом шелковом одеянии, с усыпанной изумрудами цепью параглеза на шее, явно был уже готов осудить Криспина за убийство кузена Ри. По обе стороны от параглеза восседало с полдюжины членов Семьи, Волков среди них не было. На самом деле Волкам просто запретили появляться в зале суда, даже в качестве наблюдателей. Этот факт порадовал Криспина, поскольку работал на него. Он отметил, что присутствовали в основном представители торговой ветви Дома, многие годы пытавшейся вытеснить Волков с любых официальных постов и ослабить их влияние в Семейном Совете. Сегодня Криспин решил нанести этой ветви сокрушительный удар. У него было алиби, доказательство и кое-что еще. Заняв место на низенькой скамье перед помостом, он позволил себе едва заметную улыбку.
— Возобновляется расследование убийства Ри Сабира, сына Имогены Валараи Сабир и Люсьена Сабира. Рассматривается участие в нем и степень вины Криспина Сабира, в соответствии с уликами, оставленными в комнате покойного и его письмом. Криспин, хочешь ли ты что-нибудь поведать суду, прежде чем мы обратимся к уликам?
— Хочу.
Криспин поднялся, вполне понимая, что царственным обличьем может посрамить и параглеза, не говоря уж обо всех прочих членах суда. Среди зрителей послышался одобрительный ропот: люди эти никогда или почти никогда не имели дела с Волками. Он улыбнулся, на сей раз открыто, чтобы видели все, и извлек из-под плаща некое устройство Древних — раму из длинных стальных нержавеющих стержней, внутри которой располагалась стеклянная сфера. На панели устройства находилось несколько стержней и переключателей, от которых к сфере тянулся ряд шестеренок.
— Не угодно ли вам воспользоваться этим предметом?
— Если он имеет какое-либо отношение к расследованию, пожалуйста. Что это такое?
— Мое алиби, — ответил Криспин, опуская устройство на край помоста. — Если вы повернете вправо синий переключатель, то поймете, что я имею в виду.
Все члены Совета Инквизиторов с подозрением уставились на него.
— Это устройство Древних, — продолжал Криспин, — обнаружил один из Волков несколько лет назад, и мы пользуемся им время от времени.
Параглез щелкнул синим переключателем и внутри стеклянной сферы затеплился огонек.
— Очень мило, — произнес параглез, — и я уже вижу, каким образом можно использовать этот предмет: владея им, нетрудно читать вечером, не зажигая огня. Однако какое отношение он имеет к доказательству твоей невиновности? И каким образом способен подтвердить ее?
— У вас есть волосы Ри и пятна, оставленные его кровью. Так?
— Ты знаешь об этом. И то, и другое было обнаружено на месте убийства.
Криспин кивнул.
— Возьми один волосок и опусти его в щель на панели.
Прищурясь, параглез ответил:
— Не вижу в этом смысла.
— Пожалуйста. Клянусь, что не собираюсь тратить понапрасну твое время.
Параглез потребовал, чтобы ему подали шкатулку с вещественными доказательствами и, надев на руки пару тонких белых замшевых перчаток, осторожно открыл металлический ящичек. Достал из него серебряную коробочку — одну из нескольких — и извлек из нее требуемый волос. Криспин указал ему на щель, куда следовало опустить вещественное доказательство, и, когда волос благополучно оказался на месте, сказал:
— А теперь последовательно, считая до пяти между щелчками, переведи вправо зеленый, желтый и оранжевый переключатели.
Параглез щелкнул зеленым.
— Один… два… три…
Сфера засветилась ровным голубым огоньком, что увидели все присутствующие, и Криспин услышал несколько возгласов изумления.
— …четыре… пять… — параглез щелкнул желтым переключателем, — …один… два…
В голубизне появилась дымная темная точка.
— …три… четыре… пять… — Параглез притронулся к последнему переключателю, и темное пятно в центре сферы превратилось в четкое изображение.
Изображение Ри Сабира — явно живого и двигающегося. Он говорил, но собеседник его так и остался невидимым.
— Вот мое алиби, — повторил Криспин, и тихий его голос словно гром прогремел в оцепеневшей палате. — Ри жив.
— Где он? Что с ним случилось? Кто будет отвечать за все это? — разнеслось над собравшимися и Советом.
Со строгим выражением лица Криспин вместо ответа повернул два циферблата, управлявшие шестеренками внутри устройства. Ри исчез из виду так быстро, что никто из присутствовавших в зале не успел заметить никого из тех, кто окружал его, хотя было ясно, что он далеко не в одиночестве. Но Криспин отвел свои руки от циферблатов только тогда, когда внутри стеклянной сферы четко обрисовался корабль.
— Это вы скажите мне, где он и кто за это в ответе, — заявил Криспин.
Параглез наклонился вперед, и на лице его начала проступать холодная ярость. Оторвавшись от зрелища, он оглядел сидевших рядом советников.
— Он на корабле, — определил Грасмир. — На одном из наших торговых судов.
Поглядев сверху вниз на Криспина, параглез заключил:
— Похоже, вы, с твоим кузеном и братом, стали жертвой заговора торговцев и Ри. Быть может, с участием и его матери. Возвращаясь к правам и обязанностям сего Совета, я объявляю тебя невиновным. И приношу извинения за то, что не могу пригласить тебя участвовать в разбирательстве обстоятельств этого заговора, целью которого было возложить на вас троих вину за несовершенное преступление. То, что враги твои участвовали в Совете, который мог осудить тебя, было досадной случайностью, но я не вправе позволить тебе судить их. Хотя, на мой взгляд, это было бы справедливо, я не могу все же думать, что в сердце твоем нет предубеждения против них.
Потом, на миг прикрыв лицо руками, он провел пальцами по вздыбившимся волосам.
— Однако, если у тебя есть какая-то просьба ко мне как к параглезу, я с удовольствием исполню ее.
Криспин кивнул.
— Прошу об одной милости, ничего для тебя не стоящей. После смерти своего возлюбленного главы Люсьена Волки остались без предводителя. И наши усилия на пользу Семейства оказались слабыми и разрозненными. Опираясь на кузена и брата, я способен возглавить Волков ради блага Семьи. И я прошу, чтобы ты поддержал наши усилия в борьбе за лидерство — если считаешь нас достойными этой чести. Грасмир улыбнулся.
— Судя по письму, которое написал Ри, прежде чем выйти в море на торговом корабле, целью его предприятия было помешать вам сделать это. Я не люблю тайных интриг, не люблю, когда меня выставляют дураком. Я вправе нарушить автономию любой ветви Семьи, если, с моей точки зрения, это послужит нашим общим интересам. И я поступлю именно так. Посему Волки не будут выбирать предводителя. Я объявляю тебя их вождем и возлагаю на брата твоего Анвина и кузена Эндрю обязанности твоих помощников. И пусть знают все, что я не потерплю несогласия с моим решением.
Он поднялся.
— А теперь ступайте, благословляю вас… Заседание Совета закончено. Торговцы, останьтесь в стенах нашего Дома. В этот же день на следующей неделе вы дадите ответ за свои поступки.
Когда Кейт наконец выбралась из трюма и поднималась наверх, в свою каюту, корабль уже едва не разобрали на части, разыскивая ее. Хасмаль обнаружил Кейт карабкающейся по трапу на главную палубу. Ян, Ррру-иф и Джейти следовали за ним…
Благословенный Хасмаль искал ее, не теряя головы, потому что первым делом спросил:
— У тебя опять был приступ?
Припадок. Падучей болезни. Она пугает людей, но не настолько, чтобы они могли со страху убить больного. В отличие от проклятия Карнеи.
— Наверное, — ответила Кейт. — Не помню. Сидела в своей каюте, читала и все… а потом вдруг очнулась в трюме.
Ей помогли подняться на палубу, предлагая солнце и свежий воздух. Они не помогли: Кейт чувствовала себя как утопленница. Она с трудом держалась на ногах.
Перед ней стоял Ян, освещенный заходящим солнцем, задумчиво щуря глаза.
— У тебя падучая. — Это было утверждение, а не вопрос. Кейт кивнула.
— И часто?
— Не очень. Примерно раз в два месяца.
— Достаточно часто, чтобы Семья не смогла найти тебе хорошего мужа.
— Да, достаточно часто, чтобы об этом нельзя было думать.
— Порченый товар.
— Так принято в Семье.
Что было истинной правдой. Страдающая падучей женщина и думать не могла о замужестве; удержав приданое, ее отослали бы домой после первого же припадка — всякий знал, что падучая передается от матери детям. Таким образом, выдуманная Кейт история с похищением книги получила новое подкрепление: неспособную к замужеству дочь ждал ужасный конец… каким следует считать пожизненные занятия переводами с мертвых языков в лишенной окон комнате. Далее, она получала удачное объяснение своего нынешнего отсутствия — и всех будущих. Слава богам, спасибо Хасмалю. Она была готова обнять его. И подумала, что сделает это, как только вымоется и поест. И отоспится. Когда голод стал одолевать, Кейт съела крыс, которые пришлись совсем не по вкусу даже ее второму, звериному «я». И теперь съеденное отягощало желудок.
Ян кивал, и в глазах его угадывалось удивившее Кейт сочувствие. Он долгое время молчал. А потом негромко промолвил:
— Мне известно, как Семьи обходятся с поврежденным товаром. Во всех подробностях.
— Мы боялись, что ты упала за борт, — сказал Хасмаль.
— Рада, что этого не случилось, — ответила Кейт. А Ррру-иф, стоявшая чуть в сторонке, спросила:
— Как же ты сумела забраться в трюм так, что этого никто не заметил?
Кейт пожала плечами.
— Не помню. Я ничего не помню.
Она пожелала про себя, чтобы и впрямь ничего не помнила. Ей хотелось бы по крайней мере забыть про крыс. Ослабевшая от голода, утомленная Трансформацией, она пошатнулась… Корабль в это время вползал на волну, палуба ушла из-под ног, и Кейт упала. И вдруг ощутила жуткую дурноту. Опираясь руками о поручень, Кейт перегнулась через борт, и ее вырвало.
Это положило конец расспросам. Когда рвота закончилась, Ян и Хасмаль отнесли девушку в каюту, а Ррру-иф вызвалась ходить за ней.
Следующие два дня, решила Кейт, она будет лишь есть и отсыпаться.
— Так что вы сделали с телами?
На Криспине был все тот же официальный наряд, хотя плащ он сбросил сразу же, как только вошел в дверь.
— Они в твоем саду, под розами. Где же еще? — усмехнулся Анвин. — Полагаю, мы не слишком потревожили корни.
Криспин не улыбнулся.
— Надеюсь на это. Сейчас у меня укореняются очень нежные гибриды.
Эндрю сидел, играя переключателями на незамысловатом изделии, состряпанном ими, чтобы заинтересовать инквизиторов.
— И понравилась им наша игрушка?
— Во всяком случае, параглезу. Торговцам тоже — пока они не увидели корабль.
— Прекрасная была мысль — сделать корабль торговым. Криспин пожал плечами.
— Поступив таким образом, мы избавились от двух проблем сразу — от исчезновения Ри и влияния торговцев.
Брат и кузен дружно заулыбались.
— Избавились от проблем, — восхитился Анвин. Эндрю хихикнул.
— Избавились. — Пододвинув к себе стул, Криспин уселся на него верхом. Опустив руки вдоль спинки стула, он сказал: — Жаль, что вас не было там. Великолепное получилось зрелище.
— Если б мы были там, кто бы наворожил тебе твои картинки? — нахмурился Эндрю.
Анвин и Криспин поглядели на него с досадой.
— Не надо понимать его буквально, — заметил Анвин. Повернувшись к кузену спиной, он обратился к Криспину: — Ну, рассказывай, что там было прекрасного?
— Ты знаешь, как мы надеялись, что Грасмир поддержит наши претензии на лидерство среди Волков?
Анвин кивнул.
— Так вот. Все закончилось еще лучше. Он объявил нас вождями. То есть главный — я, а вы оба мои помощники. Теперь нам не придется бороться с тем кандидатом, которого выдвинут сторонники Люсьена. Теперь во главе мы, и прочие Волки ничего не могут с этим поделать.
Анвин внимательно смотрел на брата, явно считая, что не следует прямо сейчас напоминать ему, что они договорились разделить власть поровну. Однако Криспин мог видеть это. Разговор состоится попозже — и не в виде спора, потому что параглез назначил главным его, Криспина, и Анвин не сумеет доказать, что он это подстроил. И все же разговора не избежать.
Впрочем, Анвин ограничился умозаключением:
— Ну что ж, дела теперь, безусловно, примут иной оборот.
А Эндрю захихикал, по-своему представляя, какой именно оборот примут дела.
Глава 24
Три недели чтения Тайных Текстов ушли на подготовку к собственно ворожбе. Три недели размышлений об истории магии, о будущем ее мира, предреченном в пророчествах, афоризмах и замечаниях человека, безусловно, наделенного блестящим умом, однако иногда слишком неопределенно излагавшего свои мысли. Три недели сидения в каюте от рассвета и до поздней ночи, потраченных на подгонку событий прошлого и настоящего к оставленной Винсалисом головоломке… И вот Кейт наконец достигла назначенного предела.
Когда в дверь ее каюты постучал Ян Драклес, она охотно открыла.
— Ты уже столько времени выходишь отсюда только для того, чтобы поесть, — сказал он. — Бедняжка Ррру-иф уже решила, что ты заболела морским безумием и прячешься здесь.
Кейт уже вновь ощущала в своем теле потребность к Трансформации и подумала, что в подобном виде явит Ррру-иф убедительное свидетельство заболевания, однако сумела вполне искренне рассмеяться.
— Просто я занималась, — объяснила она.
— Вне сомнения, чем-то удивительно интересным. — Он чуточку наклонился вперед, дабы окинуть взглядом каюту.
— Историей, — сказала Кейт, ловко мешая ему это сделать. — Мне нужно уточнить положение города и его сокровищ.
— Конечно, — промолвил Ян. — Просто я не подумал, что ты еще не закончила перевод этой книги, когда ст… то есть когда купила ее. Конечно, ты не могла перевести книгу целиком, если только что купила ее.
Он покраснел.
Допущенная неловкость только позабавила Кейт. Она подвинулась поближе к капитану, обостренно воспринимая тепло его тела и запах… мускусный, чувственный запах самца, лишь подчеркнутый свежестью воздуха и солнечным светом. Симпатичный… Она не разрешала себе думать об этом, однако вдруг обнаружила, что улыбается ради того, чтобы увидеть его улыбку.
Ответная улыбка-то и обезоружила Кейт, в ней угадывались удивление и надежда, слабая тень ее собственного, растущего голода.
— Сегодня ты кажешься совсем другой, — отметил Ян, и Кейт уловила нотку настороженности в его голосе.
— Просто я чувствую себя по-другому. Мне одиноко, я устала и хочу насладиться вечером, не думая о затерянных городах и изготовленных Древними предметах. — Опустив руку на его предплечье, она легонько погладила мягкие золотистые волосы.
— В самом деле?
Брови его поднялись, голос осекся. Улыбка его на этот раз выражала несомненное желание.
Протиснувшись мимо него, Кейт закрыла за собой дверь каюты.
— Да. Где угодно, кроме этой комнатки.
Оказавшись на борту «Кречета», она постаралась оставить на берегу все мысли о сексе. Иначе возникали нежелательные сложности. Однако Кейт знала, что не сумеет воздержаться в течение двух полных периодов между Трансформациями; к тому же лучше выбирать партнера на трезвую голову, чем в пылу похоти, овладевавшей Карнеей. Желание становилось сильнее, и она уже подумывала о Хасмале, привлекавшем ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Днем, когда Трансформация закончится, ей придется выбраться отсюда и придумать объяснение своего отсутствия в каюте. И своей невероятной прожорливости. Проблемы возникнут днем, экипаж будет удивляться, а Ян получит основания для недоверия. Однако, останься она в своей каюте, даже если б никто не вошел внутрь, Ррру-иф наверняка заметила бы изменения в ее голосе, услышала стук когтей по дощатому полу и сразу заподозрила неладное. А так, пока ее не нашли в этом обличье, пусть удивляются и гадают.
Криспин Сабир вошел в Зал Инквизиции, готовясь дать ответ своим обвинителям. На нем было официальное облачение — шелковые брюки и прорезной камзол цвета лесной зелени, украшенный воротником с тончайшими белыми Сондерранскими кружевами и прикрытый плащом из серебряной ткани, в середине которого располагался огромный герб Сабиров: два дерева, вышитые на спине тысячами просверленных изумрудов. На правой его руке как живое поблескивало глазами-турмалинами золотое кольцо в виде волчьей головы. На бедре меч, на другом кинжал, украшенный его инициалами. Мягкие черные сапоги начищены до блеска, серебряная застежка плаща сверкает.
Эндрю и Анвин уже прошли допрос. Оба представили независимые алиби, объяснив, где находились в ночь предполагаемого убийства Ри. Криспин намеревался совершить нечто большее.
Грасмир Сабир, величественный в простом шелковом одеянии, с усыпанной изумрудами цепью параглеза на шее, явно был уже готов осудить Криспина за убийство кузена Ри. По обе стороны от параглеза восседало с полдюжины членов Семьи, Волков среди них не было. На самом деле Волкам просто запретили появляться в зале суда, даже в качестве наблюдателей. Этот факт порадовал Криспина, поскольку работал на него. Он отметил, что присутствовали в основном представители торговой ветви Дома, многие годы пытавшейся вытеснить Волков с любых официальных постов и ослабить их влияние в Семейном Совете. Сегодня Криспин решил нанести этой ветви сокрушительный удар. У него было алиби, доказательство и кое-что еще. Заняв место на низенькой скамье перед помостом, он позволил себе едва заметную улыбку.
— Возобновляется расследование убийства Ри Сабира, сына Имогены Валараи Сабир и Люсьена Сабира. Рассматривается участие в нем и степень вины Криспина Сабира, в соответствии с уликами, оставленными в комнате покойного и его письмом. Криспин, хочешь ли ты что-нибудь поведать суду, прежде чем мы обратимся к уликам?
— Хочу.
Криспин поднялся, вполне понимая, что царственным обличьем может посрамить и параглеза, не говоря уж обо всех прочих членах суда. Среди зрителей послышался одобрительный ропот: люди эти никогда или почти никогда не имели дела с Волками. Он улыбнулся, на сей раз открыто, чтобы видели все, и извлек из-под плаща некое устройство Древних — раму из длинных стальных нержавеющих стержней, внутри которой располагалась стеклянная сфера. На панели устройства находилось несколько стержней и переключателей, от которых к сфере тянулся ряд шестеренок.
— Не угодно ли вам воспользоваться этим предметом?
— Если он имеет какое-либо отношение к расследованию, пожалуйста. Что это такое?
— Мое алиби, — ответил Криспин, опуская устройство на край помоста. — Если вы повернете вправо синий переключатель, то поймете, что я имею в виду.
Все члены Совета Инквизиторов с подозрением уставились на него.
— Это устройство Древних, — продолжал Криспин, — обнаружил один из Волков несколько лет назад, и мы пользуемся им время от времени.
Параглез щелкнул синим переключателем и внутри стеклянной сферы затеплился огонек.
— Очень мило, — произнес параглез, — и я уже вижу, каким образом можно использовать этот предмет: владея им, нетрудно читать вечером, не зажигая огня. Однако какое отношение он имеет к доказательству твоей невиновности? И каким образом способен подтвердить ее?
— У вас есть волосы Ри и пятна, оставленные его кровью. Так?
— Ты знаешь об этом. И то, и другое было обнаружено на месте убийства.
Криспин кивнул.
— Возьми один волосок и опусти его в щель на панели.
Прищурясь, параглез ответил:
— Не вижу в этом смысла.
— Пожалуйста. Клянусь, что не собираюсь тратить понапрасну твое время.
Параглез потребовал, чтобы ему подали шкатулку с вещественными доказательствами и, надев на руки пару тонких белых замшевых перчаток, осторожно открыл металлический ящичек. Достал из него серебряную коробочку — одну из нескольких — и извлек из нее требуемый волос. Криспин указал ему на щель, куда следовало опустить вещественное доказательство, и, когда волос благополучно оказался на месте, сказал:
— А теперь последовательно, считая до пяти между щелчками, переведи вправо зеленый, желтый и оранжевый переключатели.
Параглез щелкнул зеленым.
— Один… два… три…
Сфера засветилась ровным голубым огоньком, что увидели все присутствующие, и Криспин услышал несколько возгласов изумления.
— …четыре… пять… — параглез щелкнул желтым переключателем, — …один… два…
В голубизне появилась дымная темная точка.
— …три… четыре… пять… — Параглез притронулся к последнему переключателю, и темное пятно в центре сферы превратилось в четкое изображение.
Изображение Ри Сабира — явно живого и двигающегося. Он говорил, но собеседник его так и остался невидимым.
— Вот мое алиби, — повторил Криспин, и тихий его голос словно гром прогремел в оцепеневшей палате. — Ри жив.
— Где он? Что с ним случилось? Кто будет отвечать за все это? — разнеслось над собравшимися и Советом.
Со строгим выражением лица Криспин вместо ответа повернул два циферблата, управлявшие шестеренками внутри устройства. Ри исчез из виду так быстро, что никто из присутствовавших в зале не успел заметить никого из тех, кто окружал его, хотя было ясно, что он далеко не в одиночестве. Но Криспин отвел свои руки от циферблатов только тогда, когда внутри стеклянной сферы четко обрисовался корабль.
— Это вы скажите мне, где он и кто за это в ответе, — заявил Криспин.
Параглез наклонился вперед, и на лице его начала проступать холодная ярость. Оторвавшись от зрелища, он оглядел сидевших рядом советников.
— Он на корабле, — определил Грасмир. — На одном из наших торговых судов.
Поглядев сверху вниз на Криспина, параглез заключил:
— Похоже, вы, с твоим кузеном и братом, стали жертвой заговора торговцев и Ри. Быть может, с участием и его матери. Возвращаясь к правам и обязанностям сего Совета, я объявляю тебя невиновным. И приношу извинения за то, что не могу пригласить тебя участвовать в разбирательстве обстоятельств этого заговора, целью которого было возложить на вас троих вину за несовершенное преступление. То, что враги твои участвовали в Совете, который мог осудить тебя, было досадной случайностью, но я не вправе позволить тебе судить их. Хотя, на мой взгляд, это было бы справедливо, я не могу все же думать, что в сердце твоем нет предубеждения против них.
Потом, на миг прикрыв лицо руками, он провел пальцами по вздыбившимся волосам.
— Однако, если у тебя есть какая-то просьба ко мне как к параглезу, я с удовольствием исполню ее.
Криспин кивнул.
— Прошу об одной милости, ничего для тебя не стоящей. После смерти своего возлюбленного главы Люсьена Волки остались без предводителя. И наши усилия на пользу Семейства оказались слабыми и разрозненными. Опираясь на кузена и брата, я способен возглавить Волков ради блага Семьи. И я прошу, чтобы ты поддержал наши усилия в борьбе за лидерство — если считаешь нас достойными этой чести. Грасмир улыбнулся.
— Судя по письму, которое написал Ри, прежде чем выйти в море на торговом корабле, целью его предприятия было помешать вам сделать это. Я не люблю тайных интриг, не люблю, когда меня выставляют дураком. Я вправе нарушить автономию любой ветви Семьи, если, с моей точки зрения, это послужит нашим общим интересам. И я поступлю именно так. Посему Волки не будут выбирать предводителя. Я объявляю тебя их вождем и возлагаю на брата твоего Анвина и кузена Эндрю обязанности твоих помощников. И пусть знают все, что я не потерплю несогласия с моим решением.
Он поднялся.
— А теперь ступайте, благословляю вас… Заседание Совета закончено. Торговцы, останьтесь в стенах нашего Дома. В этот же день на следующей неделе вы дадите ответ за свои поступки.
Когда Кейт наконец выбралась из трюма и поднималась наверх, в свою каюту, корабль уже едва не разобрали на части, разыскивая ее. Хасмаль обнаружил Кейт карабкающейся по трапу на главную палубу. Ян, Ррру-иф и Джейти следовали за ним…
Благословенный Хасмаль искал ее, не теряя головы, потому что первым делом спросил:
— У тебя опять был приступ?
Припадок. Падучей болезни. Она пугает людей, но не настолько, чтобы они могли со страху убить больного. В отличие от проклятия Карнеи.
— Наверное, — ответила Кейт. — Не помню. Сидела в своей каюте, читала и все… а потом вдруг очнулась в трюме.
Ей помогли подняться на палубу, предлагая солнце и свежий воздух. Они не помогли: Кейт чувствовала себя как утопленница. Она с трудом держалась на ногах.
Перед ней стоял Ян, освещенный заходящим солнцем, задумчиво щуря глаза.
— У тебя падучая. — Это было утверждение, а не вопрос. Кейт кивнула.
— И часто?
— Не очень. Примерно раз в два месяца.
— Достаточно часто, чтобы Семья не смогла найти тебе хорошего мужа.
— Да, достаточно часто, чтобы об этом нельзя было думать.
— Порченый товар.
— Так принято в Семье.
Что было истинной правдой. Страдающая падучей женщина и думать не могла о замужестве; удержав приданое, ее отослали бы домой после первого же припадка — всякий знал, что падучая передается от матери детям. Таким образом, выдуманная Кейт история с похищением книги получила новое подкрепление: неспособную к замужеству дочь ждал ужасный конец… каким следует считать пожизненные занятия переводами с мертвых языков в лишенной окон комнате. Далее, она получала удачное объяснение своего нынешнего отсутствия — и всех будущих. Слава богам, спасибо Хасмалю. Она была готова обнять его. И подумала, что сделает это, как только вымоется и поест. И отоспится. Когда голод стал одолевать, Кейт съела крыс, которые пришлись совсем не по вкусу даже ее второму, звериному «я». И теперь съеденное отягощало желудок.
Ян кивал, и в глазах его угадывалось удивившее Кейт сочувствие. Он долгое время молчал. А потом негромко промолвил:
— Мне известно, как Семьи обходятся с поврежденным товаром. Во всех подробностях.
— Мы боялись, что ты упала за борт, — сказал Хасмаль.
— Рада, что этого не случилось, — ответила Кейт. А Ррру-иф, стоявшая чуть в сторонке, спросила:
— Как же ты сумела забраться в трюм так, что этого никто не заметил?
Кейт пожала плечами.
— Не помню. Я ничего не помню.
Она пожелала про себя, чтобы и впрямь ничего не помнила. Ей хотелось бы по крайней мере забыть про крыс. Ослабевшая от голода, утомленная Трансформацией, она пошатнулась… Корабль в это время вползал на волну, палуба ушла из-под ног, и Кейт упала. И вдруг ощутила жуткую дурноту. Опираясь руками о поручень, Кейт перегнулась через борт, и ее вырвало.
Это положило конец расспросам. Когда рвота закончилась, Ян и Хасмаль отнесли девушку в каюту, а Ррру-иф вызвалась ходить за ней.
Следующие два дня, решила Кейт, она будет лишь есть и отсыпаться.
— Так что вы сделали с телами?
На Криспине был все тот же официальный наряд, хотя плащ он сбросил сразу же, как только вошел в дверь.
— Они в твоем саду, под розами. Где же еще? — усмехнулся Анвин. — Полагаю, мы не слишком потревожили корни.
Криспин не улыбнулся.
— Надеюсь на это. Сейчас у меня укореняются очень нежные гибриды.
Эндрю сидел, играя переключателями на незамысловатом изделии, состряпанном ими, чтобы заинтересовать инквизиторов.
— И понравилась им наша игрушка?
— Во всяком случае, параглезу. Торговцам тоже — пока они не увидели корабль.
— Прекрасная была мысль — сделать корабль торговым. Криспин пожал плечами.
— Поступив таким образом, мы избавились от двух проблем сразу — от исчезновения Ри и влияния торговцев.
Брат и кузен дружно заулыбались.
— Избавились от проблем, — восхитился Анвин. Эндрю хихикнул.
— Избавились. — Пододвинув к себе стул, Криспин уселся на него верхом. Опустив руки вдоль спинки стула, он сказал: — Жаль, что вас не было там. Великолепное получилось зрелище.
— Если б мы были там, кто бы наворожил тебе твои картинки? — нахмурился Эндрю.
Анвин и Криспин поглядели на него с досадой.
— Не надо понимать его буквально, — заметил Анвин. Повернувшись к кузену спиной, он обратился к Криспину: — Ну, рассказывай, что там было прекрасного?
— Ты знаешь, как мы надеялись, что Грасмир поддержит наши претензии на лидерство среди Волков?
Анвин кивнул.
— Так вот. Все закончилось еще лучше. Он объявил нас вождями. То есть главный — я, а вы оба мои помощники. Теперь нам не придется бороться с тем кандидатом, которого выдвинут сторонники Люсьена. Теперь во главе мы, и прочие Волки ничего не могут с этим поделать.
Анвин внимательно смотрел на брата, явно считая, что не следует прямо сейчас напоминать ему, что они договорились разделить власть поровну. Однако Криспин мог видеть это. Разговор состоится попозже — и не в виде спора, потому что параглез назначил главным его, Криспина, и Анвин не сумеет доказать, что он это подстроил. И все же разговора не избежать.
Впрочем, Анвин ограничился умозаключением:
— Ну что ж, дела теперь, безусловно, примут иной оборот.
А Эндрю захихикал, по-своему представляя, какой именно оборот примут дела.
Глава 24
Три недели чтения Тайных Текстов ушли на подготовку к собственно ворожбе. Три недели размышлений об истории магии, о будущем ее мира, предреченном в пророчествах, афоризмах и замечаниях человека, безусловно, наделенного блестящим умом, однако иногда слишком неопределенно излагавшего свои мысли. Три недели сидения в каюте от рассвета и до поздней ночи, потраченных на подгонку событий прошлого и настоящего к оставленной Винсалисом головоломке… И вот Кейт наконец достигла назначенного предела.
Когда в дверь ее каюты постучал Ян Драклес, она охотно открыла.
— Ты уже столько времени выходишь отсюда только для того, чтобы поесть, — сказал он. — Бедняжка Ррру-иф уже решила, что ты заболела морским безумием и прячешься здесь.
Кейт уже вновь ощущала в своем теле потребность к Трансформации и подумала, что в подобном виде явит Ррру-иф убедительное свидетельство заболевания, однако сумела вполне искренне рассмеяться.
— Просто я занималась, — объяснила она.
— Вне сомнения, чем-то удивительно интересным. — Он чуточку наклонился вперед, дабы окинуть взглядом каюту.
— Историей, — сказала Кейт, ловко мешая ему это сделать. — Мне нужно уточнить положение города и его сокровищ.
— Конечно, — промолвил Ян. — Просто я не подумал, что ты еще не закончила перевод этой книги, когда ст… то есть когда купила ее. Конечно, ты не могла перевести книгу целиком, если только что купила ее.
Он покраснел.
Допущенная неловкость только позабавила Кейт. Она подвинулась поближе к капитану, обостренно воспринимая тепло его тела и запах… мускусный, чувственный запах самца, лишь подчеркнутый свежестью воздуха и солнечным светом. Симпатичный… Она не разрешала себе думать об этом, однако вдруг обнаружила, что улыбается ради того, чтобы увидеть его улыбку.
Ответная улыбка-то и обезоружила Кейт, в ней угадывались удивление и надежда, слабая тень ее собственного, растущего голода.
— Сегодня ты кажешься совсем другой, — отметил Ян, и Кейт уловила нотку настороженности в его голосе.
— Просто я чувствую себя по-другому. Мне одиноко, я устала и хочу насладиться вечером, не думая о затерянных городах и изготовленных Древними предметах. — Опустив руку на его предплечье, она легонько погладила мягкие золотистые волосы.
— В самом деле?
Брови его поднялись, голос осекся. Улыбка его на этот раз выражала несомненное желание.
Протиснувшись мимо него, Кейт закрыла за собой дверь каюты.
— Да. Где угодно, кроме этой комнатки.
Оказавшись на борту «Кречета», она постаралась оставить на берегу все мысли о сексе. Иначе возникали нежелательные сложности. Однако Кейт знала, что не сумеет воздержаться в течение двух полных периодов между Трансформациями; к тому же лучше выбирать партнера на трезвую голову, чем в пылу похоти, овладевавшей Карнеей. Желание становилось сильнее, и она уже подумывала о Хасмале, привлекавшем ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41