– По собственному желанию?
– Конечно. Такая возможность – повидать мать Джона Коннора. Ведь вы – легенда. Мать героя – сама героиня.
Он поморщился – она завязывала на повязке узел.
– Не бойтесь, пусть будет потуже, – попросил он, потом продолжал: – Ведь это вы научили его сражаться, скрываться, быть организатором… когда он был еще мальчишкой, когда перед войной вам приходилось прятаться.
– Вы говорите в прошедшем времени о том, чего в моей жизни еще не было. У меня голова идет кругом. – Концы повязки она затянула тугим узлом, и Риз едва не застонал. Она чуть ослабила повязку. – Извините, а вы уверены, что я – именно тот человек?
Он впился в нее глазами. Такой взгляд был Саре знаком. Долг тут ни при чем. Этот взгляд доходил до самого сердца.
– Уверен, – подтвердил он. И было ясно – так оно и есть. Если он и сомневался, то в чем-то другом.
Сара встала.
– Бросьте вы, неужели я похожа на мать будущего героя? Разве я – человек крепкий? Или хорошо организованный? Я даже со своими счетами разобраться не могу!
Риз воспринял не столько слова, сколько тон ее голоса. Эти нотки звучали в голосах некоторых его соплеменников, когда Джон призывал их презреть опасность ради общего дела. Этот тон он терпеть не мог – из-за такого отношения люди не смогли победить машины годами раньше. Слепая готовность принять «судьбу», смириться с ней. Дабы оправдать эту немощь, создавались целые религии и сложные философские доктрины. Но вот из груды пепла появился Джон с гранатой и разнес на куски ОУ. Рискуя жизнью, приблизится к пылающим обломкам и слил топливо в бак своей бронированной машины.
После этого случая призыв Джона был подхвачен. К нему потянулись люди. И когда Риз подрос, он с удовольствием расстался с улицей и тоже пришел к Джону Коннору.
С первой минутой знакомства с Сарой Риз ловил себя на том, что общение с ней вызывает у него противоречивые чувства: то он восхищался ею, то просто ее презирал.
Он вспомнил, что ему говорили во время инструктажа. Саре Коннор всего двадцать лет, она еще учится, подрабатывает в ресторане официанткой и ничем себя в жизни не проявила. Одним словом рядовая самка из их племени, какие покорно роются в обломках, не подозревая о том, что в них таятся силы, способные изменить их судьбу. Такие встречались ему не раз – самцы тоже. Им нужно указать нужное направление и тогда из них получаются солдаты. Возможно, так обстоит дело и с Сарой. Но он – не вербовщик. Он спец в науке выживания. Когда Риз вызвался выполнить это задание, он был почти уверен, что ему предпочтут бойца поопытнее, постарше. Но вскоре его вызвал лично Джон, и Риз вдруг со всей очевидностью понял, какую колоссальную ответственность на себя берет. Это и льстило, и, в то же время, пугало. От того, как он справится с заданием, зависит весь дальнейший ход мировой истории. Именно это сказал ему Джон.
Вызываясь добровольцем, Риз думал только об одном: ему представляется возможность выполнить самый важный из приказов Джона и повидать во плоти его прекрасную мать. Это великая честь. Но саму суть задания он тогда не оценил – все произошло так быстро. Едва люди Джона захватили лабораторию, где занимались перемещением во времени, ему стало известно о спецзадании, и он немедленно согласился. Еще через несколько минут его вызвали в командный бункер Джона и проинструктировали. Сейчас он вспомнил, Джон сделал особое ударение на том, что от успеха его миссии зависит все их будущее. При этом Джон ни секунды не сомневался – задание Риз выполнит. Именно эта уверенность, а не колдовство медиков, что-то вводивших ему в вены, привела Риза в состояние полной боевой готовности. А когда Риз на прощание взмахнул рукой, Джон его обнял. Этот жест застал Риза врасплох. Джон Коннор был известен как человек суровый, недоступный. После смерти матери он превратился в мрачного скрытного одиночку. Последователи его обожали – он никогда не ставил перед ними невыполнимых задач, потому что никогда не терял ощущения реальности. Но близкой дружбы не водил ни с кем. Миссию Риза он назвал «поворотным пунктом», а потом обнял его так, будто они старые друзья. И когда после прощания Джон занялся технической стороной дела, его лицо выражало глубокую печаль, видеть которую Ризу не полагалось. Возможно, Джон притворялся, что уверен в успехе – ему хотелось подбодрить Риза. Риз запомнил тот печальный взгляд. Теперь, думая о том, что предстоит пережить ему и Саре, Риз вспоминал выражение лица Джона. Инструктаж был очень кратким, а путешествие во времени показалось бесконечным мигом. Вполне возможно, что Риз – первый человек, совершивший такое путешествие. Небесная Сеть разработала это оборудование в рамках своей гигантской программы исследований компьютерной технологий, которая развивалась в геометрической прогрессии.
Повстанцы-десантники захватили лабораторию, ничего в ней не повредив, и специалисты живо принялись разгружать компьютерную систему и анализировать данные. Поняв, что Небесная сеть в критической ситуации пойдет на все что угодно, Джон решил обезопасить себя, взяв на вооружение технологию Небесной Сети. Но когда Риз входил в двуосевую камеру мощного генератора, никто не знал наверняка, способен ли человек перенестись во времени. Поэтому в 1984 год вполне мог попасть не Риз, а его хладный труп – его сердце могло не выдержать мощных перепадов энергии.
– Послушайте, Риз, я ведь вас об этом не просила, – сказала Сара. Я не хочу в подобном участвовать. – Казалось, она вот-вот расплачется. Ее волосы были всклокочены, одежда вся в лохмотьях. Увы, такова реальность. Перед ним обыкновенная самка, которая вот-вот разревется, и ему придется заботиться о том, чтобы сохранить ей не только жизнь, но и рассудок. А ведь ему самому нужно остаться в живых.
Тут Риз вспомнил последнее распоряжение Джона.
– Сара! – громко позвал он.
Она ходила из угла в угол, будто загнанное животное. Но вдруг остановилась и посмотрела на него.
– Ваш сын просил вам кое-что сказать. Он заставил меня выучить это на память.
Она застыла на месте. Голос Риза смягчился – видимо, в голосе человека, чьи слова он повторял, звучала любовь.
– У меня не было возможности как следует поблагодарить тебя за те любовь и мужество, какие ты проявила в годы смуты. Я бессилен изменить что-либо в твоей жизни, но скажу лишь одно: человечество поставить на колени не удалось. Оно не смирилось с поражением, и я имел честь оказаться во главе восстания. Ты должна помочь нам удержать победу. Тебе придется проявить силу воли, какой ты в себе пока не подозреваешь. Ты должна выжить, иначе я никогда не появлюсь на свет.
Риз видел, что его слова действуют на нее, словно бальзам. Ему не хотелось выглядеть сентиментальным, хотя, судя по ее реакции, ничего, плохого в этом не было.
Риз опустил руку. Боль утихла. Во всяком случае терпеть можно, подвижность сохранилась процентов на семьдесят пять.
Может быть, они все-таки добьются своего? Может, их так никогда и не найдут? Чтобы подбодрить Сару, Риз сказал:
– Отличная перевязка.
Сара устало улыбнулась.
– Правда? Я это сделала впервые в жизни.
Забавно. Она все еще не осознала возложенной на нее ответственности. Но что-то в ней уже смирилось с тем, что чему быть, того не миновать. К тому же она понимала, что в не столь далеком будущем человеческую цивилизацию ждет гибель, вследствие чего Земля погрузится в сплошной кошмар.
Кровь, раны… Неисчислимые человеческие трагедии. Перед мысленным взором Сары распростерся мрачный пейзаж, она вздрогнула. На ум пришло одно-единственное слово – судьба.
Так бывает, когда участвуешь в спектакле. Ты можешь сыграть свою роль хорошо или плохо, но конец все равно останется неизмененным. Она вспомнила спектакль, в котором играла в старшем классе. Ей нравился один персонаж, но из вечера в вечер он умирал в третьем акте. Сара помнила, как она всякий раз из-за этого расстраивалась. Ей так хотелось, чтобы его вылечили. После этого ей уже не так нравилось играть в спектаклях. Еще она очень не любила всякие напоминания о судьбе.
Над их головами прогромыхал еще один автомобиль. Это был мощный грузовик с дизельным двигателем. Риз обратил внимание, что Сара едва держится на ногах.
– Вам надо поспать. Скоро рассветет.
Она села рядом с ним, облокотившись о холодный бетон. Между ними еще было напряжение, и он положил руку ей на плечо.
На мгновение ему показалось, будто он все еще не оправился от шока после путешествия во времени – обнимать эту девушку оказалось столь приятно и естественно, словно она была с ним всю жизнь.
У Сары слипались глаза. Она уже почти заснула, как вдруг застрекотал сверчок. Риз напрягся. Она с удовлетворением отметила, что, как бы смертельно Кайл ни устал, он всегда начеку. Странный все-таки парень, есть в нем что-то такое, от чего мороз по коже. Ведь он, наверное, никогда раньше не слышал сверчка. Она расслабилась, несмотря на весь пережитый кошмар. Его спокойный голос действовал на нее умиротворяюще, придавал ей уверенность. Хотелось, чтобы он говорил и говорил…
– Расскажите еще что-нибудь о ваших краях. Все, что хотите. Это поможет мне уснуть.
– Хорошо. Днем надо прятаться, но по ночам передвигаться можно. ОУ пользуются инфракрасными лучами, поэтому и ночью следует быть осторожным. Особенно опасны летающие ОУ, Эриалы. Но большим умом они не отличаются. Джон научил нас, как от них ускользать. Когда появились инфильтраторы, стало труднее. Самые новые из них – это терминаторы. Они страшнее всех.
Слушая рассказ Риза, Сара словно сливалась с ним в одно целое. Он рассказывал о городе, который дрожал от грохота и был объят пламенем, о белом пепле и истерзанных огнем руинах, о патрульных экипажах, посылавших на его одетых в лохмотья соплеменников снопы смертоносных лучей и плазменные бомбы. Люди бродили по разрушенным городам, залитым мертвенным светом луны, в поисках консервных банок с пищей, чудом не расплавившихся, о почерневших костях и о машинах-убийцах, которые вгрызались в человеческое тело своими заляпанными кровью, хромированными корпусами, словно ненасытные акулы.
Под этот жуткий рассказ Сара уснула, уронив ему на плечо голову. Он видел ее сверху и не мог понять, спит она или нет. Он продолжал говорить безо всякой последовательности и хронологии – просто делился личным опытом, описывал какие-то военные эпизоды, давал советы по выживанию, рассказывал анекдоты и делал зарисовки из жизни двадцать первого столетия. Перед тем, как окончательно погрузиться в сон, Сара подумала, что его рассказ очень поэтичен, он уличный поэт, который говорит образно, но его слог отнюдь не изыскан. Родись он в другое время, и он мог бы стать художником или бардом.
Мысль о том, что Риз – солдат с сердцем поэта, еще возникнет в ее мозгу, но будет окрашена в тона печали и отчаяния.
Слова Риза превратились в невнятный поток звуков – Сара заснула. По темным лабиринтам ее сна бродили диковинные потусторонние образы.
Свет. Яркий, слепящий как солнце, свет. Он размазал ночной пейзаж и слизнул тонюсенькие гравюры теней. Тут же подул сильный ветер, и раздался яростный звук гибнущего металла. Сара поняла, что это реактивный двигатель, и даже не один.
От сильного порыва ветра взметнулся пепел, обнажив груду напоминавших чучела костей. Пепел вылетел из глазниц черепов, тени от прожекторов забегали по пустым орбитам, создавая иллюзию жизни. Машина в небе напомнила огромную хромированную осу, только вместо крыльев из центра тела выпирали два турбореактивных кожуха, направленных строго вниз. Машина зависла, потом упала почти до земли, проводя визуальное и инфракрасное сканирование. Она накренилась носом вниз и вдруг взмыла вверх, точно вертолет в «воздушной кобре». Ее подвесная пушка произвела выстрел по выгоревшему зданию, после чего убралась в брюхо. Патрулирование продолжилось.
В километре оттуда другая машина садилась с помощью гидравлики на кузнечиковые ножки. Под прожекторами с инфракрасными отражателями было запарковано несколько таких, похожих на насекомых, ОУ. На конусообразных бетонных колоннах несли охрану двадцатиметровые автоматические пушки, под ними вращались маленькие автоматы, призванные уничтожать все живое. Темноту сверлили поисковые прожекторы.
ОУ пролетел, опасность миновала, и воины выползли из укрытия. Их серо-черные в крапинку маскировочные робы позволяли им сливаться с местностью. Серое совмещалось с серым. Черное – с черным.
Командир лежал за изогнутым бетонным монолитом и смотрел в телескопический прицел своей винтовки. Изображение на экране было усилено, картинка была четкой и яркой, будто стоял день. На лицо командира падал зеленоватый отблеск. Со лба стекал пот, оставляя в слое пепельной пыли влажные бороздки. Это был Риз. Он давно не умывался и не брился, как и большинство других воинов. Все они носили наушники и негромко переговаривались с другими подразделениями.
– «Янки сто третий» вызывает базу «Эхо девять».
– «Янки сто третий», прием. Докладывайте.
– Произвел обход до 3000-метровой линии. Ничего особенного не заметил. В районе торгового центра наткнулся на гражданских. Они не зарегистрированы, но кое-чем торгуют.
– Чем именно?
– Консервами, какими-то инструментами, бензином. Им нужен кров и немного снарядов.
– «Сто третий», вас понял. Посылайте их сюда.
– Мы возвращаемся. Наш сыскной пес поранил лапу, так что патрулировать прекращаем.
– «Сто третий», отбой.
Этому бормотанию не было конца. Сообщения о патрулях во всех близлежащих секторах, о саперах, разыскивающих ОУ с тем, чтобы обезвредить их и разобрать на детали, о разведгруппе дальнего поиска, вынужденной спасаться от противника – в целом информация была неблагоприятной. Из предгорий неподалеку от бункера номер двадцать три на старой дороге Малхолленд запрашивали механиков – требовалось снять пушку с выведенного из строя ОУ. Взвод наткнулся на него на берегу, там же было два терминатора серии 600, одетые в солдатские маскировочные робы. В результате столкновения один воин погиб, троих надо отправить в госпиталь, два остова терминаторов обгорели дотла. Сыскной собаке тоже здорово досталось, и командир взвода очень горевал.
И так далее.
Риз подал знак, и через скрытый под обломками люк группа опустилась на лестницу и двинулась дальше вниз. Сара мысленно следовала вместе с ним: вот они устало удаляются в глубь земли, подсвечивая себе лучом фонаря. Добравшись до четвертого уровня, Риз прикладом винтовки постучал в наскоро сваренную стальную дверь. Один раз. Еще два. Еще один. Стальная плита со скрипом отодвинулась, и в крошечной прорези возникли глаза часового.
– Кайл Риз.
Не успел он договорить, как дверь лязгнула и распахнулась настежь. В ноздри Ризу ударил густой запах человеческого пота, дыма и теплых испарении. Внутри с оружием наизготовку стояли три часовых. Риз протянул руку, позволив двум сторожевым псам – овчарке и доберману – обнюхать ее. Наверное, это были самые сытые существа на всей базе. Они завиляли хвостами, и Риз был пропущен. Значит, он еще человек.
Часовые отступили в сторону, руки на их «вестингаузах-25» чуть разжались. Следом за Ризом вошли его солдаты, расписались в журнале дежурств, лежавшем на старом карточном столике, потом разбрелись по лабиринту.
База Е-9. Когда-то это был уровень Д многоэтажной автостоянки под культурным центром Сенчури-сити. За последнее время ей изрядно досталось, она наполовину рухнула и превратилась в прибежище для солдат, детей, больных и умирающих, а еще для полчищ крыс.
Сара следовала за Ризом, будто он был ее поводырем. Они шли сквозь шеренгу изможденных и исхудавших лиц, почти совсем потерявших какой бы то ни было интерес к жизни. Люди были одеты в какое-то тряпье, слишком большое или слишком маленькое по размеру, балахоны из вытершихся ковров, брезента, черный полиэтилен был подвязан разноцветными кусками провода. Лица бледные, угрюмые, глаза впалые. Только в детях еще теплилась какая-то жизнь – они сновали меж теней, охотясь на крыс, из которых варили суп.
Повсюду в катакомбах мерцали костерки, на которых готовили бесхитростную пищу, из мрака выглядывали лица людей-призраков, мужчин и женщин, лишившихся душ. Эти люди жили в остовах машин, перевернутых набок стальных ковшах, а то и просто за изодранным одеялом, висевшим на проволоке. На лицах постарше были рубцы и шрамы от ожогов во время войны, их плоть истаяла и пошла пузырями, словно подплавившийся сыр. Из темноты доносились слабые стоны, а рядом, в нише, кто-то монотонно плакал на низкой ноте. Сара словно шла по аду и разрывалась между двумя желаниями: убежать куда глаза глядят или хоть как-то помочь этим страдальцам. Проходя мимо, она тянулась к ним, как бы готовая прижать их к груди и облегчить их участь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27