!!Ронин вернулся в кабину, бросив мимоходом взгляд на портал: скорбящие, толпившиеся там вокруг большого ящика комодного типа, все до одного имели растерянный вид: что может больше изумить людей, прибывших на похороны, чем трейлер совсем не маленьких размеров «Минотавр», разместившийся посередине похоронного зала? Разве что свадьба?..Ронин только собирался дать газ, чтобы покинуть зал через большие парадные двери, как вдруг пол под машиной дрогнул и под аккомпанемент траурного марша стал опускаться вниз — величаво, без лишней по — спешности: зачем окончательно портить людям впечатления от церемонии проводов? Сверху сомкнулись стальные створки люка. «Словно над очередным усопшим», — Подумал ронин. * * * Платформа остановилась, коснувшись пола в длинном помещении без окон, с грязноватыми каменными стенами. Вернее, окна здесь имелись: по правой стороне располагались двери трех печей с окошками. В дальних по направлению к машине уже спешил человек — молодой, невысокий, с редкими белесыми волосами, сквозь которые розовела ранними залысинами кожа — не иначе как следствие вредной работы. Брови его по мере приближения вздергивались все выше, что и неудивительно: здесь трейлеру было вовсе не место. «Ничего, внешники могут позволить себе и не такое», — усмехнулся про себя ронин, трогая вперед на несколько метров, чтобы съехать с платформы. Освободившись, она тут же пошла вверх, готовясь принять очередного «клиента».Ронин вышел из машины. Грабер, нервно потерев руки, тоже покинул кабину — а вдруг кейс и в самом деле где-то здесь, ждет не дождется потерянного владельца? Нервозность бывшего шефа техбезопасности нарастала по мере того, как они все ближе подбирались к «сердечнику». Дальнейшая его судьба становилась неприятно призрачной. Но деваться ему все равно было некуда, так что он старательно гнал от себя мрачные мысли, надеясь еще и остаться в прикупе. Нервозность проявлялась в несколько более резких движениях и обильной испарине на лбу.Жора оказался невысоким крепышом, молодым, суетливым, но в трауре по самый подбородок, с удивленно-приветливым лицом, совсем не гармонирующим ни с этим трауром, ни со всей окружающей околокладбищенской атмосферой. Грешков за собой он явно не чувствовал, поскольку выражение лица его отражало только живейшее любопытство от визита представителей столь секретной и могущественной организации, которая к тому же нечасто удостаивает своим посещением рядовых граждан. А также радость от возможности прервать служебную рутину. Так и видно, как он будет заливать сегодня после работы приятелям в пивной про столь знаменательный случай.Прослушав тираду ронина о ценных материалах, утерянных в результате ошибки программы, и даже не рискнув заикнуться о предъявлении документов, Жора моментально начал давать показания, явно радуясь возможности посодействовать служителям закона в их увлекательных (разумеется, секретных) расследованиях государственной важности.Вообще-то дежурил в тот день его сменщик Миша Скрыль.Ронин дал понять, что предпочел бы обратиться именно к Скрылю. Но у Скрыля сегодня был выходной, а Жоре, оказывается, тоже имелось что сказать по интересующему инспектора делу. И он принялся в подробностях излагать происшествие, которого сам хоть и не видел, зато был наслышан от сменщика,В тот день, как раз во время, названное инспектором, в Ореховом зале были назначены похороны космолетчика, геройски погибшего при столкновении с космическим телом неизвестной природы (под названием, кажется, метеорит или метеозонд). Покойный изъявил желание (разумеется, еще при жизни), чтобы его похоронили на родине — здесь, в Москве-ЖН. Космолетчик, сами понимаете, редчайшая в наше время профессия, героическая, а тут еще увлекательные обстоятельства гибели — короче, Скрыль с нетерпением ожидал церемонии прощания с героем, даже попросил Жору провести внеплановую подстройку мониторов в Ореховом… Да-да, сейчас уже по теме. Так вот, по рассказу Скрыля: когда в назначенный час распахнулись двери портала и его глазам предстал металлический саркофаг, изготовленный в форме криогенной капсулы, в окружении людей в мундирах Космического корпуса — покорителей новых миров, с мужественными лицами, суровыми от скорби… Короче?.. Короче, когда вся компания появилась в портале и уже грянула музыка, что-то там вспыхнуло, грохнуло, и прямо на саркофаг свалился черный чемоданчик, окутанный дымом. В остальном церемония мало чем отличалась от обычной и не впечатлила бы Скрыля, если бы не этот эпизод: подбросить вслед за процессией забытый портфель, по горячему следу, в еще задействованный порт — это ж надо же!.. Ну, теперь-то уже понятно, что портфель попал сюда по ошибке…— И где же он находится теперь? — не выдержал Грабер.Жора пожал плечами:— Не знаю. Наверное, с собой забрали эти… герои-космопроходцы…Тут Грабер сорвался с тормозов:— Вы отдаете себе отчет, что кейс не имел никакого отношения к этим космическим проходимцам? Вы обязаны были действовать по инструкции: изъять из порта посторонний предмет и сохранить его вплоть до появления владельца!Жора пожал плечами более энергично, изобразив что-то вроде полной непричастности: да, теперь он это понимал. Он даже понимал, чем может грозить Скрылю нарушение инструкций, повлекшее за собой пропажу важных государственных документов. Но он-то здесь при чем?..Ронин, со своей стороны, вовсе не был уверен в том, что инструкция предписывала хранить свалившийся в порт невесть откуда посторонний предмет в ожидании владельца: по личному опыту он знал, что такого рода «подкидыши» нередко бывают наполнены взрывчаткой. Поэтому по инструкции Скрылю скорее всего следовало доложить о кейсе куда следует, причем в кратчайшие сроки.«Не видать бы тогда Граберу черного кейса, а вместе с ним, возможно, и всем нам — бессмертия: что-то уж больно он печется об этом ящике — не в нем ли наш „сердечник“? Стоит просчитать процентную вероятность. А пока…»— Нам необходима вся информация, касающаяся этого пилота, и, по возможности, о людях, провожавших его в последний путь.— Это в операторской. Идемте.Они прошли к дальней стене помещения, к открытой двери в тесную конурку, набитую мониторами и провонявшую дымом и потом: система вытяжки здесь была ни к черту. Только для печей постарались. * * * Подключившись к стоявшему здесь коминсу, ро-нин снял информацию с местной базы о Скрыле Михаиле (фотография, место жительства) и о покойном пилоте (Гарсиа Мартинес, лейтенант Космофлота, личный номер, доставка тела из Москвы-Н2/04/00), стер с базы информацию о нем и о состоявшемся обряде, а также сегодняшнюю запись прибытия трейлера, затем просочился в основную базу данных, где отыскал более подробные сведения о Мартинесе, в том числе о последнем месте работы (корабль глубокой космической разведки «Боливия» под номером 775-5), обо всех членах его команды, порте приписки, а также о том, где именно корабль должен пребывать в данное время — Земля-Н2/04/00 (судя по индексу — только что открытый мир), стоянка — город Кемерово-Н2/04/00, единственный портал на планете — временный, адрес-код соответствует порталу «Боливии». Объяснялось это просто: каждый корабль-разведчик был автономен и имел на борту свой портал. Команда и капитан являлись через этот портал на борт, как правило, только когда с корабля поступало сообщение об открытии новой планеты. Затем проводилась разведка с орбиты, выяснялась степень ее пригодности для жизни, отмечались залежи полезных ископаемых и в соответствии с этим выбиралось место для посадки. После приземления в метрополию посылался запрос, и на новую планету через портал корабля вместе со стройматериалами и техническим оборудованием начинали прибывать рабочие и специалисты — в соответствии с тем, какие разработки планировалось там вести. Они для начала строили стационарный портал и основывали вокруг него первый город, а корабль менял дислокацию — перелетал в другое полушарие, к новым залежам чего-нибудь, и «высаживал» там новую партию поселенцев. Основав достаточное количество городов, корабль покидал планету, после чего его команда, проложив новый курс, покидала борт через портал до следующей оказии.Времени на снятие информации ушло не так уж много."Докопаются, конечно, — всех концов не спрячешь. Опять же свидетели: здешние служащие и скорбящий народ, видевший меня с трейлером — прямо на похоронах, в Ореховом-то зале! Вколоть бы им всем по три кубика, чтобы память отшибло, да где там — напрасные мечты. Но повозиться нашим ищейкам придется.Грабер все это время сидел рядом, пристально уставясь в монитор. Может, он так медитирует? Или делает вид, что контролирует процесс? Что-что, а изображать начальство Грабер умел: бедный Жора не то чтобы обратиться, а и взглянуть в его сторону не решался.Хронос, сиречь время, как всегда, поджимал. А ведь еще предстоит найти и «допросить» подлинного очевидца — того, кто видел, куда именно делся кейс после того, как в дыму и пламени рухнул на покойного.Затерев следы вторжения в систему, ронин отключил коминс и обернулся к Жоре— Где сейчас может находиться Скрыль помимо своего дома? Жора поглядел на часы:— У нас сейчас шесть двадцать пять… Так он в пивном баре наверняка! Здесь недалеко: от нас по улице направо и сразу налево, первый поворот, нижний уровень…— Хорошо. Как нам отсюда удобней выехать?И чтобы без лишнего шума.— Если только обратно через зал… Следующий ритуал через два часа… — Жора чесал в затылке. — Потом в холл — там у нас двери широкие, как раз проедете. И через парадный подъезд… — Жора засуетился. — Я вам сейчас выход открою!..— Сколько у вас наверху еще служащих?— Только Адель Николаевна. Начальство у нас в соседнем корпусе, — докладывал Жора, уже спеша вслед за ними к машине. — Может, доложить?..— Адель Николаевна, наверное, уже доложила. — Ронин показал глазами вверх.— Так у нее ж обряд!Доставившая их сюда платформа как раз пошла вниз: обряд, очевидно, закончился. На платформе возле «комода» стояла та самая мадам. То есть скорее всего — мадемуазель, невзирая на возраст: по немолодой женщине это, как правило, можно определить с точностью до одной десятой доли процента. Ронин подумал, что опускаться вниз вместе с гробом было явным нарушением обряда. Хорошо еще, что она явилась сюда одна (покойник не в счет), не сбегав предварительно за начальством: не терпелось, как видно, самой разобраться с этим нахалом инспектором. — Ну вот… — произнес Жора растерянно, словно школьник, застуканный завучем за игрой в шпионов в учебное время. И не произнес больше ни слова до тех пор, пока дама не оказалась внизу. Спустившись, она направилась командирским шагом в обход трейлера,Где на ходу начав раздраженно говорить:— Что вы себе позволяете, инспектор? Это выходит все рамки! Здесь похоронное бюро, а не станция для парковки машин!Ронин, поморщившись, двинулся ей навстречу, протягивая руку уже не в карман за лучевиком, а к поясу за шокером. Он предпочел бы иметь дело со щенком Каменским и дюжиной оперов СВБ, чем пререкаться с одной такой вздорной «мадемуазель».— Как бы далеко ни заходили ваши полномочия, инспектор, предупреждаю, что это вам так просто…Ронин поднял руку, и дама, умолкнув на полуслове, стала падать. Он ее подхватил и аккуратно уложил у стены.Шокер — вот лучшее средство от стервозных старух! Погрузить ее в сон спецударом он не рискнул: старушка, божий одуванчик — убить ведь можно одним пальцем!— Дело особой секретности, разглашению не подлежит, поэтому я вынужден буду вколоть препарат, который заблокирует ее память, — говорил ронин обалдевшему Жоре, обнажая женщине локоть. Из-под обалдения на лице Жоры явственно проступало злорадство — можно себе представить, как достала его эта милая бабушка!— У нас сегодня еще десять обрядов, — пробормотал он. — Вызову Марью Сергевну, скажу, что старуха приболела… А скоро она очнется?— Часа через три.Грабер, стоявший в сторонке, кивнул на Жору;— Этому тоже вколи.Ронин усмехнулся: с таким же успехом можно командовать и солнцем, главное, только вовремя сказать ему: «Садись!»Закусив губу, Жора наблюдал, как инспектор повторно наполняет шприц. Когда игла вошла в вену, вскинул глаза — лужицы боли и почти детского восхищения:— Эх, жалко, что все забуду.— Скажи спасибо.— Вот это жизнь!— Да уж. Это тебе не жмуриков печь по дюжине в день.Они сели в машину и сдали назад — на платформу, потеснив тележку с гробом. Жора, то и дело оглядываясь, нажал кнопку на пульте возле печи.Поехали!Забывать начнет минут через пять — Марью Сергевну вызвать успеет. А заодно и старуху уложит куда-нибудь поудобней. Да хоть на тот же стол, вместо гроба! Лишь бы сгоряча в печку не сплавил.Вот и зал, уже пустующий. Отсюда в холл — там тоже никого — и через распахнутые двери на улицу,Из бюро выехали без приключений. Хоть какая-то разрядка. Что бы там ни говорил Грабер, повезло им с конторой — все большое, монументальное, включая двери, и народ сюда лишний раз не заглянет.Выезд трейлера из парадного подъезда юдоли скорби сенсации снаружи не произвел: редкие машины, редкие прохожие, сырая грязь и мусор на тротуарах. Домов в обычном понимании нет, улицы напоминают лабиринт, прорезанный в толще жилого массива. Кругом отвесные стены и серая полоса туч где-то высоко вверху. Окраина, спальный район. Весь центр города грандиозный промышленный комплекс по производству изделий из пластмасс. Мне уже доводилось бывать здесь: типичный «город-труженик-барак», планета класса "Ж". А все Южное полушарие — одна огромная промзона химической и перерабатывающей промышленности. Там свой смог, и тучи там должны быть другие.Бар нашли быстро. Припарковались неподалеку от входа. На сей раз я решил идти один: Грабер было намылился, но я сказал:— Жди здесь. Не ровен час машину уведут. И за яйцеголовым присмотри. Если что — вызовешь по коминсу.В этих краях угон машин — дело обычное, можно сказать, повсеместная практика. И Грабер послушался — остался караулить машину. А я вышел «на свежий воздух», провонявший душной пластмассовой химией с примесью помойки.Прошел в заведение, спустился по лестнице: тесный подвал с низким потолком, стулья, столики, бар, автоматическая обслуга. Никаких потуг со стороны хозяев придать помещению хоть толику крутизны или уюта: кому оно надо? Сюда за другим ходят.Зачем сюда ходят, становилось ясно при одном взгляде на контингент. Хотя посетителей в пивной осело изрядно, народ был не шумный, а какой-то сосредоточенный: процесс поглощения спиртного у этих людей немногим отличался от производственного процесса. Интересно, они и детей так же штампуют — сосредоточенно, угрюмо и до полного отупения? Ладно. Если они и раскочегарятся, то позже. А пока начало вечера, большинство завсегдатаев только что с дневной.Скрыля я вычислил почти сразу, хоть тот и сидел за стойкой вполоборота, чуть ли не спиной: чем-то он отличался от других, чем-то трудноопределимым — профессия, что ли, накладывает отпечаток?..Устроился на высоком табурете рядом, заказал себе «Гессер», но к бокалу пока не притрагивался. Посидев с минуту, неторопливо развернулся к соседу парень лет двадцати пяти, не то чтобы тощий, скорее жилистый. Вид скучающий.Сейчас по всем правилам мне следовало бы выпить бокал-другой, невзначай завести разговор, познакомиться между делом, угостить пивом от широты души, а там и ответная полагается, и уже, глядишь, сидим чуть не в обнимку, как старые приятели, и байки травим по интересам. Повернуть беседу в нужное русло, задать пару сопутствующих вопросов — и он сам тебе все выложит, да еще рад будет душу излить. Операция чем-то напоминает аккуратный взлом программы информационного, сервера.Да только такого рода «взлом» требует времени, которого у меня нет. Да и парень явно себе на уме, не то что Хорек был. На раскрутку такого наверняка уйдет целый вечер. Так что придется идти другим путем под кодовым названием «прошибание сейфа, где лежит информация, башкой со всего разбега». Значит, берем разбег. Я внутренне собрался, настроился. И вперед:— Михаил Скрыль?Тот обернулся, смерил меня цепким взглядом:— Ну. А в чем дело?Принял уже изрядно, хотя по виду не скажешь. И держится хорошо. Уверенно. До поры.— Инспектор Ленорман. — Я прикоснулся к нагрудному карману, но никаких документов, естественно, оттуда не достал, а вместо этого вынул ручку (золотой «Паркер», сувенир «от Левински»). — Я должен задать вам несколько вопросов. — Вы что, из полиции?.. — Скрыль зыркнул по сторонам, в глазах промелькнула легкая паника: за каждым таким быстроглазым водится какой-нибудь грешок, способный заинтересовать правоохранительн . органы. А за кем не водится, тот все равно пугается после таких слов — инстинктивно, наверное. Ага, здесь есть чем поинтересоваться, будь я в натуре псом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35