Я начертил красивый параллелепипед в проекции. Нет. Сайко не был опасен изначально. Что-то, что испугало убийцу, случилось совсем недавно, буквально сутки назад, когда мы веселой гурьбой ввалились на эту богом забытую турбазу.
Номер два - Артур Кейси. Адель назвала его «плейбой». Жизнь научила меня доверять женской интуиции, потому что в принципе интуиция - это всего лишь аккумулированный и заложенный в гены опыт сотен поколений. Женщина от природы более чуткая, нежели мужчина, и обычно раз уж учится, то не на своих ошибках, а исключительно на чужих. Кейси альпинизмом не занимается, но он яхтсмен, значит, имеет дело с веревками и электроникой. Если крюк в скалу был вбит для спуска по веревочным перилам (так называемый спуск дюльфером), то осуществить это мог и не слишком подготовленный человек.
Кейси утверждает, что заблудился в грозе и искал Изу Бромберг почти полчаса. Это самый большой факт против него. Он знал, куда направлялась Адель. Он не располагает алиби на момент убийства. Все. Этот набор фактов я мог тасовать, как колоду карт, до конца жизни. А семьдесят два часа, отпущенные мне и инспектору Паку, уходили, как вода сквозь пальцы.
Ианн Ларченко. На скалы ездил вместе с женой, не исключено, что обладает некоторыми познаниями в альпинизме и скалолазании. Алиби не имеет: находился в лагере археологов, но там, понятно, за ним никто не следил, не до того было. Почти идеально подходит на роль Тойво Геллера, что, кстати, говорит в его пользу: такой профессионал, как Геллер, наверняка воспользовался бы более сложной маскировкой. Так же непонятно, когда он подбросил Бромбергу снаряжение, и каким образом сумел вывести из строя Матрешку.
И, наконец, Адель. Я снова уперся в нее. Пак применял допрос десятой степени устрашения (хотя я не уверен, существует ли такая), но Адель категорически отказалась признать снаряжение своим. Тем не менее, лаборатория обнаружила внутри ботинок микрочастицы пота, сходные по химическому составу с пробами пота, взятыми с подошв Адели, что делало вероятным предположение, что их могла надевать Адель Ларченко. Сплошные «может быть», «возможно», «вероятно». Нога у нее меньше, чем размер ботинок, но она могла надеть их на толстые носки с вшитыми в них пластинами нагревательных элементов.
Тойво Геллер был лучшим Наблюдателем в Европе. Но превратиться в женщину, тем более такую, как Адель, ему было не под силу. Что-то не так. Во всем происходящем была какая-то навязчивая театральность, временами переходящая в фарс. Противник затаился. И единственный выход из патовой ситуации заключался в том, чтобы заставить его действовать, а он ждал. Мы с инспектором следили за Аделью в четыре глаза, ноги были спружинены в ожидании броска, указательные пальцы нервно подрагивали на спусковых крючках бластеров. Адель спокойно загорала, играла в теннис, купалась в бассейне. Происходящее ее слегка забавляло, не более.
Глава 6

Расклад
Светящиеся цифры секундомера застыли на отметке 38,75 секунды. Я перевел дыхание. Прошлый раз спуск дюльфером от старого монастыря занял у меня две минуты ровно. Даже если учесть дождь и темное время суток, убийце должно было хватить за глаза пять-семь минут. Подъем на жумаре занял соответственно четырнадцать минут.
Последняя связь с Сайко состоялась в 6.50 утра. Мы вернулись в коттедж в 7.30. Значит, у убийцы было сорок минут на то, чтобы подготовить сцену: Оставался пустяк: выяснить, как он оказался на трассе.
Из тех крох информации, которые удалось выудить у Адели, явствовало, что в «Каравеллу» стреляли между 4.30 и 5.00 утра. В лаборатории эксперты восстановили последние показания таймера разбитого автопилота. Первая цифра была четверкой. Участки памяти, занятые под подсчет минут, были уничтожены выстрелом и воспроизведению не подлежали. Кроме «Каравеллы» и аэромобиля Бромбергов, в коттедже транспорта не было, а уж его эксперты облизали до последнего атома. На чем убийца добрался до Перьевых скал - непонятно. Когда я в очередной раз спускался вниз, меня окликнул инспектор Пак, и это было так неожиданно, что я наступил на что-то острое, больно поранив ногу, чертыхнулся и съехал прямо в колючий куст.
- Развлекаетесь? - угрюмо спросил Пак.
- Экспериментирую.
- Ну и как? Кстати, ответьте на вопрос: зачем убийце нужно было подниматься назад к трассе?
Я не без основания считал инспектора человеком умным и профессиональным.
- Я понимаю, что вы хотите сказать. Если убийца поднялся на трассу, значит, до этого он приезжал туда на машине, чтобы дождаться Адель. Но это абсурд. Он не сумел бы наладить спуск по перилам незаметно для других.
- Тогда получается, что жумар подбросили для отвода глаз? И им не пользовались?
Я пожал плечами:
- Это дело криминалистов - выяснять, пользовались жумаром или нет. Если убийца поднимался по веревке, должны остаться волокна.
Пак усмехнулся.
- Для сотрудника Института времени у вас неплохие познания в криминалистике, откуда бы?
- Не дуйте на воду, - отмахнулся я.
- А что, если убийца не поднимался на трассу? - вдруг тихо спросил он. - Что, если жумар действительно подбросили?
- Тогда, - хрипло проговорил я, - вы были правы, подозревая Артура Кейси. Ему-то к Перьевым скалам подниматься было незачем. Он вернулся в коттедж вместе с дорожной службой.
- И вам, конечно, хочется, чтобы жумар подбросили. Тогда все, кто находился на трассе, и вы в том числе, вне подозрений. С того момента, когда вы нашли Адель, и до того, как уехали, прошло минут сорок. За это время наладить спуск, добраться до коттеджа, убить и вернуться обратно невозможно. Полагаю, вы экспериментировали как раз над этим?
Мне пришлось это признать. Мы с Паком сели на камень, он задумчиво смотрел куда-то вдаль, я лечил свою несчастную ногу.
- Вы арестуете его? - спросил я, наконец, не в силах молчать.
- Кого? Кейси? Нет, не арестую. - Инспектор вздохнул глубоко, и в его взгляде скользнула безысходность. - И знаете почему?
Он сделал паузу.
- Потому что жумар уже побывал в лаборатории. На нем нашли волокна веревки, которую мы обнаружили в душевой. И следы трения. Все свежее, так что убийца все-таки поднимался на трассу. Хотя вы, конечно, можете возразить, что он мог специально потереть жумар о веревку. Только вы сами этому не поверите ни в жизнь.
Инспектор встал и пошел по тропинке, сгорбившись, засунув руки в карманы, у него была походка очень усталого человека. Семеро людей в практически замкнутом пространстве. Один из них убийца, которому надо всего ничего - семьдесят два часа.
Во время очередной связи с начальством я узнал, что на Калвере, за пределами жилой зоны, в скальной пустыне был обнаружен полуразложившийся труп директора Центра пластической хирургии Берта Акселя. Странно, но я, навидавшийся смертей за свою недолгую жизнь, ощутил такую горечь, будто Берт был моим близким другом. Возможно, перед очередной командировкой, через месяц или через неделю, судьба снова забросит меня на Калвер, и снова мне придется сгонять или накапливать жир в зависимости от легенды, и снова мне лежать в операционной капсуле, и скакать на корте, и потеть в додзе - зале для занятий боевыми искусствами. Но колдовать над моей новой личиной будет другой человек, у которого, конечно, свои достоинства и недостатки, а я буду видеть перед собой лицо Берта с умными стариковскими глазами, от которых расходятся во все стороны ниточки морщин, словно лучи от солнца.
Вместе с Бертом Акселем оборвалась и та последняя тропиночка, которая могла привести меня к Тойво Геллеру. Хотя Геллер мог быть совсем рядом со мной - только протяни руку. Марк Бромберг. Ианн Ларченко. Влад Кунич. Артур Кейси.
И я мучился, потому что сознавал: все указывает на одного человека, которого по моим раскладам подозревать было абсурдно.
- Майя!
Майя Борисова повернула ко мне свое безмятежно-удивленное лицо с хорошеньким, слегка вздернутым носиком.
- Это вы, Макс? Почему вы не загораете?
Она оценивающее разглядывала меня.
- У вас фигура Пола Генриетта. А в двадцатом веке сказали бы, как у Брюса Ли. Только безобразно белая.
Ее собственное сильное тело сладко потянулось, она села на расстеленную кофточку. Я примостился рядом.
- Инспектор спрашивает всех о снаряжении, найденном у Бромбергов, - сообщил я.
- Так ведь, кажется, уже выяснили, что оно принадлежит Адели.
- Только ботинки. Почему вы не сказали Паку, что куртка и веревка ваши?
Ее лицо вытянулось.
- Я видел ваш рюкзак, - пояснил я, угадав немой вопрос. - К нему снизу был пристегнут чехол, в каких альпинисты носят веревки. Я не прав?
- Ну и что? Я собиралась на скалы. Альпинизмом я, правда, не занимаюсь, но скалы очень люблю. Послушайте, все мужчины обожают играть в детективов? К чему эти расспросы?
- Ни к чему. У меня одно преимущество перед инспектором: я видел ваш рюкзак, а он - нет. Поэтому о том, что снаряжение принадлежит вам, он догадается чуть позже. Как вы тогда будете выглядеть?
- Гордо, - вздохнула она. - Если бы я решила спуститься с трассы и убить этого несчастного, то не стала бы пользоваться собственной веревкой, уж поверьте.
- Вы знали Ракшу Бамира?
- Конечно, - Майя явно удивилась вопросу. - Хотя, честно говоря, никогда не обращала на него внимания. Оператор и Наблюдатель - разные касты.
- У вас не возникала мысль, что события здесь, в коттедже, связаны с его смертью?
- Что? - Она рассмеялась. - От сердечной недостаточности сейчас редко, конечно, но умирают. Бамир умер около трех лет назад… Какая тут может быть связь? Нет, Макс, ваша идея уж очень завиральная. Скажите честно, Пак подозревает в убийстве меня?
- Он подозревает четверых: Бромберга, Влада Кунича, меня и вас.
Она подняла на меня широко открытые глаза.
- Вас? Но это невозможно! Никто из нас не успел бы…
- Успел бы, - успокоил я ее. - Инспектор думает, что убийца взял из шкафа с оружием именно винтовку, потому что бластеров там уже не было - их взяла Иза. Но могло быть и по-другому. Если убийце по каким-то неведомым причинам нельзя было воспользоваться бластером, он мог взять винтовку раньше. В таком случае алиби нет ни у кого. Пак просчитает ситуацию, сложит ее с тем фактом, что вы умолчали о снаряжении…
Майя нервно пожала плечами:
- Не знаю. Снаряжение лежало в рюкзаке, я, честно говоря, о нем и не вспомнила. По-вашему, я должна рассказать обо всем инспектору?
- Обязательно. Снимите с себя подозрение.
И в эту секунду раздался крик. Это был не просто крик: он действовал на барабанные перепонки, словно кессонная болезнь на водолаза. Он поднимался по частотной шкале, переходя в оглушительный писк, замирал (видимо, человек набирал в легкие очередную порцию воздуха), опускался вниз и начинался вновь.
Крик доносился со стороны коттеджа. Я резко взял с места в карьер. На эскалаторе мы столкнулись с Марком Бромбергом и вместе вбежали в коридор.
На полу на алой ковровой дорожке сидела Адель и визжала, визжала, визжала, зажмурив глаза и заткнув уши, дабы не оглохнуть случайно самой. Мы встали перед ней как вкопанные, но сзади на нас налетели Майя и невесть откуда взявшийся инспектор Пак. Образовалась небольшая куча мала, и выбраться из нее удалось только через пару минут. Писк продолжался.
- Да перестаньте орать! - рявкнул Пак, и Адель вдруг замолчала, будто ее выключили. Стало непривычно тихо.
Адель дрожащей рукой указывала на дверной косяк, стилизованный под дерево. В нем в полутора метрах от пола торчала короткая стрела с густым красным оперением. Все красное. Красное платье на Адели, красная ковровая дорожка, красная стрела.
- Я предупреждал, - сказал я.
Пак подошел к косяку, вытащил пинцетом стрелу и поднес ее к свету. Она была сестрой-близняшкой той стрелы, в переносице с которой завершил свой земной путь Стефан Сайко.
- Вы видели, кто стрелял? - спросил Пак.
- Видела. Нет, не видела. То есть он был во всем черном, с повязкой на лице. Только глаза…
- А потом?
- Потом - все, - растерянно произнесла она. - Что-то свистнуло, я присела и закричала.
- Откуда он появился?
- Не знаю! Я ничего не знаю! - завопила Адель. - Я хочу охрану! Приставьте ко мне охрану! Он же убьет меня!
- Рост? - спокойно продолжал Пак. - Фигура? Опишите его.
- Рост? Не знаю. Средний. Высокий. Господи, не знаю! Он был какой-то бесформенный, черный, как ртуть…
- Ртуть не черная, а серебристая, - устало произнес я.
- Пошел ты! - закричала Адель. - Без тебя знаю. Он… Он выскочил, как чертик из коробки. Он так быстро двигался, и бесшумно, понимаете, совсем бесшумно. Может, это вовсе не человек, а?
- Конечно, - отозвался я. - Откуда здесь человек? Вурдалак какой-нибудь. Или зомби, живой мертвец. Их тут полным-полно. Смотрела видеофильм «Ужас Хеппинес-сити»? Деревенщина, это ж классика.
Увидев, что Адель готова расцарапать мне физиономию, Пак решительно отстранил меня плечом и сказал:
- Макс, убирайтесь. Вы и так мне сегодня порядком надоели.
- Нет, нет, - присмиревшая Адель умоляюще вцепилась в инспектора. - Пусть он останется, я боюсь!
- Я уведу ее, инспектор, - вздохнув, сказал я. - Вы не против?
- Ради бога, ради бога, - помахал Пак ладошкой. - Если вам доставит удовольствие. Я пока обыщу дом.
Безнадежное дело, подумал я. Убийца мог уйти через окно, и через кафе, и через оконце линии продуктовой доставки. Весь в черном, подвижный и бесшумный, неизвестно какого пола, возраста и телосложения. Из моего списка подозреваемых исключается только Майя Борисова, она находилась рядом со мной в момент выстрела.
Второе покушение на Адель. И снова неудачное. Убийце просто фатально не везло.
Я буквально впихнул ее в номер, сообщил двери, что дома никого нет, поставил Адель перед собой и с наслаждением влепил ей пощечину. Она пискнула, но заплакать не посмела. Так и стояла передо мной, как солдат-первогодок, покорный и до полусмерти напуганный.
- Ты довольна? - спросил я, сдерживая клокотавшую ярость.
Из уголка ее красивого рта по подбородку потекла тоненькая струйка крови. Странно, но выглядело это довольно эротично. Она медленно, будто во сне, достала платок и промокнула им разбитую губу. И все это время смотрела на меня снизу вверх, как собачонка.
- Ты защитишь меня? - тихо спросила она. - Правда?
В кармане у меня лежала пишущая капсула. Если Адель заговорит, ее показания останутся, что бы ни случилось.
- В каких отношениях ты была со Стефаном? - спросил я.
Она в отчаянии покачала головой.
- Ни в каких. У меня был Маугли. Потом Ианн. Потом ты.
Адель опустилась в кресло и сжалась в комочек. Комочек нервов в красном платье.
- Маугли был твоим любовником?
Она повернула ко мне разъяренное лицо.
- Нет, б…ь, я была его любовницей! Я валялась у него в ногах, а он бил меня по физиономии, как ты сейчас!
А потом она уронила голову на руки и разрыдалась, как могут рыдать только дети, безутешно, полностью отдаваясь своему горю.
Часть вторая

Останови оружие
Глава 7
Дети господина Иэхисы. Япония, Сацума, август 1610 г.
В одну из темных сентябрьских ночей 1610 года, незадолго до часа Крысы (около полуночи), большая беда вошла в дом дайме южнояпонского княжества Сацума господина Симадзу Иэхисы.
Черные, легкие и бесшумные тени, в мгновение ока, преодолев трехметровый ров с водой и толстые высокие каменные стены дворца, как нож сквозь подтаявшее масло, прошли через двадцать вооруженных до зубов самураев-телохранителей и ворвались в покои светлейших наследников Иэхисы-сан - Итиро (старшего, через несколько лун принимавшего из рук наставников фамильный меч клана) и Сэмари (младшего, не достигшего еще своего десятилетия).
Старая няня по имени Анара Хогокэ, с трудом уложив расшалившихся детей, устало разогнула спину и почувствовала затылком холодное острие меча. Она хотела закричать, но горло сдавил животный ужас. Грубая сильная рука отшвырнула ее прочь, а другие руки уже вытаскивали мальчиков из постелей. С громким криком Итиро начал сопротивляться, но похититель легонько прикоснулся к точке на его сонной артерии, и мальчик мгновенно потерял сознание.
Симадзу Иэхиса мгновенно проснулся, услышав, как раздвижная ширма шодзи отъезжает в сторону. На пороге его покоев стоял начальник дворцовой стражи Агнисава Дуоти в порванной одежде и с рассеченным лбом.
- Мой господин, - прохрипел Дуоти. - Беда, ваши дети в опасности…
- Что? - выдохнул князь.
- Ниндзя.
Иэхиса был уже в годах, и его борода переливалась серебристыми нитями седины, но глаза оставались зоркими, руки сильными, реакция - молниеносной. Секунда - и в его ладонь привычно легко легла теплая и ласковая рукоять фамильного меча-катаны, настоящего произведения искусства, клинок которого состоял из десяти тысяч тончайших слоев стали различной твердости - более мягкой по краям и особо прочной внутри. Такой меч никогда не тупится и не зазубривается, оставаясь на протяжении веков во много крат острее бритвы.
Иэхису не зря сравнивали с легендарным воителем Такедой Сигэном, грозным и беспощадным полководцем, героем великого поэта Обата Кагэнори.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32