В первый раз за много диен его разум не был затуманен наркотиками. Туман рассеялся, и он с ужасом вспомнил, что успел натворить. Два раза он был соучастником убийства. А вчера он убил того, кого когда-то считал своим другом. Он не высказывал возмущения и не умел предотвратить ужас, поселившийся наверху, сквозь пальцы смотрел на жестокости, творимые по отношению к тем, кто раньше считался союзником в борьбе против развращенного мира. На сей раз что-то, вероятно подсознательное желание проснуться, заставило его отказаться от участия в ночном обряде, когда все принимали наркотики. Он видел, как кололись другие, притупляя свою совесть. В то время как у них тускнело в головах, его сознание прояснялось, и он вспомнил все до мельчайших подробностей.
Потом он заговорил и даже потребовал, чтобы все, включая и Чаймза, слушали его. Теперь он понимал, что совершил страшную ошибку, потому что невозможно объяснить человеку без совести, какая тяжелая вина лежит на нем. Чаймз шел с ним рядом по серой крыше, обняв бритоголового гиганта за талию, словно учитель, утешающий любимого ученика. Он даже предложил ему спуститься к Насекомым, если ему так трудно пережить некоторые события, возвещающие Новую Эру. Но Самуил осознал опасность и не согласился. Он помнил, что происходило с другими, которые выражали желание покинуть орден, и Чаймз был уверен, что он помнит.
Еще одна волна боли накатила на него. Он наклонился вперед и уперся рукой в пол, после чего его вырвало. С ужасом он смотрел, как из его горла льется кровь. Он ничего не ел целый день, только выпил пива с Чаймзом. Неужели ему подсыпали яд? Может быть, у него открылась язва или порвался сосуд? Ненадолго боли в животе утихли.
Позади он услышал тяжелые шаги. Вытерев рот тыльной стороной ладони, он повернулся и увидел, что из затененной части крыши к нему идет Чаймз. Когда он дошел до центра, послышались другие звуки — ритмичное хлопанье сильных крыльев. Самуил, скривившись, поднял голову. Как раз в это время белоснежный лебедь, покружив над головой Чаймза, тяжело сел на крышу впереди него. Он крутил длинной шеей, шипел и стонал, как старик, забывшийся тяжелым сном.
— А я думал, брат Самуил, что ты уже ушел вниз, — проговорил Чаймз громоподобным басом.
Самуилу было наплевать на его слова, но ему было слишком больно, чтобы бросить это в лицо Чаймзу. Он тяжело дышал и чувствовал, как на губах у него выступает кровавая пена.
— Что ты сделал со мной? — с трудом выдохнул он, ощущая новый прилив боли в животе.
— Увы, ты сам сделал это с собой, брат. — Чаймз подошел ближе и остановился, возвышаясь над пока еще сидевшим прямо великаном. Длинное бледное лицо в шапке черных волос, густо напомаженных на затылке, — вылитый денди викторианской эпохи. Он протянул к Самуилу железную руку с открытой ладонью, словно умоляя его о чем-то. — Пойми, брат, тебе некого винить, кроме самого себя.
— Ты что-то положил в пиво, да? Ты открыл банку... сволочь... а потом дал ее мне.
Он согнулся, зайдясь в кашле, чувствуя, как его рот заполняется горячей кровью, и, сделав над собой усилие, плюнул в Чаймза, но не попал.
— Я подумал, — весело проговорил Чаймз, словно перед ним сидел по-прежнему здоровый Самуил, — что мы ничего не выиграем, если отпустим тебя к Насекомым. К тому же после всего, что я для тебя сделал, с твоей стороны было бы нечестно уйти, не расплатившись.
Самуил почти не слушал его. Он заплакал, когда посмотрел вниз и увидел кровавую лужу у ног, поняв, что еще немного — и он весь изойдет кровью. Проведя тыльной стороной ладони по глазам, он уже как должное воспринял то, что она тоже стала красной.
— Тогда я решил дать тебе истечь кровью. Помнишь, как пеликан кормит своих птенцов кровью? Вот и кровь из твоего великолепного тела сделает нас сильнее. Ты же сам понимаешь, что нам нужно много сил.
Лебедь взмахнул крыльями и сел прямо в кровавую лужу. Не проявив к Самуилу никакого интереса, он спрятал голову под крыло.
— Что ты со мной... сделал? — выдохнул Самуил и повалился на бок, беспомощно засучив ногами, непослушными его воле.
Два бритоголовых парня, постоянно сопровождавшие Чаймза, стали по обеим сторонам от него. Они были вооружены ножами с узкими лезвиями. Чаймз наклонился над дрожавшим Самуилом, и в глазах у него сверкнул черный огонь, отразившийся в кровавой луже.
— В твоем взгляде, брат Самуил, я давно распознал предательство. Но теперь ты до конца останешься преданным мне, даже в смерти.
Самуил был беспомощен. Руки и ноги больше не повиновались ему, но он знал, что, какие бы пытки ни были ему уготованы, ему придется перетерпеть их живым. В последнем отчаянном усилии он открыл рот и просипел:
— Ты... сумасшедший...
Это были его последние слова.
— А ты мертвец, — проговорил Чаймз.
Бритоголовые приблизились к еще живому Самуилу. Подняв голову, лебедь наблюдал за происходящим ничего не выражавшими глазами.
Глава 12
Контакт
Тучи над городом рассеялись, но звезды не появились над Лестер-сквер. Впрочем, их никогда там не было. Фонари и неоновая реклама магазинов, ночных клубов, кинотеатров, баров освещали болезненным светом все вокруг и внушали превосходство земных радостей над небесными. Шумная толпа заполонила и тротуары и мостовую. Даже в это зимнее время автобусы выбрасывали и выбрасывали из своего чрева растерянных туристов-театралов. В одном месте бродячие актеры собрали вокруг себя плотную толпу, прячась от докучливых полицейских. Какофония пьяных криков, музыки и пения отпугнула птиц, которые, забравшись на верхушки деревьев, тоже что-то пронзительно оттуда кричали.
Роберт и Роза ловко лавировали в толпе. В показавшемся вдалеке ярко освещенном салоне на все голоса орали и скулили игровые автоматы.
— Мне кажется, тут мы кого-нибудь найдем, — сказал Роберт, растерянно оглядываясь. — Кого-нибудь из друзей Сары. Один из них много раз упоминается в тетради.
— Было бы гораздо лучше, если бы я тоже все прочитала, — отозвалась Роза, пробираясь сквозь толпу туристов, словно ледокол во льдах Северного моря. — А что, если “друга” тут не будет?
— Не знаю. Там сказано, что его всегда можно найти в салоне игровых автоматов. Кроме того, нам надо отыскать ксерокс и все переснять.
— Зачем?
— На всякий случай.
Они вошли в огромные стеклянные двери и оказались в зале с грязными красными портьерами и дешевыми канделябрами — жалкой пародии на казино. Несколько человек, не занятых противоборством с однорукими бандитами и космическими войнами, наблюдали за происходившим, словно были вне закона или, наоборот, наняты законом. Пол был усыпан стаканчиками из-под молочных коктейлей и пустыми пивными банками. В воздухе стоял тошнотворный запах немытой посуды и человеческого пота.
— Ты даже не знаешь, как он выглядит.
— Ты почитай, а я пойду пройдусь.
Роберт сунул Розе тетрадь, и она, прислонившись к стене, принялась за чтение, пока сам он с независимым видом обходил зал. В углу он заметил вспотевшего гиганта в переносной будке, словно сошедшего с картинки “Совратитель малолеток”. Когда Роберт прошел мимо, тот перестал считать деньги и передвинул во рту жвачку с одной стороны на другую.
— Извините. — Роберт постучал в окошко. — Я ищу парня, который вечно тут сшивается. Такого невысокого, толстого, то ли Мики, то ли Майкл. Вы его не знаете? Может быть, подскажете, где я могу его найти?
“Совратитель малолеток” внимательно осмотрел Роберта глубоко посаженными глазами. Вблизи на его толстом лице стали заметны пятна смазки.
— Я тут никого не знаю.
— А кто знает?
— Спроси вон того. Тощего.
“Совратитель” постучал пальцем по стенке своей будки.
— Спасибо.
В другом конце зала тощий смуглолицый подросток старательно вел между планетами звездный корабль. Он был в чудовищно узких штанах, к тому же правую ногу перевязал вверху цветным платком, который, очевидно, имел значение для его друзей. Такие мальчики не ходят без ножа, и длинные рукава им нужны, чтобы не оставлять отпечатков пальцев. Роберт решил не трогать его, пока он не доиграет. У него совсем не было опыта общения с опасными типами, особенно в таких местах, где его легко было принять за человека, выискивающего беспризорных детей для клиентов из отелей Пиккадилли. Наконец послышалось несколько взрывов. Игра закончилась, и мальчишка разразился угрозами в адрес автомата, которые звучали вроде бы по-турецки. Прошла пара минут, прежде чем он заметил наблюдавшего за ним Роберта.
— Что тебе нужно, приятель? — спросил он на кокни, и Роберт понял, что имеет дело с киприотом.
Он суетливо подошел к нему, стараясь держаться как можно независимее.
— Я ищу парня, который всегда болтается здесь по вечерам. Его зовут Мики. Такой маленький. — Мальчишка покачал головой. — Толстый...
— Не знаю никакого Мики.
— Друзья обычно называют его Жабой, — вмешалась Роза, неведомо как очутившаяся рядом с Робертом. — Так там написано. — Она показала на тетрадь.
Мальчишка сразу заулыбался.
— А, Жаба. Только этот ублюдок и может у меня выиграть. Да его все знают. — Он постучал ладошкой по автомату. — Его уже несколько дней не видно.
— Плохо. Нам надо с ним поговорить. Это очень важно.
— Вон видите того парня?
Роберт и Роза оглянулись и одновременно кивнули.
— Это Ник из отряда 7Н. Его приятель. Спросите у него. Роберт не успел сказать ему “спасибо”, потому что он уже опять вперился в автомат, и им с Розой ничего не оставалось, как идти к Нику.
— Не знаю, как ты, — сказала она Роберту, — а я начинаю чувствовать пропасть между собой и малолетками, которые теперь разгуливают по улицам.
— Тебе-то еще ничего, — ответил ей Роберт. — А я вырос в пригороде, где цветных ребятишек можно было увидеть только на ярмарке. Потом я переселился в Лондон и жил в одной квартире с шофером из Вест-Индии, таксистом, и китайским студентом, который за два года слова никому не сказал. Еще у нас был один белый дурак, помешанный на врезных замках, так тот вообще не знал, кто он такой.
— Значит, тебе не о чем волноваться.
— Ну да! Парни знают, что я чужак. Этого не скроешь. Отсутствие уличного воспитания.
В углу, глядя сквозь стеклянную стену на улицу, стоял парень — как они поняли, Ник из отряда 7Н.
— Эй, Ник, ты не видел Жабу? — спросил Роберт и сразу же понял, что взял неверный тон.
— А ты кто такой?
Ник повернулся посмотреть на Роберта. Парень был в кожаной куртке с рисунком, модным в шестидесятые годы, с татуировкой над глазом и с выкрашенными домашним способом волосами, давно не знавшими ни ножниц, ни расчески, ни воды.
— Приятель. Не знаешь, где он?
— Ты не приятель. Жаба не водится с теми, кто уже лысеет. Это он тебе сказал прийти сюда?
И Ник махнул головой в сторону турка.
— Да.
— У тебя есть деньги?
— Ну, немного.
Роберт принялся шарить в задних карманах.
— Дай что-нибудь.
Роберт взглянул на свой капитал и с неохотой отдал несколько монет Нику.
— Я не видел его уже два дня, — сказал Ник намного дружелюбнее. — Он мне должен деньги.
— Думаешь, он придет сегодня?
Эту фразу он вычитал в Шарлоттиной тетради и решил, что ничего не потеряет, если ввернет ее невзначай. Ник несколько долгих мгновений, не отрываясь, вглядывался в него. Роза замерли рядом. В конце концов, Ник отвел глаза.
— Не знаю. Но он мне сказал, что больше не хочет иметь с ними ничего общего. Я тоже ему сказал, мол, ты не такой. Они никого не любят, кроме самих себя. И строят из себя невесть что. Думают, все остальные для них нехороши.
— Ник, ты меня не знаешь. Я не полицейский...
— Еще чего! Ты и ростом не вышел...
— Но мне очень важно поговорить с ним или еще с кем-нибудь с крыши.
Глаза Ника словно покрылись ледяной коркой.
— О чем ты говоришь? Да еще тут! Так не пойдет. Да и Жаба уже не с ними. Понял? У него с ними больше ничего нет общего.
— Да. Я понял. Но у Жабы наверняка есть друзья. Мне очень надо встретиться с одной девушкой. Ее зовут Сара. Фотография у тебя с собой, Роза?
— С собой.
Роза достала фотографии, но Ник, едва взглянув, отдал их обратно.
— Я ее видел до того, как она ушла наверх. Та еще девица. Ник заговорил скороговоркой, словно чего-то испугавшись.
Теперь он не отрывал глаз от дверей, как бы ожидая, что вот-вот кто-то ворвется в зал. Он весь покрылся потом.
— Мы можем как-нибудь с ней связаться? Должно же где-нибудь быть место...
Ник сильно ударил Роберта в грудь.
— Заткнись! Заткнись, тебе говорят! Хочешь, чтобы с меня живого содрали кожу?
Он сделал было движение в сторону двери, но Роберт удержал его на месте. В будке “совратитель малолеток” перестал считать монеты и уставился на них.
— Никто не собирается обижать тебя, и мне плевать, с кем Сара хороводится. Мне просто нужно с ней увидеться или с кем-то, кто знает, где она, понятно?
Роберт вытащил из бумажника две десятифунтовые бумажки и повертел ими перед лицом Ника. Выражение страха, застывшее у того в глазах, уступило место жадности.
— Ладно, парень, дело твое. Пойдешь по набережной до сквера на Вилльерс-стрит, где театр. Знаешь?
— Конечно.
— Завтра вечером стой там у эстрады. Кто-нибудь придет.
— Кто, Ник?
Роберт не выпускал бумажек из руки, положив их на грудь юноши и чувствуя, как сильно бьется у того сердце.
— Его зовут Симон. Одевается он фантастически, ты его сразу узнаешь.
— А когда лучше всего прийти, чтобы застать этого Симона?
— Между восемью и девятью. В это время он всегда там.
— Спасибо тебе.
— Послушай, много народу стало исчезать. Я не поклянусь, что с тобой ничего не случится. Если ты не вернешься целым, я тут ни при чем.
Ник протянул руку за деньгами.
— Тогда давай играть по-твоему.
Роберт разорвал банкноты пополам, и Ник спал с лица.
— Вторую половину получишь, когда я вернусь целым.
Прежде чем Ник успел ответить, Роберт, схватив Розу за руку, потащил ее к двери. Когда он оглянулся, Ник все еще стоял на месте, не в силах прийти в себя от изумления.
— Понятно? — спросил Роберт, довольный своим успехом. Все дело в правильных вопросах.
— Ну да, ты большой специалист, — хмыкнула Роза. — Не слишком ли все хорошо получается? Ты думаешь, он действительно что-то знает или попросту хотел получить с нас деньги? Кажется, он здорово умеет наводить тень на плетень.
Роберт внимательно поглядел на нее. Лестер-сквер осталась позади, они уже переходили Чаринг-Кросс-роуд, когда довольный собой Роберт как бы взял ее под защиту. Он неплохо поговорил с мальчишкой. Как раз в духе уличного воспитания.
— Ты шутишь? — спросил он Розу. — Ему все известно, это точно. “Содрать с живого кожу”! Надо же, обыкновенный полуграмотный мальчишка, а ведь говорил он не о драке, совсем нет, о самой настоящей казни.
— Может быть, он ходит в вечернюю школу? Интересно, к какому отряду, а может быть, команде принадлежит он сам? Разрушающей? Спорящей? Или другой?
— Какой?
— Ну, ты знаешь! — махнула рукой Роза. — Марди грас.
— Нет, не знаю, — возмутился Роберт. Роза всегда говорила так, словно все должны были понимать ее с полуслова.
— Ну, это ордена, которые организовывали Марди грас для Кома, римского бога пиршества. Они очень древние и хорошо хранят свои тайны. У всех у них разные имена, например: Изида, Осирис или калифы из Каира. Их праздник приходится на канун Великого поста. В этот день на Землю приходит дьявол.
Роберт остановился как вкопанный.
— Ради Христа, откуда тебе это известно?
— Когда-нибудь я тебе расскажу.
— А почему не сейчас? Что нам еще делать? Хочешь выпить?
— Хочу. Заодно я просмотрю записи Шарлотты.
— А я хотел рассказать тебе о себе.
— Да? — удивилась Роза и толкнула дверь “Три-Танз-Инн”. — Кажется, я знаю, что ты мне расскажешь.
— Тогда скажи, чем все закончится.
— Если ты действительно хочешь это знать, спроси меня через пару дней.
Недовольно хмыкнув, Роберт придержал дверь за спиной. Он не мог не понимать, что гораздо больше нравится Розе, когда не старается произвести на нее впечатление. Зал был переполнен, и он с трудом протиснулся к стойке бара. А сзади в грязное окно за каждым его движением следила пара болезненно-тусклых глаз.
Глава 13
Пристань Святой Екатерины
Как черная богиня, она стояла на фоне неба, широко расставив сверкающие ноги и что-то крича ему через разделявшую их водную преграду. Ее фиолетовые волосы то поднимались, то опускались, как сожженная солнцем трава на ветру. На ней был облегающий костюм из черной кожи с длинными прорезями под грудью и разрезами на юбке, сделанными для удобства при ходьбе, а возможно, и для привлечения мужских взглядов. Лакированные туфли на высоких каблуках приподнимали ее над крышей и придавали ее фигуре величия. В ней было что-то дерзкое и зовущее одновременно. Медленно она подняла затянутую в перчатку руку и помахала ему.
— Сара!
Натаниэл Залиан шагнул к краю крыши. Это она. И в то же время это не может быть она. Не так-то легко убежать от Чаймза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Потом он заговорил и даже потребовал, чтобы все, включая и Чаймза, слушали его. Теперь он понимал, что совершил страшную ошибку, потому что невозможно объяснить человеку без совести, какая тяжелая вина лежит на нем. Чаймз шел с ним рядом по серой крыше, обняв бритоголового гиганта за талию, словно учитель, утешающий любимого ученика. Он даже предложил ему спуститься к Насекомым, если ему так трудно пережить некоторые события, возвещающие Новую Эру. Но Самуил осознал опасность и не согласился. Он помнил, что происходило с другими, которые выражали желание покинуть орден, и Чаймз был уверен, что он помнит.
Еще одна волна боли накатила на него. Он наклонился вперед и уперся рукой в пол, после чего его вырвало. С ужасом он смотрел, как из его горла льется кровь. Он ничего не ел целый день, только выпил пива с Чаймзом. Неужели ему подсыпали яд? Может быть, у него открылась язва или порвался сосуд? Ненадолго боли в животе утихли.
Позади он услышал тяжелые шаги. Вытерев рот тыльной стороной ладони, он повернулся и увидел, что из затененной части крыши к нему идет Чаймз. Когда он дошел до центра, послышались другие звуки — ритмичное хлопанье сильных крыльев. Самуил, скривившись, поднял голову. Как раз в это время белоснежный лебедь, покружив над головой Чаймза, тяжело сел на крышу впереди него. Он крутил длинной шеей, шипел и стонал, как старик, забывшийся тяжелым сном.
— А я думал, брат Самуил, что ты уже ушел вниз, — проговорил Чаймз громоподобным басом.
Самуилу было наплевать на его слова, но ему было слишком больно, чтобы бросить это в лицо Чаймзу. Он тяжело дышал и чувствовал, как на губах у него выступает кровавая пена.
— Что ты сделал со мной? — с трудом выдохнул он, ощущая новый прилив боли в животе.
— Увы, ты сам сделал это с собой, брат. — Чаймз подошел ближе и остановился, возвышаясь над пока еще сидевшим прямо великаном. Длинное бледное лицо в шапке черных волос, густо напомаженных на затылке, — вылитый денди викторианской эпохи. Он протянул к Самуилу железную руку с открытой ладонью, словно умоляя его о чем-то. — Пойми, брат, тебе некого винить, кроме самого себя.
— Ты что-то положил в пиво, да? Ты открыл банку... сволочь... а потом дал ее мне.
Он согнулся, зайдясь в кашле, чувствуя, как его рот заполняется горячей кровью, и, сделав над собой усилие, плюнул в Чаймза, но не попал.
— Я подумал, — весело проговорил Чаймз, словно перед ним сидел по-прежнему здоровый Самуил, — что мы ничего не выиграем, если отпустим тебя к Насекомым. К тому же после всего, что я для тебя сделал, с твоей стороны было бы нечестно уйти, не расплатившись.
Самуил почти не слушал его. Он заплакал, когда посмотрел вниз и увидел кровавую лужу у ног, поняв, что еще немного — и он весь изойдет кровью. Проведя тыльной стороной ладони по глазам, он уже как должное воспринял то, что она тоже стала красной.
— Тогда я решил дать тебе истечь кровью. Помнишь, как пеликан кормит своих птенцов кровью? Вот и кровь из твоего великолепного тела сделает нас сильнее. Ты же сам понимаешь, что нам нужно много сил.
Лебедь взмахнул крыльями и сел прямо в кровавую лужу. Не проявив к Самуилу никакого интереса, он спрятал голову под крыло.
— Что ты со мной... сделал? — выдохнул Самуил и повалился на бок, беспомощно засучив ногами, непослушными его воле.
Два бритоголовых парня, постоянно сопровождавшие Чаймза, стали по обеим сторонам от него. Они были вооружены ножами с узкими лезвиями. Чаймз наклонился над дрожавшим Самуилом, и в глазах у него сверкнул черный огонь, отразившийся в кровавой луже.
— В твоем взгляде, брат Самуил, я давно распознал предательство. Но теперь ты до конца останешься преданным мне, даже в смерти.
Самуил был беспомощен. Руки и ноги больше не повиновались ему, но он знал, что, какие бы пытки ни были ему уготованы, ему придется перетерпеть их живым. В последнем отчаянном усилии он открыл рот и просипел:
— Ты... сумасшедший...
Это были его последние слова.
— А ты мертвец, — проговорил Чаймз.
Бритоголовые приблизились к еще живому Самуилу. Подняв голову, лебедь наблюдал за происходящим ничего не выражавшими глазами.
Глава 12
Контакт
Тучи над городом рассеялись, но звезды не появились над Лестер-сквер. Впрочем, их никогда там не было. Фонари и неоновая реклама магазинов, ночных клубов, кинотеатров, баров освещали болезненным светом все вокруг и внушали превосходство земных радостей над небесными. Шумная толпа заполонила и тротуары и мостовую. Даже в это зимнее время автобусы выбрасывали и выбрасывали из своего чрева растерянных туристов-театралов. В одном месте бродячие актеры собрали вокруг себя плотную толпу, прячась от докучливых полицейских. Какофония пьяных криков, музыки и пения отпугнула птиц, которые, забравшись на верхушки деревьев, тоже что-то пронзительно оттуда кричали.
Роберт и Роза ловко лавировали в толпе. В показавшемся вдалеке ярко освещенном салоне на все голоса орали и скулили игровые автоматы.
— Мне кажется, тут мы кого-нибудь найдем, — сказал Роберт, растерянно оглядываясь. — Кого-нибудь из друзей Сары. Один из них много раз упоминается в тетради.
— Было бы гораздо лучше, если бы я тоже все прочитала, — отозвалась Роза, пробираясь сквозь толпу туристов, словно ледокол во льдах Северного моря. — А что, если “друга” тут не будет?
— Не знаю. Там сказано, что его всегда можно найти в салоне игровых автоматов. Кроме того, нам надо отыскать ксерокс и все переснять.
— Зачем?
— На всякий случай.
Они вошли в огромные стеклянные двери и оказались в зале с грязными красными портьерами и дешевыми канделябрами — жалкой пародии на казино. Несколько человек, не занятых противоборством с однорукими бандитами и космическими войнами, наблюдали за происходившим, словно были вне закона или, наоборот, наняты законом. Пол был усыпан стаканчиками из-под молочных коктейлей и пустыми пивными банками. В воздухе стоял тошнотворный запах немытой посуды и человеческого пота.
— Ты даже не знаешь, как он выглядит.
— Ты почитай, а я пойду пройдусь.
Роберт сунул Розе тетрадь, и она, прислонившись к стене, принялась за чтение, пока сам он с независимым видом обходил зал. В углу он заметил вспотевшего гиганта в переносной будке, словно сошедшего с картинки “Совратитель малолеток”. Когда Роберт прошел мимо, тот перестал считать деньги и передвинул во рту жвачку с одной стороны на другую.
— Извините. — Роберт постучал в окошко. — Я ищу парня, который вечно тут сшивается. Такого невысокого, толстого, то ли Мики, то ли Майкл. Вы его не знаете? Может быть, подскажете, где я могу его найти?
“Совратитель малолеток” внимательно осмотрел Роберта глубоко посаженными глазами. Вблизи на его толстом лице стали заметны пятна смазки.
— Я тут никого не знаю.
— А кто знает?
— Спроси вон того. Тощего.
“Совратитель” постучал пальцем по стенке своей будки.
— Спасибо.
В другом конце зала тощий смуглолицый подросток старательно вел между планетами звездный корабль. Он был в чудовищно узких штанах, к тому же правую ногу перевязал вверху цветным платком, который, очевидно, имел значение для его друзей. Такие мальчики не ходят без ножа, и длинные рукава им нужны, чтобы не оставлять отпечатков пальцев. Роберт решил не трогать его, пока он не доиграет. У него совсем не было опыта общения с опасными типами, особенно в таких местах, где его легко было принять за человека, выискивающего беспризорных детей для клиентов из отелей Пиккадилли. Наконец послышалось несколько взрывов. Игра закончилась, и мальчишка разразился угрозами в адрес автомата, которые звучали вроде бы по-турецки. Прошла пара минут, прежде чем он заметил наблюдавшего за ним Роберта.
— Что тебе нужно, приятель? — спросил он на кокни, и Роберт понял, что имеет дело с киприотом.
Он суетливо подошел к нему, стараясь держаться как можно независимее.
— Я ищу парня, который всегда болтается здесь по вечерам. Его зовут Мики. Такой маленький. — Мальчишка покачал головой. — Толстый...
— Не знаю никакого Мики.
— Друзья обычно называют его Жабой, — вмешалась Роза, неведомо как очутившаяся рядом с Робертом. — Так там написано. — Она показала на тетрадь.
Мальчишка сразу заулыбался.
— А, Жаба. Только этот ублюдок и может у меня выиграть. Да его все знают. — Он постучал ладошкой по автомату. — Его уже несколько дней не видно.
— Плохо. Нам надо с ним поговорить. Это очень важно.
— Вон видите того парня?
Роберт и Роза оглянулись и одновременно кивнули.
— Это Ник из отряда 7Н. Его приятель. Спросите у него. Роберт не успел сказать ему “спасибо”, потому что он уже опять вперился в автомат, и им с Розой ничего не оставалось, как идти к Нику.
— Не знаю, как ты, — сказала она Роберту, — а я начинаю чувствовать пропасть между собой и малолетками, которые теперь разгуливают по улицам.
— Тебе-то еще ничего, — ответил ей Роберт. — А я вырос в пригороде, где цветных ребятишек можно было увидеть только на ярмарке. Потом я переселился в Лондон и жил в одной квартире с шофером из Вест-Индии, таксистом, и китайским студентом, который за два года слова никому не сказал. Еще у нас был один белый дурак, помешанный на врезных замках, так тот вообще не знал, кто он такой.
— Значит, тебе не о чем волноваться.
— Ну да! Парни знают, что я чужак. Этого не скроешь. Отсутствие уличного воспитания.
В углу, глядя сквозь стеклянную стену на улицу, стоял парень — как они поняли, Ник из отряда 7Н.
— Эй, Ник, ты не видел Жабу? — спросил Роберт и сразу же понял, что взял неверный тон.
— А ты кто такой?
Ник повернулся посмотреть на Роберта. Парень был в кожаной куртке с рисунком, модным в шестидесятые годы, с татуировкой над глазом и с выкрашенными домашним способом волосами, давно не знавшими ни ножниц, ни расчески, ни воды.
— Приятель. Не знаешь, где он?
— Ты не приятель. Жаба не водится с теми, кто уже лысеет. Это он тебе сказал прийти сюда?
И Ник махнул головой в сторону турка.
— Да.
— У тебя есть деньги?
— Ну, немного.
Роберт принялся шарить в задних карманах.
— Дай что-нибудь.
Роберт взглянул на свой капитал и с неохотой отдал несколько монет Нику.
— Я не видел его уже два дня, — сказал Ник намного дружелюбнее. — Он мне должен деньги.
— Думаешь, он придет сегодня?
Эту фразу он вычитал в Шарлоттиной тетради и решил, что ничего не потеряет, если ввернет ее невзначай. Ник несколько долгих мгновений, не отрываясь, вглядывался в него. Роза замерли рядом. В конце концов, Ник отвел глаза.
— Не знаю. Но он мне сказал, что больше не хочет иметь с ними ничего общего. Я тоже ему сказал, мол, ты не такой. Они никого не любят, кроме самих себя. И строят из себя невесть что. Думают, все остальные для них нехороши.
— Ник, ты меня не знаешь. Я не полицейский...
— Еще чего! Ты и ростом не вышел...
— Но мне очень важно поговорить с ним или еще с кем-нибудь с крыши.
Глаза Ника словно покрылись ледяной коркой.
— О чем ты говоришь? Да еще тут! Так не пойдет. Да и Жаба уже не с ними. Понял? У него с ними больше ничего нет общего.
— Да. Я понял. Но у Жабы наверняка есть друзья. Мне очень надо встретиться с одной девушкой. Ее зовут Сара. Фотография у тебя с собой, Роза?
— С собой.
Роза достала фотографии, но Ник, едва взглянув, отдал их обратно.
— Я ее видел до того, как она ушла наверх. Та еще девица. Ник заговорил скороговоркой, словно чего-то испугавшись.
Теперь он не отрывал глаз от дверей, как бы ожидая, что вот-вот кто-то ворвется в зал. Он весь покрылся потом.
— Мы можем как-нибудь с ней связаться? Должно же где-нибудь быть место...
Ник сильно ударил Роберта в грудь.
— Заткнись! Заткнись, тебе говорят! Хочешь, чтобы с меня живого содрали кожу?
Он сделал было движение в сторону двери, но Роберт удержал его на месте. В будке “совратитель малолеток” перестал считать монеты и уставился на них.
— Никто не собирается обижать тебя, и мне плевать, с кем Сара хороводится. Мне просто нужно с ней увидеться или с кем-то, кто знает, где она, понятно?
Роберт вытащил из бумажника две десятифунтовые бумажки и повертел ими перед лицом Ника. Выражение страха, застывшее у того в глазах, уступило место жадности.
— Ладно, парень, дело твое. Пойдешь по набережной до сквера на Вилльерс-стрит, где театр. Знаешь?
— Конечно.
— Завтра вечером стой там у эстрады. Кто-нибудь придет.
— Кто, Ник?
Роберт не выпускал бумажек из руки, положив их на грудь юноши и чувствуя, как сильно бьется у того сердце.
— Его зовут Симон. Одевается он фантастически, ты его сразу узнаешь.
— А когда лучше всего прийти, чтобы застать этого Симона?
— Между восемью и девятью. В это время он всегда там.
— Спасибо тебе.
— Послушай, много народу стало исчезать. Я не поклянусь, что с тобой ничего не случится. Если ты не вернешься целым, я тут ни при чем.
Ник протянул руку за деньгами.
— Тогда давай играть по-твоему.
Роберт разорвал банкноты пополам, и Ник спал с лица.
— Вторую половину получишь, когда я вернусь целым.
Прежде чем Ник успел ответить, Роберт, схватив Розу за руку, потащил ее к двери. Когда он оглянулся, Ник все еще стоял на месте, не в силах прийти в себя от изумления.
— Понятно? — спросил Роберт, довольный своим успехом. Все дело в правильных вопросах.
— Ну да, ты большой специалист, — хмыкнула Роза. — Не слишком ли все хорошо получается? Ты думаешь, он действительно что-то знает или попросту хотел получить с нас деньги? Кажется, он здорово умеет наводить тень на плетень.
Роберт внимательно поглядел на нее. Лестер-сквер осталась позади, они уже переходили Чаринг-Кросс-роуд, когда довольный собой Роберт как бы взял ее под защиту. Он неплохо поговорил с мальчишкой. Как раз в духе уличного воспитания.
— Ты шутишь? — спросил он Розу. — Ему все известно, это точно. “Содрать с живого кожу”! Надо же, обыкновенный полуграмотный мальчишка, а ведь говорил он не о драке, совсем нет, о самой настоящей казни.
— Может быть, он ходит в вечернюю школу? Интересно, к какому отряду, а может быть, команде принадлежит он сам? Разрушающей? Спорящей? Или другой?
— Какой?
— Ну, ты знаешь! — махнула рукой Роза. — Марди грас.
— Нет, не знаю, — возмутился Роберт. Роза всегда говорила так, словно все должны были понимать ее с полуслова.
— Ну, это ордена, которые организовывали Марди грас для Кома, римского бога пиршества. Они очень древние и хорошо хранят свои тайны. У всех у них разные имена, например: Изида, Осирис или калифы из Каира. Их праздник приходится на канун Великого поста. В этот день на Землю приходит дьявол.
Роберт остановился как вкопанный.
— Ради Христа, откуда тебе это известно?
— Когда-нибудь я тебе расскажу.
— А почему не сейчас? Что нам еще делать? Хочешь выпить?
— Хочу. Заодно я просмотрю записи Шарлотты.
— А я хотел рассказать тебе о себе.
— Да? — удивилась Роза и толкнула дверь “Три-Танз-Инн”. — Кажется, я знаю, что ты мне расскажешь.
— Тогда скажи, чем все закончится.
— Если ты действительно хочешь это знать, спроси меня через пару дней.
Недовольно хмыкнув, Роберт придержал дверь за спиной. Он не мог не понимать, что гораздо больше нравится Розе, когда не старается произвести на нее впечатление. Зал был переполнен, и он с трудом протиснулся к стойке бара. А сзади в грязное окно за каждым его движением следила пара болезненно-тусклых глаз.
Глава 13
Пристань Святой Екатерины
Как черная богиня, она стояла на фоне неба, широко расставив сверкающие ноги и что-то крича ему через разделявшую их водную преграду. Ее фиолетовые волосы то поднимались, то опускались, как сожженная солнцем трава на ветру. На ней был облегающий костюм из черной кожи с длинными прорезями под грудью и разрезами на юбке, сделанными для удобства при ходьбе, а возможно, и для привлечения мужских взглядов. Лакированные туфли на высоких каблуках приподнимали ее над крышей и придавали ее фигуре величия. В ней было что-то дерзкое и зовущее одновременно. Медленно она подняла затянутую в перчатку руку и помахала ему.
— Сара!
Натаниэл Залиан шагнул к краю крыши. Это она. И в то же время это не может быть она. Не так-то легко убежать от Чаймза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30