Вы пока отдохните, мистер Палмер, нам еще довольно далеко ехать. – Ренфилд потянулся вперед и открыл мини-бар в спинке переднего сиденья. – Угощайтесь.
Примерно через час лимузин остановился. Это время прошло в тишине, только изредка постукивал лед, когда Палмер наливал себе еще бурбона с колой. Ренфилд же пил только минеральную воду, да и ту скупо.
Водитель вышел и открыл дверцу для Ренфилда. Палмер вылез следом, опьяневший чуть больше, чем сам сознавал.
Снаружи было темно – ранний вечер за городом. Палмеру так показалось, что он за городом. Он стоял в конце длинной укатанной гравийной дороги, возле просторного загородного дома с красиво ухоженными газонами и искусно скрытым внешним освещением. Можно не сомневаться, что внутри мебель красного дерева и горячая ванна. Следом за Ренфилдом Палмер направился по дорожке к дому.
Они не успели дойти до крыльца, как из кустов выступила тень, перегородившая им путь.
Это был здоровенный амбал с автоматом, который в его лапищах выглядел детской игрушкой. Нависая над Ренфилдом и Палмером, громила закрывал плечами небо. Примерно футов семи роста, по оценке Палмера, если не выше на пару дюймов. И этот хмырь был уродлив . Длинная лошадиная морда выглядела еще противнее из-за полного отсутствия растительности, в том числе бровей и ресниц. Охранник что-то сказал Ренфилду таким низким голосом, который почти походил на инфразвук.
– Все в порядке, Кейф. Согласовано.
Охранник, не сводя глаз с Палмера, сделал странное неуловимое движение свободной рукой – то ли условный знак, то ли изобразил, как ломает веточку.
Ренфилд покачал головой:
– Нет, в этом нет необходимости. Как я уже сказал, все договорено. А теперь возвращайся к своей работе – не следует заставлять доктора ждать.
Охранник кивнул и вернулся на пост. Входя в дом, Палмер все еще чувствовал спиной его взгляд.
Гостиная была точно взята из дорогой «мыльной оперы» – высокий потолок, со вкусом расставленная датская мебель, несколько современных картин на стенах. Она казалась декорацией.
– Сюда.
Ренфилд провел Палмера по узкому коридору в заднюю половину дома. Остановившись у двери в конце, он тихо постучал.
– Пригласите его, Ренфилд.
Комната за дверью была заставлена книгами, пахла старой кожей и плесневелой бумагой. За антикварным шведским бюро сидел красивый мужчина средних лет, с темными волосами, тронутыми на висках сединой. Несмотря на приглушенный свет настольной лампы, на лице его были очки-консервы с зелеными стеклами.
– А, мистер Палмер! Наконец-то! Я рад с вами познакомиться! – Человек поднялся с шарнирного стула, тоже антикварного, и протянул детективу руку. Одет он был в тщательно отглаженные хлопковые брюки, белую хлопчатую рубашку с расстегнутым воротом и закатанными выше локтей рукавами и пару старомодных красных кожаных подтяжек. Очень напоминал Спенсера Трейси в «Пожнешь бурю».
От силы его холодного сухого рукопожатия Палмер вздрогнул.
– Мне сказали, что это вы организовали мое освобождение, мистер?..
– Доктор. Доктор Панглосс. Рад был оказаться вам полезен. – Он улыбнулся, показав такие белоснежные мосты, что прокуренные зубы Палмера казались по сравнению с ними полем боя.
– Хм... я...
Панглосс жестом пригласил Палмера сесть, потом кивнул Ренфилду, все еще стоящему у двери.
– Пока все, Ренфилд. Скажите повару, пусть приготовит поесть мистеру Палмеру.
Ренфилд кивнул и вышел, оставив их наедине.
– Вам придется меня извинить, что я не буду с вами ужинать, – улыбнулся Панглосс. – Я уже ел. Могу я предложить вам выпить? – Он достал бутылку бурбона с нетронутой печатью из какого-то углубления бюро. Палмер узнал свою любимую марку – когда он мог себе такое позволить. – Да, и курите, пожалуйста, – добавил Панглосс, кивнув на китайскую шкатулку рядом с креслом Палмера.
Сигаретница была антикварной, как и все в этой комнате. Крышку украшал свернувшийся в кольцо китайский дракон. Внутри были сигареты – «Шерман», естественно.
Прикуривая сигарету от зажигалки Фаберже, Палмер залюбовался игрой света от лампы на платиновом корпусе.
– Послушайте, доктор Панглосс, я не хочу быть неблагодарным за все, что вы для меня сделали, но... что вообще происходит? Я в том смысле, что кто такой вы и что я значу для вас, что вы так старались вытащить меня из каталажки?
Панглосс сверкнул зубами, протягивая детективу коктейль, но трудно было сказать, участвуют ли в этой улыбке глаза.
– У вас есть законное право это знать, и я уважаю вашу прямолинейность, мистер Палмер, – действительно уважаю. Ценю людей, которые прямо выкладывают, что у них на уме. Дело в том, что мне невероятно нужны ваши услуги, мистер Палмер.
– Польщен, док, но в этой стране есть сотни отличных частных детективов. Некоторых я даже считаю лучше себя. А я вряд ли Сэм Спейд, особенно если учесть то дерьмо, в которое я недавно вляпался, как мы с вами хорошо знаем оба.
– Вы себя недооцениваете, мистер Палмер. Или можно звать вас просто Билл?
– Зовите Палмер, меня все так называют.
– Хорошо – Палмер. Вам случалось находить пропавших людей, Палмер?
– Конечно. Пару-тройку пропавших и сбежавших приходилось искать. Рано или поздно каждому частному детективу приходится – работа такая. А в чем дело?
– Дело в том, что мне нужно найти одного человека. Девушку. Очень важно узнать, где она находится. Я готов заплатить вам столько, сколько это будет стоить.
Палмер глотнул бурбона. Давно уже он не позволял себе такую дорогую выпивку.
– Говорите, док. Я слушаю.
– Боюсь, что это будет нелегко. Она не хочет, чтобы ее нашли, и с большим успехом избегает моих... полевых работников. Их она определяет с первого взгляда и делает все возможное, чтобы... уклониться от них. – Красивое лицо Панглосса помрачнело. – Это дикая женщина, Палмер, – искусная, проницательная, свирепо независимая и сумасшедшая – более чем слегка. Еще она очень опасна. Это я говорю вам прямо сейчас – просто чтобы убедиться, что у вас потом коленки не дрогнут.
– Эта «дикая женщина», которую я должен разыскать, – какое именно отношение она имеет к вам?
– Она моя внучка.
Палмер усомнился, что это правда. Панглосс не выглядел настолько старым, чтобы у него могла быть внучка с такими способностями; но трудно сказать, на что способна современная пластическая хирургия. И хотя Панглосс не сказал правду в строгом смысле слова, у Палмера не было чувства, что ему врут.
– Я буду платить вам по тысяче долларов в день плюс издержки. Мне кажется, это приемлемо?
Палмер чуть не поперхнулся бурбоном.
– Гм... да. Сойдет.
– Предусмотрена премия в двадцать тысяч долларов, если вы ее найдете и вручите ей это письмо. – Из гнезда бюро Панглосс взял конверт обычного канцелярского формата. Бумага была из дорогих, плотная и тяжелая, и запечатан был конверт старомодной печатью: свернувшийся в кольцо дракон.
– Можно мне задать вопрос? Чисто гипотетический?
– Задавайте.
– Что вы стали бы делать, если бы я отказался взяться за это дело?
– Такой вопрос предполагает, что у вас в этом деле есть выбор, мистер Палмер. Я предпочитаю не разрушать иллюзии свободы воли, а вы? Я пришел к выводу, что мои сотрудники работают куда лучше, когда считают, будто у них есть право голоса в том, что они будут делать и что – не будут.
Палмер поглядел на приятную улыбку Панглосса, и дорогой бурбон во рту вдруг стал горьким.
Панглосс дружески обнял Палмера за плечи, провожая к двери. Впервые Палмер заметил, какие у него длинные ногти.
– Я верю в вас, Палмер. Я считаю, что вы для нашей команды – ценнейшее приобретение. И раз уж вы здесь, почему бы вам не устроиться поудобнее? Комната для гостей специально подготовлена к вашему приезду, и я прослежу, чтобы мой повар доставил вам ужин. Если вам что-нибудь понадобится, просите без колебаний.
– Только одно...
– Да?
Хотя Панглосс улыбался, Палмер знал, что глаза из-под тонированных очков внимательно на него смотрят.
– Как зовут девушку, которую вы ищете?
– Какой же я забывчивый! Ее зовут Соня Блу.
Панглосс открыл дверь, и Палмер был удивлен, увидев на пороге Ренфилда.
– Ренфилд вас проводит в вашу комнату. И – мистер Палмер? – Палмер обернулся. Панглосс улыбался, показывая слишком много зубов. – Приятных сновидений.
2
– Что-нибудь еще, сэр?
Палмер рассеянно глянул на коридорного, потом ответил:
– Гм... нет. Вряд ли.
Он положил пару долларов в протянутую белую перчатку. Коридорный скривился, будто ему сунули в руку комок грязи.
Ладно, уязвленное чувство собственного достоинства у подрабатывающего студента не испортит ему удовольствия от собственного номера в «Хилтоне».
Палмер скинул пиджак и плюхнулся на диван в гостиной, потом позвонил и заказал бифштекс и пару бутылок импортного пива – все за счет доброго доктора Панглосса. Неизвестно, каких наук он доктор, но платят ему отлично.
Ожидая, пока принесут заказ, Палмер водил пальцем по строчкам, нацарапанным «в гостях» у Панглосса.
1. Действительно ли Соня Блу – внучка П.?
2. Не замешана ли С.Б. в торговле наркотиками? В проституции?
3. А сам П.?
4. Какого черта я тут делаю?
Пока что ответов ни на один вопрос не было, хотя чем дальше от «нанимателя» уносил Палмера самолет, тем меньше доставал его вопрос №4.
Палмер глянул на жесткий кремовый конверт, торчащий из нагрудного кармана пиджака. Наверняка какие-то ответы в письме содержались, но в этой игре оно не вскрывается. По крайней мере пока он сам в нее играет. И все же для человека, который отчаянно хочет найти внучку, Панглосс очень был скуп на информацию о девушке. После некоторых расспросов Палмер узнал наконец, что на девушку, может быть, удастся выйти через ее любовника – если можно употребить этот термин, – некоего Джеффри Частейна, более известного под именем Чаз.
Из тех осколочков, которые удалось Палмеру сложить, выходило, что этот Частейн – выходец из Англии, имеющий вкус к тяжелым наркотикам и необычным сексуальным партнерам. Типичный подонок из продажных мальчишек. Выудив из кармана карандаш, Палмер приписал к своим заметкам:
1. Частейн – любовник С.Б.? Деловой контакт? Сутенер?
2. Панглосс уверен, что С.Б. здесь уже нет, но для начала этот город не хуже любого другого.
Палмер стал рассматривать фотографию неуловимого Чаза, которую дал ему Панглосс перед отъездом. Странно, что у Панглосса нашлась фотография этого педерастического «приятеля», но ни одной фотографии собственной внучки. Карточка была похожа на фото для паспорта – или на плохой любительский снимок. Сердито глядящему в объектив молодому человеку было лет двадцать восемь – двадцать девять, волосы вспушены непокорным петушиным хвостом. Был еще какой-то намек на мужественную красоту в форме скул и разрезе глаз, но вся привлекательность, которая могла когда-либо быть у Джеффри Частейна, погибла от его привычек. Жажда дурмана была видна даже на фотографии. И все же казалось понятным, что молодая впечатлительная девушка вполне могла увлечься этим слизняком.
Принесли бифштекс и пиво. К ночным поискам Палмер всегда готовился, наедаясь до отвала мяса с кровью. Это приводило его в должное охотничье настроение.
~~
– Знаете этого человека?
Уже примерно четыреста пятьдесят седьмой раз за ночь Палмер задавал этот вопрос. Ноги устали, мочевой пузырь слегка ныл от переизбытка выпитого пива.
Человек с анархической символикой, нарисованной мелом на черном плаще, глянул сперва на Палмера, потом на снимок. Отпил приличный глоток пива и покачал головой.
– Извини, ничем не могу помочь.
Хрупкого сложения юноша напротив анархиста вытянул шею из-за плеча спутника с выражением слабого интереса.
– А ты этого парня знаешь?
– И он не знает, – отрезал человек в плаще. – Он никого не знает, кого я не знаю, понял? – Последнее слово было адресовано юноше и не звучало вопросительно.
Мальчишка поежился и улыбнулся своему приятелю нервозно.
– Ты чего, Ник? Я никого не знаю, это точно.
– То-то, блин!
Палмер выругался про себя, направляясь в уборную. Не в первый раз уже он сталкивался с таким агрессивным невежеством. Он уже раза два было к чему-то подобрался, только вдруг собеседники спускали на него собак.
Облегчаясь у писсуара, он вдруг услышал, как открылась позади дверь.
– Эй, мистер?
Палмер глянул уголком глаза и узнал приятеля Ника.
– Чего тебе, пацан?
– Я знаю этого типа. Того, что на фото.
– Теперь, значит, знаешь?
– Ага. Это Чаз. Из Англии.
– А почему твой друг не хотел, чтобы ты со мной говорил?
– Ник? Да просто ревнует. – Парнишка хихикнул. – Они с Чазом пару раз скрестили шпаги, так сказать. Чаз у него отбивал мальчишек, и успешно.
Палмер встряхнулся и привел себя в порядок перед тем, как повернуться к юноше. Пацану вряд ли было больше семнадцати лет, рыжеватые волосы спереди обрезаны коротко, сзади связаны в крысиный хвостик у шеи. Одет он был в модельные джинсы и рубашку с психоделической картинкой.
– Как тебя зовут, малыш?
– Терри.
– Послушай, Терри, а ты не знаешь, где я мог бы найти этого Чаза? Я бы был благодарен... – Он вытащил из кармана двадцатку, зажав между пальцами. Было очевидно, что мальчишка заинтересован, но глаза у него бегали, стоило только Палмеру попытаться рассмотреть его лицо. – Этот Чаз – он твой друг? Ты боишься, что его подставишь?
Терри фыркнул:
– Еще чего не хватало! Друг! Я всегда говорил, что он жуткий тип. Он на тебя всегда так смотрел, будто знал, что у тебя в голове делается. И вообще его уже год никто не видел. После того случая с Синими Павианами...
– Синими Павианами?
– Ну да, с той бандой, с которой он тогда шатался. Крутые такие дуболомы, волосы в синий цвет красили. Он с ними корешился... а они с ним – потому что у него всегда была понюшка...
– А где найти этих Синих Павианов? – Палмер протянул Терри двадцатку.
– Нигде. – То есть?
– Они все мертвы.
– Мертвы?
– Ну, не совсем все, но их достаточно поубивали, чтобы банды больше не было.
– А что случилось?
– Никто точно не знает, все было очень быстро. Случилось что-то вроде войны банд в задней комнате одного бара, и кто не был убит, тех жутко покалечило. Там один... постой-ка... Джимми!
– Джимми?
– Пацан, который встречался с Чазом. Только его не отработали.
– А где его найти?
Терри осклабился и протянул руку, как мальчик, просящий у отца карманные на неделю.
– Это больше двадцатки стоит, приятель.
Палмер хмыкнул и достал еще бумажку. Руки Терри двигались так быстро, что Палмер даже не успел заметить, в каком кармане банкнота скрылась.
– Джимми Эйхорн его зовут. Живет с мамочкой где-то на Тридцать девятой улице.
– Быстро учишься, пацан.
Терри пожал узкими плечами, поворачиваясь к выходу:
– Как чего симпатичного купить, так Ника всегда жаба душит.
~~
– Миссис Эйхорн?
Женщина, глядящая из-за взятой на цепочку двери, нахмурилась, будто думая, стоит ли вообще отвечать.
– Миссис Эйхорн, моя фамилия Палмер...
– Чего надо? Из департамента велфера, что ли? Для инспекции время позднее!
Часа два у него ушло на поиск нужного дома. Терри промахнулся на пару кварталов, когда объяснял. Уже давно миновало время ужина, и шрам побаливал. Ему пришлось тащиться вверх пять этажей по узкой темной лестнице, от вони человеческой мочи и гниющего мусора брюхо сводило. И он начинал терять терпение.
– Миссис Эйхорн, я что, похож на этих гребаных чиновников?
Для миссис Эйхорн явно не существовало риторических вопросов. Видно было, как она оценивает его выбритые виски и узкую эспаньолку, рассматривает волнистые седоватые волосы, зачесанные вверх, – память о временах более десяти лет назад, когда он еще похаживал на танцульки.
– Я хотел бы поговорить с Джимми, миссис Эйхорн. Он дома?
Она моргнула.
– Ага, дома. Он всегда дома, А чего вам надо от моего Джимми?
Палмер сунул в щель хрустящую двадцатку.
– Дело важное, мэм.
Мать Джимми задумалась, потом, забрав двадцатку, закрыла дверь. Через секунду дверь открылась снова, и Палмер смог рассмотреть получше и женщину, и ее жилье.
Миссис Эйхорн была мрачной особой с бледными, выцветшими волосами, когда-то светлыми. Кожа у нее была пастозная, а глаза такие светло-синие, что казались бесцветными. В углах рта залегли глубокие морщины. Единственным цветным пятном на лице была размазанная по губам помада. Одета она была в застиранную форму официантки с именем «Алиса», вышитым красной нитью на груди. Скудная мебель в гостиной выглядела такой же изношенной и затрепанной, как ее хозяйка.
– Чего вам надо от моего Джимми? – Из кармана фартука она вытащила сигарету и зажала между багровыми губами. Палмер сморщил нос в отвращении. Забавно: когда при нем курили другие, это ему действовало на нервы. – Вы побыстрее, а то мне на работу надо.
– Миссис Эйхорн, ваш сын был членом молодежной банды, которая называлась «Синие Павианы»?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Примерно через час лимузин остановился. Это время прошло в тишине, только изредка постукивал лед, когда Палмер наливал себе еще бурбона с колой. Ренфилд же пил только минеральную воду, да и ту скупо.
Водитель вышел и открыл дверцу для Ренфилда. Палмер вылез следом, опьяневший чуть больше, чем сам сознавал.
Снаружи было темно – ранний вечер за городом. Палмеру так показалось, что он за городом. Он стоял в конце длинной укатанной гравийной дороги, возле просторного загородного дома с красиво ухоженными газонами и искусно скрытым внешним освещением. Можно не сомневаться, что внутри мебель красного дерева и горячая ванна. Следом за Ренфилдом Палмер направился по дорожке к дому.
Они не успели дойти до крыльца, как из кустов выступила тень, перегородившая им путь.
Это был здоровенный амбал с автоматом, который в его лапищах выглядел детской игрушкой. Нависая над Ренфилдом и Палмером, громила закрывал плечами небо. Примерно футов семи роста, по оценке Палмера, если не выше на пару дюймов. И этот хмырь был уродлив . Длинная лошадиная морда выглядела еще противнее из-за полного отсутствия растительности, в том числе бровей и ресниц. Охранник что-то сказал Ренфилду таким низким голосом, который почти походил на инфразвук.
– Все в порядке, Кейф. Согласовано.
Охранник, не сводя глаз с Палмера, сделал странное неуловимое движение свободной рукой – то ли условный знак, то ли изобразил, как ломает веточку.
Ренфилд покачал головой:
– Нет, в этом нет необходимости. Как я уже сказал, все договорено. А теперь возвращайся к своей работе – не следует заставлять доктора ждать.
Охранник кивнул и вернулся на пост. Входя в дом, Палмер все еще чувствовал спиной его взгляд.
Гостиная была точно взята из дорогой «мыльной оперы» – высокий потолок, со вкусом расставленная датская мебель, несколько современных картин на стенах. Она казалась декорацией.
– Сюда.
Ренфилд провел Палмера по узкому коридору в заднюю половину дома. Остановившись у двери в конце, он тихо постучал.
– Пригласите его, Ренфилд.
Комната за дверью была заставлена книгами, пахла старой кожей и плесневелой бумагой. За антикварным шведским бюро сидел красивый мужчина средних лет, с темными волосами, тронутыми на висках сединой. Несмотря на приглушенный свет настольной лампы, на лице его были очки-консервы с зелеными стеклами.
– А, мистер Палмер! Наконец-то! Я рад с вами познакомиться! – Человек поднялся с шарнирного стула, тоже антикварного, и протянул детективу руку. Одет он был в тщательно отглаженные хлопковые брюки, белую хлопчатую рубашку с расстегнутым воротом и закатанными выше локтей рукавами и пару старомодных красных кожаных подтяжек. Очень напоминал Спенсера Трейси в «Пожнешь бурю».
От силы его холодного сухого рукопожатия Палмер вздрогнул.
– Мне сказали, что это вы организовали мое освобождение, мистер?..
– Доктор. Доктор Панглосс. Рад был оказаться вам полезен. – Он улыбнулся, показав такие белоснежные мосты, что прокуренные зубы Палмера казались по сравнению с ними полем боя.
– Хм... я...
Панглосс жестом пригласил Палмера сесть, потом кивнул Ренфилду, все еще стоящему у двери.
– Пока все, Ренфилд. Скажите повару, пусть приготовит поесть мистеру Палмеру.
Ренфилд кивнул и вышел, оставив их наедине.
– Вам придется меня извинить, что я не буду с вами ужинать, – улыбнулся Панглосс. – Я уже ел. Могу я предложить вам выпить? – Он достал бутылку бурбона с нетронутой печатью из какого-то углубления бюро. Палмер узнал свою любимую марку – когда он мог себе такое позволить. – Да, и курите, пожалуйста, – добавил Панглосс, кивнув на китайскую шкатулку рядом с креслом Палмера.
Сигаретница была антикварной, как и все в этой комнате. Крышку украшал свернувшийся в кольцо китайский дракон. Внутри были сигареты – «Шерман», естественно.
Прикуривая сигарету от зажигалки Фаберже, Палмер залюбовался игрой света от лампы на платиновом корпусе.
– Послушайте, доктор Панглосс, я не хочу быть неблагодарным за все, что вы для меня сделали, но... что вообще происходит? Я в том смысле, что кто такой вы и что я значу для вас, что вы так старались вытащить меня из каталажки?
Панглосс сверкнул зубами, протягивая детективу коктейль, но трудно было сказать, участвуют ли в этой улыбке глаза.
– У вас есть законное право это знать, и я уважаю вашу прямолинейность, мистер Палмер, – действительно уважаю. Ценю людей, которые прямо выкладывают, что у них на уме. Дело в том, что мне невероятно нужны ваши услуги, мистер Палмер.
– Польщен, док, но в этой стране есть сотни отличных частных детективов. Некоторых я даже считаю лучше себя. А я вряд ли Сэм Спейд, особенно если учесть то дерьмо, в которое я недавно вляпался, как мы с вами хорошо знаем оба.
– Вы себя недооцениваете, мистер Палмер. Или можно звать вас просто Билл?
– Зовите Палмер, меня все так называют.
– Хорошо – Палмер. Вам случалось находить пропавших людей, Палмер?
– Конечно. Пару-тройку пропавших и сбежавших приходилось искать. Рано или поздно каждому частному детективу приходится – работа такая. А в чем дело?
– Дело в том, что мне нужно найти одного человека. Девушку. Очень важно узнать, где она находится. Я готов заплатить вам столько, сколько это будет стоить.
Палмер глотнул бурбона. Давно уже он не позволял себе такую дорогую выпивку.
– Говорите, док. Я слушаю.
– Боюсь, что это будет нелегко. Она не хочет, чтобы ее нашли, и с большим успехом избегает моих... полевых работников. Их она определяет с первого взгляда и делает все возможное, чтобы... уклониться от них. – Красивое лицо Панглосса помрачнело. – Это дикая женщина, Палмер, – искусная, проницательная, свирепо независимая и сумасшедшая – более чем слегка. Еще она очень опасна. Это я говорю вам прямо сейчас – просто чтобы убедиться, что у вас потом коленки не дрогнут.
– Эта «дикая женщина», которую я должен разыскать, – какое именно отношение она имеет к вам?
– Она моя внучка.
Палмер усомнился, что это правда. Панглосс не выглядел настолько старым, чтобы у него могла быть внучка с такими способностями; но трудно сказать, на что способна современная пластическая хирургия. И хотя Панглосс не сказал правду в строгом смысле слова, у Палмера не было чувства, что ему врут.
– Я буду платить вам по тысяче долларов в день плюс издержки. Мне кажется, это приемлемо?
Палмер чуть не поперхнулся бурбоном.
– Гм... да. Сойдет.
– Предусмотрена премия в двадцать тысяч долларов, если вы ее найдете и вручите ей это письмо. – Из гнезда бюро Панглосс взял конверт обычного канцелярского формата. Бумага была из дорогих, плотная и тяжелая, и запечатан был конверт старомодной печатью: свернувшийся в кольцо дракон.
– Можно мне задать вопрос? Чисто гипотетический?
– Задавайте.
– Что вы стали бы делать, если бы я отказался взяться за это дело?
– Такой вопрос предполагает, что у вас в этом деле есть выбор, мистер Палмер. Я предпочитаю не разрушать иллюзии свободы воли, а вы? Я пришел к выводу, что мои сотрудники работают куда лучше, когда считают, будто у них есть право голоса в том, что они будут делать и что – не будут.
Палмер поглядел на приятную улыбку Панглосса, и дорогой бурбон во рту вдруг стал горьким.
Панглосс дружески обнял Палмера за плечи, провожая к двери. Впервые Палмер заметил, какие у него длинные ногти.
– Я верю в вас, Палмер. Я считаю, что вы для нашей команды – ценнейшее приобретение. И раз уж вы здесь, почему бы вам не устроиться поудобнее? Комната для гостей специально подготовлена к вашему приезду, и я прослежу, чтобы мой повар доставил вам ужин. Если вам что-нибудь понадобится, просите без колебаний.
– Только одно...
– Да?
Хотя Панглосс улыбался, Палмер знал, что глаза из-под тонированных очков внимательно на него смотрят.
– Как зовут девушку, которую вы ищете?
– Какой же я забывчивый! Ее зовут Соня Блу.
Панглосс открыл дверь, и Палмер был удивлен, увидев на пороге Ренфилда.
– Ренфилд вас проводит в вашу комнату. И – мистер Палмер? – Палмер обернулся. Панглосс улыбался, показывая слишком много зубов. – Приятных сновидений.
2
– Что-нибудь еще, сэр?
Палмер рассеянно глянул на коридорного, потом ответил:
– Гм... нет. Вряд ли.
Он положил пару долларов в протянутую белую перчатку. Коридорный скривился, будто ему сунули в руку комок грязи.
Ладно, уязвленное чувство собственного достоинства у подрабатывающего студента не испортит ему удовольствия от собственного номера в «Хилтоне».
Палмер скинул пиджак и плюхнулся на диван в гостиной, потом позвонил и заказал бифштекс и пару бутылок импортного пива – все за счет доброго доктора Панглосса. Неизвестно, каких наук он доктор, но платят ему отлично.
Ожидая, пока принесут заказ, Палмер водил пальцем по строчкам, нацарапанным «в гостях» у Панглосса.
1. Действительно ли Соня Блу – внучка П.?
2. Не замешана ли С.Б. в торговле наркотиками? В проституции?
3. А сам П.?
4. Какого черта я тут делаю?
Пока что ответов ни на один вопрос не было, хотя чем дальше от «нанимателя» уносил Палмера самолет, тем меньше доставал его вопрос №4.
Палмер глянул на жесткий кремовый конверт, торчащий из нагрудного кармана пиджака. Наверняка какие-то ответы в письме содержались, но в этой игре оно не вскрывается. По крайней мере пока он сам в нее играет. И все же для человека, который отчаянно хочет найти внучку, Панглосс очень был скуп на информацию о девушке. После некоторых расспросов Палмер узнал наконец, что на девушку, может быть, удастся выйти через ее любовника – если можно употребить этот термин, – некоего Джеффри Частейна, более известного под именем Чаз.
Из тех осколочков, которые удалось Палмеру сложить, выходило, что этот Частейн – выходец из Англии, имеющий вкус к тяжелым наркотикам и необычным сексуальным партнерам. Типичный подонок из продажных мальчишек. Выудив из кармана карандаш, Палмер приписал к своим заметкам:
1. Частейн – любовник С.Б.? Деловой контакт? Сутенер?
2. Панглосс уверен, что С.Б. здесь уже нет, но для начала этот город не хуже любого другого.
Палмер стал рассматривать фотографию неуловимого Чаза, которую дал ему Панглосс перед отъездом. Странно, что у Панглосса нашлась фотография этого педерастического «приятеля», но ни одной фотографии собственной внучки. Карточка была похожа на фото для паспорта – или на плохой любительский снимок. Сердито глядящему в объектив молодому человеку было лет двадцать восемь – двадцать девять, волосы вспушены непокорным петушиным хвостом. Был еще какой-то намек на мужественную красоту в форме скул и разрезе глаз, но вся привлекательность, которая могла когда-либо быть у Джеффри Частейна, погибла от его привычек. Жажда дурмана была видна даже на фотографии. И все же казалось понятным, что молодая впечатлительная девушка вполне могла увлечься этим слизняком.
Принесли бифштекс и пиво. К ночным поискам Палмер всегда готовился, наедаясь до отвала мяса с кровью. Это приводило его в должное охотничье настроение.
~~
– Знаете этого человека?
Уже примерно четыреста пятьдесят седьмой раз за ночь Палмер задавал этот вопрос. Ноги устали, мочевой пузырь слегка ныл от переизбытка выпитого пива.
Человек с анархической символикой, нарисованной мелом на черном плаще, глянул сперва на Палмера, потом на снимок. Отпил приличный глоток пива и покачал головой.
– Извини, ничем не могу помочь.
Хрупкого сложения юноша напротив анархиста вытянул шею из-за плеча спутника с выражением слабого интереса.
– А ты этого парня знаешь?
– И он не знает, – отрезал человек в плаще. – Он никого не знает, кого я не знаю, понял? – Последнее слово было адресовано юноше и не звучало вопросительно.
Мальчишка поежился и улыбнулся своему приятелю нервозно.
– Ты чего, Ник? Я никого не знаю, это точно.
– То-то, блин!
Палмер выругался про себя, направляясь в уборную. Не в первый раз уже он сталкивался с таким агрессивным невежеством. Он уже раза два было к чему-то подобрался, только вдруг собеседники спускали на него собак.
Облегчаясь у писсуара, он вдруг услышал, как открылась позади дверь.
– Эй, мистер?
Палмер глянул уголком глаза и узнал приятеля Ника.
– Чего тебе, пацан?
– Я знаю этого типа. Того, что на фото.
– Теперь, значит, знаешь?
– Ага. Это Чаз. Из Англии.
– А почему твой друг не хотел, чтобы ты со мной говорил?
– Ник? Да просто ревнует. – Парнишка хихикнул. – Они с Чазом пару раз скрестили шпаги, так сказать. Чаз у него отбивал мальчишек, и успешно.
Палмер встряхнулся и привел себя в порядок перед тем, как повернуться к юноше. Пацану вряд ли было больше семнадцати лет, рыжеватые волосы спереди обрезаны коротко, сзади связаны в крысиный хвостик у шеи. Одет он был в модельные джинсы и рубашку с психоделической картинкой.
– Как тебя зовут, малыш?
– Терри.
– Послушай, Терри, а ты не знаешь, где я мог бы найти этого Чаза? Я бы был благодарен... – Он вытащил из кармана двадцатку, зажав между пальцами. Было очевидно, что мальчишка заинтересован, но глаза у него бегали, стоило только Палмеру попытаться рассмотреть его лицо. – Этот Чаз – он твой друг? Ты боишься, что его подставишь?
Терри фыркнул:
– Еще чего не хватало! Друг! Я всегда говорил, что он жуткий тип. Он на тебя всегда так смотрел, будто знал, что у тебя в голове делается. И вообще его уже год никто не видел. После того случая с Синими Павианами...
– Синими Павианами?
– Ну да, с той бандой, с которой он тогда шатался. Крутые такие дуболомы, волосы в синий цвет красили. Он с ними корешился... а они с ним – потому что у него всегда была понюшка...
– А где найти этих Синих Павианов? – Палмер протянул Терри двадцатку.
– Нигде. – То есть?
– Они все мертвы.
– Мертвы?
– Ну, не совсем все, но их достаточно поубивали, чтобы банды больше не было.
– А что случилось?
– Никто точно не знает, все было очень быстро. Случилось что-то вроде войны банд в задней комнате одного бара, и кто не был убит, тех жутко покалечило. Там один... постой-ка... Джимми!
– Джимми?
– Пацан, который встречался с Чазом. Только его не отработали.
– А где его найти?
Терри осклабился и протянул руку, как мальчик, просящий у отца карманные на неделю.
– Это больше двадцатки стоит, приятель.
Палмер хмыкнул и достал еще бумажку. Руки Терри двигались так быстро, что Палмер даже не успел заметить, в каком кармане банкнота скрылась.
– Джимми Эйхорн его зовут. Живет с мамочкой где-то на Тридцать девятой улице.
– Быстро учишься, пацан.
Терри пожал узкими плечами, поворачиваясь к выходу:
– Как чего симпатичного купить, так Ника всегда жаба душит.
~~
– Миссис Эйхорн?
Женщина, глядящая из-за взятой на цепочку двери, нахмурилась, будто думая, стоит ли вообще отвечать.
– Миссис Эйхорн, моя фамилия Палмер...
– Чего надо? Из департамента велфера, что ли? Для инспекции время позднее!
Часа два у него ушло на поиск нужного дома. Терри промахнулся на пару кварталов, когда объяснял. Уже давно миновало время ужина, и шрам побаливал. Ему пришлось тащиться вверх пять этажей по узкой темной лестнице, от вони человеческой мочи и гниющего мусора брюхо сводило. И он начинал терять терпение.
– Миссис Эйхорн, я что, похож на этих гребаных чиновников?
Для миссис Эйхорн явно не существовало риторических вопросов. Видно было, как она оценивает его выбритые виски и узкую эспаньолку, рассматривает волнистые седоватые волосы, зачесанные вверх, – память о временах более десяти лет назад, когда он еще похаживал на танцульки.
– Я хотел бы поговорить с Джимми, миссис Эйхорн. Он дома?
Она моргнула.
– Ага, дома. Он всегда дома, А чего вам надо от моего Джимми?
Палмер сунул в щель хрустящую двадцатку.
– Дело важное, мэм.
Мать Джимми задумалась, потом, забрав двадцатку, закрыла дверь. Через секунду дверь открылась снова, и Палмер смог рассмотреть получше и женщину, и ее жилье.
Миссис Эйхорн была мрачной особой с бледными, выцветшими волосами, когда-то светлыми. Кожа у нее была пастозная, а глаза такие светло-синие, что казались бесцветными. В углах рта залегли глубокие морщины. Единственным цветным пятном на лице была размазанная по губам помада. Одета она была в застиранную форму официантки с именем «Алиса», вышитым красной нитью на груди. Скудная мебель в гостиной выглядела такой же изношенной и затрепанной, как ее хозяйка.
– Чего вам надо от моего Джимми? – Из кармана фартука она вытащила сигарету и зажала между багровыми губами. Палмер сморщил нос в отвращении. Забавно: когда при нем курили другие, это ему действовало на нервы. – Вы побыстрее, а то мне на работу надо.
– Миссис Эйхорн, ваш сын был членом молодежной банды, которая называлась «Синие Павианы»?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24