Мне не хочется делать тебе больно, пацан...
Фелл ругнулся и попытался ударить Соню другой рукой но к этому она была готова. Фелл попытался вырваться, но Соня только сильнее сжала пальцы.
– Пусти, убийца!
– А зачем?
Кипящая внутри Фелла ненависть заполняла ее, как дым бутылку. Заряд был так силен, что волосы на голове Сони поднялись петушиным гребнем. Она рассмеялась, бело-голубые искры отлетели от кончика ее языка, а голос звучал так, будто она проглотила молотое стекло. Голос Другой.
– Ты так ничего и не понял? Ни хренашеньки не сообразил? Как только Морган мог пытаться вывести новую породу, взяв вместо жеребца такую комнатную собачку, – не постигаю! Ну давай, любовничек! Продолжай ненавидеть! Злись на меня изо всех сил! Я от этого лишь сильнее становлюсь!
Ухмылка ее исчезла. Она выпустила его руки и схватила за перед рубашки, дернув к себе поближе – нос к носу. Ненависть, излучаемая Феллом, перешла в страх. Изумительно!
– Хочешь со мной играть, так играть надо не по детским правилам, фраерок! Дошло до тебя?
Группка каких-то клерков, выбравшихся повеселиться, завопила, когда Фелл грохнулся к ним на стол, взметнув фонтаны разбитого стекла и пролитого пива. Из носа Фелла текла кровь, он тряс головой, пытаясь избавиться от звона в ушах.
Соня схватила его за длинные желтые волосы и вздернула на ноги. Он попытался вырваться, но она не отпускала.
– Я сделаю тебя мужчиной, даже если тебе сдохнуть придется! – прошипела она. Показав на танцующих, погруженных в транс ритмом и колыханием собственных теней, она сказала: – Видишь вот этих? Так ты ничуть не лучше! Дерешься с собственной тенью, а не с настоящим врагом!
– Ты лжешь! – Фелл вырвался, оставив пучок волос в ее руках. – Ты только лжешь и разрушаешь! Ты настроила против меня Аниз! Ты уничтожила все, что мне было дорого!
Он ударил ее ногой в живот, как каратист, и Соня спиной влетела в стойку.
Ухватив хромированную табуретку, она метнула ее в Фелла. Ближайшие к дерущимся посетители попытались сдать назад, но те, что были у двери, оглушенные музыкой и ничего не замечающие, загораживали им выход.
Рыча от злости, Фелл схватил ближайшего к нему человека, поднял его над головой и бросил в свою противницу. Соня пригнулась, и вопящий мужчина влетел в зеркало за стойкой.
Бармен, что-то заорав, нырнул вниз. Соня перепрыгнула стойку, как раз когда он поднимался с ружьем в руках. Она вырвала оружие из рук бармена раньше, чем он успел замкнуть затвор.
– Чеши-ка ты отсюда подальше – целее будешь! – рявкнула она, замыкая затвор движением кисти. Бармен повернулся и быстро сбежал в кладовую.
Соня наставила ружье на перелезающего через стойку Фелла. Он остановился при виде глядящей ему в грудь восьмерки.
– Даже настоящему вампиру нелегко было бы выжить после выстрела с такой дистанции, а уж такому молокососу, как ты... Так что, красавчик? Рискнешь?
Фелл подался назад, не отрывая глаз от ружья.
– Ага, так я и думала. – Соня вспрыгнула на стойку. – Но перед тем, как заняться делом, очистим рабочее место!
Она уже их видела – они стояли у выхода. Два ренфилда – негр и китаец. Это они забили бар народом и прикрыли Фелла от ее сканирования. Фелл никак не мог настолько себя осознавать, чтобы проделать подобный трюк. Они создали завесу, не дав толпе возле двери вообще заметить драку. Да, они поставили смертельную западню. Только на кого?
Негра-ренфилда Соня убрала первым выстрелом расплескав его мозги по ближайшим яппи. Второй выстрел миновал китайца и попал в какого-то банкира с Пасифик-Хейтс. Ренфилд завизжал и прикрыл глаза руками, когда фрагменты черепа убитого банкира полетели шрапнелью.
Завеса раздернулась. Люди заорали, завопили, сшибая столы и друг друга в бешеной давке к выходу. От этой паники у Сони голова пошла кругом, как от закиси азота. Но она не успела насладиться моментом, как на нее налетел Фелл.
Лицо его свело гримасой животной злости. Он еще не настолько развился, чтобы пить из клубившихся вокруг эмоций, но определенно получил контактный приход. И бросился на Соню, как молодой лев на первую добычу, сбив ее на пол. Сильные руки сомкнулись у Сони на горле.
Он хотел давить и давить, пока ложь и зло не хлынут у нее из ушей грязной водой. Он хотел оторвать ей голову и нассать в горло. Он хотел вырвать ей руки из плеч и отлупить ими же по морде. Он хотел заставить ее расплатиться за все.
Соня зарычала и вдвинула колено в пах Феллу. Он вскрикнул на вдохе, отпустил ее горло и свалился набок, вцепившись в себя руками. Соня поднялась, шатаясь, схватила Фелла за шею сзади, как котенка, и вздернула вверх. Потом вбила его спиной в стену, а левым локтем прижала горло.
Секунду она оценивала его раны. С виду плохо. Глаза теряются в припухлости цвета баклажана, нос сломан, капающая кровью нижняя губа распухла, как у мула. Да, у него клеточная регенерация медленнее, чем у Сони.
– Вот погоди... вот погоди, пока Отец придет! – выдохнул он окровавленными губами.
– Дурак ты! Безмозглая марионетка из мяса! Ты еще не понял? Он подставил нас обоих! У тебя против меня ни одного шанса, и он это знал! Он послал тебя подыхать, Фелл! Ты должен был меня отвлечь, пока эти ренфилды наведут серьезную порчу, чтобы меня убрать.
– Ты врешь!
– Слушай, ты, фраера кусок, у меня ни времени нет, ни терпения действовать по правилам. Надо было бы тебя убить, но раз ты отец Лит...
– Лит? – моргнул недоуменно Фелл.
Соня сунула руку в карман и вытащила пружинный нож.
– Как тебя зовут?
Фелл глянул на нее так, будто она спросила, кто лежит в гробнице генерала Гранта.
– Фелл.
– Неверно. – Соня махнула ножом и аккуратно отхватила ему левое ухо. Фелл завопил, попытался вырваться, но это было безнадежно. Не ему было разорвать хватку Сони. – Ладно, спрашиваю опять. Как тебя зовут?
– Да Фелл же, черт тебя побери! Ты сама знаешь! Какого черта...
Протестующая речь Фелла оборвалась воплем, когда лезвие отсекло ему левую ноздрю.
– Ты меня не слушаешь. Как тебя зовут? Назови свое имя.
– Что ты хочешь, чтобы я сказал? Фелл! И всегда было Фелл.
– Я спрошу тебя еще один раз, красавчик, и теперь это будет по-настоящему. Ты понял? – сказала Соня, отрезая ему правую бровь. – Назови свое имя.
– Я же тебе сказал... – Тут у него отвисла челюсть и глаза вытаращились, будто он вдруг вспомнил что-то важное. – Господи. О Господи! Тим. Меня зовут Тим!
Соня вздохнула и позволила ему упасть на пол, спрятав изувеченное лицо в окровавленных ладонях. Плечи его затряслись – он пытался заплакать. Слышен был приближающийся вой сирен.
– Пошли, парнишка. – Голос Сони смягчился. Она потрепала Фелла по макушке. – Пошли, нельзя здесь оставаться Копы сейчас будут.
Фелл отпрянул от ее прикосновения, со страхом глядя на нее.
– Ты меня убьешь?
– Нет. Понимаешь, мне очень жаль, что пришлось так тебя уродовать, но это был единственный способ до тебя достучаться. А теперь пошли! Есть человек, которого ты должен видеть.
– Кто это?
– Твоя дочь.
18
Палмер прислонился к спинке кровати, держа Лит на сгибе левой руки и правой поднося ей бутылочку. Его умиляло, что такое маленькое существо обладает таким аппетитом. На щелчок открывшейся двери он даже не обернулся.
– Это ты, Соня?
– Да, это я.
– Знаешь, ты была права. Она совсем не такая, как тот! У нее такие пальчики крохотные! И каждый с ноготком...
– Гм... Палмер... У нас компания.
Палмер поднял глаза на молодого человека рядом с Соней. Половина лица у него была такая, будто по ней прошлись молотом для отбивных. На носу, справа на лбу запеклась кровь. Парень неловко поежился, как школьник, вызванный к директору.
– Палмер, это Фелл. Отец Лит.
– Это она? – почти прошептал Фелл.
– И никто другой, – кивнула Соня.
Фелл неуверенно шагнул вперед.
– А можно мне ее подержать?
– Не вижу, почему бы и нет, – пожала плечами Соня. – Ты же ее отец, в конце концов.
Фелл потянулся взять ребенка. Палмер нахмурил брови и сильнее прижал Лит к своей груди.
– Все в порядке, Палмер. Фелл теперь наш человек.
Палмер неохотно отдал Лит в руки ее отца. Разбитые губы Фелла разошлись в улыбке при виде личика дочери.
– Какая красавица! И как похожа на Аниз... – Голос Фелла задрожал. Он сел на край кровати; девочка забулькала и загулила у него на руках. – Все это так быстро случилось. Столько надо передумать, столько вспомнить!
Соня нагнулась к Феллу, положила руку ему на плечо.
– Начни сначала. Кто ты такой на самом деле?
– Меня зовут – звали? – Тимоти Соррелл. Я учился в Беркли, на втором курсе. Английская литература. Родом я из Индианы. Родители и старшая сестра погибли в катастрофе, когда мне было десять.
Я тогда пошел по рукам родственников. Они хорошие люди, только понятия не имели, что со мной делать, так что я оказался предоставлен сам себе. Я был болезненным ребенком. Меня завораживала и пугала смерть, и я по уши увлекся вампирами, гулями – нежитью. Когда я пошел в колледж, то стал ходить всегда в черном и почти все деньги тратил на оккультную литературу.
Первое время в Беркли было все о'кей. Попадались даже такие люди, которые не считали меня чудаком! Но на втором курсе у меня появились эти... сны.
– Что за сны?
– Плохие. Полные крови и ходячих мертвецов. В молодости я во снах видел себя вампиром, но там было по-другому. Там я, как Кристофер Ли или Фрэнк Лангелла, соблазнял пышных женщин. А эти новые сны... другие они были.
Иногда я видел сам себя в образе гниющего трупа. Жертвы мои были не красавицы, а старые побирушки и грязные шлюхи с помоек – они вопили и пытались удрать, а не отдавались, и оттого им было еще больнее. Совсем не как в кино!
Но больше всего меня пугало наслаждение, с которым я слушал их вопли и смотрел на их смерть. Всегда я был чуть сдвинутым, но тут я впервые всерьез испугался за свой рассудок. И тогда решил обратиться к профессионалу.
Мне очень рекомендовали доктора Кэрона. – Фелл сухо и отрывисто рассмеялся. – Он вроде бы понял, что со мной происходит, и вскоре после того, как я начал к нему ходить, старые и привычные эротические сны вернулись. Он мне говорил, что я не должен стыдиться своей... ну, неудовлетворенности положением в жизни. После нескольких сеансов он пригласил меня принять участие в экспериментальной терапии у него за городом, в долине Сонома. Остальное вы знаете, наверное.
Соня кивнула:
– Он подбирал людей, которых не станут искать и у которых есть определенные склонности, пригодные для его целей. Из десяти им выбранных остались в живых только ты и Аниз?
Фелл кивнул, глядя на дочь, невинно игравшую с его измазанным кровью пальцем.
– Это было страшно – я до сих пор слышу эти крики. Но в каком-то жутком смысле все вышло не так уж плохо.
Я помню, как меня поразила красота Аниз, когда... когда мы были людьми. Я знал, что у меня с такой женщиной и близко нет шансов. Даже удивился, что она вошла в группу. Она казалась такой... такой цельной. А я был счастлив впервые в жизни – или после нее. Я теперь знаю, что Аниз никогда меня не любила, что она бессознательно выполняла приказ Моргана. Но не Морган заставил меня любить ее! Вот почему мне было так больно ее потерять. Это была настоящая любовь, а не ее изображение!
И когда Морган мне сказал, что ты убила и ее, и ребенка, я озверел. Я хотел отомстить и доказать Моргану, что достоин быть его сыном. – Он горько усмехнулся. – И что же мне теперь делать?
– Полетишь с нами в Юкатан и будешь мирно воспитывать своего ребенка.
– Как? Ты посмотри на меня! Я даже не человек!
– Как и я. Как и твоя дочь. Фелл, тебе не обязательно проходить через все это в одиночку. Я твои чувства понимаю! И я могу тебя научить, как владеть своей силой. У меня такого счастья не было. Я училась на улицах, набивая шишки. Есть еще очень многое, чего я не понимаю, но, быть может, вместе мы сможем это изменить. Одно я тебе могу сказать: следующая стадия твоего развития будет очень опасной, и если ты оступишься, это может стоить тебе души.
– Ты хочешь сказать, что у меня она еще есть?
– Ты не по-настоящему стал нежитью, Фелл. Ты не умирал. Как и я. Обычно у вампира годы уходят на возвращение интеллекта и памяти, что были до воскрешения. Некоторым это не удается вообще. Между нами лишь та разница, что я – случайный выброс, а тебя создавали намеренно.
Не знаю как, но Моргану удалось сменить твою генетическую структуру на вампирскую, не убивая тебя. Пока еще ты больше человек, чем вампир – вот почему ты смог оплодотворить Аниз, – но вскоре начнет всплывать вампирская сторона твоей личности. И поверь мне – тебе понадобится совет, чтобы научиться держать ее в узде. Возврата из твоего состояния уже нет, Фелл. Приспособиться или умереть – третьего не дано.
– А Морган? Не отпустит же он нас просто так?
– Это я отлично понимаю. Я обещала Аниз защитить ее ребенка от Моргана. Единственный для меня способ сдержать обещание – убить Моргана.
В синапсах Фелла еще сидело достаточно прежнего программирования, чтобы эти слова прозвучали для него богохульством.
– И ты думаешь, что справишься?
– Без этого никак не обойтись, Фелл. Пока Морган существует, он все время будет выглядывать у нас из-за плеча. Ни минуты покоя у нас не будет – мы будем лишь гадать о том, что он задумал, что делает. Мы будем все время в опасности – а главное, в опасности будет Лит. Это необходимо сделать.
– Когда?
– Как насчет сегодня?
Тут Палмер вскочил, размахивая руками, как тренер, просящий «тайм-аут».
– Погоди-ка секунду! Что будет, если не ты убьешь Моргана, а он тебя? Тогда что?
– Если я не вернусь к рассвету, вези Фелла и Лит в аэропорт. У стойки «Така Интернешнл» вас ждут билеты в один конец до Мериды. Как только прилетите в Юкатан, езжайте в «Отель Дымных Богов». У менеджера будет для вас конверт, а там документы, которые фактически передают вам «Индиго Импортс» со всеми активами. В такой короткий срок я ничего лучше сделать не успела.
Палмер нахмурил брови:
– Ты ведь все это спланировала заранее?
Соня пожала плечами:
– Я тебе говорила, что обо всем позабочусь? Ты все равно хотел бросить этот рэкет частного детектива. Теперь можешь расслабиться и продавать ленты с чучелами жаб модным бутикам в Манхэттене, как ты всегда мечтал.
– Я иду с тобой.
Соня глянула на Фелла, все еще держащего на руках дочку.
– Ты твердо решил?
– Этот гад меня использовал! Играл на моих слабостях и вертел мной, как марионеткой. Кто же, как не я, заслужил право помочь его убить?
Соня кивнула:
– Возьмем машину. Я ставлю на то, что он не ожидает от нас таких скорых действий. Вообще он скорее всего считает, что я тебя уже убила.
– А я? – спросил Палмер.
– Мне надо, чтобы ты присмотрел за Лит и упаковал наш багаж. Если мы до рассвета не проявимся, бери такси в аэропорт, а дальше – как я сказала.
– Но...
Соня взяла Палмера за руки и слегка их сжала. Он услышал ее голос, шепчущий прямо у него в голове.
Я должна, Палмер. Ты меня не остановишь, и мы оба это знаем. Но попытайся понять почему.
Палмер попытался ей ответить тем же способом и удивился, «услышав» свой голос без тела, отдающийся в мозгу.
Я понимаю. По крайней мере отчасти. Ты мне нужна. Постарайся вернуться.
Ты справишься, буду я с тобой или нет.
Я не про это.
А!
Соня улыбнулась, будто снова стала шестнадцатилетней и человеком. Палмер повернулся взять Лит у отца. Вид у бедняги был как у мили разбитой дороги.
– Не волнуйся, я твоего ребенка не обижу. – Палмер улыбнулся, изо всех сил стараясь успокоить Фелла. – У меня когда-то был ребенок, очень давно.
~~
Все это Палмеру очень не нравилось, но он мало что мог поделать. Когда дело идет о битве с сильным повелителем вампиров шестисот лет от роду, двадцатипятилетний уличный опыт не слишком помогает.
И все же какая-то часть сознания восставала при мысли, что ему приказали нянчить ребенка и паковать чемоданы. Не то чтобы ему неприятно было возиться с Лит. И больше всего его удивило, как легко золотоглавая инфанта преодолела его настороженное отношение к детям.
Он положил Лит в импровизированную колыбель и бросил на кровать открытый чемодан. У него не было зависти к Соне и Феллу, занявшимся настоящей работой, но он хотел бы быть с ними. В конце концов, он в этом деле был с самого начала, и желание посмотреть, чем оно кончится – каков бы ни был конец, – казалось вполне естественным.
Но Соня была права. Главная их забота – Лит. Поскольку она сама не в состоянии себя защитить, значит, ему предстоит сделать так, чтобы она не попала в руки Моргана. Мутило даже от мысли, что этот гад может превратить ребенка в одного из своих роботов.
В дверь постучали, прервав ход его мыслей. Палмер остановился на пороге двери между комнатами Сони и своей. Это не могла быть горничная – в час ночи. Постучали второй раз, и так, что дверь затряслась.
Палмер вытащил запасной пистолет – «люгер» – из кобуры, лежавшей на кровати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Фелл ругнулся и попытался ударить Соню другой рукой но к этому она была готова. Фелл попытался вырваться, но Соня только сильнее сжала пальцы.
– Пусти, убийца!
– А зачем?
Кипящая внутри Фелла ненависть заполняла ее, как дым бутылку. Заряд был так силен, что волосы на голове Сони поднялись петушиным гребнем. Она рассмеялась, бело-голубые искры отлетели от кончика ее языка, а голос звучал так, будто она проглотила молотое стекло. Голос Другой.
– Ты так ничего и не понял? Ни хренашеньки не сообразил? Как только Морган мог пытаться вывести новую породу, взяв вместо жеребца такую комнатную собачку, – не постигаю! Ну давай, любовничек! Продолжай ненавидеть! Злись на меня изо всех сил! Я от этого лишь сильнее становлюсь!
Ухмылка ее исчезла. Она выпустила его руки и схватила за перед рубашки, дернув к себе поближе – нос к носу. Ненависть, излучаемая Феллом, перешла в страх. Изумительно!
– Хочешь со мной играть, так играть надо не по детским правилам, фраерок! Дошло до тебя?
Группка каких-то клерков, выбравшихся повеселиться, завопила, когда Фелл грохнулся к ним на стол, взметнув фонтаны разбитого стекла и пролитого пива. Из носа Фелла текла кровь, он тряс головой, пытаясь избавиться от звона в ушах.
Соня схватила его за длинные желтые волосы и вздернула на ноги. Он попытался вырваться, но она не отпускала.
– Я сделаю тебя мужчиной, даже если тебе сдохнуть придется! – прошипела она. Показав на танцующих, погруженных в транс ритмом и колыханием собственных теней, она сказала: – Видишь вот этих? Так ты ничуть не лучше! Дерешься с собственной тенью, а не с настоящим врагом!
– Ты лжешь! – Фелл вырвался, оставив пучок волос в ее руках. – Ты только лжешь и разрушаешь! Ты настроила против меня Аниз! Ты уничтожила все, что мне было дорого!
Он ударил ее ногой в живот, как каратист, и Соня спиной влетела в стойку.
Ухватив хромированную табуретку, она метнула ее в Фелла. Ближайшие к дерущимся посетители попытались сдать назад, но те, что были у двери, оглушенные музыкой и ничего не замечающие, загораживали им выход.
Рыча от злости, Фелл схватил ближайшего к нему человека, поднял его над головой и бросил в свою противницу. Соня пригнулась, и вопящий мужчина влетел в зеркало за стойкой.
Бармен, что-то заорав, нырнул вниз. Соня перепрыгнула стойку, как раз когда он поднимался с ружьем в руках. Она вырвала оружие из рук бармена раньше, чем он успел замкнуть затвор.
– Чеши-ка ты отсюда подальше – целее будешь! – рявкнула она, замыкая затвор движением кисти. Бармен повернулся и быстро сбежал в кладовую.
Соня наставила ружье на перелезающего через стойку Фелла. Он остановился при виде глядящей ему в грудь восьмерки.
– Даже настоящему вампиру нелегко было бы выжить после выстрела с такой дистанции, а уж такому молокососу, как ты... Так что, красавчик? Рискнешь?
Фелл подался назад, не отрывая глаз от ружья.
– Ага, так я и думала. – Соня вспрыгнула на стойку. – Но перед тем, как заняться делом, очистим рабочее место!
Она уже их видела – они стояли у выхода. Два ренфилда – негр и китаец. Это они забили бар народом и прикрыли Фелла от ее сканирования. Фелл никак не мог настолько себя осознавать, чтобы проделать подобный трюк. Они создали завесу, не дав толпе возле двери вообще заметить драку. Да, они поставили смертельную западню. Только на кого?
Негра-ренфилда Соня убрала первым выстрелом расплескав его мозги по ближайшим яппи. Второй выстрел миновал китайца и попал в какого-то банкира с Пасифик-Хейтс. Ренфилд завизжал и прикрыл глаза руками, когда фрагменты черепа убитого банкира полетели шрапнелью.
Завеса раздернулась. Люди заорали, завопили, сшибая столы и друг друга в бешеной давке к выходу. От этой паники у Сони голова пошла кругом, как от закиси азота. Но она не успела насладиться моментом, как на нее налетел Фелл.
Лицо его свело гримасой животной злости. Он еще не настолько развился, чтобы пить из клубившихся вокруг эмоций, но определенно получил контактный приход. И бросился на Соню, как молодой лев на первую добычу, сбив ее на пол. Сильные руки сомкнулись у Сони на горле.
Он хотел давить и давить, пока ложь и зло не хлынут у нее из ушей грязной водой. Он хотел оторвать ей голову и нассать в горло. Он хотел вырвать ей руки из плеч и отлупить ими же по морде. Он хотел заставить ее расплатиться за все.
Соня зарычала и вдвинула колено в пах Феллу. Он вскрикнул на вдохе, отпустил ее горло и свалился набок, вцепившись в себя руками. Соня поднялась, шатаясь, схватила Фелла за шею сзади, как котенка, и вздернула вверх. Потом вбила его спиной в стену, а левым локтем прижала горло.
Секунду она оценивала его раны. С виду плохо. Глаза теряются в припухлости цвета баклажана, нос сломан, капающая кровью нижняя губа распухла, как у мула. Да, у него клеточная регенерация медленнее, чем у Сони.
– Вот погоди... вот погоди, пока Отец придет! – выдохнул он окровавленными губами.
– Дурак ты! Безмозглая марионетка из мяса! Ты еще не понял? Он подставил нас обоих! У тебя против меня ни одного шанса, и он это знал! Он послал тебя подыхать, Фелл! Ты должен был меня отвлечь, пока эти ренфилды наведут серьезную порчу, чтобы меня убрать.
– Ты врешь!
– Слушай, ты, фраера кусок, у меня ни времени нет, ни терпения действовать по правилам. Надо было бы тебя убить, но раз ты отец Лит...
– Лит? – моргнул недоуменно Фелл.
Соня сунула руку в карман и вытащила пружинный нож.
– Как тебя зовут?
Фелл глянул на нее так, будто она спросила, кто лежит в гробнице генерала Гранта.
– Фелл.
– Неверно. – Соня махнула ножом и аккуратно отхватила ему левое ухо. Фелл завопил, попытался вырваться, но это было безнадежно. Не ему было разорвать хватку Сони. – Ладно, спрашиваю опять. Как тебя зовут?
– Да Фелл же, черт тебя побери! Ты сама знаешь! Какого черта...
Протестующая речь Фелла оборвалась воплем, когда лезвие отсекло ему левую ноздрю.
– Ты меня не слушаешь. Как тебя зовут? Назови свое имя.
– Что ты хочешь, чтобы я сказал? Фелл! И всегда было Фелл.
– Я спрошу тебя еще один раз, красавчик, и теперь это будет по-настоящему. Ты понял? – сказала Соня, отрезая ему правую бровь. – Назови свое имя.
– Я же тебе сказал... – Тут у него отвисла челюсть и глаза вытаращились, будто он вдруг вспомнил что-то важное. – Господи. О Господи! Тим. Меня зовут Тим!
Соня вздохнула и позволила ему упасть на пол, спрятав изувеченное лицо в окровавленных ладонях. Плечи его затряслись – он пытался заплакать. Слышен был приближающийся вой сирен.
– Пошли, парнишка. – Голос Сони смягчился. Она потрепала Фелла по макушке. – Пошли, нельзя здесь оставаться Копы сейчас будут.
Фелл отпрянул от ее прикосновения, со страхом глядя на нее.
– Ты меня убьешь?
– Нет. Понимаешь, мне очень жаль, что пришлось так тебя уродовать, но это был единственный способ до тебя достучаться. А теперь пошли! Есть человек, которого ты должен видеть.
– Кто это?
– Твоя дочь.
18
Палмер прислонился к спинке кровати, держа Лит на сгибе левой руки и правой поднося ей бутылочку. Его умиляло, что такое маленькое существо обладает таким аппетитом. На щелчок открывшейся двери он даже не обернулся.
– Это ты, Соня?
– Да, это я.
– Знаешь, ты была права. Она совсем не такая, как тот! У нее такие пальчики крохотные! И каждый с ноготком...
– Гм... Палмер... У нас компания.
Палмер поднял глаза на молодого человека рядом с Соней. Половина лица у него была такая, будто по ней прошлись молотом для отбивных. На носу, справа на лбу запеклась кровь. Парень неловко поежился, как школьник, вызванный к директору.
– Палмер, это Фелл. Отец Лит.
– Это она? – почти прошептал Фелл.
– И никто другой, – кивнула Соня.
Фелл неуверенно шагнул вперед.
– А можно мне ее подержать?
– Не вижу, почему бы и нет, – пожала плечами Соня. – Ты же ее отец, в конце концов.
Фелл потянулся взять ребенка. Палмер нахмурил брови и сильнее прижал Лит к своей груди.
– Все в порядке, Палмер. Фелл теперь наш человек.
Палмер неохотно отдал Лит в руки ее отца. Разбитые губы Фелла разошлись в улыбке при виде личика дочери.
– Какая красавица! И как похожа на Аниз... – Голос Фелла задрожал. Он сел на край кровати; девочка забулькала и загулила у него на руках. – Все это так быстро случилось. Столько надо передумать, столько вспомнить!
Соня нагнулась к Феллу, положила руку ему на плечо.
– Начни сначала. Кто ты такой на самом деле?
– Меня зовут – звали? – Тимоти Соррелл. Я учился в Беркли, на втором курсе. Английская литература. Родом я из Индианы. Родители и старшая сестра погибли в катастрофе, когда мне было десять.
Я тогда пошел по рукам родственников. Они хорошие люди, только понятия не имели, что со мной делать, так что я оказался предоставлен сам себе. Я был болезненным ребенком. Меня завораживала и пугала смерть, и я по уши увлекся вампирами, гулями – нежитью. Когда я пошел в колледж, то стал ходить всегда в черном и почти все деньги тратил на оккультную литературу.
Первое время в Беркли было все о'кей. Попадались даже такие люди, которые не считали меня чудаком! Но на втором курсе у меня появились эти... сны.
– Что за сны?
– Плохие. Полные крови и ходячих мертвецов. В молодости я во снах видел себя вампиром, но там было по-другому. Там я, как Кристофер Ли или Фрэнк Лангелла, соблазнял пышных женщин. А эти новые сны... другие они были.
Иногда я видел сам себя в образе гниющего трупа. Жертвы мои были не красавицы, а старые побирушки и грязные шлюхи с помоек – они вопили и пытались удрать, а не отдавались, и оттого им было еще больнее. Совсем не как в кино!
Но больше всего меня пугало наслаждение, с которым я слушал их вопли и смотрел на их смерть. Всегда я был чуть сдвинутым, но тут я впервые всерьез испугался за свой рассудок. И тогда решил обратиться к профессионалу.
Мне очень рекомендовали доктора Кэрона. – Фелл сухо и отрывисто рассмеялся. – Он вроде бы понял, что со мной происходит, и вскоре после того, как я начал к нему ходить, старые и привычные эротические сны вернулись. Он мне говорил, что я не должен стыдиться своей... ну, неудовлетворенности положением в жизни. После нескольких сеансов он пригласил меня принять участие в экспериментальной терапии у него за городом, в долине Сонома. Остальное вы знаете, наверное.
Соня кивнула:
– Он подбирал людей, которых не станут искать и у которых есть определенные склонности, пригодные для его целей. Из десяти им выбранных остались в живых только ты и Аниз?
Фелл кивнул, глядя на дочь, невинно игравшую с его измазанным кровью пальцем.
– Это было страшно – я до сих пор слышу эти крики. Но в каком-то жутком смысле все вышло не так уж плохо.
Я помню, как меня поразила красота Аниз, когда... когда мы были людьми. Я знал, что у меня с такой женщиной и близко нет шансов. Даже удивился, что она вошла в группу. Она казалась такой... такой цельной. А я был счастлив впервые в жизни – или после нее. Я теперь знаю, что Аниз никогда меня не любила, что она бессознательно выполняла приказ Моргана. Но не Морган заставил меня любить ее! Вот почему мне было так больно ее потерять. Это была настоящая любовь, а не ее изображение!
И когда Морган мне сказал, что ты убила и ее, и ребенка, я озверел. Я хотел отомстить и доказать Моргану, что достоин быть его сыном. – Он горько усмехнулся. – И что же мне теперь делать?
– Полетишь с нами в Юкатан и будешь мирно воспитывать своего ребенка.
– Как? Ты посмотри на меня! Я даже не человек!
– Как и я. Как и твоя дочь. Фелл, тебе не обязательно проходить через все это в одиночку. Я твои чувства понимаю! И я могу тебя научить, как владеть своей силой. У меня такого счастья не было. Я училась на улицах, набивая шишки. Есть еще очень многое, чего я не понимаю, но, быть может, вместе мы сможем это изменить. Одно я тебе могу сказать: следующая стадия твоего развития будет очень опасной, и если ты оступишься, это может стоить тебе души.
– Ты хочешь сказать, что у меня она еще есть?
– Ты не по-настоящему стал нежитью, Фелл. Ты не умирал. Как и я. Обычно у вампира годы уходят на возвращение интеллекта и памяти, что были до воскрешения. Некоторым это не удается вообще. Между нами лишь та разница, что я – случайный выброс, а тебя создавали намеренно.
Не знаю как, но Моргану удалось сменить твою генетическую структуру на вампирскую, не убивая тебя. Пока еще ты больше человек, чем вампир – вот почему ты смог оплодотворить Аниз, – но вскоре начнет всплывать вампирская сторона твоей личности. И поверь мне – тебе понадобится совет, чтобы научиться держать ее в узде. Возврата из твоего состояния уже нет, Фелл. Приспособиться или умереть – третьего не дано.
– А Морган? Не отпустит же он нас просто так?
– Это я отлично понимаю. Я обещала Аниз защитить ее ребенка от Моргана. Единственный для меня способ сдержать обещание – убить Моргана.
В синапсах Фелла еще сидело достаточно прежнего программирования, чтобы эти слова прозвучали для него богохульством.
– И ты думаешь, что справишься?
– Без этого никак не обойтись, Фелл. Пока Морган существует, он все время будет выглядывать у нас из-за плеча. Ни минуты покоя у нас не будет – мы будем лишь гадать о том, что он задумал, что делает. Мы будем все время в опасности – а главное, в опасности будет Лит. Это необходимо сделать.
– Когда?
– Как насчет сегодня?
Тут Палмер вскочил, размахивая руками, как тренер, просящий «тайм-аут».
– Погоди-ка секунду! Что будет, если не ты убьешь Моргана, а он тебя? Тогда что?
– Если я не вернусь к рассвету, вези Фелла и Лит в аэропорт. У стойки «Така Интернешнл» вас ждут билеты в один конец до Мериды. Как только прилетите в Юкатан, езжайте в «Отель Дымных Богов». У менеджера будет для вас конверт, а там документы, которые фактически передают вам «Индиго Импортс» со всеми активами. В такой короткий срок я ничего лучше сделать не успела.
Палмер нахмурил брови:
– Ты ведь все это спланировала заранее?
Соня пожала плечами:
– Я тебе говорила, что обо всем позабочусь? Ты все равно хотел бросить этот рэкет частного детектива. Теперь можешь расслабиться и продавать ленты с чучелами жаб модным бутикам в Манхэттене, как ты всегда мечтал.
– Я иду с тобой.
Соня глянула на Фелла, все еще держащего на руках дочку.
– Ты твердо решил?
– Этот гад меня использовал! Играл на моих слабостях и вертел мной, как марионеткой. Кто же, как не я, заслужил право помочь его убить?
Соня кивнула:
– Возьмем машину. Я ставлю на то, что он не ожидает от нас таких скорых действий. Вообще он скорее всего считает, что я тебя уже убила.
– А я? – спросил Палмер.
– Мне надо, чтобы ты присмотрел за Лит и упаковал наш багаж. Если мы до рассвета не проявимся, бери такси в аэропорт, а дальше – как я сказала.
– Но...
Соня взяла Палмера за руки и слегка их сжала. Он услышал ее голос, шепчущий прямо у него в голове.
Я должна, Палмер. Ты меня не остановишь, и мы оба это знаем. Но попытайся понять почему.
Палмер попытался ей ответить тем же способом и удивился, «услышав» свой голос без тела, отдающийся в мозгу.
Я понимаю. По крайней мере отчасти. Ты мне нужна. Постарайся вернуться.
Ты справишься, буду я с тобой или нет.
Я не про это.
А!
Соня улыбнулась, будто снова стала шестнадцатилетней и человеком. Палмер повернулся взять Лит у отца. Вид у бедняги был как у мили разбитой дороги.
– Не волнуйся, я твоего ребенка не обижу. – Палмер улыбнулся, изо всех сил стараясь успокоить Фелла. – У меня когда-то был ребенок, очень давно.
~~
Все это Палмеру очень не нравилось, но он мало что мог поделать. Когда дело идет о битве с сильным повелителем вампиров шестисот лет от роду, двадцатипятилетний уличный опыт не слишком помогает.
И все же какая-то часть сознания восставала при мысли, что ему приказали нянчить ребенка и паковать чемоданы. Не то чтобы ему неприятно было возиться с Лит. И больше всего его удивило, как легко золотоглавая инфанта преодолела его настороженное отношение к детям.
Он положил Лит в импровизированную колыбель и бросил на кровать открытый чемодан. У него не было зависти к Соне и Феллу, занявшимся настоящей работой, но он хотел бы быть с ними. В конце концов, он в этом деле был с самого начала, и желание посмотреть, чем оно кончится – каков бы ни был конец, – казалось вполне естественным.
Но Соня была права. Главная их забота – Лит. Поскольку она сама не в состоянии себя защитить, значит, ему предстоит сделать так, чтобы она не попала в руки Моргана. Мутило даже от мысли, что этот гад может превратить ребенка в одного из своих роботов.
В дверь постучали, прервав ход его мыслей. Палмер остановился на пороге двери между комнатами Сони и своей. Это не могла быть горничная – в час ночи. Постучали второй раз, и так, что дверь затряслась.
Палмер вытащил запасной пистолет – «люгер» – из кобуры, лежавшей на кровати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24