В небе ни облачка, только под вечер иногда затянет низкими тучами, и всю ночь идет мелкий теплый дождик. И все же приближение осени становилось все отчетливей. На кустах, на ветвях деревьев заблестели нити паутины, и в утренней прохладе чудился привкус будущих морозов.
Ранехонько двинулась Валентина Сергеевна в путь. Направление взяла в ту сторону, куда указала рукой старуха. В руке корзина, за плечами рюкзачок с нехитрой снедью. На этот раз решила она собирать только отборный гриб. Поэтому без сожаления смахивала березовым батожком многочисленные сыроежки и волнушки.
Поначалу лес был все такой же светлый и просторный, как обычно. Изредка попадались небольшие, заросшие луговыми цветами поляны. Шла она неторопливо, внимательно смотря под ноги. Стали попадаться и первые белые грибы. Пока что было их немного, но само их присутствие окрыляло библиотекаршу. Прошла она минут сорок, наконец лес стал редеть, и показался край болотистой пустоши. Где-то здесь, по словам старухи, и находились россыпи боровиков.
Валентина Сергеевна подошла к краю болота. У берега оно было совсем неглубоким. Шелестели камыши и осока, из-под ног в зеленую ряску то и дело прыгали лягушки, с противным писком на лицо садились комары. Что дальше, за болотом, из-за высоких зарослей видно не было.
День, еще несколько минут назад светлый и ясный, вдруг потускнел, сделался серым. Подул холодный ветерок. Затхлым сладковатым запашком потянуло с болот. Валентина Сергеевна поежилась и повернула назад в лес. Но и лес стал какой-то не такой. Чем дальше она шла, тем меньше становилось сосен, пошел березняк и осинник. Появились зеленые моховые плешины, в которых нога утопала, как в дорогом ковре. Валентина Сергеевна идти по мхам опасалась, помня рассказы хозяйки о бездонных трясинах. Она пугливо тыкала в мох своей хворостиной, но пока страхи ее были напрасны. Бессмысленное хождение стало надоедать, как вдруг она наткнулась на изрядное семейство боровиков. Треть корзины сразу наполнилась. Охотничий азарт охватил Петухову. Она заметалась по лесу, сразу забыв про свои страхи. Грибов, настоящих грибов, становилось все больше. Корзина уже почти наполнилась, а их количество не уменьшалось. Никогда еще не видела Валентина Сергеевна такого изобилия боровиков. Она решила остановиться, передохнуть и рассортировать свою добычу. На ходу перекусив, переложила грибы из корзины в освободившийся рюкзак и повесила его на сучок огромной сосны, привязав к нему красный платок, чтобы издали заметить на обратном пути. Проделав эти манипуляции, двинулась дальше. Теперь она собирала не все белые грибы, что попадались на пути, а только отборные, маленькие с крепкими плотными шляпками без единой червоточинки. .
Так шла она от дерева к дереву, забыв про время, охваченная всепоглощающей страстью. Внезапно грибное изобилие кончилось, как отрезало. И хотя корзина снова была полной, Валентина Сергеевна почувствовала горькое разочарование. Она глянула на свои часики — было далеко за полдень. Что ж. Пора возвращаться. И только тут поняла, что не знает, куда идти. Верный ориентир — болото — пропал. Она помнила, что шла на запад. Но на запад ли? Да и в какой стороне этот запад? Солнца не видно. Небо затянуто облаками. Неужто заблудилась?
Валентине Сергеевне стало не по себе. Вспомнились таинственные намеки старухи, а тут еще среди бела дня заухал филин. Вдруг лес расступился и перед ее глазами открылась обширная поляна, скорее даже небольшое поле.
В первую минуту Петухова решила, что это околица села. Виднелись какие-то изгороди, торчащие из земли колья. Приглядевшись, она поняла, что перед ней кладбище. Это ее обрадовало — раз кладбище рядом, то деревня недалеко. Она подошла поближе.
Кладбище было старинное, и не похоже, чтобы на нем хоронили крестьян. Попадались массивные гранитные, мраморные надгробия, большей частью покосившиеся, а некоторые и вовсе валявшиеся на земле. Едва читались имена и даты, стертые временем. Чувствовалось, что человек приложил руку к этому. Некоторые памятники были разбиты, у мраморного ангела было отбито крыло, а у статуи женщины, державшей в одной руке опущенный факел, вторая вообще отсутствовала. Было здесь и два-три склепа — массивные приземистые строения из старинного кирпича с ржавыми чугунными дверьми. Двери одного из склепов были распахнуты, и Валентина Сергеевна почти пробежала мимо них, охваченная жутью. На стене другого была укреплена черная мраморная доска, из надписи на которой следовало, что здесь покоятся представители славного рода Кокуевых. Забыв о своих грибах и о времени, ходила храбрая библиотекарша среди старинных могил. Чем-то стародавним, неведомым повеяло вдруг на нее.
«Видимо, это старинное дворянское кладбище», — решила она.
А тем временем начавшийся мелкий дождик усилился и перешел в ливень. Сверкнула молния, ударил гром, полилось как из ведра. В поисках укрытия Пету-хова заметалась по кладбищу. Зайти в один из склепов было страшно. На самом краю виднелись какие-то строения, видно, бывшая часовня. Валентина Сергеевна устремилась туда. Здесь было относительно сухо. Струи дождя с силой били по ржавой железной крыше, и звук этот гулко отдавался в пустом помещении. И тут царило полное разорение. На щербатом каменном полу валялся разный мусор, обломки кирпичей, гнилые доски. Стены были изрисованы и исписаны мелом и углем. Что написано на стенах, Валентина Сергеевна из-за плохого освещения не разобрала. Она попыталась прочитать одну из надписей, приблизившись почти вплотную к стене и водя пальцем по буквам.
— Отче наш, иже еси на небеси… — читала она по складам и вспомнила, что это молитва. Дальше она читать не стала, а повернулась к окну, белеющему на темной стене. За окном шел ливень. Сквозь струи были видны ближние надгробия, дальше же все терялось в белесом тумане.
Быстро темнело. Дождь не прекращался, но стал слабее.
«Надо идти», — решила Валентина Сергеевна. Она храбро вышла из дверей часовни, но тут же чуть не упала. Ноги разъезжались на скользкой глинистой почве. Струйки воды стекали по ее расстроенному лицу. Она неуверенно двинулась вперед, но, пройдя несколько метров, остановилась.
Куда идти, в какую сторону? Одежда промокла, на легкие теннисные тапочки налипли комья глины. Растерянность сменилась страхом. Она обернулась назад, поглядела на распахнутые двери. Рассудок подсказывал, что надо вернуться в часовню. Там было хотя бы сухо. Страшно, конечно, но ведь Валентина Сергеевна не верила во всякую чертовщину. Переждет дождь и двинется в путь.
Внутри стало еще сумрачней. Впотьмах, натыкаясь на острые кирпичные обломки, Валентина Сергеевна подобрала несколько трухлявых досок и соорудила из них подобие табурета. Села, привалившись мокрой спиной к кирпичной стене, и задумалась.
Конечно, неприятно. Видимо, придется ночевать в этой часовне. Сейчас бы развести костер, но спичек не было. Может быть, перекусить? Она пошарила в корзине, нашла мокрый газетный сверток с бутербродами. Пожевала без аппетита.
Стало совсем темно. Мерный гул дождя усыплял, и она задремала. Нет, это был не настоящий крепкий сон, а полудрема. Она слышала стук капель по крыше, завывание ветра. Но одновременно видела сон, даже не сон, а какие-то странные, ни на что не похожие образы клубились, казалось, вокруг. Ее обступали бесплотные тени. Люди ли это, призраки? Она не знала.
Внезапно она проснулась. Дождь кончился. Стояла абсолютная тишина, только иногда одинокая капля срывалась с крыши, и звук ее падения казался громом. Было тепло, даже душно. Голова Валентины Сергеевны была свежей и ясной, как будто не дремала она, привалившись к холодной, шершавой стене, а долго и крепко спала в теплой и мягкой постели.
«Надо идти отсюда», — подумала она, но мысль эта показалась настолько нелепой, что была тут же отброшена.
«Куда идти? Не проще ли дождаться утра?»
Все бы хорошо, но было очень страшно. Вдруг где-то далеко заухал, захохотал филин. Мороз прошел по коже Валентины Сергеевны. Птица успокоилась, снова наступила тишина. Однако она была недолгой. Послышались новые звуки. Вначале ей показалось, что где-то бьют в рельс. Но звук был не резкий и гулкий, а, напротив, глухой и унылый. Валентина Сергеевна поняла, что это колокол. Погребальный звон внезапно прекратился и сменился нестройным жалобным пением, вернее, воем. Пели несколько человек, и нельзя было разобрать, мужчины или женщины. Голоса приближались. Валентина Сергеевна сидела ни жива ни мертва. Ноги стали как ватные. Сквозь хаос мыслей огненной нитью билась одна: бежать! Бежать! Но сил не было.
И вдруг страх отступил и на смену ему пришло жгучее любопытство. Хоть одним глазком взглянуть, что там происходит!
Стараясь не шуметь, она поднялась с пола и выглянула в окно.
Вначале она ничего не увидела. Тьма, казалось, была абсолютной. Однако во тьме происходило какое-то движение. Внезапно зажегся огонек, за ним — второй, третий…
«Свечи», — поняла Валентина Сергеевна.
Тусклый свет вырвал из мрака какие-то силуэты в белом. Силуэты приближались. По огонькам свечей стало ясно, что их трое. Было так интересно, что она перестала бояться. Внезапно силуэты остановились. Находились они всего в десяти метрах от часовни, в которой притаилась Валентина Сергеевна. Глаза ее привыкли к темноте и теперь и без света свечей различили три фигуры в белом. Они стояли у могилы с некогда вертикальным, а теперь сильно покосившимся надгробным камнем. Именно на этот камень и были поставлены свечи. Они разгорелись, и теперь стало видно, что это короткие толстые огарки зеленого цвета.
Тем временем таинственные силуэты стали что-то делать поодаль от могилы. Сначала Валентина Сергеевна не поняла, что, но потом догадалась — разводят костер. Видимо, дрова были принесены с собой, так как костерок заполыхал в считанные секунды. В его свете Валентина Сергеевна как следует рассмотрела тех, кто пришел в это странное место в столь странный час.
Это были женщины в длинных белых рубахах до пят, босые, с распущенными волосами и, как ей показалось, необычайно бледные. Сначала Валентина Сергеевна не могла определить их возраст. Ей казалось, что это старухи, и, хотя стояли они совсем недалеко, в неровном свете костра невозможно было разглядеть их лица. Внезапно они сбросили свои рубахи и стали в кружок вокруг костра. Действительно, две из них были наверняка не молоды. Их грузные тела с обвисшими грудями и животами рельефно вырисовывались на фоне огненных языков. Третья была молодая женщина со стройным белым телом. Они в молчании постояли несколько минут у костра, затем одна из них что-то бросила в огонь. Костер полыхнул зеленым цветом. Женщины вновь запели тихими голосами какую-то заунывную песню. Слов Валентина Сергеевна не разобрала, да если бы и разобрала, вряд ли бы их поняла. Время от времени то одна, то другая бросали что-то в костер.
Валентина Сергеевна замерла у своего окна. Смотрела во все глаза. Никогда она не сталкивалась ни с чем подобным. В голове мелькали обрывки мыслей: что это за странный обряд? Шабаш ведьм? Какой-нибудь древний языческий культ?
Всю жизнь мечтала Петухова о чем-нибудь подобном. Ведь даже самый закоренелый скептик в глубине души надеется встретиться с неведомым.
Страх перед сверхъестественным отошел на задний план. Любопытство оказалось сильнее чувства самосохранения. Валентина Сергеевна забыла про осторожность.
Внезапно костер загорелся чистым зеленым светом. Столб его подымался высоко вверх и осветил не только кладбище, но и опушку леса. Обнаженные фигуры у огня медленно изгибались, как будто исполняли какой-то неведомый танец. Заунывное пение не прекращалось. И тут Валентина Сергеевна с ужасом заметила, что земля на могиле шевелится. Вот тут-то бедная библиотекарша и узнала, что такое настоящий страх. Она часто читала, что от ужаса на голове у людей шевелятся волосы. Теперь она отчетливо почувствовала, как волосы шевелятся у нее самой. От страха она вся оцепенела. Только сердце гулко стучало в груди, и стук этот отдавался в мозгу.
Между тем пение усилилось и стало походить на истерические вопли. Столб зеленого света потемнел и как бы загустел. Петухову начало трясти, когда она увидела, что из земли сначала показались кончики пальцев, а потом вылезла и вся рука отвратительного черного цвета. Пальцы беспрестанно двигались, как будто хотели что-то схватить, раздавить, изорвать в клочья.
Женщины упали на колени. Пение их прекратилось, и в тишине был слышен только звук осыпающейся земли. Столб зеленого огня внезапно исчез, а на его месте нестерпимым малиновым светом полыхали уголья. В их свете было видно, как из могилы пытается выбраться нечто огромное, невероятно страшное.
Валентина Сергеевна держалась из последних сил. Она стояла у окна на самом виду, с ужасом взирая на происходящее.
Из могилы показалась голова. Вид ее был настолько чудовищен, что библиотекарша, забыв обо всем, взвизгнула от ужаса. В ту же минуту заухал, захохотал филин, женщины повернули головы в ее сторону — их лица были еще ужаснее личины мертвеца. Они вскочили с земли и, завизжав, бросились к часовне. Костер в ту же минуту погас, а Валентина Сергеевна, не чуя под собой ног, грохнулась без чувств.
Разбудил ее щебет птиц. Было ясное свежее утро. Солнечные лучи, проникая сквозь проемы окон, освещали мрачные внутренности часовни. Она поднялась с пола. Все тело болело, кости ныли, словно вчера пришлось делать непосильную работу.
Взглянув на часы, Валентина Сергеевна увидела, что почти восемь утра. Она вышла из часовни и огляделась. Сейчас, в солнечном свете, старое кладбище имело прямо-таки романтический вид. Омытые дождем памятники и надгробия сверкали полированными гранями. Все кругом покрывали заросли высокой травы, луговых цветов. Особенно много было ромашки. С памятника на памятник перелетали две сороки. Они о чем-то взволнованно стрекотали.
Валентина Сергеевна вздохнула полной грудью: как хорошо! И вдруг вспомнила о своем ночном приключении. Неужели все это было на самом деле? Ей вдруг стало не по себе. Хотелось бежать сломя голову из этого жуткого места. Но здравый смысл взял верх.
«Нужно во всем разобраться, — решила библиотекарша. — Наверняка это был сон. Всякое может присниться. А такой яркий и подробный потому, что устала, нервы были напряжены, да и место необычное. Вот и померещилась всякая чепуха».
Она посмотрела в сторону надгробия, которое так ярко запечатлелось в предполагаемом сне.
«Подойти, что ли?» Она нерешительно шагнула в сторону могилы. Ночные страхи все еще давали о себе знать.
«А чего я, собственно, боюсь?» Она медленно подошла к могиле. На нее она старалась не смотреть. Где-то здесь горел костер, если ночные видения — действительность, то должен остаться след. Но никаких следов кострища не было.
«Конечно, это был сон», — успокоилась библиотекарша. Она подошла вплотную к могиле. Никакой свежей земли, конечно, не было. Вся она заросла какой-то остролистной травой, и только посередине пламенел кровавыми цветами куст чертополоха.
Памятник — продолговатая конусовидная плита черного мрамора — сильно наклонился и как будто вот-вот должен был рухнуть в заросли бурьяна. Надписи на камне было не разобрать. Проступали какие-то буквы, но они были, казалось, замазаны грязью. Библиотекарше стало нестерпимо любопытно: кто же здесь похоронен? Она смочила в лужице ладошку.
«Не делай этого! — говорил ей внутренний голос. — Беги отсюда!» Но мужественная дама не послушалась рассудка. Она провела мокрой рукой по надписи. Та стала четче, рельефнее. Теперь вполне можно было прочитать.
Старинными витиеватыми буквами на камне было написано:
«ПЕТУХОВА ВАЛЕНТИНА СЕРГЕЕВНА».
Ниже стояла дата рождения.
Это была ее дата рождения!
Вначале Петухова ничего не поняла.
«Что за странность, — подумала она, — однофамилица моя? Тоже Валентина и тоже Сергеевна! И год рождения мой». Это не укладывалось в голове. День внезапно померк. Казалось, ночные видения обступили ее вновь.
А когда же она умерла?
Надпись, свидетельствующая об этом, была все еще скрыта грязью. Снова дотрагиваться до камня было неприятно и даже страшно. Валентина Сергеевна достала из кармана кофты носовой платок и намочила его в луже. С мокрым платком в руке она в нерешительности стояла подле памятника. Любопытство подталкивало ее, страх не давал поднять руки. Наконец любопытство пересилило. Она осторожно провела мокрой тканью по едва проступавшим из грязи цифрам. Потом с внезапно появившейся смелостью лихорадочно заработала платком. На камне четко и рельефно проявились цифры. Это был нынешний год. Судя по дате, ей осталось жить тринадцать дней. Валентина Сергеевна нисколько не сомневалась, что надпись эта напрямую связана с ней.
1 2 3 4 5 6 7 8