— Чем ты можешь объяснить то, что происходит сегодня в стране? февральские события, нынешние волнения в больших городах?— В первую очередь неудачами в войне. Позор, который переживает Россия на фронтах, отражается на настроениях населения, — бойко начал Саша, слово в слово повторяя речи отца, — к тому же отсутствие воли к власти у последнего монарха, разложение двора — все эти Распутины, Вырубовы, Митьки Рубинштейны — привели к полной деградации правящей верхушки и параличу власти. В результате последовало крушение самодержавия.— Резонно. Ну а дальше что? Каким ты видишь будущее России?— Я думаю, что все зависит от исхода военных действий. В ближайшее время в войне должен наступить перелом. Естественно — в нашу пользу. Александр Федорович Керенский, кстати, хороший знакомый моего батюшки, провозгласил войну до победного конца. Освобожденный от оков царизма народ, по крайней мере лучшая его часть, с воодушевлением воспринял призыв демократического руководства страны. На Западном фронте Германия терпит поражение за поражением..— Ой ли? — хмыкнул Николай Николаевич.— Во всяком случае, в войне наметился перевес в пользу Антанты. Словом, Германия окажется разгромленной, а вдохновленный победой русский народ станет строить новое, демократическое общество, без царя и его прихвостней.— Бойко излагаешь. Ну а если нет? Если у Керенского ничего не получится? Наступление сорвется, как уже случалось не один раз. Народ не будет строить демократическое общество, а, оставшись у разбитого корыта, начнет вдохновенно бунтовать. Как тогда?Саша смущенно молчал, не находя возражений. Наконец он вымолвил:— Но почему вы думаете, что события должны развиваться именно так, как предсказываете вы?— Да потому, что если за четыре года не смогли переломить ход войны, то почему именно сейчас, когда силы явно на исходе, случится чудо?— Силы на исходе не только у нас. Германия воюет на два фронта. Вот-вот в войну вступят американцы...— Но народ устал воевать. Далеко ходить не надо — в Мертвячьей балке, куда уж глухомань, мужиков вовсе не осталось, все на фронтах. Хозяйства рушатся, я тут не один сезон копаю, вижу, что было и что стало. На фронте за четыре года поражений солдат озлобился, да и власть нынче уже не та. Плюнет он на отцов-командиров, да и повернет штык в обратную сторону.Разговор, который завел Николай Николаевич, показался Саше бессмысленным. Возможно, Всесвятский и прав, но какое это имеет отношение к археологии? Поэтому юноша не стал продолжать беседу, а откинулся на кошму и уставился в быстро темнеющее небо, на котором уже появились первые бледные звездочки. Не встречая возражений, замолчал и археолог. Он поднялся со своего ложа, подкинул в костер несколько лепешек сухого кизяка, потом достал из кожаного портсигара папиросу и закурил.— Понимаешь ли, дорогой Саша, — после паузы неожиданно начал он, — эта моя болтовня насчет грядущих событий просто попытка собраться с мыслями. То, о чем я хочу тебе рассказать, на первый взгляд кажется невероятным. Откровенно говоря, до сих пор я ни с кем не делился своими соображениями, ты, так сказать, будешь первым. Мне просто необходимо выговориться. Так вот. Сколько себя помню, меня постоянно мучил вопрос — что движет человечеством, что влияет на прогресс: ускоряет его или, напротив, замедляет? Возможно, пытаясь его разрешить, я и стал историком. Так что же? Бог? Я происхожу из рода священнослужителей, однако с верой у меня не все в порядке. Не то чтобы я атеист, допускаю: существует некая высшая сила, но сомневаюсь, что она управляет человеческими судьбами. Если господь именно такой, каким представляют нам его служители, — добрый, милосердный, всепрощающий, — то почему в мире столько несправедливости, горя, страданий? Миром правят политики? Допускаю. Экономические отношения? Несомненно. Однако как объяснить тот факт, что время от времени в обществе случаются совершенно неподвластные логике события — войны, кризисы, смуты? Только ли просчетами политиков или неумением рачительно вести государственное хозяйство? Да, действительно, определенные катаклизмы несложно объяснить... или как будто объяснить. Но большинство исторических процессов не поддается логике...Всесвятский сделал паузу, бросил догоревший окурок в костер и тут же прикурил новую папиросу. Было заметно, что он волнуется.— Понимаешь, я много размышлял на данную тему, и вот что мне пришло в голову. В определенные моменты истории как бы пробуждаются некие силы, которые вносят в социум хаос. Проще говоря, мутят воду.— Что же это за силы? — с интересом спросил Саша. — Уж не масоны ли?— Какие там масоны! Силы эти действовали за тысячи лет до масонов. Хотя, возможно, и масонов породили. За всем, что вносит в общество разброд, стоят именно они. Дьявольский промысел.— Вы же говорили: не верите в бога. А раз так...— Я не сказал, что не верю. Но дьявол в данном случае всего лишь абстрактный символ зла.«Похоже, этот человек ненормален, — тревожно подумал Саша, — торчит здесь как сыч, один-одинешенек, так недолго и сбрендить. Жара, черепки, кости и одиночество».Хотя на первый взгляд Николай Николаевич не производил впечатления сумасшедшего, однако мало ли какие выверты могут скрываться в почти незнакомом человеке. То все время молчал, а тут вдруг разговорился! Не странно ли? В воображении Саши вдруг возникла следующая картина — этот крупный, весьма сильный человек, в чем Саша уже не раз убеждался, гоняется за ним с топором по степи. Юноша привстал и пошарил глазами по сторонам, ища подходящее оружие. Взгляд наткнулся на лопату — при необходимости можно без труда дотянуться до нее.— Представь себе, — между тем продолжал Всесвятский, — в назначенный час, словно адская машина, пробуждается нечто и начинает свою разрушительную работу.— Естественно, в фигуральном смысле?— Отнюдь нет! В самом прямом! «Точно, сбрендил», — понял Саша. Ему стало по-настоящему страшно.— Понимаешь ли, копаю я здесь довольно давно, и мне удалось кое-что найти... кое-что... — Всесвятский запнулся, словно подбирал подходящие слова.— А именно? — Саша где-то слышал, что с сумасшедшими следует разговаривать весьма осторожно, ни в коем случае им не перечить, но и не отмалчиваться.— В двух словах не расскажешь, нужно увидеть.— Так покажите.— Возможно, завтра. Уже темно.«Сослался на темноту, — подумал про себя Саша, — значит, нужно куда-то идти, а, следовательно, то, что он хочет продемонстрировать, достаточно объемно. Может, Николай Николаевич действительно нашел нечто необычное?» Теперь в Саше проснулось любопытство, а страх улетучился так же быстро, как и появился. «И никакой он не сумасшедший, а просто неординарная личность, а подобные люди всегда как бы не от мира сего. Что же он все-таки нашел?»Саша был заинтригован.Любопытство, подстегиваемое разыгравшимся воображением, ночным сумраком, таинственными речами этого непонятного человека, не давало покоя.— А может, все-таки сейчас? — просительно произнес он.Николай Николаевич вздохнул, возможно, жалея о начатом разговоре.— Идти далековато, да и в такое время там делать нечего. Ночь на дворе, а ночью всякая нечисть по земле начинает бродить, — несколько невнятно обосновал он свой отказ.— Какая нечисть? — недоуменно спросил Саша.— Разная, — уклончиво ответствовал археолог. — Давай-ка укладываться.В палатке было душно, и Саша отправился спать на улицу. Он долго не мог уснуть, смотрел на чуть светлеющее небо, размышлял... Видимо, сказывалось возбуждение, вызванное разговором с археологом. Значит, его поиски увенчались успехом? Покажет ли он Саше свое открытие? По логике — обязательно, иначе не завел бы разговор. Но почему так долго молчал? Возможно, приглядывался. Как бы там ни было, впереди его ждет нечто весьма интересное. Постепенно мысли смешались, осталось только чуть слышное, но неумолчное дыхание ночной степи: шорох трав под легким ветерком, цвирканье кузнечиков, шепоты и вздохи, издаваемые невесть кем. Саша забылся в беспокойном, наполненном странными видениями полусне-полубреде. Древние могильники, черепа и глиняные черепки, скачущие на конях полуобнаженные амазонки и некий карлик-волшебник с лицом хуторского мальчика Васьки, указывающий путь к несметным сокровищам..Саша пробудился с тяжелой головой и, открыв глаза, обнаружил: погода соответствует его настроению. Обычно безоблачное небо заволокло тучами, неизбежная жара трансформировалась в духоту, даже постоянный ветерок куда-то исчез. Стояло полное безветрие.Возле костра возился с завтраком Николай Николаевич. Он бросил взгляд на Сашу:— Вставай, соня.Умываясь, юноша вспомнил о вчерашнем разговоре, и тотчас сонная одурь слетела с него. Пока доедали остатки вчерашнего кулеша, пили «дегтярный» чай, Саша не произнес ни слова, опасаясь неловким вопросом вызвать раздражение Николая Николаевича. Молчал и археолог, лишь один раз внимательно посмотрел на юношу, видимо, что-то обдумывая.— Как спалось? — неожиданно вымолвил он.— Не очень чтобы. Ужасный сумбур снился.— Возможно, к смене погоды. Хотя ты зря спал на открытом воздухе. Недолго простудиться, а то и лихорадку подхватить. А может, давешняя беседа подействовала? Разожгла, так сказать, воображение?Саша пожал плечами.— Чего молчишь? Опасаешься — передумаю? Нет, брат! Коли уж пообещал, покажу, обязательно покажу. Сей момент и отправимся. Я только мальчонку этого, Ваську, опасаюсь. Уж больно шустер. Как мышь юрок. А уж как любопытен... Его нужно остерегаться. Увидит — на хуторе разболтает, а нам это ни к чему.—Мальчика пока не наблюдается, — заметил Саша.— Вот и хорошо. Тогда немедленно отправляемся.Саша потянулся за ставшею привычной лопатой, но Николай Николаевич свой шанцевый инструмент почему-то не взял, а вместо этого сунул в холщовую суму моток толстой веревки и керосиновую лампу. Еще он прихватил бутыль с водой из родника и несколько кукурузных лепешек, заменявших им хлеб.Тот факт, что археолог взял с собой «летучую мышь», еще больше возбудил Сашу. Значит, придется лезть в некое подземелье. Грандиозно! Как раз чего-либо подобного он так долго и ждал.Археолог призывно махнул рукой, и они двинулись. Время от времени Николай Николаевич беспокойно оглядывался, видно, опасаясь обнаружить крадущегося по пятам шустрого Ваську. Погода между тем испортилась окончательно. Начал накрапывать мелкий дождик. Было сумрачно и тихо.Исследователи шагали по первозданной степи, в которой не существует не только дорог, но и тропинок. По пути попалась гряда невысоких круглых холмов, которые Саша принял за курганы, однако Николай Николаевич объяснил, что холмы естественного происхождения и называются бэровскими буграми.— Настоящие курганы в здешних местах тоже встречаются, — сообщил он, — но в основном представляют собой не захоронения, а разрушенные или заброшенные городища. Они, как правило, хазарских и ордынских времен. За несколько лет я тут все окрестности обследовал, каждый клочок земли, можно сказать, руками ощупал.Саша окинул взглядом унылый пейзаж и мысленно усомнился в словах археолога. Он все больше начинал подозревать, что никаких открытий в здешних местах нет и быть не может, а сам Николай Николаевич слегка свихнулся на своей археологии. Вот и сейчас он, видимо, желает продемонстрировать очередные древние кости, с его точки зрения представляющие невероятную научную ценность. Впрочем, не стоит торопиться с выводами...Они шли где-то около часа. Наконец археолог замедлил ход и обернулся.— Уже скоро, — сообщил он, словно извиняясь за долгий путьЧерез минуту они оказались перед балкой, очень похожей на ту, в которой был разбит их лагерь. Это был небольшой, заросший кустарником овраг, образовавшийся у подножия плоского, как бы оплывшего холма. Николай Николаевич сразу полез в гущу кустарника, и Саша последовал за ним. Кусты расступились, и они очутились на крохотной полянке перед глинистым обрывом, в котором зияло отверстие лаза.— Дромос, — сообщил Всесвятский. Потом, поймав недоуменный взгляд Саши, пояснил: — Вход в погребение.— А кто здесь похоронен? — с интересом спросил юноша.— Увидишь.— Он что же, столько лет оставался открытым? — спросил Саша, имея в виду вход.— Вообще-то я его раскопал, — сообщил археолог, — но и до меня тут побывали. Грабители курганов. Между прочим, оставили следы своей деятельности. Вот видишь камень? — Археолог ткнул пальцем в валявшуюся неподалеку массивную плиту. — Он прикрывал вход. Они, чтобы попасть вовнутрь, отвалили его...— И похитили содержимое, — догадался Саша.— Не совсем, — загадочно заметил археолог. — Сейчас все узреешь сам. — Он достал из сумы керосиновую лампу, зажег ее и направился ко входу. — Придется передвигаться на четвереньках, — обернулся он к Саше, — и крайне осторожно. Если застрянешь, не дергайся. Остановись и позови меня. Впрочем, ход достаточно короткий.Заинтригованный Саша вслед за археологом протиснулся в узкий лаз и, перебирая коленями и ладонями, стал медленно двигаться вперед. Стены лаза, выложенные из неровного камня-плитняка, своими острыми краями время от времени больно врезались в руки и плечи, хотя на юноше и была грубая холщовая блуза. Воздух в подземелье оказался вовсе не затхлым, а самым обыкновенным, словно оно хорошо вентилировалось. Ход скоро кончился, и Саша вслед за Николаем Николаевичем очутился в некоем помещении, размеры которого из-за почти полной темноты определить было невозможно. Всесвятский подкрутил фитиль лампы, затем высоко поднял ее над головой, и Саша увидел, что находится в совсем небольшой комнате аршинов десять-двенадцать в длину и примерно столько же в ширину. Тусклый колеблющийся свет лампы вырывал из мрака сооружение вроде постамента или стола, на котором лежало нечто, очертаниями очень напоминавшее человеческое тело.— Погребальная камера, — вновь пояснил археолог, но Саше послышалась неуверенность в его голосе.— А это что?!— Посмотри сам. И не кричи, пожалуйста.Археолог приблизился, склонился над предметом, осветив его и осторожно сняв с него кусок материи, и Саша увидел перед собой совершенно нагого мужчину со сложенными на бедрах руками. В первое мгновение юноша решил, что, сговорившись с каким-то бродягой, Николай Николаевич устроил ему элементарный розыгрыш. Он невольно вскрикнул, отпрянув от стола, потом взглянул в лицо археолога, ожидая увидеть насмешку. Но Всесвятский оставался совершенно серьезным— Кто это? — задыхаясь как после быстрого бега, едва смог вымолвить Саша.— Тот, кто лежит здесь не одну сотню лет.— Так это мумия?!— Если бы. Мумия, как ты помнишь, получается в результате бальзамирования тела. Внутренности удаляют, тело обрабатывают специальными смолами, пеленают полотняными бинтами, которые тоже пропитаны бальзамирующими составами. А перед тобой совершенно неповрежденное тело. Да ты потрогай, не бойся.Саша через силу прикоснулся к лежащему. Тело оказалось холодным и словно припорошенным пылью.— Надави!Содрогаясь от омерзения, Саша исполнил требование. Как ни странно, поверхность тела слегка пружинила при нажиме.— Словно гуттаперчевая кукла... — вырвалось у юноши.— Вот-вот.— Так что же это?— Давай-ка сначала выберемся наружу. Не тут же давать пояснения. Да и разговор может получиться долгим.Еще раз взглянув на лежащее тело, Саша вслед за археологом двинулся к выходу. Когда они выбрались на свет божий, Николай Николаевич присел на ту самую плиту, которая некогда прикрывала вход в гробницу, достал папиросы, закурил, потом протянул пачку Саше.Юноша отрицательно замотал головой и потянулся за бутылью с водой.— Как вы можете спокойно курить после посещения этой могилы? — недоуменно спросил он. Всесвятский пожал плечами.— Привычка. А на тебя произвело большое впечатление?— Да уж! Вообще-то я мертвецов не боюсь...— И правильно, молодой человек, и правильно. Чего их бояться. Живых опасаться нужно. — В голосе археолога сквозила явная ирония, и Саша насупился. Однако любопытство все же пересилило обиду. Он искоса взглянул на методично выпускающего дым Николая Николаевича и спросил:— Так все же, кто это такой?— Нашел я гробницу в прошлом году, — начал повествование археолог, — но не случайно, поскольку искал целенаправленно. Несколько лет назад ко мне в руки попал доклад топографической экспедиции, работавшей в этих местах во второй половине прошлого века. В числе прочего в нем встретилось упоминание о некоем древнем захоронении, будто бы имеющемся в здешних степях. Писавший салю захоронение не видел, а сообщал о нем со слов местных жителей, которые отказались показать его местонахождение, ссылаясь на забывчивость. Однако автору доклада удалось выяснить, что место, где оно находится, считается проклятым и туда никто не ходит. Именно упоминание о древнем захоронении и привело меня в эту забытую богом дыру.
1 2 3 4 5 6