Он просто знает, где выигрыш. Это
просто-напросто способность предвидения, наверняка связанная
с каким-нибудь психическим отклонением. Я не знаю. Известны,
конечно, и другие случаи, когда подобные способности
проявлялись и у других людей, но, как правило, в меньшей
степени. У тебя никогда не было ощущения, что он принуждает
тебя любить его, что он делает это насильно?
- В жизни не слышала ничего более нелепого, - медленно
повернувшись к ней, ответила Элизабет.
- Неужели? Ведь он дал тебе вопросы к экзамену по
социологии точно так же, как подсказывал отцу правильные
числа игре в рулетку. Он НИКОГДА не изучал социологию. Я
проверяла. Он сделал это для того, чтобы привлечь твое
внимание, заинтересовать тебя, чтобы ты отнеслась к нему
серьезно.
- Прекрати! - закричала Элизабет, прижав руки к ушам.
- Он просто знал эти вопросы, он знал, когда погибнет
Тони, он знал, что ты полетишь оттуда домой на самолете. Он
даже знал точный психологический момент, когда ему снова
появиться в твоей жизни в октябре.
Элизабет высвободила руку и дернула на себя входную
дверь.
- Пожалуйста, - просила ей вдогонку Элис. - Пожалуйста,
Лиз, послушай! Я не знаю, как у него это все получается. Я
сомневаюсь даже, что и ОН САМ это знает. Может быть, он и не
хотел причинить тебе никакого вреда, но он уже причинил его
тебе. Он сделал так, чтобы ты полюбила его, предупреждая
каждую твою мысль и желание, даже самые заветные и
потаенные. Но это не любовь, Лиз! Это самое настоящее
насилие!
Элизабет хлопнула дверью и быстро побежала вниз по
лестнице.

Она успела на самый последний автобус, идущий в город.
Снег пошел еще сильнее. На дороге намело большие заносы и
автобус пробирался сквозь них, как какой-нибудь гигантский
жук. В салоне было всего шесть или семь пассажиров. Элизабет
села на самое заднее сиденье. В ее голове роились тысячи
самых разных.
Сигареты с ментолом. Биржа, то, как он якобы угадал,
что детское прозвище ее мамы было Ди-Ди. Худенький мальчик
в очках, незаметно таращившийся с задней парты на маленькую
девочку, сидящую перед ним и слишком маленькую для того,
чтобы понять, что...
Я ЗНАЮ, ЧТО ТЕБЕ НУЖНО.
НЕТ. НЕТ. НЕТ. Я ЛЮБЛЮ ЕГО!
Любила ли она его на самом деле? Или ей просто
доставляло наслаждение сознание того, что существует
кто-то, кто всегда заказывает для нее в ресторанах и кафе
именно то, что она любит больше всего, кто всегда водит ее
именно на те фильмы, которые она больше всего хотела бы
посмотреть, и не хочет ничего того, чего не хотелось бы ей?
Не был ли он неким психологическим зеркалом, в котором она
видела только то, что ей хотелось бы видеть? Подарки,
которые он дарил ей, были именно такими, которые она
хотела. Когда неожиданно похолодало, и ей срочно понадобился
новый фен для сушения волос взамен сломавшегося старого, кто
подарил ей его? Эд Хэмнер, конечно, кто же еще? Купил по
случаю, - как он сказал, - понравился просто и купил -
подумал, что, может быть, тебе нужен такой. Конечно, ей это
было очень приятно.
НО ЭТО НЕ ЛЮБОВЬ, ЛИЗ! ЭТО САМОЕ НАСТОЯЩЕЕ НАСИЛИЕ!
Она вышла на углу Мэйн-стрит и Милл-стрит и тут же
отвернулась от немилосердно стегавшего по лицу ветра.
Автобус обдал ее дизельным выхлопом и через несколько секунд
его красные габаритные огоньки скрылись в густой темноте.
Еще ни разу в жизни она не чувствовала себя так одиноко.

Его не было дома.
Она звонила и стучала в его дверь минут пять, но все
безрезультатно. Тут вдруг она впервые подумала о том, что не
имеет ни малейшего представления о том, чем занимается Эд, с
кем встречается, когда они не вместе. Эти мысли не приходили
ей в голову раньше никогда.
МОЖЕТ БЫТЬ, ОН ИГРАЕТ СЕЙЧАС В ПОКЕР, НАПРИМЕР, ЧТОБЫ
КУПИТЬ КАКОЙ-НИБУДЬ ФЕН ИЛИ ЕЩЕ ЧТО-НИБУДЬ КАКОЙ-НИБУДЬ
ДРУГОЙ ЖЕНЩИНЕ...
С неожиданной решимостью она привстала на цыпочки и
пошарила рукой над дверью, где, как она знала, он иногда
оставлял запасной ключ. Наконец, ее пальцы наткнулись на
него, и ключ со звоном упал на каменный пол.
Она подняла его, открыла замок и вошла в прихожую.
Квартира без Эда выглядела как-то странно - как-то
искусственно, что ли, ненатурально, как театральная сцена.
Ее всегда удивляло, в какой чистоте и порядке содержит он
свое жилище, совершенно не заботясь при этом о собственном
внешнем виде. Как будто он наводил весь этот порядок и
чистоту не для себя, а только для нее. Ерунда какая-то.
Она снова подумала о том, точно так же, как в первый
раз, когда побывала здесь, - как ей нравятся его кресла.
Кресла, в которых они занимались или смотрели
телевизор. Эти плюшевые кресла были что надо - не слишком
жесткие и не слишком мягкие - именно то, что надо. Как и
все, впрочем, что связано с Эдом.
В главной, большой комнате было две двери. Одна из них
вела на кухню, другая - в спальню.
Ветер снаружи завывал с неистовой силой и старое
деревянное здание отвечало ему тихим поскрипыванием.
Войдя в спальню, она остановила взгляд на большой
кровати с медным витым изголовьем. Кровать тоже была ни
жесткой, ни мягкой, а как раз такой, как нужно. Она услышала
какой-то внутренний голос: ОНА ДАЖЕ СЛИШКОМ ХОРОША, НЕ
ПРАВДА ЛИ?
Она подошла к книжному шкафу и пробежала глазами по
корешкам книг. Взгляд зацепился за одно из названий, и она
вытащила эту книгу. Она называлась "ПОПУЛЯРНЫЕ ТАНЦЫ
ПЯТИДЕСЯТЫХ". Книга как будто сама открылась на странице
почти в самом конце, на котором ее, по-видимому, не раз
раскрывали раньше - на заголовке "Стролл". Это был один из
самых ее любимых танцев. Название танца было жирно
подчеркнуто красным карандашом, а сбоку от него - большими
печатными буквами: БЕТ.
Лучше всего сейчас уйти, - сказала она себе самой. Еще
можно что-то спасти. Если он сейчас вернется, я никогда не
смогу посмотреть ему в глаза, и Элиз окажется права.
Но она уже не могла остановиться и хорошо понимала это.
Все зашло уже слишком далеко.
Она подошла к шкафу и потянула за ручку двери, но дверь
оказалась запертой.
Она снова поднялась на цыпочки и стана наудачу шарить
рукой над дверцей. Вскоре ее пальцы действительно нащупали
ключ. Она вставила его в замочную скважину и снова услышала
отчетливый внутренний голос: НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО. Она вспомнила
сказку о Синей Бороде - о том, что случилось с его женой,
когда она отперла запретную дверь. Но было уже действительно
слишком поздно. Если она остановится сейчас, то будет потом
очень жалеть об этом. Повернув ключ в замке, она открыла
дверцу.
У нее появилось очень странное ощущение, что именно за
этой дверцей и кроется разгадка того, кто же такой Эд
Хэмнер на самом деле.
Ей сразу же бросился в глаза беспорядок, так похожий на
него: сваленная в кучу одежда, теннисная ракетка без струн,
пара стоптанных теннисных тапочек, старые программки для
подготовки к экзаменам и тематические доклады, разбросанные
там и сям, рассыпавшийся наполовину пакет с трубочным
табаком "Боркум Рифф". Его старая зеленая армейская куртка
валялась в самом дальнем углу шкафа.
Она взяла в руки одну из валявшихся там же книг и
взглянула на название - ЗОЛОТОЙ СКУ. Следующая называлась
ДРЕВНИЕ ОБРЯДЫ И СОВРЕМЕННЫЕ ТАЙНЫ. Следующая - ШАМАНЫ С
ОСТРОВА ГАИТИ. И последняя, в старом потрескавшемся кожаном
переплете, была настолько, по-видимому, древней и плохо
сохранилась, что воняла почти как протухшая рыба. Название
книги было вытиснено на коже и почти стерлось от времени -
КОЛДОВСТВО. Она раскрыла ее наугад, и ей тут же ударило в
нос сильное зловоние, от которого буквально перехватило
дыхание. Она с отвращением отшвырнула ее прочь, но запах все
равно остался.
Для того, чтобы хотя бы немного вернуть самообладание,
она потянулась к хорошо знакомой зеленой поношенной куртке,
стыдясь признаться себе в неопределимом желании посмотреть,
что в ее карманах. Но, подняв куртку, она увидела под ней
кое-что еще - это была небольшая жестяная коробка...
Не в силах побороть любопытство, она взяла ее в руки и
стала разглядывать с разных сторон, поворачивая ее к себе
то одним, то другим боком. Судя по стуку внутри коробки, в
ней что-то было. Это была обычная жестяная коробка из-под
леденцов, в которых мальчишки хранят свои сокровища. Она
прочла на крышке выдавленную надпись "Бриджипорт Кэнди Ко."
и открыла ее.
С самого верха лежала кукла. Кукла, изображавшая
Элизабет.
Кукла была одета в платье, сшитое из куска красного
нейлона - из куска шарфика Элизабет, потерянного ею два или
три месяца назад, когда они ходили с Эдом в кино. Рукава
платья были "украшены" кусочками ярко-голубого мха. Такой
мох Элизабет видела когда-то на могильных камнях. На голове
куклы была тщательно сделанная очень аккуратная прическа.
Но волосы - не такие, как у нее. Это были светлые, почти
белые льняные волосы, тщательно прикрепленные к голове
куклы, искусно сделанной из розовой, цвета кожи резины. Ее
же волосы были светло-русыми, но не настолько светлыми, как
у куклы, а, скорее, песчаного цвета. И намного более не то,
чтобы грубые, но толстые. Волосы на ее голове у куклы были...
ТОЧНО ТАКИМИ КАК, КОГДА ОНА БЫЛА МАЛЕНЬКОЙ ДЕВОЧКОЙ.
Элизабет с трудом сглотнула комок, подступивший от
волнения к горлу, и отчетливо вспомнила, как однажды в
детстве, как раз в первом классе, им всем раздали маленькие
игрушечные детские ножницы с закругленными лезвиями, и как
однажды на перемене кто-то незаметно подкрался к ней сзади
и, воспользовавшись всеобщей шумливой суетой и толчеей,
отхватил целую прядь ее волос. Теперь она поняла, кто сделал
это - это был тот незаметный маленький мальчик в очках...
Элизабет отложила куклу в сторону и снова заглянула в
коробку. Под куклой лежала голубая фишка для игры в покер.
На ней красными чернилами был нарисован какой-то непонятный
символ - почти правильный шестиугольник. За фишкой следовал
старый выцветший от времени газетный некролог, извещавший о
гибели мистера и миссис Хэмнер. С фотографии, сопровождающей
некролог, невыразительно улыбались мужчина и женщина
неопределенного возраста. Вокруг их лиц были нарисованы
точно такие же шестиугольники, как и на фишке, только не
красными, а черными чернилами. Под вырезкой лежали еще две
небольшие человеческие фигурки, имеющие поразительное,
просто пугающее сходство с людьми на фотографии, которую она
только что держала в руках.
За фигурками лежа...
Вначале она просто не поверила своим глазам. Пальцы ее
дрожали так сильно, что она чуть не выронила то, что достала
из коробки вслед за фигурками. В эту секунду щелкнул замок
открываемой входной двери, но она этого даже не услышала.
Это была масштабная декоративная модель автомобиля,
коллекционированием которых очень увлекаются некоторые
мальчишки. "Фиат" красного цвета. На решетке радиатора висел
крохотный кусочек ткани, посмотрев на который, она сразу
вспомнила рабочую куртку Тони, в которой он и погиб.
- Все-таки ты нашла ее, дрянь неблагодарная.
Она вскрикнула и уронила от неожиданности и машинку, и
коробку. Все его тайные сокровища рассыпались по полу.
Он стоял в дверях и с ненавистью смотрел ей прямо в
глаза. Такого ненавидящего взгляда она не видела еще
никогда в жизни.
- Ты убил Тони.
Его лицо растянулось в отвратительной улыбке.
- Ты думаешь, что сможешь доказать это?
- Это не важно, - ответила она, удивляясь спокойствию и
твердости своего голоса. - Главное, что я знаю об этом. И я
больше знать тебя не желаю! И если ты сделаешь... что-нибудь
подобное... еще кому-то, я обязательно узнаю об этом, и уж
тогда расплаты тебе не миновать. Я знаю это точно.
Его лицо сморщилось точно от боли.
- Так вот, значит, какова твоя благодарность? Я давал
тебе такое, что не смог бы дать ни один другой человек. Ты
была счастлива со мною, и ты не можешь не согласиться с
этим.
- ТЫ УБИЛ ТОНИ! - пронзительно закричала она ему прямо в
лицо.
Он вошел в комнату.
- Да. Но я сделал это для тебя. А что же ты, Бет?... Ты
не знаешь, что такое любовь. Я полюбил тебя с самого
первого момента, как только увидел... уже больше семнадцати
лет назад. Мог бы Тони сказать такое же о себе? Ты никогда
не знала, чего стоит настоящая любовь. У тебя никогда не
было с этим никаких проблем. Ты КРАСИВАЯ. Ты никогда не
знала, что значит хотеть любви, что значит нуждаться в ней,
что значит быть одиноким. Тебе никогда не нужно было искать
ее... ДОБИВАТЬСЯ ЕЕ. Все это давал тебе Тони или кто-нибудь
другой, который обязательно был бы на его месте. Тебе нужно
было только улыбнуться - и все!
Его голос стал громче.
- Я не смог бы добиться любви таким способом. НИКОГДА.
Ты думаешь, я не пытался? Все впустую. Я из кожи вон
выворачивался, чтобы угодить в детстве своему отцу, а он
хотел все большего и большего, но даже ни разу не поцеловал
меня перед сном и не пожелал спокойной ночи. Разбогател он
только благодаря мне, но я никогда не видел в его глазах и
тени благодарности. Мать - то же самое. Я помог ей
восстановить семью, делал все для того, чтобы она была
счастливой. Ты думаешь, она любила меня? Она меня
ненавидела! Она считала меня чудовищем, она... Бет, не делай
этого! Бет... не надо! НЕ НА-А-А-ДО!
Но она уже изо всех сил топтала ногами куклу-Элизабет.
Что-то внутри нее самой вспыхнуло и задергалось как при
агонии и так же неожиданно затихло. Теперь она его не
боялась. Теперь это был просто маленький тщедушный мальчишка
в теле молодого мужчины. Ее взгляд упал на его как всегда
непарные носки.
- Не думаю, Эд, что ты можешь теперь сделать мне
что-нибудь. Теперь уже поздно. Я не права?
Он, чуть не плача, отвернулся от нее.
- Уходи, - послушался его слабый голос. - Уходи, но
оставь в покое мою коробку. Сделай для меня хотя бы это.
- Коробку я оставлю. Но не то, что в ней было.
Она собрала символы его былого могущества и направилась
мимо него к двери. Его плечи дернулись, как будто он хотел
внезапно обернуться и схватить ее, но вместо этого он еще
больше ссутулился и бессильно прислонился к стене.
Когда она спустилась уже до второго этажа, он вышел на
свою лестничную клетку и пронзительно закричал ей вслед:
- Ты можешь уйти! И ты уходишь! Но после меня ты не
сможешь быть счастлива ни с одним человеком! И когда ты
поймешь, что никто не может дать тебе все, чего ты хочешь,
ты снова захочешь вернуться ко мне! Ты еще не раз вспомнишь,
от чего ты отказалась!
Она вышла, наконец, из подъезда и тут же попала в
сильный снегопад. Лицо приятно обдало холодом. До
студгородка ей предстояло пройти мили две, но это ее не
беспокоило. Напротив, она хотела этого, хотела этого
холода, хотела очиститься с его помощью.
Странно, но ей было немного жаль этого маленького
мальчика, которому, несмотря на его духовное убожество,
была подвластна столь огромная сила. Маленького мальчика,
который относился к людям как к игрушечным солдатикам и
который передвигал их так же просто, как можно передвинуть
солдатиков, который безжалостно расправлялся с ними, если
они по каким-либо причинам не могли или не хотели исполнять
его волю. Расправлялся так же просто, как просто растоптать
маленького и беззащитного игрушечного солдатика....
А что же она? Она просто была счастлива видеть в нем то,
чего на самом деле не было. Она слепо верила ему, не
чувствуя никакого подвоха. Она вспомнила о том, как резко
реагировала на то, о чем рассказала ей Элис, бездумно и
действительно слепо цепляясь за то, что было ей больше, чем
счастье.
1 2 3 4 5