Через неделю Тони погиб - только не во сне, а
по-настоящему.

Она накинула халат и пошла открывать дверь. Элизабет
ожидала увидеть Тони, но на пороге стоял Дэнни Килмер, один
из его товарищей по работе. Дэнни был очень веселым,
остроумным и жизнерадостным парнем. Элизабет и Тони пару раз
встречались с ним и его девушкой и довольно неплохо провели
вместе время. Но на этот раз Дэнни стоял на пороге как-то
очень грузно и совсем не выглядел веселым, как обычно.
Напротив, он имел какой-то совершенно больной вид.
- Дэнни? Что...
- Лиз, - медленно, с трудом подбирая слова, проговорил
он. - Лиз, ты должна держать себя в руках. Ты... О, ГОСПОДИ!
Он в отчаянии ударил огромным кулаком по косяку двери и
заплакал.
- Дэнни, что-нибудь случилось с Тони?...
- Его нет больше. Он...
Но она уже начала терять сознание и не разобрала больше
ни одного слова.

* * *

Вся следующая неделя прошла как во сне. История гибели
Тони смутно складывалась в ее сознании из кратких газетных
сообщений и отрывков того, что рассказывал ей Дэнни в баре
гостиницы "ХАРБОР".
Они занимались ремонтом дренажных кульвертов на Хайуэе
N 16. Часть автострады была перегорожена и Тони с флажком
направлял машины в объезд ремонтируемого участка. Со склона
на большой скорости спускался какой-то парень на красном
Фиате. Тони махнул ему флажком, но парень скорости не
сбросил. Тони стоял около самого грузовика на обочине и
отпрыгнуть ему было некуда, а парень ехал настолько быстро,
что Тони даже не успел прижаться к машине. Парень в Фиате
сломал себе руку и получил тяжелое сотрясение мозга с
рваными ранами лица и головы. Тони же скончался на месте. У
водителя Фиата был сильный шок - он то впадал истерику, то
вел себя на удивление холодно-рассудительно. Полиция
обнаружила, что причиной происшествия был отказ тормозов.
Впечатление было такое, что они перегрелись и расплавились.
То есть, парень просто не мог остановится, и Тони стал
жертвой трагического стечения обстоятельств.
Шок и пришедшая за ним депрессия Элизабет были усилены
еще и возникшим неизвестно откуда чувством вины за
случившееся. Это был просто какой-то комплекс вины. Она не
знала, как ей избавиться от Тони, и в этом ей помогло само
Провидение. Но самым страшным, особенно по началу, было то,
что в каком-то отдаленном, тайном уголке подсознания она
была даже довольна тем, что все так произошло. Она не хотела
замуж за Тони... даже после того ночного кошмара.

За день до отъезда домой у нее началось настоящее
нервное расстройство, сопровождавшееся почти полным упадком
сил.
Она сидела без движения и без всяких бы то ни было
мыслей на камне возле домика. Сколько она там просидела -
она не помнила. Может быть, час, а может быть, и больше. И
вдруг у нее полились слезы. Полились неожиданно, безудержным
потоком. Слезы перешли в рыдания, и она плакала до тех пор,
пока у нее не заболело горло и голова. Облегчения слезы не
принесли - наоборот, она почувствовала себя еще более
опустошенной.
И вдруг она услышала:
- Бет.
Она вздрогнула и медленно обернулась, почти уверенная в
том, что увидит сейчас волка из своего сна. Но это был
просто Эд Хэмнер. Он стоял перед ней, залитый лучами яркого
солнца и выглядевший странно беззащитным без своей зеленой
армейской куртки и старых потертых голубых джинсов. На нем
были красные шорты до колен, белая бейсбольная рубашка,
которая болталась на его костлявой груди как парус без
ветра, и кеды. Он, вопреки ожиданию, не улыбался, а очки,
отбрасывающие солнечные блики, не позволяли разглядеть его
глаз.
- Эд? - неуверенно спросила она, думая, что это
наверняка какая-нибудь галлюцинация. - Это на самом деле...
- Да, это я.
- Но как...
- Я работал в Лэйквудском театре в Скоухингоне и решил
зайти на всякий случай к вам. Я застал там... Элис. Так,
кажется, ее зовут?
- Да.
- Она сказала мне о том, что случилось, и я сразу же
приехал сюда. Бедная Бет...
Он немного наклонил голову и солнечные блики исчезли со
стекол его очков, за которыми она не увидела ничего
волчьего, ничего хищного - только добрую и мягкую симпатию.
Она снова заплакала, и у нее начала сильно кружиться
голова. Ни слова не говоря, он обнял ее за плечи, и сразу
же все прекратилось.
Они поехали пообедать в небольшой ресторанчик в
Уотервилле, в двадцати пяти милях от их лагеря. Ресторанчик
находился в тихом и спокойном месте - как раз то, что ей
нужно было, чтобы уехать куда-нибудь из лагеря, хотя бы на
какое-то время, и хоть немного развеяться. Они ехали на
машине Эда. Это был новый Корвет. Водил он очень хорошо и
без всяких показушных штучек. Элизабет не хотела ни о чем
говорить и не хотела, чтобы ее успокаивали. Эд, казалось,
понимал это и просто включил тихую спокойную музыку.
В ресторанчике, не посоветовавшись с ней, он заказал
рыбное меню. Она не чувствовала никакого голода, и ей было,
в общем-то, совершенно все равно, что он там заказывает, но
когда принесли аппетитно пахнущую рыбу, она почувствовала
такое сильное желание есть, что подумала еще, что съест ее
сейчас всю. Эта рыба была сейчас именно там, чего она хотела
бы больше всего.
Быстро проглотив все принесенное, она подняла глаза на
Эда и нервно усмехнулась. Он курил сигарету и внимательно
наблюдал за ней.
- Я становлюсь очень прожорливой, когда нервничаю или
просто переживаю, - смутившись, сказала она. - Должно
быть, я выглядела просто ужасно.
- Вовсе нет, - успокоил он ее. - Просто ты многое
пережила, и твои силы требуют восстановления. Я все
прекрасно понимаю. Это ведь как после болезни, правильно?
- Да, именно так.
Он мягко сжал и отпустил ее руку.
- Теперь ты пойдешь на поправку, Бет.
- Права? На самом деле?
- Конечно. Ну, а теперь скажи мне, какие у тебя планы?
- Я уезжаю завтра домой, Потом - не знаю.
- Но ты, надеюсь, вернешься в колледж?
- Не знаю пока. После того, что произошло, это кажется
таким... мелким, незначительным. В моей жизни вообще многое
теперь изменилось.
- Со временем все станет на свои места. Тебе, может
быть, трудно поверить в это сейчас, но это на самом деле
так - не беспокойся. Сама посмотришь, что будет уже месяца
через полтора, а сейчас тебе лучше всего просто отдохнуть.
- Да. Ты, наверное, прав. Но... Можно сигарету?
- Конечно. Они, правда, с ментолом - извини.
Она взяла одну сигарету.
- Откуда ты знаешь, что я не люблю сигареты с ментолом?
- Просто ты выглядишь не так, наверное, как человек,
который любит сигареты с ментолом, - пожал он плечами.
Она улыбнулась:
- А ты смешной. Ты знаешь об этом?
Он тоже улыбнулся, но как-то неопределенно.
- Нет, действительно. До твоего появления сегодня у меня
как-то все перемешалось в голове, и я никого...
никого-никого не хотела, да и не хочу видеть. Но ты - совсем
другое дело, Эд. Я очень рада тебе. Действительно очень
рада.
- Иногда бывает очень приятно общаться с кем-то, с кем ты
ничем не связан. Я правильно тебя понял?
- Пожалуй, - она ненадолго замолчала. - Кто ты, Эд,
кроме того, что я о тебе знаю - что ты мой добрый
спаситель? Кто ты на самом деле?
Она вдруг поняла, что для нее совершенно необходимо
знать это.
Он пожал плечами.
- Да никто так особенно. Просто один из так называемых
чудиков, которых можно каждый день видеть в колледже с
охапкой книжек под мышкой.
- Эд, ты не чудик.
- Да чудик, чудик, чего уж там, - улыбнулся он. - Всю
дорогу прыщи на щеках, как у школьника, никогда не было
настоящих друзей, вся жизнь - спокойная и размеренная, как
по расписанию, никаких всплесков или романтических
приключений. Обычная книжная крыса, переходящая с курса на
курс - все, больше ничего. Когда будущей весной в колледж
приедут "покупатели" из разных крупных компаний, Эд Хэмнер
просто подпишет с одним из них контракт и вообще исчезнет
навсегда.
- И тебе не стыдно? - поинтересовалась она с мягким
упреком.
В ответ он только улыбнулся, но это была какая-то
странная, почти вымученная улыбка.
- А кто твои родители? - спросила она. - Где ты живешь и
вообще...
- В другой раз, - оборвал он ее на полуслове. - Сейчас я
хочу отвезти тебя назад - тебе ведь предстоит завтра долгий
и утомительный перелет на самолете.

Тем вечером она расслабилась в первый раз после гибели
Тони. Ощущение, что какая-то ее внутренняя движущая
пружина все больше и больше ослабевает, исчезло. Она
подумала, что сможет, наконец, быстро и без проблем заснуть,
но сон, все-таки, пришел на сразу.
В ее и без того переутомленном мозгу роились сразу
несколько не дававших ей покоя вопросов.
ЭЛИС СКАЗАЛА МНЕ... БЕДНАЯ БЕТ.
Но Элис собиралась провести все лето в Киттери, а это -
в восьмидесяти милях от Скоухигэна. Хотя, может быть, она
просто приехала в Лэйквуд, чтобы сходить, например, в тот же
театр.
Его Корвет последней модели. Очень дорогая машина.
Подрабатывая в массовке в Лэйквудском театре, такую машину
не купишь. Но, может быть, у него просто богатые родители.
В ресторанчике он казала именно то, что и она сама
заказала бы себе - единственно, может быть, блюдо во всем
меню, которое, вызвало у нее прилив небывалого аппетита.
А сигареты с ментолом? А то, как он поцеловал ее,
попрощавшись и пожелав спокойной ночи - ведь она очень
хотела, чтобы он поцеловал ее. И причем именно так, как он
это сделал. А...
ТЕБЕ ВЕДЬ ПРЕДСТОИТ ЗАВТРА ДОЛГИЙ И УТОМИТЕЛЬНЫЙ
ПЕРЕЛЕТ НА САМОЛЕТЕ.
Он знал, что она собиралась завтра домой, потому что
она сама сказала ему об этом. Но откуда ему было знать, что
она собирается лететь на самолете? Или что это будет долгий
и утомительный полет?
Все это было очень странно и тревожило ее. Тревожило
потому, что она была уже наполовину влюблена в Эда.
Я ЗНАЮ, ЧТО ТЕБЕ НУЖНО.
Как голос какого-нибудь капитана подводной лодки,
спокойно объявляющий глубину, направление и скорость
движения своего корабля. Именно эти слова сказал он ей,
пожелав спокойной ночи и поцеловав на прощание.

Он не приехал провожать ее в маленьких аэропорт
"Огэста", из которого она улетела, и она была довольно
сильно удивлена тем, что очень расстроена этим. Она сидела в
зале ожидания и думала о том, как, порой не заметно, один
человек попадает под влияние другого - совсем как ролик
перед удавом, и это становится очень трудно преодолимой
привычкой, от которой не избавиться одним волевым решением,
да и...
- ЭЛИЗАБЕТ РОУГЕН, - пропел приятный женский голос из
громкоговорителя, - ПОДОЙДИТЕ К БЕЛОМУ ТЕЛЕФОНУ НА ПУНКТЕ
МЕЖДУГОРОДНОЙ СВЯЗИ.
Она быстро нашла этот телефон и услышала голос Эда:
- Бет?
- Эд! Как я рада тебя слышать! Знаешь, я подумала,
может быть, ты...
- ...встретишь меня? - рассмеялся он. - Нет, не смогу,
к сожалению. Да ты вполне можешь обойтись и без этого. Ты
ведь уже совсем взрослая девочка. К тому же, очень красивая.
Думаю, ты прекрасно справишься и сама. Может быть, увидимся
в колледже?
- Я... а, конечно.
- Хорошо, - сказал он и ненадолго замолчал. - Это просто
здорово, Бет. Потому, что я люблю тебя. Я полюбил тебя с
первой же нашей встречи.
От этих слов у нее просто отнялся язык, и она не могла
произнести ни слова. В ее голове пронесся целый ураган
мыслей.
Он снова тихо рассмеялся:
- Нет, не говори ничего. Не сейчас. Увидимся позже. У
нас будет еще достаточно времени. Все время будет нашим.
Счастливого пути, Бет. До встречи.
Послышались короткие гудки - он оставил ее одну наедине
с белой телефонной трубкой в руке и с целым ворохом мыслей
и вопросов в голове.

Сентябрь.
Элизабет постепенно, но все же с трудом возвращалась к
учебе, да и вообще к жизни в колледже, как будто была
оторвана от этого очень долгое время. Давал знать себя шок,
пережитый этим летом. Старые привычки и навыки возвращались
очень медленно. Ее соседкой по комнате в общежитии была,
конечно Элис - они жили вместе из года в год с самого
первого курса - так распорядился однажды компьютер,
занимающийся расселением студентов. Несмотря на очень разные
интересы, да и вообще характеры, они ладили между собой
довольно сносно. Элис училась на химическом факультете,
Элизабет - на факультете обществоведения. То есть - технарь
и гуманитарий, но дело не в этом. Они были сами по себе
очень разными, что, однако, не влияло на их уже
установившиеся вполне нормальные отношения.
После этого лета эти отношения стали все=таки несколько
более прохладными. Элизабет отнесла это к тому их небольшому
конфликту, который произошел этой весной по поводу ее
подготовки к экзамену по социологии. И не придала этому
особого значения, надеясь, что со временем все забудется и
встанет на свои места.
Все, что произошло этим летом, казалось ей теперь
каким-то смутным сном. Ей все еще доставляли боль мысли о
Тони, и она избегала говорить об этом с Элис, но эта боль
была уже не такой сильной, как прежде. Раны начинали
постепенно затягиваться. Самым забавным и, вместе с тем,
грустным ей казалось то, что она хорошо понимала, что
когда-нибудь, спустя много лет, она будет вспоминать о Тони
просто как о парне, с которым она когда-то в молодости
училась в колледже.
Гораздо больше ее беспокоило то, что не появлялся Эд
Хэмнер. С тех пор он даже ни разу не позвонил ей.
Прошла неделя, вторая, наступил октябрь. Она обратилась
в деканат с просьбой подсказать ей адрес студента по имени
Эдвард Джексон Хэмнер младший, но в графе "Место жительства"
было почему-то только название улицы - Милл-стрит. Но
Милл-стрит была очень длинной. Оставалось только ждать. Ее
часто приглашали на вечеринки а разные веселые компании, но
она каждый раз вежливо отказывалась. Элис удивленно
вскидывала брови, но никак не комментировала такое странное
поведение подруги. Она просто молчала и, уж конечно, не
задавала никаких вопросов. В то время она, к тому же, была
очень занята работой над каким-то проектом по биохимии и
просто хоронила себя заживо в ворохах книг, проводя
большинство вечером в библиотеке. Элис часто получала письма
- по крайней мере, одно-два в неделю* Элизабет возвращалась
домой обычно первой и первым делом просматривала почту в
надежде увидеть хотя бы одно письмо, адресованное ей. Письмо
от Эда. Но каждый раз письма были только для Элис. Одно из
них было даже из какого-то частного сыскного агентства.

Зазвонил селектор внутренний связи. Элис, не отрываясь
от своих учебников, бросила через плечо:
- Ответь, Лиз. Может быть, это тебя.
Элизабет подошла к селектору:
- Да?
- Лиз, тебя спрашивает какой-то джентльмен, -
послышался голос вахтерши.
О, ГОСПОДИ!
- Какой джентльмен? - переспросила она, взявшись рукой
за голову - у нее сразу же началась сильная мигрень,
впервые за последнюю неделю.
Его имя Эдвард Джексон Хэмнер младший, - ответила
вахтерша и, понизив голос до шепота сказала, - на нем
разные носки - один зеленый, другой коричневый.
Рука Элизабет нервно взлетела к воротнику халата.
- О, Господи! Скажите ему, что я сейчас спущусь. Нет,
скажите, что через минуту. Нет, через пару минут о'кей?
- Хорошо, - ответили на том конце провода. - Не волнуйся
так, детка.
Элизабет выхватила из стенного шкафа пару широких брюк,
короткую джинсовую юбку, что-то еще, вспомнила со стоном,
что в волосах у нее бигуди и принялась судорожно выдергивать
их.
1 2 3 4 5