Аэропорт Лейквью в Олдертоне был еще меньше, чем АОК, -
одна-единственная грунтовая полоса и диспетчерская, которая
помещалась в недавно покрашенном сарае. Средства посадки по
приборам отсутствовали, зато торчала большая спутниковая
антенна, так что любой фермер, летавший отсюда по своим
делам, мог быть уверен, что не пропустит очередную серию
"Мерфи Браун", "Колеса Фортуны" или чего-то не менее
важного.
Одно Дизу очень понравилось: незаасфальтированная
полоса в Лейквью была такой же гладкой, как и в Мэне. "Я
привыкаю к этому", - подумал Диз, ловко касаясь грунта
колесами своего "бича" и начиная торможение. Ни стука о
заплаты на асфальте, ни провалов в глубокие ямы... да, к
этому легко привыкнуть.
В Олдертоне никто не выпрашивал портретов президентов
или их друзей на денежных знаках. Весь город Олдертон -
около тысячи жителей - находился шоке, а не только
несколько совместителей, которые вместе с Баком Кендаллом
работали в аэропорту Лейквью почти задаром (и уж точно без
прибыли). Говорить было, по существу, не с кем, свидетелей,
даже масштаба Эзры Ханнона, тут не нашлось, "Ханнон,
конечно, был под газом, - размышлял Диз, - но по крайней
мере что-то я от него узнал".
- Видно, это большой силач, - говорил Дизу один из
совместителей, - старина Бак, он любил наряжаться, и человек
был спокойный, но уж если его разозлишь, так держись. Как-то
он в боксе завалил мужика на карнавале в Покипси в
позапрошлом году. Такие драки, конечно, незаконные, но Баку
нужны были бабки, чтоб починить его стары "пайпер", и он в
боксе завалил этого типа. Получил двести зеленых и отдал
ремонтной компании за два дня до того, как на него собрались
накапать.
Совместитель покачал головой с искренне сокрушенным
видом, и Диз пожалел, что не распаковал свою камеру.
Читателям "Биде ньюс" понравилось бы это длинное,
морщинистое, удрученное лицо. Диз отметил про себя, что надо
выяснить, была ли у Бака Кендалла собака. Снимки собак
погибших людей тоже берут читателей "Биде ньюс" за живое. Вы
сажаете пса на крыльце дома покойного и даете подпись:
"ДОЛГОЕ ОЖИДАНИЕ БАФФИ НАЧИНАЕТСЯ" или что-нибудь в этом
роде.
- Какой ужас, - сочувственно произнес Диз.
Совместитель, вздохнув, кивнул,
- Видно, достал его сзади. Только так я себе
представляю.
Диз не ведал, с какой стороны достали Джерарда "Бака"
Кендалла, но знал, что на сей раз у жертвы не было вырвано
горло. Были отверстия, через которые "Дуайт Ренфилд",
видимо, высасывал кровь. Как заявил следователь, отверстия
находились по обе стороны шеи: одно в яремной вене, другое в
сонной артерии. Они совсем не походили на маленькие, едва
различимые укусы. В отчете следователя говорилось о
сантиметрах, но Диз живо представлял себе масштабы, а
Моррисон поручил незаменимой Либби Граннит объяснить
понятным языком то, что вытекало из рассказа следователя:
либо у убийцы были такие зубы, как у Великоножки - любимого
персонажа газеты, либо он проделал отверстия в шее Кендалла
более прозаическим способом - с помощью молотка и гвоздя.
"СМЕРТОНОСНЫЙ НОЧНОЙ ЛЕТУН УБИВАЕТ ЖЕРТВЫ ПИКОЙ И ПЬЕТ
ИХ КРОВЬ", - подумали два человека в разных местах в один
день. Неплохо.
Ночной Летун запросил разрешение на посадку в аэропорту
Лейквью вскоре после 10.30 вечера 23 июля. Кендалл
разрешение дал и зафиксировал уже знакомый бортовой номер: N
101BL. В графе "имя пилота" Кендалл записал: "Дуайт
Ренфилд", а "тип самолета" - как "сесна-337 скаймастер". Не
упоминались ни красные трубки, ни, разумеется, развевающийся
плащ с крыльями, как у летучей мыши, снаружи красный, как
пожарная машина, а внутри черный, как негритянская задница,
но Диз во всем этом не сомневался.
Ночной Летун прибыл в аэропорт Лейквью вскоре после
десяти тридцати, убил здоровенного мужика Бака Кендалла,
высосал его кровь и улетел дальше на своей "сесне" до того,
как Дженни Кендалл приехала в пять часов утра двадцать
четвертого угостить мужа свежими вафлями и обнаружила его
обескровленный труп.
Пока Диз стоял возле сарая, служившего одновременно
ангаром и диспетчерской аэропорта Лейквью, ему пришло в
голову, что, если ты сдаешь кровь, максимум того, что тебя
ожидает, - стакан апельсинового сока и "спасибо". Зато если
ты забираешь кровь - точнее, высасываешь ее, то на твою долю
достаются аршинные заголовки. Когда Ричард Диз, вылив
остатки невкусного кофе на землю, направился к своему
самолету, чтобы лететь дальше в Мэриленд, он подумал, что у
Бога, наверное, малость тряслись руки, когда он доделывал
свой предполагаемый шедевр - Венец творения.

6.

Теперь, через два часа после вылета из Вашингтона, дела
вдруг пошли гораздо хуже, причем обстановка переменилась с
поразительной внезапностью. Посадочные огни исчезли, но Диз
обнаружил, что погасли не только они - половина Уилмингтона
и весь Райтсвилл-Бич погрузись во тьму. Радиомаяк работал,
но когда Диз схватил микрофон и заорал: "Что случилось?"
Ответьте мне, Уилмингтон!" - он ничего не услышал в ответ,
кроме треска помех и каких-то голосов, еле звучавших в
отдалении.
Он в сердцах отбросил микрофон, не попав на крючок.
Груша свалилась на пол кабины, запутавшись в проводах, и Диз
забыл о ней. Рывок и крик были чисто инстинктивными, не более
того. Он знал, что произошло, так же точно, как и то, что
солнце садится на западе... где оно очень скоро очутится.
Видимо, молния попала прямо в силовую подстанцию аэропорта.
Вопрос в том, удастся ли каким-то образом добраться туда.
"У тебя разрешение", - сказал один голос. Другой
немедленно (и справедливо) возразил, что это все дерьмо.
Тебя учили, что делать в подобной ситуации, еще на летных
курсах. Логика и устав требуют направиться на запасной
аэродром и попытаться связаться с тамошним диспетчером.
Посадка в аварийных обстоятельствах может рассматриваться
как нарушение и караться большим штрафом.
С другой стороны, не сесть сейчас - именно сейчас -
означает упустить Ночного Летуна. Это может также означать
потерянную жизнь (или жизни), что, впрочем, мало волновало
Диза... пока к нему не пришло озарение в виде огромного
газетного заголовка:
"ГЕРОЙ-РЕПОРТЕР СПАСАЕТ... (вставить число настолько
большое, насколько позволят широкие пределы доверчивости
читателей) ЧЕЛОВЕК ОТ ВЗБЕСИВШЕГОСЯ НОЧНОГО ЛЕТУНА".
"Скушай это, лох", - подумал Диз и продолжал спускаться
к дорожке 34.
Огни полосы внизу, будто одобряя его решение, вспыхнули,
затем снова погасли, оставив голубое послесвечение на
сетчатке его глаз, которое мгновение спустя приобрело
болезненно-зеленый оттенок гнилых слив. Тут мерзкие помехи
в приемнике исчезли, и голос Лоха завопил:
- Держи вправо, N 471B; "Пидмонт": держи влево; Боже, о
Боже, столкновение в воздухе, кажется, будет столкновение в
воздухе...
Инстинкт самосохранения у Диза был столь же
обостренным, сколь у антилопы, вечно опасающейся львов. Он
даже не заметил проблесковых огней "боинга-727" компании
"Пидмонт эрлайнз". Он бросил свой "бич" вправо, насколько
это было возможно, - и с удовольствием засвидетельствует
тот факт, если останется жив, - не успел Лох произнести
второе слово. Промелькнуло мгновенное ощущение какой-то
огромной массы в нескольких сантиметрах выше, а потом
"бич-55" тряхнуло так, что предыдущая болтанка показалась
скольжением по ледяной глади. Сигареты вылетели у него из
нагрудного кармана и рассыпались по всей кабине. Почти
темное небо Уилмингтона накренилось, словно спятило. Желудок
у него сокращался так, будто хотел протолкнуть сердце через
горло прямо в рот. По левой щеке потекла слюна, словно
ребенок, скатывающийся со скользкой горки. Карты летали по
кабине, как птицы. Воздух снаружи сотрясался от рева
реактивных двигателей. Одно из стекол в четырехместном
пассажирском отсеке вдавило внутрь, и воздух, завихрясь,
ворвался туда, будто ураганом выметая все, что не было
привязано.
- Поднимись на прежнюю высоту, N 471B! - исходил криком
Лох. Диз заметил, что только что вконец испортил пару брюк
стоимостью двести долларов, напустив в них горячую струю,
но отчасти его утешало то, что Лох, по всей видимости,
навалил в свои шорты целый грузовик того, что по форме
напоминало шоколадки "Марс". Судя по звуку, о всяком случае.
У Диза был швейцарский армейский нож. Он вытащил его из
правого кармана брюки, придерживая левой рукой рулевое
колесо, до крови порезал себе сквозь рубашку руку выше
локтя. Тут же он нанес себе еще один мелкий порез, под левым
глазом. Он сложил нож и засунул его в карманчик для карт над
дверцей кабины. "Вытру потом, - подумал он. - А если забуду
это сделать, мне придется туго". Но он знал, что не забудет.
"А с учетом того, что натворил безнаказанно Ночной Летун, -
подумал он, - я-то уж выкручусь".
Посадочные огни зажглись снова, на этот раз уже
всерьез, как он надеялся, хотя по миганию понял, что они
питаются от аварийного генератора. Он снова направил свой
"бич" на дорожку 34. Кровь стекала по левой щеке в угол рта.
Он заглотил ее и сплюнул розоватую смесь крови и слюны на
индикатор вертикальной скорости. Никогда не упускай такие
мелочи; доверься своим инстинктам, и они всегда выведут тебя
на правильную дорогу.
Он взглянул на часы. До захода солнца оставалось всего
четырнадцать минут. Слишком мало.
- Отзовись, "бич"! - орал Лох. - Ты что, оглох?
Диз нащупал спутанный провод микрофона, не отрывая глаз
от посадочных огней. Натягивая провод пальцами, он наконец
добрался до груши, взял ее в руку и нажал клавишу
"передача".
- Слушай меня, ты, клюнутый в задницу сукин сын, -
сказал он, и губы его растянулись так, что обнажились
десны. - Меня чуть не расшиб в клубничное варенье этот 727-й
из-за того, что твоя дерьмовая контора меня не предупредила.
Не знаю, сколько людей в лайнере чуть не стали клубничным
вареньем, но думаю, что ты знаешь, и уж точно знает экипаж.
Эти парни живы только потому, что водитель этой колымаги
вовремя сообразил отвалить вправо, и я сообразил, но понес и
физический, и моральный ущерб. Если ты мне немедленно не
разрешишь посадку, я все равно сяду. Разница только в том,
что если я сяду без разрешения, то привлеку тебя к
разбирательству в Управлении гражданской авиации. Но перед
тем я лично сделаю так, что у тебя голова поменяется место с
задницей. Усек, падло?
- Разрешаю посадку на дорожку 34, N 471B.
Диз ухмыльнулся и развернул самолет в сторону полосы.
Он нажал кнопку микрофона и произнес:
- Я тут наговорил всякого, так что извините. Со мной
это бывает только в предсмертном состоянии.
Ответа с земли не последовало.
- Ну и хрен с тобой, - сказал Диз и направил нос
самолета к полосе, подавив при этом желание взглянуть на
часы.

7.

Диз прошел огонь, и воду, и медные трубы и гордился
этим; но нечего обманывать себя - от того, что он обнаружил
в Даффри, у него затряслись поджилки. "Сесна" Ночного Летуна
провела на стоянке целый день 31 июля, но это было лишь
начало, преданных читателей "Биде ньюс" волнует кровь,
разумеется, так и должно быть, жизнь не кончается, аминь,
аминь, но Диз начинал понимать, что кровь (или в случае со
стариками Реем и Эллен Сарч - отсутствие крови) - лишь
поверхностная оболочка. Под ней находилось нечто бесконечно
темное и непостижимое.
Диз прилетел в Даффри 8 августа, почти через неделю
после Ночного Летуна. Он снова принялся размышлять, куда
девался его напоминавший летучую мышь подопечный в
промежутках между ударами. В мир Диснея? В сады Буша? Может,
в Атланту? - присмотреть за ходом сражения? Сейчас, пока
охота продолжается, такие мелочи не имеют особого значения,
но потом могут оказаться очень ценными. Благодаря им, может
быть, удастся растянуть историю Ночного Летуна на
несколько номеров, чтобы читателям досталось еще немного
аромата после того, как они переварят самые большие куски
сырого мяса.
Тем не менее в этой истории были провалы - темные
места, в которых можно затеряться навсегда. Это могло
звучать дико о банально, но, когда Диз оставил себе
представление о том, что произошло в Даффри, он начал
действительно в это верить... значит, эта часть репортажа
никогда не попадет в печать, и не просто потому, что носит
личностный характер. Никогда не верь в то, что печатаешь, и
никогда не печатай того, во что веришь. Это правило долго
позволяло ему сохранить нормальный рассудок, когда многие
вокруг теряли его.
Он сел в Вашингтоне - на сей раз в настоящем аэропорту
- и на такси поехал за сто километром в Даффри, поскольку
без Рея Сарча и его жены Эллен аэропорта Даффри ни не
существовало. Не считая сестры Эллен, Рейлин, пухленькой
белобрысой сучки, эти двое и составляли персонал. Аэродром
состоял из одной грунтовой полосы, регулярно поливаемой
машинным маслом (с целью сбить пыль и заглушить сорняки), и
диспетчерской, которая вся помещалась в чуланчике при
трейлере в котором жили супруги Сарч. Оба ни были на пенсии,
оба бывшие летчики, оба славились крепкими нервами и были
по-детски влюблены друг в друга после почти пятидесяти лет
брака.
Кроме того, как узнал Диз, супруги очень жестоко
контролировали движение частного транспорта на своем
аэродроме; у них были личные счеты с торговцами наркотиками.
Их единственный сын погиб в болотах Флориды, пытаясь сесть
на то, что показалось ему гладкой полоской воды, на угнанном
"бич-18", нагруженном более чем тонной кокаина. Вода
действительно была гладкой... только в одном месте торчала
большая коряга. "Бич-18" врезался в нее, перевернулся в воде
и взорвался. Дуга Сарча выбросило в воду, обгоревшего, но
живого, как полагали убитые горем родители. Его сожрали
аллигаторов, и когда неделю спустя туда добрались агенты
Управления по борьбе с наркотиками, от него остались
разбросанные кости, несколько кусочков мяса, кишевшего
червями, обгоревшие джинсы и спортивная куртка от Пола
Стюарта в Нью-Йорке. В одном из карманов куртки нашли больше
двадцати тысяч долларов наличными, в другом - чуть ли не
тридцать граммов перуанского кокаина в хлопьях.
- Наркотики и сволочи, которые ими торгуют, убили моего
мальчика, - не раз говаривал Рей Сарч, а Эллен повторяла это
намного чаще. Сильнее ее ненависти к торговцам наркотиками,
повторяли Дизу все, с кем он беседовал (его удивило, что в
Даффри почти единодушно считают, будто стариков Сарч убила
"банда гангстеров"), были только горе и недоумение по поводу
того, что этим мерзавцам удалось совратить ее сына.
После смерти сына супругу Сарч с удвоенным вниманием
следили за каждым, кто хоть отдаленно походил на
перевозчика наркотиков. Они четыре раза вызывали на поле
полицию; тревога всякий раз оказывалась ложной, но фараон не
обижались, потому что старикам удалось трижды выявить мелких
перевозчиков, а два раза им попались очень большие партии.
Последний раз обнаружили пятнадцать килограммов чистейшего
болливийского кокаина. За такими находками следуют повышения
по службе, так что можно было простить ложные вызовы.
Итак, очень поздним вечером 30 июля садится "сесна
скаймастер", номер и описание которого соответствуют тем,
что были разосланы по всем аэропортам Америки, включая и
Даффри; "сесна", пилот которой назвал себя Дуайтом
Ренфилдом, вылетевший из аэропорта Бейшор, штат Делавэр, где
слыхом не слыхивали ни о "Ренфильде", ни о "скаймастере" с
бортовым номером N 101BL;
1 2 3 4 5