Джексон был осужден за убийство прекрасной Элен Адель, певицы в богатом клубе Вели…
Тут он ощутил прикосновение к своему колену, но даже не пожелал поднять глаза.
— Сматывайся отсюда, дорогая. Полагаю, одной рюмки с тебя достаточно. Я же сказал, что не ищу приключений.
А потом его озарило: он понят, кто это. Духи были свежие и возбуждающие.
— Как вы здесь очутились? — спросил он у нее.
— Я ехала за тобой с автобусной остановки.
— Зачем?
— Я же сказала, что должна с тобой поговорить.
— О чем?
— О нас.
— Не понимаю. — Джексон покачал головой и заметил, что губы у нее дрожат, а лицо от волнения покрылось пятнами.
— А если я скажу тебе, что знаю о том, что Эванс напрасно посадил тебя за решетку, обвинив в убийстве?
— Откуда ты знаешь?
— Предположим, что Флип сам мне об этом рассказал, как он свалил на тебя вину.
Джексон с интересом взглянул на девушку.
— И ты согласилась бы дать об этом письменные показания?
— Да, но при одном условии.
— А именно?
— Если ты на мне сегодня женишься. Немедленно!
Он снял шляпу и озадаченно провел рукой по волосам. Потом подозвал бармена.
— Еще двойной виски для меня. А ты что будешь пить?
Бармен открыл было рот, но одумался и произнес:
— О'кей! Двойной виски для вас и шотландское с содовой для мисс Уинстон.
— Похоже, вы знаете друг друга, — улыбнулся Джексон.
— Меня многие знают, — ответила она с безрадостной улыбкой. — А зовут меня Тельма, если тебя это интересует.
Джексон решил продолжать игру. Его заинтересовало, что за всем этим скрывается, черт возьми…
— Рад познакомиться с тобой, Тельма. Итак, на чем мы с тобой остановились?
— Если ты на мне женишься, то я готова поклясться во всем и сделать все, что ты пожелаешь.
— Правильно. Именно на этом мы и остановились. И что сделать это надо непременно сегодня.
— Да, еще сегодня.
У него возникло чувство, будто его голова попала в стальные тиски. Кто-то из них двоих наверняка спятил. Но не он же, и у нее не было никаких признаков сумасшествия — здоровая девка, вот и все. Может, только губы дрожат.
— Если я правильно помню, то перед обрядом надо еще кое о чем позаботиться. Например, о брачной лицензии.
Она вытащила из кармана бумагу.
— Я еще вчера это сделала. — Ее губы задрожали еще сильнее, она положила на эту бумагу пачку денег. — Я плачу тебе пятьсот долларов. Позднее ты получишь еще больше. Точнее говоря, десять тысяч.
— Это что, неудачная шутка?
— Я говорю совершенно серьезно. Мне не до шуток.
На улице раздались выхлопы грузовика. Тельма вздрогнула. Судя по всему, она чего-то опасалась.
И, видимо, чувство большее, чем страх, заставляло ее действовать подобным образом. Внезапно Джексон ощутил к ней жалость. Он положил свою руку на маленькую ладонь, покоящуюся на столе.
— О'кей! Скажи мне только одно, почему ты хочешь выйти замуж именно за меня?
Она с хитрецой ответила:
— Потому что я знаю… не спрашивай меня откуда… что ты порядочный человек, Харт Джексон. — Она смотрела на него мокрыми глазами. — Именно таким я и представляла себе человека, которого когда-нибудь полюблю. Человека, который борется за то, что ему кажется правильным. Такого, кто заботится о своих близких…
Джексон погладил ее по руке.
— Почему бы тебе не рассказать мне всю правду?
Она качнула головой.
— Не могу… Не здесь… Это слишком долгая история. Но как только мы поженимся, я расскажу тебе все. Ты будешь знать все. — Она замолчала и потом добавила: — Отдай мне оружие, которое у тебя есть. Так будет лучше. Тебя ведь отпустили условно.
Джексон убрал свою руку. Он с горечью подумал, что легко попался на удочку. Он уже было поверил этой девушке и подумал, что у нее есть основания выйти за него замуж. Из малышки получилась бы отличная актриса. Она чуть было не положила его на обе лопатки. Ей нужен был не он, а его револьвер, которым он собирался прикончить Эванса. Он покачал головой.
— Ничего не выйдет. И до моей поимки дело все равно не дойдет.
— Но ты женишься на мне?
Джексон неожиданно ощутил усталость. Как-то странно устроен этот мир. Маленькая красотка предлагает ему жениться на ней, чтобы заманить в западню — о таком трюке он еще никогда не слышал. Наверняка она кратчайшим путем приведет его к Эвапсу… но ведь это ему и надо! Он же искал с ним встречи.
Он решил поймать ее на слове.
— Согласен! Мы поженимся сегодня же.
Теперь ему все представилось как будто в каком-то странном сне. Такого на самом деле не бывает. Вот-вот раздастся звонок, и он проснется в своей камере. Ведь такое на самом деле не бывает.
Маленькая уютная комнатка в доме священника. Из кухни доносится запах жареного лука, а голос молодого священника словно убаюкивает.
— …на основании полномочий, данных мне Штатом, я объявляю Харта Джексона и Тельму Уинстон мужем и женой, во имя отца и сына и святого духа. Аминь!
Молодая, светловолосая девушка подняла к Джексону свое заплаканное лицо, и он сухо поцеловал ее в губы. Потом он протянул священнику одну из тех купюр, которые получил за часы.
Священник поздравил их с браком и проводил до двери. Какое-то мгновение Джексон постоял на веранде, вглядываясь в сгустившиеся сумерки. Затем быстро прикурил сигару, прикрывая рукой пламя спички.
Его молодая жена смахнула со своего лица слезы.
— Ну вот, теперь я больше не буду плакать. Ты мне веришь?
Он помог ей спуститься по ступенькам, все еще недоумевая.
— Что ж ты своего добилась, — бросил он. — А что дальше?
Тельма посмотрела прямо ему в глаза.
— Что хочешь. Я твоя жена во всех отношениях.
— У тебя есть квартира?
— Да… но мне не хотелось бы туда.
— Почему?
— Я объясню тебе это позднее. Почему бы нам не отправиться в отель?
— Ты серьезно?
— Да.
— В какой отель?
— Ты все еще мне не доверяешь, Харт?
— Возможно.
— Но ты обязан мне верить, — умоляюще произнесла она и поцеловала его.
Разве может в такой момент существовать ненависть? Ведь у него не было женщины семь лет, а ее мягкое и податливое тело нежно прижималось к нему. Глаза Тельмы блестели.
— Прошу тебя, Харт, верь мне, — попросила она. И тут он заметил машину. Его рука моментально скользнула в карман. Из окошка машины высунулся Монах, держа наизготовку матово-блестящий автомат.
— Добро пожаловать домой, мой мальчик! — приветствовал он Джексона.
Тот чертыхнулся.
— Я так и знал, что ты меня предашь, маленькая гадюка!
Он оттолкнул ее и нагнулся за выпавшим револьвером, блестевшим на траве.
Машина, за рулем которой сидел сам Флип Эванс, остановилась. Девушка подставила Джексону ногу, и тот растянулся на траве.
Монах начал стрелять.
Джексон слышал, как прорычал Эванс:
— Уйди с дороги, ты, маленькая идиотка! Ты слышала, что я сказал…
В домике священника открылась дверь, раздались чьи-то крики. С угла послышался полицейский свисток. Ему отозвалась сирена полицейской машины, находившейся неподалеку. Выстрелы смолкли, машина развернулась и исчезла в темноте.
С выпачканными в земле руками и коленями Джексон с трудом поднялся, но слова проклятий застряли у него в глотке. Он понял, почему Тельма выхватила у него оружие и подставила ему ногу. Понял он и почему рычал Эванс. Чтобы спасти его, она уложила его на землю и прикрыла своим телом.
Она лежала на грязном газоне рядом с тропинкой. На ее белой блузке расплывалось красное пятно. Харт нагнулся и взял ее на руки.
— Я… у меня это было серьезно, Харт, — с трудом прошептала она. — И я не хотела этого… того, что сейчас случилось. Я не знала, что они следили за мной…
Харт осторожно прижал ее к себе.
— Я верю тебе, Тельма.
Вой полицейской сирены приближался.
— Тебе нельзя больше говорить, пока не приедет скорая помощь.
Она покачала головой.
— Нет… я должна тебе кое-что сказать. Я рассчитываю на тебя. Ты должен поза…
— Что я должен?
— Ты должен позаботиться об Ольге, — Тельма передернулась от боли. — Она находится в отеле Логан-сквер в номере 410.
Первая патрульная машина, скрипя тормозами, остановилась рядом с ним.
— Что случилось? — крикнул один из копов.
— В мою жену только что стреляли.
Глава 3
Уже несколько часов Джексону казалось, что все происходит в страшном сне и он никак не может проснуться. Свет, который был направлен прямо ему в глаза, уже не казался освещением. Словно бурав, он проникал ему в мозг — все глубже и глубже. Если бы он только знал, жива ли Тельма. Несколько часов назад врачи заявили ему: всего двадцать процентов надежды на то, что ее доставят живой до операционной.
— Сигарету, Харт?
— Да, спасибо.
Он почувствовал, как ему сунули сигарету в распухшие губы, услышал, как чиркнула спичка, и сделал глубокую затяжку. Но дым не дошел до легких — он получил удар в лицо, который чуть не свалил его со стула.
— Вместо того чтобы курить, — недовольно проронил лейтенант Мак-Крини из отдела по расследованию убийств, — ты бы лучше сказал нам, почему стрелял Тельму.
— Я в нее не стрелял.
— Так мы тебе и поверили.
— Но это правда. В нее стрелял Монах. Собственно, он стрелял в меня, а попал в нее.
— Монах? Ты имеешь в виду Джека Уотса?
— Да.
— Уотс был в машине один?
— Нет. За рулем находился Флип Эванс.
— Вы уже допросили Эванса, Джек? — крикнул лейтенант в темноту, окружавшую Джексона со всех сторон.
— Да, — раздался голос из темноты. — Только что вернулся. Эванс клянется, что никуда не выходил из своей квартиры. И что Уотс был с ним всю вторую половину дня. Его слова подтверждают оба лифтера и привратник.
Но лейтенант Мак-Крини был опытным сыщиком.
— Их показания ничего не значат. Это его люди.
— Все это так… но, тем не менее, так они сказали.
Мак-Крини снова повернулся к Джексону.
— Почему вы не скажете нам правды, Харт? Ведь тогда на суде вам будет легче, черт вас побери!
— На суде?
— Да. На процессе, который вам предстоит… Дело об убийстве…
— Я никого не убивал.
— Если девушка умрет, вам будет предъявлено обвинение в убийстве.
Для Джексона эти слова прозвучали сладкой музыкой: значит, врач ошибся и Тельма жива.
— Вы можете сказать, как давно вы знаете Тельму?
— Я ее вообще не знал. Она начала выступать в клубе Флипа после моего ареста.
— Значит, на остановке перед тюрьмой вы увидели ее в первый раз?
— Да.
— И она последовала за вами сюда, в Чикаго, и в одном из баров на Кларк-стрит предложила вам жениться на ней?
— Да, все так и было.
— Вы полагаете, что присяжные проглотят эту пилюлю?
— Но это правда…
Джексон скорее услышал удар, чем почувствовал. Его и без того тяжелая голова стала нечувствительной к боли.
— Вы лжете, — деловито проговорил Мак-Крини. — Скорее напрашивается такой вариант, что вы уже длительное время тайно посылали ей письма из тюрьмы с просьбой выйти за вас замуж. Не был ли этот вариант задуман как месть Флипу Эвансу?
— Чепуха…
— И вы утверждаете, что она сама принесла брачную лицензию, как только вы вышли из тюрьмы?
— Да, так все и было.
— Почему Тельма Уинстон решила выйти за вас замуж?
— Этого она мне не сказала… Хотя что-то сказала, — вспомнил Джексон. — Я ее тоже об этом спрашивал, и она ответила в том роде, что ей известно о моей порядочности. Она добавила, что именно таким представляла себе человека, которого когда-нибудь полюбит. Человека, который борется за то, что считает правильным, и заботится о своих ближних.
В комнате раздался издевательский смех.
— Вот так начинается большая любовь!
— История, подсказанная жизнью, — сухо заметил Мак-Крини и попытался начать с другого конца. — Между нами, Харт, сколько ты пообещал человеку, который пристрелил ее по твоему поручению? Скажи не для записи.
— Ничего.
— Вы хотите сказать, что это была просто дружеская услуга? Значит, это был кто-то из тюремных приятелей?
Джексон закрыл глаза от яркого света, но стоявший сзади полицейский грубо схватил его за волосы, так что он был вынужден снова открыть глаза. — Лейтенант спросил тебя кое о чем.
— Я уже сказал, что в нее стреляли.
— Вы думаете, что я поверю такой глупости? — нахмурился Мак-Крини и помахал перед носом Джексона какой-то бумажкой. — Знаете, что это такое?
— Нет.
— Страховой полис, Харт. Жизнь Тельмы была застрахована на десять тысяч долларов. И в вашу пользу. Мы нашли его в сумочке Тельмы.
Джексон попытался сосредоточиться. Тельма действительно упоминала о деньгах, сказала, что позднее он получит больше, а именно — десять тысяч. Она, судя по всему, знала, что на ее жизнь будут покушаться, и боялась этого. Но она хотела выйти за него замуж… да, из-за Ольги… Джексон остановился на этом имени. Вероятно, это был ключ ко всему происходящему. Полиция ничего не могла ему сделать. Они даже не нашли при нем оружия и блуждали в потемках, пытаясь хоть что-нибудь выяснить.
— Вы знали об этом полисе?
— Нет.
Мак-Крини попытался взять себя в руки.
— Ведите себя разумнее, Харт. Неужели вы думаете, что нам доставляет удовольствие избивать вас? Но наша профессия заставляет нас выяснить правду любой ценой. Так что соберитесь с духом…
— Что вы имеете в виду?
— Сознайтесь, что вы наняли человека, который должен был прикончить Тельму. Тогда мы угостим вас сандвичами и кофе, уверяю вас, Джексон.
Он почувствовал, как ему в губы снова сунули сигарету. На этот раз дым попал в легкие.
— Ну, договорились? — произнес Мак-Крини таким голосом, точно разговаривал с больным. — Сейчас мы пригласим стенографиста, и вы расскажете ему всю историю.
Джексон качнул головой.
— Не пойдет!
— Что не пойдет? — удивился лейтенант.
— Чтобы я сознался в том, чего не делал. Какой мне смысл убивать ее? Я же познакомился с ней только сегодня.
Вновь сильный удар по лицу. Сигарета вылетела изо рта. Допрос продолжался.
— Значит, вы вернулись в Чикаго?
— Да, чтобы убить Флипа.
— Это вы признаете?
— Да.
— Почему?
У Джексона раскалывалась голова, и он счел более разумным сказать правду.
— Потому что Флип Эванс, находясь в пьяном виде, убил Элея Адель, а потом попытался свалить вину на моего брата Джерри.
— Свалить вину на вашего младшего брата Джерри? Почему-то я считал, что это именно вы получили двадцать лет за это убийство?
— Так оно и вышло. Когда я понял, что для Джерри дело принимает опасный оборот, я спрятал его в надежном месте и взял вину на себя.
— С какой целью?
Этот вопрос Джексон и сам не раз задавал себе и всякий раз думал, что поступил так потому, что Джеррн был еще незрелым юнцом, а порядочный человек всегда должен заботиться о своих близких.
— С какой целью? — повторил Мак-Крини. — И почему вы говорите об этом только сейчас?
Вспухшие губы Джексона скривились в горькой усмешке.
— Потому что теперь это не имеет значения. Джерри мертв.
— Сломал шею о тысячедолларовую банкноту? — издевательски спросил лейтенант.
— Его убили. Вчера в тюрьме я получил официальное известие.
В прокуренной комнате какое-то время царила тишина.
— Прошу прощения, — сказал наконец Мак-Крини. — Ну, а теперь послушайте, Харт. Вы были непревзойденным профессионалом, даже талантом. Вы зарабатывали больше, чем любой другой. За две недели вы получали столько, сколько любой другой, повторяю, — например, любой из сидящих сейчас здесь, — зарабатывает в год. И вы умный человек, в этом вам не откажешь. Не относитесь к тому сорту людей, которых мы обычно усаживаем перед лампой. Но сейчас вы сидите в глубокой луже. В вашей версии нет и капли правды, и чем скорее вы сознаетесь, тем будет лучше для вас.
— Но чего вы от меня требуете, Мак-Крини? — воскликнул Джексон. — Я не могу сказать вам ничего другого! Никогда до этого я не видел Тельму Уинстон, никогда — вплоть до нашей встречи на автобусной остановке, чтобы мне провалиться на этом месте!
— Враки! — отрубил лейтенант.
Джексон закрыл глаза, и стоявший позади коп снова потянул его за волосы.
— Но вы признаете, что этот револьвер принадлежит вам?
Джексон на мгновение задумался. Если он признает, что револьвер принадлежит ему, то с его испытательным сроком будет покончено. Теперь он понимал, почему Тельма вырвала у него из рук револьвер. В поединке с Монахом он все равно не имел никаких шансов, а Тельме никто бы не помог, если бы его опять запрятали в тюрьму. Только на свободе он сможет присмотреть за этой таинственной Ольгой.
И впервые за весь допрос он решился на ложь.
— Нет. Я никогда не видел этого револьвера.
Один из полицейских, стоявших вокруг него полукругом, зло буркнул:
— Надо кончать, черт бы его побрал! Он все равно не расколется, а у меня уже затекли конечности.
Мак-Крини легонько стукнул Джексона и спросил:
— Значит, если девушка умрет, то ваша защита будет построена на том, что ее убили Монах и Флип?
— Да.
— Мне это кажется неправдоподобным. Зачем это Эвансу убивать свою подружку?
На какой-то миг все остановилось перед глазами Джексона, но он быстро пришел в себя.
— Я этого не знаю.
— А что вы знаете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
Тут он ощутил прикосновение к своему колену, но даже не пожелал поднять глаза.
— Сматывайся отсюда, дорогая. Полагаю, одной рюмки с тебя достаточно. Я же сказал, что не ищу приключений.
А потом его озарило: он понят, кто это. Духи были свежие и возбуждающие.
— Как вы здесь очутились? — спросил он у нее.
— Я ехала за тобой с автобусной остановки.
— Зачем?
— Я же сказала, что должна с тобой поговорить.
— О чем?
— О нас.
— Не понимаю. — Джексон покачал головой и заметил, что губы у нее дрожат, а лицо от волнения покрылось пятнами.
— А если я скажу тебе, что знаю о том, что Эванс напрасно посадил тебя за решетку, обвинив в убийстве?
— Откуда ты знаешь?
— Предположим, что Флип сам мне об этом рассказал, как он свалил на тебя вину.
Джексон с интересом взглянул на девушку.
— И ты согласилась бы дать об этом письменные показания?
— Да, но при одном условии.
— А именно?
— Если ты на мне сегодня женишься. Немедленно!
Он снял шляпу и озадаченно провел рукой по волосам. Потом подозвал бармена.
— Еще двойной виски для меня. А ты что будешь пить?
Бармен открыл было рот, но одумался и произнес:
— О'кей! Двойной виски для вас и шотландское с содовой для мисс Уинстон.
— Похоже, вы знаете друг друга, — улыбнулся Джексон.
— Меня многие знают, — ответила она с безрадостной улыбкой. — А зовут меня Тельма, если тебя это интересует.
Джексон решил продолжать игру. Его заинтересовало, что за всем этим скрывается, черт возьми…
— Рад познакомиться с тобой, Тельма. Итак, на чем мы с тобой остановились?
— Если ты на мне женишься, то я готова поклясться во всем и сделать все, что ты пожелаешь.
— Правильно. Именно на этом мы и остановились. И что сделать это надо непременно сегодня.
— Да, еще сегодня.
У него возникло чувство, будто его голова попала в стальные тиски. Кто-то из них двоих наверняка спятил. Но не он же, и у нее не было никаких признаков сумасшествия — здоровая девка, вот и все. Может, только губы дрожат.
— Если я правильно помню, то перед обрядом надо еще кое о чем позаботиться. Например, о брачной лицензии.
Она вытащила из кармана бумагу.
— Я еще вчера это сделала. — Ее губы задрожали еще сильнее, она положила на эту бумагу пачку денег. — Я плачу тебе пятьсот долларов. Позднее ты получишь еще больше. Точнее говоря, десять тысяч.
— Это что, неудачная шутка?
— Я говорю совершенно серьезно. Мне не до шуток.
На улице раздались выхлопы грузовика. Тельма вздрогнула. Судя по всему, она чего-то опасалась.
И, видимо, чувство большее, чем страх, заставляло ее действовать подобным образом. Внезапно Джексон ощутил к ней жалость. Он положил свою руку на маленькую ладонь, покоящуюся на столе.
— О'кей! Скажи мне только одно, почему ты хочешь выйти замуж именно за меня?
Она с хитрецой ответила:
— Потому что я знаю… не спрашивай меня откуда… что ты порядочный человек, Харт Джексон. — Она смотрела на него мокрыми глазами. — Именно таким я и представляла себе человека, которого когда-нибудь полюблю. Человека, который борется за то, что ему кажется правильным. Такого, кто заботится о своих близких…
Джексон погладил ее по руке.
— Почему бы тебе не рассказать мне всю правду?
Она качнула головой.
— Не могу… Не здесь… Это слишком долгая история. Но как только мы поженимся, я расскажу тебе все. Ты будешь знать все. — Она замолчала и потом добавила: — Отдай мне оружие, которое у тебя есть. Так будет лучше. Тебя ведь отпустили условно.
Джексон убрал свою руку. Он с горечью подумал, что легко попался на удочку. Он уже было поверил этой девушке и подумал, что у нее есть основания выйти за него замуж. Из малышки получилась бы отличная актриса. Она чуть было не положила его на обе лопатки. Ей нужен был не он, а его револьвер, которым он собирался прикончить Эванса. Он покачал головой.
— Ничего не выйдет. И до моей поимки дело все равно не дойдет.
— Но ты женишься на мне?
Джексон неожиданно ощутил усталость. Как-то странно устроен этот мир. Маленькая красотка предлагает ему жениться на ней, чтобы заманить в западню — о таком трюке он еще никогда не слышал. Наверняка она кратчайшим путем приведет его к Эвапсу… но ведь это ему и надо! Он же искал с ним встречи.
Он решил поймать ее на слове.
— Согласен! Мы поженимся сегодня же.
Теперь ему все представилось как будто в каком-то странном сне. Такого на самом деле не бывает. Вот-вот раздастся звонок, и он проснется в своей камере. Ведь такое на самом деле не бывает.
Маленькая уютная комнатка в доме священника. Из кухни доносится запах жареного лука, а голос молодого священника словно убаюкивает.
— …на основании полномочий, данных мне Штатом, я объявляю Харта Джексона и Тельму Уинстон мужем и женой, во имя отца и сына и святого духа. Аминь!
Молодая, светловолосая девушка подняла к Джексону свое заплаканное лицо, и он сухо поцеловал ее в губы. Потом он протянул священнику одну из тех купюр, которые получил за часы.
Священник поздравил их с браком и проводил до двери. Какое-то мгновение Джексон постоял на веранде, вглядываясь в сгустившиеся сумерки. Затем быстро прикурил сигару, прикрывая рукой пламя спички.
Его молодая жена смахнула со своего лица слезы.
— Ну вот, теперь я больше не буду плакать. Ты мне веришь?
Он помог ей спуститься по ступенькам, все еще недоумевая.
— Что ж ты своего добилась, — бросил он. — А что дальше?
Тельма посмотрела прямо ему в глаза.
— Что хочешь. Я твоя жена во всех отношениях.
— У тебя есть квартира?
— Да… но мне не хотелось бы туда.
— Почему?
— Я объясню тебе это позднее. Почему бы нам не отправиться в отель?
— Ты серьезно?
— Да.
— В какой отель?
— Ты все еще мне не доверяешь, Харт?
— Возможно.
— Но ты обязан мне верить, — умоляюще произнесла она и поцеловала его.
Разве может в такой момент существовать ненависть? Ведь у него не было женщины семь лет, а ее мягкое и податливое тело нежно прижималось к нему. Глаза Тельмы блестели.
— Прошу тебя, Харт, верь мне, — попросила она. И тут он заметил машину. Его рука моментально скользнула в карман. Из окошка машины высунулся Монах, держа наизготовку матово-блестящий автомат.
— Добро пожаловать домой, мой мальчик! — приветствовал он Джексона.
Тот чертыхнулся.
— Я так и знал, что ты меня предашь, маленькая гадюка!
Он оттолкнул ее и нагнулся за выпавшим револьвером, блестевшим на траве.
Машина, за рулем которой сидел сам Флип Эванс, остановилась. Девушка подставила Джексону ногу, и тот растянулся на траве.
Монах начал стрелять.
Джексон слышал, как прорычал Эванс:
— Уйди с дороги, ты, маленькая идиотка! Ты слышала, что я сказал…
В домике священника открылась дверь, раздались чьи-то крики. С угла послышался полицейский свисток. Ему отозвалась сирена полицейской машины, находившейся неподалеку. Выстрелы смолкли, машина развернулась и исчезла в темноте.
С выпачканными в земле руками и коленями Джексон с трудом поднялся, но слова проклятий застряли у него в глотке. Он понял, почему Тельма выхватила у него оружие и подставила ему ногу. Понял он и почему рычал Эванс. Чтобы спасти его, она уложила его на землю и прикрыла своим телом.
Она лежала на грязном газоне рядом с тропинкой. На ее белой блузке расплывалось красное пятно. Харт нагнулся и взял ее на руки.
— Я… у меня это было серьезно, Харт, — с трудом прошептала она. — И я не хотела этого… того, что сейчас случилось. Я не знала, что они следили за мной…
Харт осторожно прижал ее к себе.
— Я верю тебе, Тельма.
Вой полицейской сирены приближался.
— Тебе нельзя больше говорить, пока не приедет скорая помощь.
Она покачала головой.
— Нет… я должна тебе кое-что сказать. Я рассчитываю на тебя. Ты должен поза…
— Что я должен?
— Ты должен позаботиться об Ольге, — Тельма передернулась от боли. — Она находится в отеле Логан-сквер в номере 410.
Первая патрульная машина, скрипя тормозами, остановилась рядом с ним.
— Что случилось? — крикнул один из копов.
— В мою жену только что стреляли.
Глава 3
Уже несколько часов Джексону казалось, что все происходит в страшном сне и он никак не может проснуться. Свет, который был направлен прямо ему в глаза, уже не казался освещением. Словно бурав, он проникал ему в мозг — все глубже и глубже. Если бы он только знал, жива ли Тельма. Несколько часов назад врачи заявили ему: всего двадцать процентов надежды на то, что ее доставят живой до операционной.
— Сигарету, Харт?
— Да, спасибо.
Он почувствовал, как ему сунули сигарету в распухшие губы, услышал, как чиркнула спичка, и сделал глубокую затяжку. Но дым не дошел до легких — он получил удар в лицо, который чуть не свалил его со стула.
— Вместо того чтобы курить, — недовольно проронил лейтенант Мак-Крини из отдела по расследованию убийств, — ты бы лучше сказал нам, почему стрелял Тельму.
— Я в нее не стрелял.
— Так мы тебе и поверили.
— Но это правда. В нее стрелял Монах. Собственно, он стрелял в меня, а попал в нее.
— Монах? Ты имеешь в виду Джека Уотса?
— Да.
— Уотс был в машине один?
— Нет. За рулем находился Флип Эванс.
— Вы уже допросили Эванса, Джек? — крикнул лейтенант в темноту, окружавшую Джексона со всех сторон.
— Да, — раздался голос из темноты. — Только что вернулся. Эванс клянется, что никуда не выходил из своей квартиры. И что Уотс был с ним всю вторую половину дня. Его слова подтверждают оба лифтера и привратник.
Но лейтенант Мак-Крини был опытным сыщиком.
— Их показания ничего не значат. Это его люди.
— Все это так… но, тем не менее, так они сказали.
Мак-Крини снова повернулся к Джексону.
— Почему вы не скажете нам правды, Харт? Ведь тогда на суде вам будет легче, черт вас побери!
— На суде?
— Да. На процессе, который вам предстоит… Дело об убийстве…
— Я никого не убивал.
— Если девушка умрет, вам будет предъявлено обвинение в убийстве.
Для Джексона эти слова прозвучали сладкой музыкой: значит, врач ошибся и Тельма жива.
— Вы можете сказать, как давно вы знаете Тельму?
— Я ее вообще не знал. Она начала выступать в клубе Флипа после моего ареста.
— Значит, на остановке перед тюрьмой вы увидели ее в первый раз?
— Да.
— И она последовала за вами сюда, в Чикаго, и в одном из баров на Кларк-стрит предложила вам жениться на ней?
— Да, все так и было.
— Вы полагаете, что присяжные проглотят эту пилюлю?
— Но это правда…
Джексон скорее услышал удар, чем почувствовал. Его и без того тяжелая голова стала нечувствительной к боли.
— Вы лжете, — деловито проговорил Мак-Крини. — Скорее напрашивается такой вариант, что вы уже длительное время тайно посылали ей письма из тюрьмы с просьбой выйти за вас замуж. Не был ли этот вариант задуман как месть Флипу Эвансу?
— Чепуха…
— И вы утверждаете, что она сама принесла брачную лицензию, как только вы вышли из тюрьмы?
— Да, так все и было.
— Почему Тельма Уинстон решила выйти за вас замуж?
— Этого она мне не сказала… Хотя что-то сказала, — вспомнил Джексон. — Я ее тоже об этом спрашивал, и она ответила в том роде, что ей известно о моей порядочности. Она добавила, что именно таким представляла себе человека, которого когда-нибудь полюбит. Человека, который борется за то, что считает правильным, и заботится о своих ближних.
В комнате раздался издевательский смех.
— Вот так начинается большая любовь!
— История, подсказанная жизнью, — сухо заметил Мак-Крини и попытался начать с другого конца. — Между нами, Харт, сколько ты пообещал человеку, который пристрелил ее по твоему поручению? Скажи не для записи.
— Ничего.
— Вы хотите сказать, что это была просто дружеская услуга? Значит, это был кто-то из тюремных приятелей?
Джексон закрыл глаза от яркого света, но стоявший сзади полицейский грубо схватил его за волосы, так что он был вынужден снова открыть глаза. — Лейтенант спросил тебя кое о чем.
— Я уже сказал, что в нее стреляли.
— Вы думаете, что я поверю такой глупости? — нахмурился Мак-Крини и помахал перед носом Джексона какой-то бумажкой. — Знаете, что это такое?
— Нет.
— Страховой полис, Харт. Жизнь Тельмы была застрахована на десять тысяч долларов. И в вашу пользу. Мы нашли его в сумочке Тельмы.
Джексон попытался сосредоточиться. Тельма действительно упоминала о деньгах, сказала, что позднее он получит больше, а именно — десять тысяч. Она, судя по всему, знала, что на ее жизнь будут покушаться, и боялась этого. Но она хотела выйти за него замуж… да, из-за Ольги… Джексон остановился на этом имени. Вероятно, это был ключ ко всему происходящему. Полиция ничего не могла ему сделать. Они даже не нашли при нем оружия и блуждали в потемках, пытаясь хоть что-нибудь выяснить.
— Вы знали об этом полисе?
— Нет.
Мак-Крини попытался взять себя в руки.
— Ведите себя разумнее, Харт. Неужели вы думаете, что нам доставляет удовольствие избивать вас? Но наша профессия заставляет нас выяснить правду любой ценой. Так что соберитесь с духом…
— Что вы имеете в виду?
— Сознайтесь, что вы наняли человека, который должен был прикончить Тельму. Тогда мы угостим вас сандвичами и кофе, уверяю вас, Джексон.
Он почувствовал, как ему в губы снова сунули сигарету. На этот раз дым попал в легкие.
— Ну, договорились? — произнес Мак-Крини таким голосом, точно разговаривал с больным. — Сейчас мы пригласим стенографиста, и вы расскажете ему всю историю.
Джексон качнул головой.
— Не пойдет!
— Что не пойдет? — удивился лейтенант.
— Чтобы я сознался в том, чего не делал. Какой мне смысл убивать ее? Я же познакомился с ней только сегодня.
Вновь сильный удар по лицу. Сигарета вылетела изо рта. Допрос продолжался.
— Значит, вы вернулись в Чикаго?
— Да, чтобы убить Флипа.
— Это вы признаете?
— Да.
— Почему?
У Джексона раскалывалась голова, и он счел более разумным сказать правду.
— Потому что Флип Эванс, находясь в пьяном виде, убил Элея Адель, а потом попытался свалить вину на моего брата Джерри.
— Свалить вину на вашего младшего брата Джерри? Почему-то я считал, что это именно вы получили двадцать лет за это убийство?
— Так оно и вышло. Когда я понял, что для Джерри дело принимает опасный оборот, я спрятал его в надежном месте и взял вину на себя.
— С какой целью?
Этот вопрос Джексон и сам не раз задавал себе и всякий раз думал, что поступил так потому, что Джеррн был еще незрелым юнцом, а порядочный человек всегда должен заботиться о своих близких.
— С какой целью? — повторил Мак-Крини. — И почему вы говорите об этом только сейчас?
Вспухшие губы Джексона скривились в горькой усмешке.
— Потому что теперь это не имеет значения. Джерри мертв.
— Сломал шею о тысячедолларовую банкноту? — издевательски спросил лейтенант.
— Его убили. Вчера в тюрьме я получил официальное известие.
В прокуренной комнате какое-то время царила тишина.
— Прошу прощения, — сказал наконец Мак-Крини. — Ну, а теперь послушайте, Харт. Вы были непревзойденным профессионалом, даже талантом. Вы зарабатывали больше, чем любой другой. За две недели вы получали столько, сколько любой другой, повторяю, — например, любой из сидящих сейчас здесь, — зарабатывает в год. И вы умный человек, в этом вам не откажешь. Не относитесь к тому сорту людей, которых мы обычно усаживаем перед лампой. Но сейчас вы сидите в глубокой луже. В вашей версии нет и капли правды, и чем скорее вы сознаетесь, тем будет лучше для вас.
— Но чего вы от меня требуете, Мак-Крини? — воскликнул Джексон. — Я не могу сказать вам ничего другого! Никогда до этого я не видел Тельму Уинстон, никогда — вплоть до нашей встречи на автобусной остановке, чтобы мне провалиться на этом месте!
— Враки! — отрубил лейтенант.
Джексон закрыл глаза, и стоявший позади коп снова потянул его за волосы.
— Но вы признаете, что этот револьвер принадлежит вам?
Джексон на мгновение задумался. Если он признает, что револьвер принадлежит ему, то с его испытательным сроком будет покончено. Теперь он понимал, почему Тельма вырвала у него из рук револьвер. В поединке с Монахом он все равно не имел никаких шансов, а Тельме никто бы не помог, если бы его опять запрятали в тюрьму. Только на свободе он сможет присмотреть за этой таинственной Ольгой.
И впервые за весь допрос он решился на ложь.
— Нет. Я никогда не видел этого револьвера.
Один из полицейских, стоявших вокруг него полукругом, зло буркнул:
— Надо кончать, черт бы его побрал! Он все равно не расколется, а у меня уже затекли конечности.
Мак-Крини легонько стукнул Джексона и спросил:
— Значит, если девушка умрет, то ваша защита будет построена на том, что ее убили Монах и Флип?
— Да.
— Мне это кажется неправдоподобным. Зачем это Эвансу убивать свою подружку?
На какой-то миг все остановилось перед глазами Джексона, но он быстро пришел в себя.
— Я этого не знаю.
— А что вы знаете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14