Рыжеволосая дама по фамилии О'Хара. И вот Рене решил, что это вы, а я утверждаю, что нет, и поклялся выложить аж целый доллар, если не прав. Считаю, что для секретарши вы чересчур красивы.
Кара свесила с шезлонга ноги.
— Спасибо за комплимент, но боюсь, что доллар вы свой проиграли. Я действительно и есть та самая мисс О'Хара. Кара О'Хара, — ответила девушка, — секретарь-машинистка, только вчера утром приступившая к работе.
Флип Андерс протянул ей руку и сказал:
— В таком интересном споре доллар для меня не потеря. Так что с прибытием, мисс О'Хара. Я — Флип Андерс, старший спасатель, а это — Рене Дюпре, наш старожил. Он здесь уже третий год.
— Приятно познакомиться, — ответила Кара. — Хочу вас сразу же предупредить. Если вы удивлены, что я пользуюсь бассейном, то сделать это мне разрешил мистер Флетчер.
— А я в этом и не сомневался, — улыбнулся Андерс. — Говорят, что он работал в шоу-бизнесе, и я этому охотно верю. Такой человек, как наш управляющий, знает, кем украсить свой бассейн. Вы впервые в Майами-Бич, мисс О'Хара?
— Да, впервые.
— Тогда наверняка вы многого здесь еще не видели.
— Конечно!
Парень-спасатель немного помялся.
— Может быть, для первого дня знакомства это и слишком, но я, если вы сегодня днем не заняты, хочу предложить вам посмотреть город. — Андерс кивнул на своего приятеля. — Нам не разрешено завязывать знакомства с гостями, но вас-то мы можем отвезти на экскурсию, — продолжил он. — Сегодня днем нам с Рене предстоит ехать на автогонки, и мы будем очень рады, если вы составите нам компанию.
— Я даже не знаю, — в нерешительности задумалась Кара.
— Ну соглашайтесь же, мисс О'Хара! — улыбаясь, умоляюще произнес Рене. — От гостиницы мы отъедем после двух, к пяти должны вернуться. Проедем по живописным местам туристского маршрута, который называется “Тропа Тамайами”. Кроме того, пара заездов на автогонках обещает быть захватывающей.
Кара задумалась над предложением спасателей. Из газет она имела небольшое представление об автогонках, но никогда их не видела. Встреча с Мэллоу у нее была назначена на семь вечера, так что до этого часа она успевала вернуться в гостиницу. Поездка представлялась довольно интересной, а кроме того, на нее она не потратила бы ни пенса, поскольку, судя по всему, все расходы собирались нести эти молодые и такие симпатичные парни. Они вели себя с ней вполне корректно, навязчивыми не были и считали ее, скорее всего, “старой кошелкой”. Так что в их компании Кара могла считать себя в полной безопасности. Более того, вокруг бродило столько юных сексапильных красоток, к которым им, похожим на актеров из Голливуда, “приклеиться” наверняка не составило бы труда.
— Можно я немного подумаю? — с улыбкой спросила Кара.
— Отлично! — радостно произнес Андерс. — У вас время на раздумья до двух. В два у нас с Рене заканчивается смена.
Парни отошли от Кары и опять приступили к исполнению обязанностей спасателей — следить за находившимися в воде гостями отеля. Девушка разглядывала их обнаженные мускулистые торсы и подумала, что, будь эти молодые подтянутые красавцы чуть повыше и пошире в плечах, они по своим физическим данным ни в чем бы не уступили Джеку.
Вспомнив о Мэллоу, Кара почувствовала легкое угрызение совести — как она могла сравнить того, с кем ее связывали пусть непродолжительные, но все же любовные отношения, с этими парнями, которых она совсем не знала? Девушке, твердо решившей не распыляться на новые знакомства, вести себя так просто не подобало. В противном случае ей следовало бы навсегда распрощаться с мечтой выйти замуж за миллионера.
Да, кстати. О каком миллионере могла идти речь, если она еще окончательно не решила, что ответить на предложение пилота уехать с ним в маленький городок штата Джорджия. А надеяться на то, что в ту дыру приедет сказочный богач и, предложив руку и сердце, увезет ее, чтобы прожить с ней долгие сорок лет, было бы совсем неразумно.
"Все, — сказала себе Кара, — сегодняшняя встреча с Мэллоу будет последней. Так сказать, прощальной. Рано или поздно с Джеком надо кончать, и чем раньше, тем лучше. Приятно было познакомиться, пилот, а теперь — adieu! [Прощай! (фр.)] . Залетишь в Майами, сообщи, опустив в почтовый ящик открытку”.
Заслышав тихое шарканье ног, девушка приоткрыла веки и увидела перед собой четырехлетнюю девочку, которую вчера утром она видела спящей на коленях отца. Симпатичная малышка в упор разглядывала ее.
— Привет, дорогая, — улыбнулась Кара.
— Привет, — с серьезным видом отозвалась та.
— Как тебя зовут?
— Ясмин.
— Какое у тебя красивое имя, — заметила девушка. — А меня зовут Кара.
— Да, я знаю, — с хмурым видом ответила малышка. — Тебя зовут мисс Кара О'Хара.
Девушка настолько оторопела, что не знала, как отреагировать, и только сумела выдавить из себя:
— О!
А ребенок тем временем продолжал пристально разглядывать ее.
— Знаешь что, мисс О'Хара? — наконец спросила девочка.
— Что, моя прелесть?
— Ты очень хорошенькая! — ответила маленькая Ясмин и добавила: — Для своего незнатного происхождения.
— Спасибо. Огромное вам спасибо за комплимент, ваше высочество, — ответила Кара и, приняв сидячее положение, раскрыла украшенную мелкими морскими ракушками плетеную пляжную сумку, которую купила в ларьке вестибюля гостиницы, уложив в нее крем для загара, пачку сигарет, очки и воскресный выпуск газеты.
Ясмин не спускала с нее восхищенных глаз.
— У тебя красивые ноги и грудь как у моей кормилицы, — сообщила она. — Наверное, поэтому ты ему и понравилась.
— Кому я понравилась? — удивленно спросила девушка.
— Моему отцу.
Кара затянула шнурок на своей пляжной сумке и спросила:
— А как ты об этом узнала?
— Я подслушала их разговор с Гамилой, — ответила не по годам развитая девчушка. — Они думали, что я сплю, а я с закрытыми глазами лежала в кровати и все слышала. Мне так было интересно! Отец пожалел, что ты, такая молодая и хорошенькая, попала и это грязное дело. А Гамила спросила его, уж не думает ли он затащить тебя в постель ради того, чтобы что-то от тебя узнать. — Ясмин пожала плечиками. — А потом Гамила сказала что-то про вестибюль гостиницы, а вот что, я не поняла, потому что стала засыпать.
Потрясенная словами девочки, Кара быстро сунула ноги в пляжные шлепанцы, схватила халат с сумкой и решительно поднялась.
— Спасибо, Ясмин, за твой рассказ. Можешь передать Гамиле, чтобы она больше не волновалась, — сказала она и направилась в гостиницу.
Девочка забралась в освободившийся шезлонг и крикнула Каре вдогонку:
— Хорошо, мисс О'Хара, я ей передам.
Тут же за спиной Кары послышался мужской голос:
— Кому и что ты, Ясмин, собираешься передать? Кара оглянулась и увидела того самого мужчину, который поддержал ее, когда она падала с лестницы. По обеим сторонам от него стояли все те же два охранника в тюрбанах. “Если малышка сказала правду, то я знаю, что больше всего ему во мне понравилось”, — глядя на отца Ясмин, подумала девушка. В надежде прикрыть грудь она потянула купальник за узкие полоски ткани, соединявшие трусики с лифчиком, но при этом края трусиков поднялись и еще больше оголили ее ягодицы. Спустя мгновение Кара поняла, что оказалась между двух огней: пряча грудь, она почти совсем оголяла задницу, а если попытаться прикрыть ягодицы, то ее пышная грудь наверняка вывалится наружу. Это был главный недостаток ее бикини. Девушка с ужасом представила, что может подумать о ней его высочество и сопровождающие его охранники.
Кара в сердцах бросила пляжную сумку и стала просовывать руки в рукава халата.
— Пожалуйста, извините меня, мисс О'Хара, — произнес отец девочки. — Не знаю, какой разговор состоялся у вас с моей дочерью, но я не хочу, чтобы вы так нервничали. Был бы очень признателен, если бы вы смогли уделить мне две минуты внимания.
Кара тем временем успела туго затянуть поясок халата и подобрать с пола сумку.
— Боюсь, что не смогу. Не хотелось бы ранить чувства Гамилы, — ответила она и, злясь на жгучего с посеребренными висками брюнета, решительно направилась к входу в отель.
Она слышала, как за ее спиной восторженный голосок Ясмин воскликнул:
— А она ничего! Правда, папочка?
Едва девушка оказалась в вестибюле гостиницы, как раздражение по поводу того, что трое мужчин сверлили глазами ее почти голое тело, тут же улеглось. “Ну и что удивительного в том, что они так бесцеремонно меня разглядывали? Все мужчины, завидев хотя бы кусочек обнаженного женского тела, так поступают. Поэтому девушки и носят бикини”, — подумала Кара и поклялась никогда больше не надевать этого купальника. Во всяком случае, пока живет в “Отель Интернэшнл”.
Если Ясмин, сообщившая ей, что она нравится отцу, ничего не выдумала, то получалось, Кара привела его в такой восторг, что он не смог скрыть этого даже от своей увешанной бриллиантами фаворитки. Теперь Кара опасалась, что богатый вельможа, наверняка не привыкший к тому, чтобы ему отказывали, возьмет и выкинет какой-нибудь свой восточный фортель, после которого непременно случится скандал, в результате чего администрация “Отель Интернэшнл” обязательно ее уволит.
Девушка направилась к двери магазинчика, в котором продавали товары для отдыхающих, чтобы посмотреть, нет ли там какого-нибудь купальника, менее вызывающего, чем ее бикини. Проходя мимо широкой двери центрального входа, она сквозь стекло увидела людей, в основном постояльцев “Отель Интернэшнл”, толпившихся там. Они стояли на ступеньках под козырьком и все, как один, с явным интересом на что-то смотрели.
Снедаемая любопытством, девушка потуже затянула поясок халата и вышла на улицу.
Оказалось, что на Коллинз-авеню проходила демонстрация. Двое полицейских, изрядно вспотевших под солнцем, со скучным видом следили за группой юношей и девушек, скорее всего студентов, шествующих по пешеходной части улицы.
Молодежь, численностью не более тридцати человек, одетая в джинсы и трикотажные майки с короткими рукавами, с транспарантами в руках, пройдя мимо центрального подъезда несколько десятков метров, разворачивалась, после чего, продолжая громко скандировать лозунги, двигалась в обратном направлении. Все участники демонстрации представляли собой явных выходцев из Ближнего или Среднего Востока. Требования их, как показалось Каре, были самыми что ни на есть элементарными: больше школ с бесплатным обучением, снижение налогов, больше политических свобод, обеспечение прожиточного минимума всем работающим…
Вглядевшись в группу демонстрантов. Кара заметила в ней парня в грязновато-белых джинсах фирмы “Ливайс” и полосатой курточке, который возил ее с Джеком Мэллоу к Хассану Хафизу, и девушку, занимавшуюся отправкой писем на борту прогулочного катера.
— Наверное, молодые коммунисты, — заметил стоявший рядом с Карой зевака. — Боже мой, что же говорится в мире? Куда же мы идем?
— И я не знаю, — произнес другой наблюдавший за шествием мужчина.
Неожиданно группа молодежи остановилась, и тогда один из полицейских резко выкрикнул:
— Эй, вы, двигайтесь! Пока маршируете, вы правил проведения демонстраций не нарушаете, а если остановитесь и заблокируете вход в отель, мы вас отсюда прогоним.
— Слышали, что он сказал? — обратился к своим товарищам знакомый Каре парнишка. — Давайте расходиться.
Он передал свой транспарант одному из юношей и, подойдя к полицейскому, сказал:
— Спасибо, что разрешили демонстрацию. Вы нам очень помогли. Знаете, у нас на родине за такие шествия расстреливают.
Глава 15
— Что, нравится? — спросил Кару пилот.
— Не то слово, — сухо ответила ему девушка. Обычно, наблюдая за этой игрой, она испытывала большое удовольствие. Работая в Мадриде, Кара частенько посещала площадки для игры в джай-алай. В нее играли на огороженном стенами корте, а от ее участников требовались большая маневренность, выносливость, сила и ловкость. Игроки, за которыми они с Мэллоу сейчас наблюдали, всем этим требованиям вполне отвечали. Однако на сей раз Кара от игры удовольствия не получала — девушке просто было не до нее. В этот вечер каждый глухой удар пелоты о стенку болью отзывался в ее, голове.
Кара рассеянно смотрела на бегающих по площадке игроков. “Господи, как бы дожить мне до завтрашнего утра”, — думала она. Минувшее воскресенье оказалось для нее неудачным. Первым, кто испортил его, был конечно же отец Ясмин. Кроме того, у нее перед глазами то и дело мелькали лица демонстрантов, от которых ей все еще было не по себе. И с двумя спасателями ей на автогонки ехать не следовало.
С Флипом Андерсом все было в порядке — парень делал все, чтобы она осталась довольна. А вот Рене Дюпре очень высокого о себе мнения, но ведет себя как грязный подонок: то и дело распускает руки. Каре даже показалось, что их у него не меньше, чем у Шивы. Кроме того, если он за три часа их поездки и произнес хоть одну фразу, не имевшую сексуального подтекста, то, значит, она ее просто не расслышала.
Следующей неприятностью для нее явилось общение с полицией. Чтобы не сидеть на коленях у Рене, Кара вызвалась сесть за руль. Естественно, о чем она пожалела, — это о том, что вела машину на высокой скорости, — при скорости менее пятидесяти миль в час мотор автомобиля просто бы заглох. В результате полицейские их остановили и всех троих доставили в Майами в свой центральный участок. Ей предъявили обвинение по двум пунктам: отсутствие действующих на территории США водительских прав и превышение скорости. Если бы ее оштрафовали, предупредили или велели прийти на комиссию по разбору дорожных нарушений, это можно было бы считать нормальным исходом.
Однако после того, как девушка предъявила одному из задержавших их полицейских стопку своих водительских прав, выданных в Англии, Франции и Турции, а он, развернув их по очереди, вслух прочитал ее имя и фамилию, дежуривший сержант тотчас позвонил начальству и сообщил, что задержана мисс Кара О'Хара. Плотнее прижав трубку к уху, он молча выслушал ответ своего начальника, затем отвел полицейского, продолжавшего держать водительские права девушки, в соседнюю комнату и несколько минут разговаривал с ним наедине. Когда же полицейский вернулся, он, подойдя к задержанной, вернул ей документы и произнес:
— Извините, мисс, произошло маленькое недоразумение. Я уверен, что вы сами не знали, что превышаете скорость. Так что примите наши извинения за доставленные вам неприятности.
Кара обомлела. Несмотря на работавшие в полицейском участке кондиционеры, ее бросило в жар, и она почувствовала, как у нее между грудями пробежала капелька пота.
Девушка сдунула со лба непокорную прядь волос и попыталась осмыслить, что же в конце концов произошло.
Что, развив скорость в шестьдесят две мили в час на участке, где разрешено не более двадцати пяти, она допустила незначительную оплошность? И сам начальник полицейского участка просил извинить их за задержание. Да такое не может произойти ни в Майами, ни в Лондоне, ни даже в Каире — ни в одном городе мира, за исключением, пожалуй, Парижа.
Теперь девушке стало окончательно ясно, что она втянута в какое-то очень важное дело, из-за которого все лезут из кожи вон, чтобы, не дай Бог, не причинить ей, мисс О'Хара, каких-либо неприятностей. Даже незначительных.
Кара смотрела на игровую площадку и ничего не видела.
Получалось, что Хассан Хафиз не единственный, кто заинтересован в непонятном для нее деле, он всего лишь первый, кто обратился к ней за помощью, пообещав большое вознаграждение. Тогда, на катере, он упомянул еще Центральное разведывательное управление, “любимого братца” и фирму “Консолидейтед ойл”, которые непременно должны обратиться к ней за информацией, касающейся покойной мисс Бревар и ее сына.
Девушка краем глаза посмотрела на сидевшего рядом с ней в кресле пилота. Высокий, и какое мощное телосложение! С самого начала их знакомства она поражалась, насколько Джек Мэллоу не правдоподобно хорош. Значит, в этом спектакле, неизвестно кем задуманном, Каре отводилось роль птички, а ему, Джеку Мэллоу, роль охотника? Ну что ж, отлично! Красавец пилот-блондин получит от нее то, что заслужил, и ей его будет вовсе не жалко.
При этих мыслях девушка почувствовала себя так, будто на ее голову вылили ведро с помоями. Теперь ей все стало ясно: началом этого грязного спектакля, несомненно, явилось их знакомство в Стамбуле, а в Майами-Бич последовало продолжение. В тот роковой для мистера Гонсалеса день Джек Мэллоу явился к ней в офис с единственной целью — сопроводить ее на встречу со своей будущей жертвой. То, что сыщика убил именно он. Кара теперь уже не сомневалась: ведь не зря же Хассан Хафиз задал Мэллоу вопрос, почему тот так поспешно увез ее с места преступления, еще до приезда полиции.
Заметив, что девушка пристально на него смотрит, Джек спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Кара свесила с шезлонга ноги.
— Спасибо за комплимент, но боюсь, что доллар вы свой проиграли. Я действительно и есть та самая мисс О'Хара. Кара О'Хара, — ответила девушка, — секретарь-машинистка, только вчера утром приступившая к работе.
Флип Андерс протянул ей руку и сказал:
— В таком интересном споре доллар для меня не потеря. Так что с прибытием, мисс О'Хара. Я — Флип Андерс, старший спасатель, а это — Рене Дюпре, наш старожил. Он здесь уже третий год.
— Приятно познакомиться, — ответила Кара. — Хочу вас сразу же предупредить. Если вы удивлены, что я пользуюсь бассейном, то сделать это мне разрешил мистер Флетчер.
— А я в этом и не сомневался, — улыбнулся Андерс. — Говорят, что он работал в шоу-бизнесе, и я этому охотно верю. Такой человек, как наш управляющий, знает, кем украсить свой бассейн. Вы впервые в Майами-Бич, мисс О'Хара?
— Да, впервые.
— Тогда наверняка вы многого здесь еще не видели.
— Конечно!
Парень-спасатель немного помялся.
— Может быть, для первого дня знакомства это и слишком, но я, если вы сегодня днем не заняты, хочу предложить вам посмотреть город. — Андерс кивнул на своего приятеля. — Нам не разрешено завязывать знакомства с гостями, но вас-то мы можем отвезти на экскурсию, — продолжил он. — Сегодня днем нам с Рене предстоит ехать на автогонки, и мы будем очень рады, если вы составите нам компанию.
— Я даже не знаю, — в нерешительности задумалась Кара.
— Ну соглашайтесь же, мисс О'Хара! — улыбаясь, умоляюще произнес Рене. — От гостиницы мы отъедем после двух, к пяти должны вернуться. Проедем по живописным местам туристского маршрута, который называется “Тропа Тамайами”. Кроме того, пара заездов на автогонках обещает быть захватывающей.
Кара задумалась над предложением спасателей. Из газет она имела небольшое представление об автогонках, но никогда их не видела. Встреча с Мэллоу у нее была назначена на семь вечера, так что до этого часа она успевала вернуться в гостиницу. Поездка представлялась довольно интересной, а кроме того, на нее она не потратила бы ни пенса, поскольку, судя по всему, все расходы собирались нести эти молодые и такие симпатичные парни. Они вели себя с ней вполне корректно, навязчивыми не были и считали ее, скорее всего, “старой кошелкой”. Так что в их компании Кара могла считать себя в полной безопасности. Более того, вокруг бродило столько юных сексапильных красоток, к которым им, похожим на актеров из Голливуда, “приклеиться” наверняка не составило бы труда.
— Можно я немного подумаю? — с улыбкой спросила Кара.
— Отлично! — радостно произнес Андерс. — У вас время на раздумья до двух. В два у нас с Рене заканчивается смена.
Парни отошли от Кары и опять приступили к исполнению обязанностей спасателей — следить за находившимися в воде гостями отеля. Девушка разглядывала их обнаженные мускулистые торсы и подумала, что, будь эти молодые подтянутые красавцы чуть повыше и пошире в плечах, они по своим физическим данным ни в чем бы не уступили Джеку.
Вспомнив о Мэллоу, Кара почувствовала легкое угрызение совести — как она могла сравнить того, с кем ее связывали пусть непродолжительные, но все же любовные отношения, с этими парнями, которых она совсем не знала? Девушке, твердо решившей не распыляться на новые знакомства, вести себя так просто не подобало. В противном случае ей следовало бы навсегда распрощаться с мечтой выйти замуж за миллионера.
Да, кстати. О каком миллионере могла идти речь, если она еще окончательно не решила, что ответить на предложение пилота уехать с ним в маленький городок штата Джорджия. А надеяться на то, что в ту дыру приедет сказочный богач и, предложив руку и сердце, увезет ее, чтобы прожить с ней долгие сорок лет, было бы совсем неразумно.
"Все, — сказала себе Кара, — сегодняшняя встреча с Мэллоу будет последней. Так сказать, прощальной. Рано или поздно с Джеком надо кончать, и чем раньше, тем лучше. Приятно было познакомиться, пилот, а теперь — adieu! [Прощай! (фр.)] . Залетишь в Майами, сообщи, опустив в почтовый ящик открытку”.
Заслышав тихое шарканье ног, девушка приоткрыла веки и увидела перед собой четырехлетнюю девочку, которую вчера утром она видела спящей на коленях отца. Симпатичная малышка в упор разглядывала ее.
— Привет, дорогая, — улыбнулась Кара.
— Привет, — с серьезным видом отозвалась та.
— Как тебя зовут?
— Ясмин.
— Какое у тебя красивое имя, — заметила девушка. — А меня зовут Кара.
— Да, я знаю, — с хмурым видом ответила малышка. — Тебя зовут мисс Кара О'Хара.
Девушка настолько оторопела, что не знала, как отреагировать, и только сумела выдавить из себя:
— О!
А ребенок тем временем продолжал пристально разглядывать ее.
— Знаешь что, мисс О'Хара? — наконец спросила девочка.
— Что, моя прелесть?
— Ты очень хорошенькая! — ответила маленькая Ясмин и добавила: — Для своего незнатного происхождения.
— Спасибо. Огромное вам спасибо за комплимент, ваше высочество, — ответила Кара и, приняв сидячее положение, раскрыла украшенную мелкими морскими ракушками плетеную пляжную сумку, которую купила в ларьке вестибюля гостиницы, уложив в нее крем для загара, пачку сигарет, очки и воскресный выпуск газеты.
Ясмин не спускала с нее восхищенных глаз.
— У тебя красивые ноги и грудь как у моей кормилицы, — сообщила она. — Наверное, поэтому ты ему и понравилась.
— Кому я понравилась? — удивленно спросила девушка.
— Моему отцу.
Кара затянула шнурок на своей пляжной сумке и спросила:
— А как ты об этом узнала?
— Я подслушала их разговор с Гамилой, — ответила не по годам развитая девчушка. — Они думали, что я сплю, а я с закрытыми глазами лежала в кровати и все слышала. Мне так было интересно! Отец пожалел, что ты, такая молодая и хорошенькая, попала и это грязное дело. А Гамила спросила его, уж не думает ли он затащить тебя в постель ради того, чтобы что-то от тебя узнать. — Ясмин пожала плечиками. — А потом Гамила сказала что-то про вестибюль гостиницы, а вот что, я не поняла, потому что стала засыпать.
Потрясенная словами девочки, Кара быстро сунула ноги в пляжные шлепанцы, схватила халат с сумкой и решительно поднялась.
— Спасибо, Ясмин, за твой рассказ. Можешь передать Гамиле, чтобы она больше не волновалась, — сказала она и направилась в гостиницу.
Девочка забралась в освободившийся шезлонг и крикнула Каре вдогонку:
— Хорошо, мисс О'Хара, я ей передам.
Тут же за спиной Кары послышался мужской голос:
— Кому и что ты, Ясмин, собираешься передать? Кара оглянулась и увидела того самого мужчину, который поддержал ее, когда она падала с лестницы. По обеим сторонам от него стояли все те же два охранника в тюрбанах. “Если малышка сказала правду, то я знаю, что больше всего ему во мне понравилось”, — глядя на отца Ясмин, подумала девушка. В надежде прикрыть грудь она потянула купальник за узкие полоски ткани, соединявшие трусики с лифчиком, но при этом края трусиков поднялись и еще больше оголили ее ягодицы. Спустя мгновение Кара поняла, что оказалась между двух огней: пряча грудь, она почти совсем оголяла задницу, а если попытаться прикрыть ягодицы, то ее пышная грудь наверняка вывалится наружу. Это был главный недостаток ее бикини. Девушка с ужасом представила, что может подумать о ней его высочество и сопровождающие его охранники.
Кара в сердцах бросила пляжную сумку и стала просовывать руки в рукава халата.
— Пожалуйста, извините меня, мисс О'Хара, — произнес отец девочки. — Не знаю, какой разговор состоялся у вас с моей дочерью, но я не хочу, чтобы вы так нервничали. Был бы очень признателен, если бы вы смогли уделить мне две минуты внимания.
Кара тем временем успела туго затянуть поясок халата и подобрать с пола сумку.
— Боюсь, что не смогу. Не хотелось бы ранить чувства Гамилы, — ответила она и, злясь на жгучего с посеребренными висками брюнета, решительно направилась к входу в отель.
Она слышала, как за ее спиной восторженный голосок Ясмин воскликнул:
— А она ничего! Правда, папочка?
Едва девушка оказалась в вестибюле гостиницы, как раздражение по поводу того, что трое мужчин сверлили глазами ее почти голое тело, тут же улеглось. “Ну и что удивительного в том, что они так бесцеремонно меня разглядывали? Все мужчины, завидев хотя бы кусочек обнаженного женского тела, так поступают. Поэтому девушки и носят бикини”, — подумала Кара и поклялась никогда больше не надевать этого купальника. Во всяком случае, пока живет в “Отель Интернэшнл”.
Если Ясмин, сообщившая ей, что она нравится отцу, ничего не выдумала, то получалось, Кара привела его в такой восторг, что он не смог скрыть этого даже от своей увешанной бриллиантами фаворитки. Теперь Кара опасалась, что богатый вельможа, наверняка не привыкший к тому, чтобы ему отказывали, возьмет и выкинет какой-нибудь свой восточный фортель, после которого непременно случится скандал, в результате чего администрация “Отель Интернэшнл” обязательно ее уволит.
Девушка направилась к двери магазинчика, в котором продавали товары для отдыхающих, чтобы посмотреть, нет ли там какого-нибудь купальника, менее вызывающего, чем ее бикини. Проходя мимо широкой двери центрального входа, она сквозь стекло увидела людей, в основном постояльцев “Отель Интернэшнл”, толпившихся там. Они стояли на ступеньках под козырьком и все, как один, с явным интересом на что-то смотрели.
Снедаемая любопытством, девушка потуже затянула поясок халата и вышла на улицу.
Оказалось, что на Коллинз-авеню проходила демонстрация. Двое полицейских, изрядно вспотевших под солнцем, со скучным видом следили за группой юношей и девушек, скорее всего студентов, шествующих по пешеходной части улицы.
Молодежь, численностью не более тридцати человек, одетая в джинсы и трикотажные майки с короткими рукавами, с транспарантами в руках, пройдя мимо центрального подъезда несколько десятков метров, разворачивалась, после чего, продолжая громко скандировать лозунги, двигалась в обратном направлении. Все участники демонстрации представляли собой явных выходцев из Ближнего или Среднего Востока. Требования их, как показалось Каре, были самыми что ни на есть элементарными: больше школ с бесплатным обучением, снижение налогов, больше политических свобод, обеспечение прожиточного минимума всем работающим…
Вглядевшись в группу демонстрантов. Кара заметила в ней парня в грязновато-белых джинсах фирмы “Ливайс” и полосатой курточке, который возил ее с Джеком Мэллоу к Хассану Хафизу, и девушку, занимавшуюся отправкой писем на борту прогулочного катера.
— Наверное, молодые коммунисты, — заметил стоявший рядом с Карой зевака. — Боже мой, что же говорится в мире? Куда же мы идем?
— И я не знаю, — произнес другой наблюдавший за шествием мужчина.
Неожиданно группа молодежи остановилась, и тогда один из полицейских резко выкрикнул:
— Эй, вы, двигайтесь! Пока маршируете, вы правил проведения демонстраций не нарушаете, а если остановитесь и заблокируете вход в отель, мы вас отсюда прогоним.
— Слышали, что он сказал? — обратился к своим товарищам знакомый Каре парнишка. — Давайте расходиться.
Он передал свой транспарант одному из юношей и, подойдя к полицейскому, сказал:
— Спасибо, что разрешили демонстрацию. Вы нам очень помогли. Знаете, у нас на родине за такие шествия расстреливают.
Глава 15
— Что, нравится? — спросил Кару пилот.
— Не то слово, — сухо ответила ему девушка. Обычно, наблюдая за этой игрой, она испытывала большое удовольствие. Работая в Мадриде, Кара частенько посещала площадки для игры в джай-алай. В нее играли на огороженном стенами корте, а от ее участников требовались большая маневренность, выносливость, сила и ловкость. Игроки, за которыми они с Мэллоу сейчас наблюдали, всем этим требованиям вполне отвечали. Однако на сей раз Кара от игры удовольствия не получала — девушке просто было не до нее. В этот вечер каждый глухой удар пелоты о стенку болью отзывался в ее, голове.
Кара рассеянно смотрела на бегающих по площадке игроков. “Господи, как бы дожить мне до завтрашнего утра”, — думала она. Минувшее воскресенье оказалось для нее неудачным. Первым, кто испортил его, был конечно же отец Ясмин. Кроме того, у нее перед глазами то и дело мелькали лица демонстрантов, от которых ей все еще было не по себе. И с двумя спасателями ей на автогонки ехать не следовало.
С Флипом Андерсом все было в порядке — парень делал все, чтобы она осталась довольна. А вот Рене Дюпре очень высокого о себе мнения, но ведет себя как грязный подонок: то и дело распускает руки. Каре даже показалось, что их у него не меньше, чем у Шивы. Кроме того, если он за три часа их поездки и произнес хоть одну фразу, не имевшую сексуального подтекста, то, значит, она ее просто не расслышала.
Следующей неприятностью для нее явилось общение с полицией. Чтобы не сидеть на коленях у Рене, Кара вызвалась сесть за руль. Естественно, о чем она пожалела, — это о том, что вела машину на высокой скорости, — при скорости менее пятидесяти миль в час мотор автомобиля просто бы заглох. В результате полицейские их остановили и всех троих доставили в Майами в свой центральный участок. Ей предъявили обвинение по двум пунктам: отсутствие действующих на территории США водительских прав и превышение скорости. Если бы ее оштрафовали, предупредили или велели прийти на комиссию по разбору дорожных нарушений, это можно было бы считать нормальным исходом.
Однако после того, как девушка предъявила одному из задержавших их полицейских стопку своих водительских прав, выданных в Англии, Франции и Турции, а он, развернув их по очереди, вслух прочитал ее имя и фамилию, дежуривший сержант тотчас позвонил начальству и сообщил, что задержана мисс Кара О'Хара. Плотнее прижав трубку к уху, он молча выслушал ответ своего начальника, затем отвел полицейского, продолжавшего держать водительские права девушки, в соседнюю комнату и несколько минут разговаривал с ним наедине. Когда же полицейский вернулся, он, подойдя к задержанной, вернул ей документы и произнес:
— Извините, мисс, произошло маленькое недоразумение. Я уверен, что вы сами не знали, что превышаете скорость. Так что примите наши извинения за доставленные вам неприятности.
Кара обомлела. Несмотря на работавшие в полицейском участке кондиционеры, ее бросило в жар, и она почувствовала, как у нее между грудями пробежала капелька пота.
Девушка сдунула со лба непокорную прядь волос и попыталась осмыслить, что же в конце концов произошло.
Что, развив скорость в шестьдесят две мили в час на участке, где разрешено не более двадцати пяти, она допустила незначительную оплошность? И сам начальник полицейского участка просил извинить их за задержание. Да такое не может произойти ни в Майами, ни в Лондоне, ни даже в Каире — ни в одном городе мира, за исключением, пожалуй, Парижа.
Теперь девушке стало окончательно ясно, что она втянута в какое-то очень важное дело, из-за которого все лезут из кожи вон, чтобы, не дай Бог, не причинить ей, мисс О'Хара, каких-либо неприятностей. Даже незначительных.
Кара смотрела на игровую площадку и ничего не видела.
Получалось, что Хассан Хафиз не единственный, кто заинтересован в непонятном для нее деле, он всего лишь первый, кто обратился к ней за помощью, пообещав большое вознаграждение. Тогда, на катере, он упомянул еще Центральное разведывательное управление, “любимого братца” и фирму “Консолидейтед ойл”, которые непременно должны обратиться к ней за информацией, касающейся покойной мисс Бревар и ее сына.
Девушка краем глаза посмотрела на сидевшего рядом с ней в кресле пилота. Высокий, и какое мощное телосложение! С самого начала их знакомства она поражалась, насколько Джек Мэллоу не правдоподобно хорош. Значит, в этом спектакле, неизвестно кем задуманном, Каре отводилось роль птички, а ему, Джеку Мэллоу, роль охотника? Ну что ж, отлично! Красавец пилот-блондин получит от нее то, что заслужил, и ей его будет вовсе не жалко.
При этих мыслях девушка почувствовала себя так, будто на ее голову вылили ведро с помоями. Теперь ей все стало ясно: началом этого грязного спектакля, несомненно, явилось их знакомство в Стамбуле, а в Майами-Бич последовало продолжение. В тот роковой для мистера Гонсалеса день Джек Мэллоу явился к ней в офис с единственной целью — сопроводить ее на встречу со своей будущей жертвой. То, что сыщика убил именно он. Кара теперь уже не сомневалась: ведь не зря же Хассан Хафиз задал Мэллоу вопрос, почему тот так поспешно увез ее с места преступления, еще до приезда полиции.
Заметив, что девушка пристально на него смотрит, Джек спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26