Тогда Маховлич сбил меня с ног и уселся сверху. А свистка нет, игра продолжается. Ну, думаю, забьют нам сейчас. Изо всех сил пытаюсь встать, но он здоровый парень. Решил: поднимусь и отделаю канадца. Но тут публика начала свистеть, и Маховлич освободил меня.
Никто больше не писал, что вратарь – самое слабое звено в советской команде. Однажды ко мне подошел один из тех канадских наблюдателей, которые присутствовали в Москве на матче сборной СССР и ЦСКА.
– Отчего же в тот день вы пропустили девять шайб? ~ спросил он. – Наверное, это была хитрость? Вы хотели нас сбить с толку?
– Нет, – рассмеялся я, – просто на следующий день у меня должна была состояться свадьба. Я думал об этом и не мог как следует настроиться на игру.
– О, поздравляю, – с изумлением ответил мой собеседник. – Тогда все ясно.
Специалистов профессионального хоккея в те дни чрезвычайно удивляло, что наши ребята не уступают канадцам в силовой борьбе, которая, как известно, считалась традиционным преимуществом североамериканского хоккея. Мы у себя в ЦСКА тем летом специально готовились к жесткой игре. Тренеры придумали множество разных упражнений для отработки силовых единоборств. Они учили нас не бояться столкновений, мы устраивали «петушиные бои» и даже тренировались в боксе.
Напомню, что в Торонто, во втором матче серии-72, победили хозяева – 4:1, в Виннипеге мы сыграли вничью – 4:4, в Ванкувере успех снова сопутствовал сборной СССР – 5:3.
В Ванкувере канадские болельщики стали впервые освистывать своих любимцев. Сразу после игры Фил Эспозито давал интервью телевидению. Честное слово, мне было его жаль. Весь мокрый, растерянный, с запавшими глазами, он обиженно говорил в протянутые ему микрофоны:
– Я работал на двести процентов, а вы недовольны. Я еще никогда не слышал упреков в свой адрес. Кто же знал, что русские так сильны? Нам всю жизнь вдалбливали в голову, что они – сосунки, а на деле с каждым из этих парней может подписать контракт любой клуб НХЛ…
Зато мы были счастливы. Пожалуй, мы радовались даже чересчур. Ведь еще предстояли четыре встречи в Москве, а кое-кто в команде уже уверовал, что мы сильнее канадцев. Рассуждали примерно так: «Ну, если за океаном наша сборная выиграла два матча, то дома она должна победить во всех четырех». А ведь известно, что любая, даже самая маленькая, самоуверенность в спорте наказывается немедленно.
13 сентября, за неделю до первого ответного матча в Москве, канадцы прилетели в Стокгольм, чтобы в двух играх со шведской сборной акклиматизироваться и привыкнуть к большим каткам. Первый матч они выиграли 4:1, а во втором ушли от поражения лишь за 47 секунд до финальной сирены (4:4). Шведские газеты ругали гостей за грязную игру, шведы были ошарашены тем, что профессионалы устроили побоище даже во время перерыва – у входа в раздевалку хозяев.
Б. Майоров, специально направленный в Стокгольм, чтобы понаблюдать за этими встречами, вернувшись, сказал: «Канадцы едут к нам очень сердитые».
В первом ответном матче победа была за нами – 5:4. В двух других, отличавшихся необыкновенно упорной, я бы даже сказал ожесточенной борьбой, победили канадцы – 3:2, 4:3. Причем эти встречи дали возможность московскому зрителю увидеть «изнанку» профессионального хоккея: грязные приемы, удары, запугивание судей, оскорбительные выкрики в адрес соперников – все это канадцы демонстрировали не стесняясь. Наши болельщики, привыкшие к другой манере спортивного соперничества, были попросту шокированы. Многие требовали раз и навсегда прекратить контакты с профессионалами.
Драматично сложился для нас последний матч в Москве. После второго периода мы были впереди – 5:3, и исход встречи уже почти не вызывал сомнений. Но Эспозито и Курнуайе сумели сравнять счет. Ничья? Остается всего семь минут до финальной сирены. Да, скорее всего, будет ничья, и тогда по разнице забитых и пропущенных шайб (она у нас лучше) мы сможем считать себя победителями всей серии. Наверное, так подумали наши игроки, подумали и… изменили своему обычному стилю, перешли к обороне. «Вместо постоянного наступления, которое их никогда не подводило, русские стали откатываться назад, – писал в своей книге „Хоккейное откровение“ тренер канадцев Г. Синден. – Это предоставило нам лучшие возможности… Теперь более чем когда-либо раньше мои парни были настроены победить. Наши соперники стремились сохранить ничью. Мы – нет…»
И за 34 секунды до конца матча (за 34!) Хендерсон вывел профессионалов вперед – 6:5. Этот гол я всегда буду считать самым обидным из всех пропущенных.
На этом серия была закончена. Но еще долго не утихали страсти, вызванные матчами 1972 года.
«Сыграна блестящая серия! – писала в редакционной статье американская „Крисчен сайенс монитор“. – А ее заключительный матч был одним из тех редких моментов в спорте, когда все прежние рекорды, стратегия и хвастливые утверждения отбрасываются в сторону и соперники сражаются вплоть до финальной сирены. Это высший момент в спорте, и он требует от игроков интенсивных усилий – большой сосредоточенности и энергии, подкрепленных огромным эмоциональным настроем. Канада изменила ничейный счет буквально за секунды до окончания матча. Победа осталась за ней.
Но и престиж советского хоккея очень выгадал от этой серии матчей. С точки зрения общефизической подготовки советские игроки уже в самом начале показали свое превосходство. Их замечательное мастерство проявлялось на всех этапах игры. На сотни миллионов зрителей, наблюдавших за этими матчами по телевидению в Северной Америке, Европе и на других материках, оно произвело большое впечатление.
А что еще более важно, эти матчи, несомненно, будут способствовать сближению народов СССР и Северной Америки…»
Два года спустя состоялась новая серия встреч с канадскими профессионалами, только на этот раз представлявшими не НХЛ, а недолго просуществовавшую Всемирную хоккейную ассоциацию (ВХА). После этой серии в Москве был выпущен документальный фильм, названный «Владислав Третьяк против Бобби Халла». Авторы фильма не случайно сделали акцент на моей дуэли с Халлом. Именно Бобби Халл был самой большой опасностью для наших ворот.
Но расскажу обо всем по порядку.
В Монреале у нас была пересадка на рейс до Квебека. В аэропорт нагрянули журналисты. Со всех сторон на меня посыпались вопросы:
– Готовились ли вы специально к матчам с профессионалами?
– Конечно. Так же, как и профессионалы к матчам с нами.
– Как вы оцениваете команду Билла Харриса?
– Никак. Мы абсолютно не представляем, Что это за команда и в какую силу она играет.
– Каким, по-вашему, окажется итог этих встреч?
– Успешным для сборной СССР.
Сказав это, я внимательно смотрю на канадских журналистов. Два года назад мои слова вызвали бы у них саркастические ухмылки. Теперь же лица репортеров остаются совершенно бесстрастными, будто я сказал нечто само собой разумеющееся. А ведь фактически я заявил следующее: мы побьем сборную ВХА. Позже, в Квебеке, мы узнали из канадских газет, что профессионалам дружно предрекают чуть ли не разгром. Куда, мол, вам против русских, если даже сборная НХЛ не Могла против них устоять…
Из отеля «Хилтон», где нас разместили, едем на тренировку. Зрелище – необыкновенное! Наш автобус без остановок мчится по всему городу в окружении полицейских на мощных «Харлеях». Ревут сирены, крутятся мигалки. На всех перекрестках нам дают зеленую улицу. Никто не может нас обогнать. Люди машут нам руками с тротуаров и из машин.
Дворец спорта во время тренировки забит почти до отказа. Сборная ВХА в полном составе пришла взглянуть на сборную СССР. Старший тренер Борис Павлович Кулагин показывает нам: вон знаменитый бомбардир Бобби Халл, а вот неувядаемый 46-летний Горди Хоу. Некоторых мы узнаем сами: Фрэнка Маховлича, Хендерсона, Степлтона… Встречались с ними два года назад. Канадцы невозмутимо жуют свою резинку, молча смотрят на лед.
– А ну, покажем им, что мы умеем делать, – говорит Борис Михайлов.
Ну и тренировка! Стараемся вовсю! Я стою в воротах так, словно идет решающий матч. Знай, мол, наших. Настроение у ребят прекрасное. Только бы не расплескать боевой запал!
17 сентября, в день первого матча, «Колизей» по самую крышу был забит публикой. Матч еще не начался, а трибуны уже бушевали. Играл электроорган, пронзительно вскрикивали трубы, гремели кастрюли и барабаны. Это напоминало настоящую психическую атаку. Но если два года назад мы были ошарашены такой немыслимой какофонией, то теперь спокойны. Гремите себе на здоровье. Лично я люблю играть, когда болельщиков много. Когда страсти на трибунах накалены. Я чувствую при этом какую-то особую окрыленность, прилив сил, вдохновение.
Матч начался атаками хозяев. Они повели – 1:0. В перерыве мы получили такую установку: «укатать» соперников. Темп, темп, темп! Итог встречи – ничья 3:3. Работать мне пришлось так много, что если спросить, как проходила игра, то я вряд ли смогу обстоятельно рассказать о ней: весь матч для меня слился в почти непрекращающийся обстрел. Будто на площадке была не одна, а по меньшей мере с десяток шайб, которые канадцы беспрерывно швыряли в мои ворота. Думаю, впрочем, что похожее чувство испытал и канадский вратарь Джерри Чиверс. Он играл блестяще!
Запомнилось несколько эпизодов. Бернье из выгоднейшей ситуации бросает по воротам, я отбиваю шайбу, а соперник в досаде ломает о борт свою клюшку. Будто клюшка виновата. За 34 секунды до финального свистка кто-то из канадцев, кажется Ф. Маховлич, неожиданно выходит со мной один на один, но я по своему обыкновению стремительно выкатываюсь ему навстречу, Маховлич теряется и мажет. Два гола забил мне Бобби Халл. Не зря про него рассказывают легенды. Вот это бросок! Я почти не видел шайбы. Очень надежный защитник – Трамбле. А у нас лучшим, безусловно, был Харламов. Его стремительные проходы надо было снимать на кинопленку и как наглядное пособие показывать во всех хоккейных командах – от «Золотой шайбы» до высшей лиги.
Валерий Харламов… Вы знаете, мне кажется, что в чем-то он был очень похож на Юрия Гагарина. Такой же простой, светлый, скромный. Популярность совершенно не отразилась на его характере – он остался доброжелательным, открытым для всех, веселым. И улыбка…
Тот и другой рано ушли из жизни, оставив о себе яркую память: космонавт – у людей всей земли, хоккеист – у тех, кто любит спорт, кто неравнодушен к проявлениям таланта.
Харламов был заметной звездой даже на фоне целого созвездия выдающихся мастеров нашего хоккея начала 70-х годов. При всем желании его ни с кем нельзя было перепутать. Собственный почерк Валерия проявлялся во всем: в обводке, владении шайбой, бросках, отношении к партнерам. Такие неповторимые индивидуальности появляются раз в сто лет, а то и реже.
Хоккейная судьба Харламова складывалась примерно так же, как и у меня. В 1962 году, когда ему было 13 лет, Валера с ватагой мальчишек впервые пришел во Дворец спорта ЦСКА. Из всей компании в спортшколу приняли только его одного. Юных хоккеистов тогда отбирал Кулагин. А Тарасов довершил высшее хоккейное образование Харламова.
Мы начинали с Валерой еще в юношеской команде – он и там был ярче всех. Его талант, как говорят, от бога. Сколько раз я с восхищением наблюдал за тем, как легко он обводит соперников. Харламову удавалось буквально все: и скоростной маневр, и хитроумный пас, и меткий удар. И все это будто играючи – легко, изящно. Недаром канадцы, эти искушенные ценители хоккея, сразу, после первой же игры 2 сентября 1972 года, выделили Харламова среди всех наших игроков. Для многих канадцев он стал кумиром.
«Люблю сыграть красиво», – часто повторял Валера. Что верно, то верно: хоккей в исполнении Харламова был подлинным искусством, которое приводило в изумление миллионы людей. Когда он появлялся на льду, вратари трепетали, а зрители бурно выражали свой восторг.
Какой-то злой рок преследовал Харламова. В 1976 году, возвращаясь ночью домой на автомобиле, он не смог справиться с управлением и… Машина разбилась вдребезги, а Валеру и его жену доставили в госпиталь. Плохи были дела у Харламова: переломы лодыжек, ребер, сотрясение мозга. Только женился человек, и вот на тебе – «свадебное путешествие» в армейский госпиталь. Долгое время врачи не были уверены в том, сможет ли Харламов снова играть в хоккей. Два месяца он провел на больничной койке.
Только в августе Харламов встал и сделал первые самостоятельные шаги по палате. Но чтобы выйти на лед – до этого ему было еще ох как далеко…
А спустя пять лет – опять автомобильная катастрофа. И на этот раз с трагическим исходом. Весть о гибели Валерия застала нас в канадском городе Эдмонтоне перед началом второго розыгрыша Кубка Канады. Никогда не забыть: каток в Эдмонтоне, минута молчания в память о выдающемся советском спортсмене. Обнажив головы, стояли напротив нас профессионалы. Скорбно замерли на трибунах 18 тысяч канадских зрителей. Наверное, в этот момент люди испытывали одно и то же чувство: Харламов с его неповторимым талантом принадлежал всему человечеству. Всем, кому дорог спорт.
И потом, все дни, что мы были за океаном, канадцы подходили к нам на улицах, выражали свое искреннее соболезнование. Телевидение по нескольким программам показывало видеозаписи голевых моментов с участием Валерия Харламова. Все понимали, что это утрата невосполнимая.
Если уж я начал рассказывать про Харламова, то должен отметить следующее: Валерию помогли раскрыть свой талант его замечательные партнеры по тройке – Борис Михайлов и Владимир Петров. Вообще, говорить об этих хоккеистах по отдельности очень трудно, да и, пожалуй, неправильно. В разные годы по разным причинам первое звено пытались «разбавлять» другими спортсменами, но не знаю, как вам, а мне в его игре тогда чего-то не хватало.
Кажется, они родились для того, чтобы встретиться и стать лучшим в мире хоккейным звеном. Лично я в трудные минуты верил только в них. Сколько раз, бывало, они переламывали ход неудачно сложившегося матча, брали игру на себя, забрасывали решающие шайбы… Они были лучшими много лет.
Самый старший среди них – Борис Михайлов. В команде он всем бойцам боец. Его излюбленным местом во время атаки был «пятачок», где играть больнее всего, где соперники в жаркие моменты обычно не церемонятся. Канадский форвард Эспозито тоже считался большим любителем добивать шайбы, но он-то здоровенный парень, его с места трактором не сдвинешь, ему самой природой велено дежурить на «пятачке», а Михайлов отнюдь не атлетического сложения, зато по характеру, по волевому запалу канадцу с Михайловым не тягаться. Далеко ему до нашего капитана.
Не обладая техникой Харламова, скоростью Балдериса, мощью Петрова, он тем не менее был чрезвычайно полезен команде. Он – вожак. На него равнялись, за ним тянулись, ему подражали.
Человека учат не только родители, детский сад и школа. Самый полезный университет – сама жизнь. Как жаль, что сплошь и рядом нам встречаются люди, считающие себя в 20 лет уже вполне и навсегда сформировавшимися, знающими все и вся. По мне, так до старости надо быть вечно недовольным собой и, жадно впитывая в себя жизнь, учиться и учиться у нее. Михайлов и здесь мог быть примером для молодых хоккеистов.
Став капитаном сборной, он заметно изменился: еще требовательнее и ответственнее относился теперь к себе, к своим словам и поступкам, терпимее – к другим.
Помню, когда-то, пропусти я легкую шайбу, Борис мог не сдержаться:
– Ты зачем сюда поставлен? «Пенки» давать? Теперь же подъедет, стукнет клюшкой по моим щиткам:
– Ничего, мы им сейчас на одну двумя шайбами ответим. Есть такие хоккеисты, которым все равно, что о них думают окружающие. Эти спортсмены не дорожат своим именем – сегодня они могут сыграть хорошо, завтра плохо. Ну и что? Их это не волнует. Борису Михайлову, Владимиру Петрову и Валерию Харламову их имя было очень дорого. Как всякие большие мастера, они ревниво относились к результатам своей игры. Схалтурить, сыграть вполсилы – нет, они не знали, что это такое.
На сборах и турнирах Борис всегда жил в одной комнате с Володей Петровым. Они мало похожи друг на друга. Петров – горячий, самолюбивый, вспыльчивый, любит в глаза резать все, что думает. Бывает, проходишь мимо их комнаты и слышишь – опять спорят. Но эти споры гасли так же быстро, как возникали.
Друзья есть друзья. Их и на льду, и на отдыхе водой не разольешь. Если Михайлов делал дома шашлык, то, будьте уверены, рядом с костерком возился Петров.
Я считаю, что Петров был самым сильным центрфорвардом в мире. Он атлет и всегда крепко держался на коньках. Я, во всяком случае, ни разу не видел, чтобы кому-нибудь удалось свалить Петрова на лед.
Всю эту троицу отличала совершенно неутолимая жажда гола. Им было не важно, кто из них забьет, на кого запишут шайбу и пас, – важно забить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28