Маленькая психологическая игра? Ты что, услышала, как какой-то дурак в телевизионном шоу советует сохранить хорошие отношения между детьми и бывшим мужем? – Бен посмотрел на мать твердым взглядом. – Это не сработает. Прости.
– Да, я не хотела бы видеть, что ты действуешь в отношении отца так же, как Тесса в отношении меня. Но вы уже взрослые, и я не намерена вам подсказывать, как себя вести. Я за вас больше не отвечаю.
– Здорово. Предположим, я продолжу отвечать «нет» на все его притязания. Это ведь и надоесть может, поскольку до Гарри долго доходит. – Бен встал и оказался лицом к лицу с Кэролайн. – Я не хочу его видеть. Если ты согласилась на этот званый ужин у бабули – что ж, дело твое. Но одно место за столом останется незанятым. Я не иду.
– Если это твое последнее слово, если ты так решил, то тебе придется жить с этим. – Кэролайн посмотрела на него долгим спокойным взглядом. – Мы ведь Говорим о твоем отце, Бен.
– И самое ужасное, что я прекрасно осознаю сей прискорбный факт. – Лицо Бена казалось высеченным из камня, но глаза пылали. – Только, пожалуйста, не тревожь воспоминания безоблачного детства. Их, как ты сказала раньше, не вернешь. Он ушел, и о нем не было ни слуху ни духу, мам. Теперь он хочет вернуться в мою жизнь, и то, чего он не может добиться от меня, его мать пытается заполучить подкупом. Ну, а я не покупаюсь. Пусть Фолкнеры проваливают ко всем чертям.
Он сверкнул глазами на Кэролайн, которая чуть не плакала. Бен был слишком рассержен, чтобы выслушать ее и тем более принять ее совет. И все-таки она не могла так просто бросить эту тему:
– Ты тоже Фолкнер, Бен.
Он пожал плечами и покачал головой:
– Ты хочешь, чтобы я простил его? Так, что ли? Ты всегда была слишком снисходительна к нему, мам. Даже спустя три года ты не способна разглядеть, каков он на самом деле.
– Бен, пожалуйста, не надо. Я все-таки не святая наивность. Я знаю, что представляет из себя твой отец, и поколебать мое решение ему не удастся. Но я также знаю, что он отец моих детей, и этот узел не может быть разрублен. Это то, с чем придется считаться, Бен.
– Что в переводе означает: сходи на ужин к своей бабушке. – Бен нахмурился. – Ладно, я подумаю.
– Вот и ладно, – с некоторым облегчением вздохнула Кэролайн.
Она переоделась в чистый свитер и джинсы и слонялась по гостиной, без надобности поправляя подушки и картины, когда зазвонил телефон. Сердце ее бешено застучало. «Прекрати, – сказала она себе. – Это не Дэниел».
Но это был он.
Кэролайн опустилась на пол рядом с телефоном.
Нервничая, она накручивала телефонный шнур на палец.
– Кэролайн, мне известно, что ты ждешь своих однокурсников, но я должен был позвонить. – Голос его был еще ниже, чем обычно. – Я знаю, что ты взбесилась на меня, и, может быть, я действительно не имел права так говорить о твоей дочери…
– Я не должна была так сердиться, Дэниел. Просто я…
– Я понимаю, что ты чувствуешь по отношению к ней. У меня то же самое по отношению к Саре: я взрываюсь, когда кто-нибудь отзывается о ней плохо. Но…
– Все в порядке, Дэниел, я знаю, что ты сказал это без злого умысла.
– Но у меня был умысел.
Наступило молчание. Кэролайн потеряла дар речи. Она была слишком рассержена, чтобы понять, что он имеет ввиду. О чем он вообще говорит? Сначала заявляет, что раскаивается, а потом – что у него был «умысел».
– Я хочу сказать, – ворвался в тишину голос Дэниела, – что, возможно, не должен был тогда ничего говорить, однако правда есть правда. Я считаю, что ты должна послать Тессу подальше. Скажи ей, чтоб она угомонилась. Но я понимаю, что, по твоему мнению, у меня нет никаких прав упрекать ее. Наши дети – вне критики, верно?
– Ты хочешь сказать, что пришел к мысли, будто моя дочь – маленькая гадина, но не желаешь говорить об этом прямо. Правильно?
По мере того как Кэролайн выходила из себя, ее голос становился все громче и пронзительнее.
– Послушай, Кэролайн, я ненавижу, когда другие люди отнимают мое счастье. Извини, но это именно то, что я чувствую. – В голосе Дэниела звучало напряжение. – Мне все равно, кто в этом виноват твоя дочь или кто-нибудь еще. Я люблю тебя и начинаю злиться, когда…
– Что ты сказал? – прошептала Кэролайн.
– Начинаю злиться, – нетерпеливо сказал он. – И ты это знаешь.
– Не это. Другое.
– Я люблю тебя. – Его голос смягчился. – И это ты тоже знаешь.
– Нет, не знаю. Ты никогда этого не говорил. Откуда мне знать?
Кэролайн рассердилась. Если он любит ее, почему не скажет это лично, в глаза, почему упоминает об этом как бы вскользь в телефонном разговоре? «Как насчет того, чтобы в четверг сходить в кино? И, кстати, я люблю тебя».
– Когда мужчина хочет быть с тобой каждую минуту, даже если вы не занимаетесь любовью, когда он приглашает тебя к своей сестре на рождественский ужин, когда он говорит тебе, что с тех, пор, как впервые увидел тебя, не может думать ни о чем другом, – Дэниел остановился, чтобы набрать воздуха, – когда все это происходит, Кэролайн, что же, по-твоему, он к тебе чувствует?
Кэролайн рванула телефонный шнур и яростно прошептала:
– Откуда же мне это знать, черт побери? Может, на него нашло затмение, и он флиртует со всеми дамочками в возрасте, которые изучают договорное право. Может, он очарован тем, что она напоминает ему бывшую жену. Может, он настолько раздражителен по отношению к ней, а по отношению к ее семье и подавно, что половина ее мыслей сосредоточена на одном: как бы он не затеял что-то против нее. Я понятия не имела, что ты ко мне чувствуешь, Дэниел, пока ты сам об этом не сказал!
– Ну так вот, я говорю. Несмотря на твоих родственников, которые с превеликим удовольствием увидели бы меня умирающим или страдающим от какой-нибудь отвратительной болезни – за исключением Бена, который нормально ко мне относится; несмотря на артобстрел со стороны твоей дочери, твоего бывшего мужа и его матери, я тебя люблю. Вот, я сказал. Я люблю тебя, Кэролайн Уильямс Фолкнер. Что ты об этом думаешь?
– Я… я…
Раздался звонок в дверь.
– Да? Ты… ты… – Голос Дэниела был бодрым и жизнерадостным, как будто, сказав все Кэролайн, он освободился от какой-то тяжести. – Что ты, Кэролайн?
– Мне надо идти. Однокурсники пришли. Позвони мне, когда они уйдут. Я буду ждать.
В его голосе появился легкий намек на смех.
– И попробуй придумать какой-нибудь милый ответ.
– Например?
Дверной звонок не унимался.
– Придумаешь что-нибудь. Ты талантливая женщина. Я люблю тебя, Каролина миа.
– Иду, иду-у! – крикнула Кэролайн срывающимся голосом, вешая трубку, и трясущимися руками открыла дверь.
Если члены группы и заметили необычную озабоченность Кэролайн во время встречи, то приписали это предэкзаменационному волнению. Они все чувствовали то же самое. Ждать оценки – это что-то невыносимое. Пока она не выставлена, они не смогут думать ни о следующем семестре, ни о том, где будут работать летом. Они пообещали друг другу вообще не говорить про школу. Стоило кому-нибудь нечаянно обронить это слово, как другой вмешивался и моментально переводил разговор на кино, музыку или даже политику.
Бен зашел на несколько минут и, прежде чем отправиться в кино, со всеми познакомился. Кевин и Нил видели ту же самую афишу кинофестиваля и горячо одобрили его программу. Все было так приятно, так непринужденно, что Кэролайн не могла не вспомнить о том, как Тесса обращалась с Кевином, словно с собственным шофером. Она вздохнула. Похоже, все пути ведут к Тессе.
Тесса ушла с Гарри сразу же после полудня. Они обедали у Мейды, и Кэролайн втайне надеялась, что Тесса не вернется, пока собрание не закончится. Снобизм Тессы переходил всякие границы, и Кэролайн не хотелось, чтобы дочь поставила ее в неловкое положение перед друзьями.
Группа уже доедала остатки попкорна и допивала пиво, когда появилась Тесса. Она постояла, глядя, как они устроились в гостиной, и, ни слова не говоря, повернулась, чтобы повесить пальто в шкаф.
– Привет, Тесса, – поздоровался с ней Кевин. Присоединяйтесь к нам, выпейте пива. А то наш бар вот-вот закроется.
– О, так вы скоро уходите? – холодно взглянула на него Тесса. – В таком случае я поднимусь наверх и подожду. Извините.
– Тесса! – прикрикнула на нее Кэролайн тоном, к которому всегда прибегала, когда Тесса вела себя, как малое дитя.
Застарелые рефлексы вспомнились и сработали. Тесса остановилась.
– Зайди сюда, пожалуйста!
Отказа не последовало: это ведь мама, верховный главнокомандующий.
– Не думаю, что ты знакома с моей группой, за исключением разве что Кевина, который был так любезен, что подвез тебя на ту вечеринку. Ты, конечно, помнишь его?
Кэролайн встала. Дэниел был прав: Тесса ведет себя, как испорченный ребенок, – грубо, высокомерно, нахально. Кэролайн уже готова была схватить ее и насильно усадить в кресло, но тут перехватила взгляд, которым смотрел на Тессу Кевин. В нем выражалось такое гневное презрение, что Кэролайн даже стало жаль Тессу. Ей стало бы жаль любого, кто заслужил столь явную неприязнь. Она взглянула на дочь. Тесса уставилась на Кевина, будто примерзла к месту. Волна понимания медленно прокатилась у нее по лицу, точно она догадалась, о чем молча говорил ей Кевин. К полнейшему удивлению Кэролайн, Тесса отвесила ему легкий поклон, как бы принимая непроизнесенный приговор. Ее блестящие темные волосы сияли под светом лампы.
Кэролайн не сразу поняла, что произошло, но Тесса вдруг села и взяла содовую и овсяное печенье, словно решив, что надо быть послушной. Она смеялась и говорила о видеоклипах и телевизионных ток-шоу, как если бы все эти люди были ее близкими друзьями. Вероятно, только Кевин да и ее мать заметили, что в течение тех пятнадцати минут, пока она тут сидела, она ни разу ни на кого не взглянула.
Позже, когда Кэролайн направилась к себе в комнату, улыбаясь при мысли, что сейчас позвонит Дэниелу, Тесса, к удивлению матери, вышла в коридор и тихо сказала:
– Папа говорит, что ты ему обещала прийти завтра на ужин. Я просто хотела поблагодарить тебя. Если и это ничего не изменит… – Тесса судорожно сглотнула, – тогда я пойму. – Несколько секунд она помешкала, потом пробормотала: – Извини, мама, повернулась и бросилась в свою комнату.
«Может быть, есть надежда, – подумала Кэролайн. – Может быть, надо попросить Кевина, чтобы он занялся пока Тессой. Если я сделаю побольше шоколадного печенья, он, возможно, согласится».
Глава 23
Кэролайн надеялась, что разговор с Дэниелом будет долгим и нежным, но ее ждало разочарование. Когда она объяснила, что завтра вечером опять не сможет увидеться с ним из-за семейного ужина с бывшим мужем и его матерью, Дэниел замолчал всерьез и надолго.
Наконец он заговорил напряженным голосом:
– Зачем ты это делаешь, Кэролайн? Почему я последний в твоих планах? Ты проводишь время то со своей группой, то с детьми, а вот теперь еще, по каким-то причинам, со своим бывшим мужем – но где же мое место? Я где-то между твоим шефом и корзинкой для мусора?
Кэролайн знала, что он прав. Но семейный ужин у Мейды должен был стать важной демонстрацией расположения к дочери.
– Ты имеешь право сердиться. Я знаю, все это выглядит так, будто я ставлю Бена и Тессу выше тебя, – начала она тихим, примиряющим тоном.
Кэролайн хотела, чтобы Дэниел понял ее. Она закрыла глаза, пытаясь вновь ощутить ту теплоту, которую она почувствовала, когда разговаривала с ним в прошлый раз.
На другом конце провода воцарилось долгое молчание. В конце концов, Дэниел сказал:
– Бен и Тесса – не главное во всем этом, Кэролайн. Я не имею ничего против того, чтобы ты проводила время с детьми. Я знаю, как важно для тебя наладить взаимоотношения с Тессой.
– Тогда о чем мы говорим? – воскликнула Кэролайн, склонившись над телефоном, как будто это приближало ее к Дэниелу. – Ради Тессы я все это и делаю.
– Ты не налаживаешь взаимоотношения с ней. Ты поддерживаешь ее заблуждение, что когда-нибудь вы вновь сойдетесь с ее отцом. Если ты действительно не намерена этого делать, то должна рассеять ее иллюзии, – произнес Дэниел невыразительным, усталым голосом.
– Почему мы обсуждаем все это по телефону, Дэниел? Если бы мы могли встретиться и поговорить… – Кэролайн осеклась. Она слишком хотела этого. Она могла бы поведать ему о данном сегодня вечером обещании Тессе, убедила бы его, что наступил поворотный момент. – Я хочу встретиться с тобой тотчас же.
– В чем же дело? Через час я приеду.
– Дэниел, будь серьезнее. Уже почти полночь, и мы оба устали. Я могу подождать.
– Почему ты должна идти на этот ужин к Гарри и его матери? Меня беспокоит то со вкусом обставленное семейное давление, которое они на тебя оказывают. Фрателли не могут тягаться с Гарри и компанией в умении это делать. – Он совсем не шутил. – Извини, Кэролайн, но ты требуешь от меня слишком многого. Единственное, чего я хочу, это быть с тобой. Я устал умолять и выпрашивать жалкие крохи.
– Бен с Тессой скоро уедут, и я хочу, чтобы Тесса удостоверилась, что мы с Гарри не собираемся возвращаться друг к другу.
– Объясни мне, почему ты не можешь просто сказать об этом Тессе? Может быть, увидев нас вместе, она убедится… – В голосе Дэниела зазвучали раздражение и усталость. – Когда я смогу тебя увидеть? – проворчал он.
Он лег на спину, положив голову на спинку кушетки. И зачем только он сказал ей, что любит ее? Теперь она начнет отступать и играть в свои хитрые женские игры, точно так же, как Элисон, которая постоянно держала его в неведении и взвешенном состоянии, когда они впервые встретились.
– В понедельник вечером?
– Нет, я тебе вот что скажу. – Он и так уже чертовски много сказал ей, а она знай думает о своей семье, забывая о нем. – В понедельник вечером я должен забрать Сару. От своей матери она обычно возвращается настоящим инвалидом, и я не могу ее оставить.
– Да, конечно. Я помню, ты говорил, что она скоро должна вернуться, но забыла, что в понедельник. А как насчет вторника? – Дэниел отрицательно хмыкнул, и Кэролайн сама ответила на свой вопрос: – Отпадает, вы с Сарой должны побыть вместе. Да и мне надо будет после обеда собирать Бена в школу. В среду?
– Канун Нового года? – промурлыкал Дэниел. – Шампанское в полночь. Проведешь этот вечер со мной?
Неужели она манипулирует им, используя ту неограниченную власть, которую над ним имеет? Нет, на Кэролайн это непохоже. Она не Элисон; она не будет играть в слабый пол. Ему бы следует это помнить.
– Да, – радостно сказала Кэролайн. – Да. Если я смогу. Я не уверена, будут ли Бен и Тесса…
У Дэниела внутри что-то сжалось, и он заговорил не думая:
– Послушай, Кэролайн, это я не уверен, что долго смогу продолжать играть вторую – нет, черт побери, третью! – скрипку. Я открыл тебе свое сердце, а ты просто отмахнулась.
– Перестань, Дэниел. Если бы у тебя были неприятности с Сарой или одним из твоих братьев и ты должен бы был остаться с ними, я попыталась бы войти в твое положение. Вряд ли я была бы при этом на седьмом небе от счастья, но я дала бы тебе столько времени, сколько было бы нужно. Мы познакомились с тобой, уже имея за плечами определенный багаж, но мы в силах с этим справиться. По крайней мере, – добавила она, – я надеюсь… я думаю, что в силах.
– Не исключено. Но мне необходимо знать…
У Дэниела больше не было слов. Будь он проклят, если она снова проигнорирует брошенное к ее ногам сердце!
– Спи спокойно, Дэниел. Сладких сновидений.
От него не ускользнули сомнения в ее голосе.
– Лучше бы ты была со мной. Объясни мне еще раз, почему ты должна проводить все свое время с кем угодно, но только не со мной.
– Это всего на несколько дней. Ложись спать. Пауза, потом шепотом: – Я люблю тебя.
Дэниел вздохнул. Почему она ждала все это время, почему только сейчас говорит ему это? Правда ли это или только подачка, кость, которую она бросает ему потому, что не видит? В душе он верил ей, но этот щеголь-принц со своей матушкой и дочерью только и делают, что пытаются вернуть Кэролайн к прежней жизни. Дэниел почувствовал, как внутри у него все сжалось. Он слишком устал, чтобы продолжать бороться.
Неохотно, но понимая, что не может этого не сказать, он произнес:
– Черт побери, леди, я вас тоже люблю. Но когда же вы дадите мне шанс доказать это?
– В среду. Как следует отдохни и правильно питайся. Твоя жизненная энергия тебе еще ох как понадобится. – Короткий смешок пробежал по проводам и резанул его по нервам. – Спокойной ночи, Дэниел.
Он прошептал пересохшим ртом:
– Спокойной ночи, Каролина миа.
Трубка была положена, но телефон остался стоять у него на груди. Вытянувшись на кушетке, Дэниел уставился в потолок.
Почему он позволил этой сумасбродке войти в его жизнь? Он с самого начала знал, что с такой, как Кэролайн Фолкнер, долго не ужиться. Да, она не Элисон, но она такая неуловимая, такая загадочная.
Ему было неприятно чувствовать, что его собственная жизнь выходит из-под его контроля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– Да, я не хотела бы видеть, что ты действуешь в отношении отца так же, как Тесса в отношении меня. Но вы уже взрослые, и я не намерена вам подсказывать, как себя вести. Я за вас больше не отвечаю.
– Здорово. Предположим, я продолжу отвечать «нет» на все его притязания. Это ведь и надоесть может, поскольку до Гарри долго доходит. – Бен встал и оказался лицом к лицу с Кэролайн. – Я не хочу его видеть. Если ты согласилась на этот званый ужин у бабули – что ж, дело твое. Но одно место за столом останется незанятым. Я не иду.
– Если это твое последнее слово, если ты так решил, то тебе придется жить с этим. – Кэролайн посмотрела на него долгим спокойным взглядом. – Мы ведь Говорим о твоем отце, Бен.
– И самое ужасное, что я прекрасно осознаю сей прискорбный факт. – Лицо Бена казалось высеченным из камня, но глаза пылали. – Только, пожалуйста, не тревожь воспоминания безоблачного детства. Их, как ты сказала раньше, не вернешь. Он ушел, и о нем не было ни слуху ни духу, мам. Теперь он хочет вернуться в мою жизнь, и то, чего он не может добиться от меня, его мать пытается заполучить подкупом. Ну, а я не покупаюсь. Пусть Фолкнеры проваливают ко всем чертям.
Он сверкнул глазами на Кэролайн, которая чуть не плакала. Бен был слишком рассержен, чтобы выслушать ее и тем более принять ее совет. И все-таки она не могла так просто бросить эту тему:
– Ты тоже Фолкнер, Бен.
Он пожал плечами и покачал головой:
– Ты хочешь, чтобы я простил его? Так, что ли? Ты всегда была слишком снисходительна к нему, мам. Даже спустя три года ты не способна разглядеть, каков он на самом деле.
– Бен, пожалуйста, не надо. Я все-таки не святая наивность. Я знаю, что представляет из себя твой отец, и поколебать мое решение ему не удастся. Но я также знаю, что он отец моих детей, и этот узел не может быть разрублен. Это то, с чем придется считаться, Бен.
– Что в переводе означает: сходи на ужин к своей бабушке. – Бен нахмурился. – Ладно, я подумаю.
– Вот и ладно, – с некоторым облегчением вздохнула Кэролайн.
Она переоделась в чистый свитер и джинсы и слонялась по гостиной, без надобности поправляя подушки и картины, когда зазвонил телефон. Сердце ее бешено застучало. «Прекрати, – сказала она себе. – Это не Дэниел».
Но это был он.
Кэролайн опустилась на пол рядом с телефоном.
Нервничая, она накручивала телефонный шнур на палец.
– Кэролайн, мне известно, что ты ждешь своих однокурсников, но я должен был позвонить. – Голос его был еще ниже, чем обычно. – Я знаю, что ты взбесилась на меня, и, может быть, я действительно не имел права так говорить о твоей дочери…
– Я не должна была так сердиться, Дэниел. Просто я…
– Я понимаю, что ты чувствуешь по отношению к ней. У меня то же самое по отношению к Саре: я взрываюсь, когда кто-нибудь отзывается о ней плохо. Но…
– Все в порядке, Дэниел, я знаю, что ты сказал это без злого умысла.
– Но у меня был умысел.
Наступило молчание. Кэролайн потеряла дар речи. Она была слишком рассержена, чтобы понять, что он имеет ввиду. О чем он вообще говорит? Сначала заявляет, что раскаивается, а потом – что у него был «умысел».
– Я хочу сказать, – ворвался в тишину голос Дэниела, – что, возможно, не должен был тогда ничего говорить, однако правда есть правда. Я считаю, что ты должна послать Тессу подальше. Скажи ей, чтоб она угомонилась. Но я понимаю, что, по твоему мнению, у меня нет никаких прав упрекать ее. Наши дети – вне критики, верно?
– Ты хочешь сказать, что пришел к мысли, будто моя дочь – маленькая гадина, но не желаешь говорить об этом прямо. Правильно?
По мере того как Кэролайн выходила из себя, ее голос становился все громче и пронзительнее.
– Послушай, Кэролайн, я ненавижу, когда другие люди отнимают мое счастье. Извини, но это именно то, что я чувствую. – В голосе Дэниела звучало напряжение. – Мне все равно, кто в этом виноват твоя дочь или кто-нибудь еще. Я люблю тебя и начинаю злиться, когда…
– Что ты сказал? – прошептала Кэролайн.
– Начинаю злиться, – нетерпеливо сказал он. – И ты это знаешь.
– Не это. Другое.
– Я люблю тебя. – Его голос смягчился. – И это ты тоже знаешь.
– Нет, не знаю. Ты никогда этого не говорил. Откуда мне знать?
Кэролайн рассердилась. Если он любит ее, почему не скажет это лично, в глаза, почему упоминает об этом как бы вскользь в телефонном разговоре? «Как насчет того, чтобы в четверг сходить в кино? И, кстати, я люблю тебя».
– Когда мужчина хочет быть с тобой каждую минуту, даже если вы не занимаетесь любовью, когда он приглашает тебя к своей сестре на рождественский ужин, когда он говорит тебе, что с тех, пор, как впервые увидел тебя, не может думать ни о чем другом, – Дэниел остановился, чтобы набрать воздуха, – когда все это происходит, Кэролайн, что же, по-твоему, он к тебе чувствует?
Кэролайн рванула телефонный шнур и яростно прошептала:
– Откуда же мне это знать, черт побери? Может, на него нашло затмение, и он флиртует со всеми дамочками в возрасте, которые изучают договорное право. Может, он очарован тем, что она напоминает ему бывшую жену. Может, он настолько раздражителен по отношению к ней, а по отношению к ее семье и подавно, что половина ее мыслей сосредоточена на одном: как бы он не затеял что-то против нее. Я понятия не имела, что ты ко мне чувствуешь, Дэниел, пока ты сам об этом не сказал!
– Ну так вот, я говорю. Несмотря на твоих родственников, которые с превеликим удовольствием увидели бы меня умирающим или страдающим от какой-нибудь отвратительной болезни – за исключением Бена, который нормально ко мне относится; несмотря на артобстрел со стороны твоей дочери, твоего бывшего мужа и его матери, я тебя люблю. Вот, я сказал. Я люблю тебя, Кэролайн Уильямс Фолкнер. Что ты об этом думаешь?
– Я… я…
Раздался звонок в дверь.
– Да? Ты… ты… – Голос Дэниела был бодрым и жизнерадостным, как будто, сказав все Кэролайн, он освободился от какой-то тяжести. – Что ты, Кэролайн?
– Мне надо идти. Однокурсники пришли. Позвони мне, когда они уйдут. Я буду ждать.
В его голосе появился легкий намек на смех.
– И попробуй придумать какой-нибудь милый ответ.
– Например?
Дверной звонок не унимался.
– Придумаешь что-нибудь. Ты талантливая женщина. Я люблю тебя, Каролина миа.
– Иду, иду-у! – крикнула Кэролайн срывающимся голосом, вешая трубку, и трясущимися руками открыла дверь.
Если члены группы и заметили необычную озабоченность Кэролайн во время встречи, то приписали это предэкзаменационному волнению. Они все чувствовали то же самое. Ждать оценки – это что-то невыносимое. Пока она не выставлена, они не смогут думать ни о следующем семестре, ни о том, где будут работать летом. Они пообещали друг другу вообще не говорить про школу. Стоило кому-нибудь нечаянно обронить это слово, как другой вмешивался и моментально переводил разговор на кино, музыку или даже политику.
Бен зашел на несколько минут и, прежде чем отправиться в кино, со всеми познакомился. Кевин и Нил видели ту же самую афишу кинофестиваля и горячо одобрили его программу. Все было так приятно, так непринужденно, что Кэролайн не могла не вспомнить о том, как Тесса обращалась с Кевином, словно с собственным шофером. Она вздохнула. Похоже, все пути ведут к Тессе.
Тесса ушла с Гарри сразу же после полудня. Они обедали у Мейды, и Кэролайн втайне надеялась, что Тесса не вернется, пока собрание не закончится. Снобизм Тессы переходил всякие границы, и Кэролайн не хотелось, чтобы дочь поставила ее в неловкое положение перед друзьями.
Группа уже доедала остатки попкорна и допивала пиво, когда появилась Тесса. Она постояла, глядя, как они устроились в гостиной, и, ни слова не говоря, повернулась, чтобы повесить пальто в шкаф.
– Привет, Тесса, – поздоровался с ней Кевин. Присоединяйтесь к нам, выпейте пива. А то наш бар вот-вот закроется.
– О, так вы скоро уходите? – холодно взглянула на него Тесса. – В таком случае я поднимусь наверх и подожду. Извините.
– Тесса! – прикрикнула на нее Кэролайн тоном, к которому всегда прибегала, когда Тесса вела себя, как малое дитя.
Застарелые рефлексы вспомнились и сработали. Тесса остановилась.
– Зайди сюда, пожалуйста!
Отказа не последовало: это ведь мама, верховный главнокомандующий.
– Не думаю, что ты знакома с моей группой, за исключением разве что Кевина, который был так любезен, что подвез тебя на ту вечеринку. Ты, конечно, помнишь его?
Кэролайн встала. Дэниел был прав: Тесса ведет себя, как испорченный ребенок, – грубо, высокомерно, нахально. Кэролайн уже готова была схватить ее и насильно усадить в кресло, но тут перехватила взгляд, которым смотрел на Тессу Кевин. В нем выражалось такое гневное презрение, что Кэролайн даже стало жаль Тессу. Ей стало бы жаль любого, кто заслужил столь явную неприязнь. Она взглянула на дочь. Тесса уставилась на Кевина, будто примерзла к месту. Волна понимания медленно прокатилась у нее по лицу, точно она догадалась, о чем молча говорил ей Кевин. К полнейшему удивлению Кэролайн, Тесса отвесила ему легкий поклон, как бы принимая непроизнесенный приговор. Ее блестящие темные волосы сияли под светом лампы.
Кэролайн не сразу поняла, что произошло, но Тесса вдруг села и взяла содовую и овсяное печенье, словно решив, что надо быть послушной. Она смеялась и говорила о видеоклипах и телевизионных ток-шоу, как если бы все эти люди были ее близкими друзьями. Вероятно, только Кевин да и ее мать заметили, что в течение тех пятнадцати минут, пока она тут сидела, она ни разу ни на кого не взглянула.
Позже, когда Кэролайн направилась к себе в комнату, улыбаясь при мысли, что сейчас позвонит Дэниелу, Тесса, к удивлению матери, вышла в коридор и тихо сказала:
– Папа говорит, что ты ему обещала прийти завтра на ужин. Я просто хотела поблагодарить тебя. Если и это ничего не изменит… – Тесса судорожно сглотнула, – тогда я пойму. – Несколько секунд она помешкала, потом пробормотала: – Извини, мама, повернулась и бросилась в свою комнату.
«Может быть, есть надежда, – подумала Кэролайн. – Может быть, надо попросить Кевина, чтобы он занялся пока Тессой. Если я сделаю побольше шоколадного печенья, он, возможно, согласится».
Глава 23
Кэролайн надеялась, что разговор с Дэниелом будет долгим и нежным, но ее ждало разочарование. Когда она объяснила, что завтра вечером опять не сможет увидеться с ним из-за семейного ужина с бывшим мужем и его матерью, Дэниел замолчал всерьез и надолго.
Наконец он заговорил напряженным голосом:
– Зачем ты это делаешь, Кэролайн? Почему я последний в твоих планах? Ты проводишь время то со своей группой, то с детьми, а вот теперь еще, по каким-то причинам, со своим бывшим мужем – но где же мое место? Я где-то между твоим шефом и корзинкой для мусора?
Кэролайн знала, что он прав. Но семейный ужин у Мейды должен был стать важной демонстрацией расположения к дочери.
– Ты имеешь право сердиться. Я знаю, все это выглядит так, будто я ставлю Бена и Тессу выше тебя, – начала она тихим, примиряющим тоном.
Кэролайн хотела, чтобы Дэниел понял ее. Она закрыла глаза, пытаясь вновь ощутить ту теплоту, которую она почувствовала, когда разговаривала с ним в прошлый раз.
На другом конце провода воцарилось долгое молчание. В конце концов, Дэниел сказал:
– Бен и Тесса – не главное во всем этом, Кэролайн. Я не имею ничего против того, чтобы ты проводила время с детьми. Я знаю, как важно для тебя наладить взаимоотношения с Тессой.
– Тогда о чем мы говорим? – воскликнула Кэролайн, склонившись над телефоном, как будто это приближало ее к Дэниелу. – Ради Тессы я все это и делаю.
– Ты не налаживаешь взаимоотношения с ней. Ты поддерживаешь ее заблуждение, что когда-нибудь вы вновь сойдетесь с ее отцом. Если ты действительно не намерена этого делать, то должна рассеять ее иллюзии, – произнес Дэниел невыразительным, усталым голосом.
– Почему мы обсуждаем все это по телефону, Дэниел? Если бы мы могли встретиться и поговорить… – Кэролайн осеклась. Она слишком хотела этого. Она могла бы поведать ему о данном сегодня вечером обещании Тессе, убедила бы его, что наступил поворотный момент. – Я хочу встретиться с тобой тотчас же.
– В чем же дело? Через час я приеду.
– Дэниел, будь серьезнее. Уже почти полночь, и мы оба устали. Я могу подождать.
– Почему ты должна идти на этот ужин к Гарри и его матери? Меня беспокоит то со вкусом обставленное семейное давление, которое они на тебя оказывают. Фрателли не могут тягаться с Гарри и компанией в умении это делать. – Он совсем не шутил. – Извини, Кэролайн, но ты требуешь от меня слишком многого. Единственное, чего я хочу, это быть с тобой. Я устал умолять и выпрашивать жалкие крохи.
– Бен с Тессой скоро уедут, и я хочу, чтобы Тесса удостоверилась, что мы с Гарри не собираемся возвращаться друг к другу.
– Объясни мне, почему ты не можешь просто сказать об этом Тессе? Может быть, увидев нас вместе, она убедится… – В голосе Дэниела зазвучали раздражение и усталость. – Когда я смогу тебя увидеть? – проворчал он.
Он лег на спину, положив голову на спинку кушетки. И зачем только он сказал ей, что любит ее? Теперь она начнет отступать и играть в свои хитрые женские игры, точно так же, как Элисон, которая постоянно держала его в неведении и взвешенном состоянии, когда они впервые встретились.
– В понедельник вечером?
– Нет, я тебе вот что скажу. – Он и так уже чертовски много сказал ей, а она знай думает о своей семье, забывая о нем. – В понедельник вечером я должен забрать Сару. От своей матери она обычно возвращается настоящим инвалидом, и я не могу ее оставить.
– Да, конечно. Я помню, ты говорил, что она скоро должна вернуться, но забыла, что в понедельник. А как насчет вторника? – Дэниел отрицательно хмыкнул, и Кэролайн сама ответила на свой вопрос: – Отпадает, вы с Сарой должны побыть вместе. Да и мне надо будет после обеда собирать Бена в школу. В среду?
– Канун Нового года? – промурлыкал Дэниел. – Шампанское в полночь. Проведешь этот вечер со мной?
Неужели она манипулирует им, используя ту неограниченную власть, которую над ним имеет? Нет, на Кэролайн это непохоже. Она не Элисон; она не будет играть в слабый пол. Ему бы следует это помнить.
– Да, – радостно сказала Кэролайн. – Да. Если я смогу. Я не уверена, будут ли Бен и Тесса…
У Дэниела внутри что-то сжалось, и он заговорил не думая:
– Послушай, Кэролайн, это я не уверен, что долго смогу продолжать играть вторую – нет, черт побери, третью! – скрипку. Я открыл тебе свое сердце, а ты просто отмахнулась.
– Перестань, Дэниел. Если бы у тебя были неприятности с Сарой или одним из твоих братьев и ты должен бы был остаться с ними, я попыталась бы войти в твое положение. Вряд ли я была бы при этом на седьмом небе от счастья, но я дала бы тебе столько времени, сколько было бы нужно. Мы познакомились с тобой, уже имея за плечами определенный багаж, но мы в силах с этим справиться. По крайней мере, – добавила она, – я надеюсь… я думаю, что в силах.
– Не исключено. Но мне необходимо знать…
У Дэниела больше не было слов. Будь он проклят, если она снова проигнорирует брошенное к ее ногам сердце!
– Спи спокойно, Дэниел. Сладких сновидений.
От него не ускользнули сомнения в ее голосе.
– Лучше бы ты была со мной. Объясни мне еще раз, почему ты должна проводить все свое время с кем угодно, но только не со мной.
– Это всего на несколько дней. Ложись спать. Пауза, потом шепотом: – Я люблю тебя.
Дэниел вздохнул. Почему она ждала все это время, почему только сейчас говорит ему это? Правда ли это или только подачка, кость, которую она бросает ему потому, что не видит? В душе он верил ей, но этот щеголь-принц со своей матушкой и дочерью только и делают, что пытаются вернуть Кэролайн к прежней жизни. Дэниел почувствовал, как внутри у него все сжалось. Он слишком устал, чтобы продолжать бороться.
Неохотно, но понимая, что не может этого не сказать, он произнес:
– Черт побери, леди, я вас тоже люблю. Но когда же вы дадите мне шанс доказать это?
– В среду. Как следует отдохни и правильно питайся. Твоя жизненная энергия тебе еще ох как понадобится. – Короткий смешок пробежал по проводам и резанул его по нервам. – Спокойной ночи, Дэниел.
Он прошептал пересохшим ртом:
– Спокойной ночи, Каролина миа.
Трубка была положена, но телефон остался стоять у него на груди. Вытянувшись на кушетке, Дэниел уставился в потолок.
Почему он позволил этой сумасбродке войти в его жизнь? Он с самого начала знал, что с такой, как Кэролайн Фолкнер, долго не ужиться. Да, она не Элисон, но она такая неуловимая, такая загадочная.
Ему было неприятно чувствовать, что его собственная жизнь выходит из-под его контроля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40