Она села, собирая в кучу остатки пиццы.
– Ты расскажешь мне о вашем обеде, или я опять должен вытягивать из тебя клещами, слог за слогом?
Голос у Дэниела был невеселый и даже немного отчаянный. Он почувствовал, как все его мускулы напряглись. Он хотел знать, что произошло.
– Сейчас я тебе расскажу. Гарри думает, что он мог бы вернуться домой. К своей матери. И ко мне. Его бизнес зачах, а от Роксаны он устал – или временно думает, что устал. – Кэролайн замолчала, с отрешенным видом складывая куски пиццы в большую плоскую коробку. – И как только я могла жить с ним? Ему ни до кого нет дела. Для него никто не существует. Он распоряжается нами и бросает нас с такой же легкостью, как ребенок игрушку. Он думает, что у других людей вместо крови опилки. Как я могла прожить с ним все эти годы и не понять ничего? Клянусь тебе, Дэниел, я не отдавала себе отчета, что он за человек. – Голос ее дрожал, хотя она и пыталась держать себя в руках. – Какое затмение на меня нашло? Почему я ничего этого раньше не видела?
Дэниел взъерошил рукой волосы. Кэролайн была так прекрасна, когда поднимала на него глаза, в которых блестели слезы. Тело его облегченно расслабилось. Она не собирается возвращаться к Гарри. Весь вечер он слушал, как Бен описывал своего отца: Гарри Фолкнер, блондин; голубоглазый щеголь. Дэниел гнал от себя мысль, что Кэролайн способна вернуться к нему.
Но что, в конце концов, может предложить принцессе он, Дэниел Фрателли, по сравнению с Гарри Фолкнером? Красивые глазки да хороший секс. Ладно, не будем скромничать – великолепный секс. Вряд ли этого достаточно, чтобы удержать ее надолго. Она просто увлеклась им. Она вернется к своим естественным привычкам и своему естественному спутнику жизни, когда Дэниел ей надоест.
Теперь он знал, что это неправда. Что бы ни чувствовала Кэролайн к нему, но к своему бывшему мужу она возвращаться не намерена. По крайней мере, после этого вечера. Дэниел оттолкнулся от кухонного стола и подошел к столу, за которым сидела Кэролайн. Он нежно поднял ее со стула и заключил в объятия.
– Ничего с тобой не случилось, Каролина миа. Мы все ошибаемся. Просто ты выбрала не ту жизнь.
Он поцеловал ее в макушку, лаская длинную, изящную линию спины.
– Я не выбирала. – Голос Кэролайн был приглушен его свитером, в который она уткнулась лицом. – Я не просто ошибалась – я была дурой. Как я могу доверять себе, если доверяла ему?
Дэниел приподнял ее лицо, чтобы встретиться с ней взглядом, наклонился и легко поцеловал ее в губы.
– Ты выбрала, Кэролайн. Выбрала, не зная. Но сейчас это не имеет никакого значения. Ты должна сделать другой выбор, и вот он будет существенным.
Она помолчала:
– Наверное, я так и сделаю. Благо выбрать есть что. Работа, школа, все такое.
– И? – Губы Дэниела изогнулись в полуулыбке.
– Ах, ты об этом, – улыбнулась она в ответ. – Для тебя тоже, конечно, местечко найдется.
– Благодарю вас, леди. Теперь я могу спокойно идти, бросив сердце к вашим ногам. – Он снова поцеловал ее и ощутил, что ее губы, теплые и влажные, отвечают ему. – Это был ад кромешный, а не вечер. Торчать здесь, ожидая, когда ты вернешься и сообщишь, что прекрасный принц соизволил воротиться, и отныне троллям вроде меня путь в твое королевство заказан.
– Этого никогда бы не случилось. – Ее руки крепче обхватили его талию. – Да и кто осмелится назвать тебя троллем? Ты таинственный чужеземец, король или воин. Просто не каждый узнает тебя, вот и все.
Дэниел улыбнулся и погладил светлый шелк ее волос. Король, и никак не меньше. Это лучше, чем принц, даже прекрасный принц.
– Э, нет, не все. Поспорь об этом со своей дочерью. Только не упоминай прекрасного принца и его мать. Но ты права. Это перестало иметь значение, как только ты меня узнала.
– О да. И я… я хочу, чтобы ты знал, что я очень обрадовалась, когда, вернувшись домой, увидела тебя. Значит, Бен тебе позвонил?
– Ага. Вызвал меня. Хотел поговорить насчет тебя. Уберег меня от сумасшествия.
– Для беспокойства причин не было. – Кэролайн провела рукой по его спине. – И ты это знаешь.
– Нет, не знаю. Я ничего не знаю. Я все еще в своем уме, благодаря Бену и пицце. Но был близок к помешательству. Как ты думаешь, что я почувствовал, обнаружив, что ты ушла обедать со своим бывшим мужем? И это после того, как провела Рождество со мной и с моей семьей? Я думал, что у нас наладилось взаимопонимание. И вдруг я узнаю, что Гарри вернулся и ты обедаешь с ним. Представляешь, что я пережил, Кэролайн?
Дэниел знал, что накручивать себя не стоит. Ее не интересовал бывший муж. Но она, похоже, так и не поняла, какую огромную власть дают ей его чувства. Когда дело касалось Кэролайн, он терял способность здраво рассуждать. В этот вечер прилив ревности с невиданной прежде силой захлестнул его. Он был готов отправиться в ресторан – где бы тот ни был, и вырвать ее у Гарри Фолкнера.
– Значит, ты ревнив? – игриво улыбнулась Кэролайн, не веря в это.
– Да. И не радуйся так из-за этого, – уныло произнес он. – Я чувствую себя гнусно. Ненавижу играть в эти игры. Если то, что ты увиделась с ним, заставило меня ревновать, значит, у нас появилась проблема.
– Но я совсем не ради этого встречалась с ним. Я хотела, чтобы он помог мне убедить Тессу, что между нами все кончено. Если она этого не поймет, то будет чувствовать себя несчастной.
– Однако ты выяснила, что он думает точно так же, как и она.
– Верно. – Кэролайн вздохнула. – И еще: он не собирается переписывать дом на меня. Так что нам, вероятно, придется встретиться еще раз. Только вряд ли из этого получится что-нибудь путное, пока Мейда будет твердить ему, что он прав.
Дэниел прижал ее к себе, нежно взял в руки ее голову и начал целовать. На этот раз он похитил сладость и теплоту ее губ, отдав взамен свою страсть и силу.
– Я не хочу говорить о твоей семье. Я хочу целовать тебя, пока у тебя не подогнутся колени, хочу увезти тебя к себе домой и любить так, чтобы ты не могла говорить. Ни о чем. Пока ты не забудешь даже имя Гарри.
– А кто это?
Дэниел отпустил ее и поставил на ноги.
– Поедешь со мной? Прямо сейчас?
– Ох, Дэниел, если я так поступлю, Тесса будет… – Кэролайн замолчала, почувствовав, как неубедительно это прозвучало.
Его лицо стало твердым, как гранит:
– Я понимаю. Пожалуй, мне лучше уйти. Мы ведь не хотим, чтобы Тесса столкнулась лицом к лицу с действительностью, правда?
– Нет, Дэниел! Это не…
– Мама! Как все прошло? Где па… – Тесса остановилась так внезапно, будто налетела на стену. Улыбка застыла у нее на лице, когда она увидела мать в объятиях Дэниела Фрателли. – Ясненько. Одного мужчины тебе уже недостаточно, так это прикажешь понимать? Папа специально летел… а ты…
Слезы душили ее. Тесса повернулась и вихрем вылетела из комнаты.
Когда Кэролайн высвободилась из объятий Дэниела, он почувствовал, как все счастье и теплота покидают ее.
– Тебе лучше уйти, – тихо сказала она.
Дэниелу хотелось встряхнуть ее. Рассерженный и испуганный, он не сдержался:
– И долго ты намерена терпеть эти ее выходки, Кэролайн? Почему ты не хочешь собственного счастья? Или Бена? Или даже моего? Какого черта ты позволяешь этой маленькой ведьме коверкать твою жизнь?
Ее глаза превратились в льдинки. Дэниел ощутил, как она отдаляется от него:
– Уже поздно. Тебе лучше уйти. Прямо сейчас.
Глава 22
– Оставь маму в покое, отродье, иначе я завяжу твой длинный язык узлом.
– Это ты оставь маму в покое. Это ведь тебе стукнуло в голову, чтобы бородатый законник был здесь, когда мама вернется?
– А ты подбила ее на обед с Гарри. Должен же я был что-нибудь сделать. Знаешь, не ты одна во всем этом кровно заинтересована.
– Да, но ты не понимаешь, на чьей стороне надо быть, дурак. Бабушка хочет, чтобы мама и папа опять жили вместе. И, если это произойдет, она, по ее словам, ничего не пожалеет…
– С каких это пор в тебе проснулась корысть, сестренка? Похоже, ты готова продать мать в рабство, чтобы купить себе пару свитеров из кашемира. Бабуля знает, как подцепить тебя на крючок. Махни у тебя перед лицом пачкой долларовых бумажек – и ты на все пойдешь.
– Это неправда! – Взвилась Тесса. – Ты не понимаешь!
Кэролайн стояла за дверью кухни и прислушивалась, как спорят дети относительно ее жизни. Ссорятся из-за нее. А она поссорилась с Дэниелом из-за них. Ну почему все так устроено, что она должна разрываться между людьми, которых любит?
Она глубоко вздохнула. Была суббота, третий день четырехдневных каникул. «Да поможет мне Господь, – подумала она. – После этого уик-энда «Ченнинг и Мак-Кракен» разорятся». Она толкнула дверь и вошла в кухню.
Ее встретило гробовое молчание. Тесса и Бен старательно избегали смотреть друг на друга. Кэролайн подошла к холодильнику, чтобы достать апельсиновый сок, но такого сока в нем не обнаружила.
– Вы уже прикончили апельсиновый сок? – не без удовольствия осведомилась она. – Надо не забыть внести его в мой список.
– Кажется, это я его выпила. Прости, – без видимого сожаления сказала Тесса. – Я бы купила, но с тех пор, как у тебя не стало машины, я понятия не имею, каким образом сюда что-то тащить.
– Выход чрезвычайно прост, тут все так делают. Называется – ходить пешком. Мало кто решится нынче на такое, но у меня совершенно особая концепция: хождение за покупками заменяет аэробику. Вместо того чтобы таскать сумки в руках, я использую тележку.
Кэролайн улыбнулась дочери, но в ответ получила ледяной взгляд:
– Очень весело, мама. Когда же у тебя будет машина? Я никуда не могу выбраться!
Тесса всегда все поворачивала на себя.
– Во всяком случае, не скоро, – весело сказала Кэролайн, наливая себе яблочного сока.
– Знаешь, бабушка говорит…
– Тесса, слова «Maмa говорит» я весь вчерашний вечер слышала от твоего отца и порядком устала от этого.
– Извини. Но она могла бы предоставить тебе…
– Нет, Тесса. Никаких дорогих подарков от твоей бабушки я не приму. Поняла? Никаких.
Тесса повернулась и вылетела их кухни.
– Наконец-то ты, мама, взяла свою жизнь в свои руки, раскритиковав нашу бабулю. Они же совершенно одинаковые, понимаешь? Такие непорочные, не желающие взрослеть Фолкнеры.
– Перестань называть свою сестру отродьем, Бен. А кроме того, я вовсе не критиковала твою бабушку. Я просто сказала Тессе, что для меня это… немыслимо – принять от нее такой дорогой подарок, как автомобиль.
– Немыслимо. – Бен помотал головой. – Бабулино словечко. Oднако это стало бы «мыслимо», если бы отец вернулся к тебе. – Бен испытующе поглядел на нее.
– Верно. Но поскольку мы не вместе, это неуместно и несущественно, как говорим мы, юристы. – Кэролайн пошарила в хлебнице. – А где булочки из отрубей?
– Я их съел. Там только четыре и оставалось. Ты приберегала их для чего-нибудь?
Кэролайн покачала головой. Не стоило удивляться, что еда как будто испаряется, когда Бен дома.
– Сварю овсянки.
– Грандиозная идея. Крупы полная коробка. А по вкусу напоминает канцелярский клей.
– Ты даже представить себе не можешь, как я радуюсь, когда ты так говоришь, – улыбнулась Кэролайн. – Это значит, что мой завтрак уцелеет.
Несколько минут она трудилась молча. Когда вода в кастрюльке закипела, она посмотрела на Бена, который пристально глядел на нее.
– Мне нравится Дэниел, – сказал он.
– Хорошо. Я рада.
«Только вот не знаю, увижу ли его еще. Я не держу на него зла за то, что он так разошелся из-за Тессы, но…»
– Твоя группа собирается сегодня вечером?
– Да. Но мы не будем заниматься, просто обсудим, чем будем заниматься после окончания занятий.
Кэролайн села на стул, откинулась на спинку и обеими руками взяла чашку кофе. Солнце играло на листочках ее комнатных растений и подчеркивало черты лица Бена.
– Вероятно, меня сегодня вечером не будет. Где-то поблизости проходит фестиваль фильмов ужасов. Если мы выясним, где это, я туда смотаюсь.
– Надеюсь, ты успеешь поздороваться с членами моей группы. Ты их никогда не видел, и мне хотелось бы, чтобы у тебя нашлось на это время.
Кэролайн не спеша потягивала кофе, нежась в солнечном свете и покое. Самое время подумать. Этот момент она предвкушала еще в самый разгар экзаменов, во теперь все ее мысли были только о вчерашней ссоре с Дэниелом. Она инстинктивно кинулась защищать Тессу, так, как мать защищает дочь, и, когда Дэниел высказал все, что о ней думает, пришла в ярость. Но она любила Дэниела, а это значит, что размолвка никак не повлияла на ее чувства к нему. Раз она его любит, спрашивала она себя, то почему же не защищает так, как влюбленная женщина должна защищать своего избранника?
Да потому, поняла она, что она по-прежнему думает о Тессе как о маленькой девочке, нуждающейся в матери, а о Дэниеле – как о сильном, прочно стоящем на ногах мужчине, который не нуждается ни в ком. Кэролайн откинулась назад и подставила лицо под теплые солнечные лучи. Но если верить ему, то выходит, что Дэниел нуждается в ней в той же степени, как и она в нем. Очевидно, подошло время объяс нить Тессе, что ее поведение невыносимо и что даже материнская любовь имеет свои пределы.
Кэролайн не хотела новой стычки с дочерью. Она желала лишь предотвратить окончательный разрыв, точно так же, как хотела предотвратить окончательный разрыв между Беном и его отцом. Она закрыла глаза, надеясь, что на нее снизойдет вдохновение. Потом снова открыла их и без всякого вдохновения решила приниматься за дела.
Кэролайн убрала в холодильник последнюю банку пива и расставила в ряд на полке прохладительные напитки. Удовлетворенная, она закрыла дверцу и посмотрела кругом. Вроде бы все. Она приготовила гору шоколадного печенья, исходя из теории, что в шоколаде содержится ингредиент, поднимающий настроение любому студенту-юристу первого года обучения накануне нового семестра. Ожидание изматывало. Учеба в колледже, успех в бизнесе – все это не шло ни в какое сравнение с юридической школой. Их будущее зависело от того, как они проучатся первый год. Умение ориентироваться в своде законов, возможность получить летом работу в фирме или в правительственном учреждении – все это зависело от того, насколько успешно будешь учиться.
Для Кэролайн все это было сплошной нервотрепкой.
Слишком много времени прошло с тех пор, как ее мозг в последний раз работал в том же напряжении, в каком он работал эти три месяца. Не стоит и упоминать, сколько лет прошло с тех пор, как она училась, сдавала экзамены, писала конспекты. И ждала, когда кто-то, точно судья, оценит ее работу и ее возможности.
Когда зазвонил телефон, Кэролайн подумала, что это Кевин, который хочет сообщить, что у него сломалась машина.
– Привет, Кэрри, – зазвучал в трубке голос Гарри Фолкнера.
Кэролайн закрыла глаза. Что на этот раз?
– Привет, Гарри. Что я могу для тебя сделать?
– Я хотел бы пригласить тебя с детьми завтра на воскресный ужин. К маме. – Кэролайн промолчала. – Тесса уже сказала «да». Осталось уговорить тебя и Бена.
Ужинать с этими тремя – Гарри, Мейдой и Тессой – для Кэролайн означало все равно, что угодить в чистилище. Но если она пойдет, тогда, возможно, и Бен согласится пойти, и Тесса убедится, что ее мать не пытается разрушить семью.
– Кэролайн?
Кэролайн вздохнула:
– Да, Гарри, я слушаю. Я приду, но за Бена поручиться не могу. Попробуй сам с ним поговорить. Минутку.
Она положила трубку рядом с аппаратом и пошла к лестнице позвать Бена.
Не заботясь об оставшейся лежать трубке, она вернулась на кухню. Пусть Бен и Гарри сами разбираются в своих взаимоотношениях. Пожалуй, она только запутает их, а не распутает. Тесса воюет против нее, Бен воюет за нее. Но они сами должны разобраться в своих чувствах. Как ни неудачно все складывается, надо с этим смириться.
Кэролайн начала готовить тесто для овсяного печенья. Если забыть о желтом сахаре и жире, входящих в его состав, это была, по ее убеждению, полезная для здоровья альтернатива шоколадному печенью. «Думай об овсянке, думай об изюме, думай о здоровье», – приказала она себе.
– Мам! Что это за идиотская затея науськать на меня отца? – сердито сказал Бен, вваливаясь в кухню. – Печеньице. У-у!
Прежде чем Кэролайн успела среагировать, он схватил две штуки с противня и запихнул в рот. Когда Бен учился в школе, она успевала спрятать печенье прежде, чем он до него добирался. «Ты потеряла форму, детка», – печально подумала она.
– Не трогай. Это для гостей. – Знакомые слова вылетели у нее непроизвольно.
– Они просто обалденные. Мне сразу так хорошо стало. – Бен налил себе стакан молока, обмакнул палец в тесто для печенья и сел – и все это в мгновение ока. – Но насчет Гарри я не понимаю. Почему ты не сказала ему, что не будет никакого воскресного ужина? Знала ведь, что я не пойду.
– Не знала. Сама я собираюсь туда пойти и подумала, что и тебе не грех повидаться с бабушкой и отцом перед началом занятий. Мне казалось, что это хорошая идея.
– Что все это значит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– Ты расскажешь мне о вашем обеде, или я опять должен вытягивать из тебя клещами, слог за слогом?
Голос у Дэниела был невеселый и даже немного отчаянный. Он почувствовал, как все его мускулы напряглись. Он хотел знать, что произошло.
– Сейчас я тебе расскажу. Гарри думает, что он мог бы вернуться домой. К своей матери. И ко мне. Его бизнес зачах, а от Роксаны он устал – или временно думает, что устал. – Кэролайн замолчала, с отрешенным видом складывая куски пиццы в большую плоскую коробку. – И как только я могла жить с ним? Ему ни до кого нет дела. Для него никто не существует. Он распоряжается нами и бросает нас с такой же легкостью, как ребенок игрушку. Он думает, что у других людей вместо крови опилки. Как я могла прожить с ним все эти годы и не понять ничего? Клянусь тебе, Дэниел, я не отдавала себе отчета, что он за человек. – Голос ее дрожал, хотя она и пыталась держать себя в руках. – Какое затмение на меня нашло? Почему я ничего этого раньше не видела?
Дэниел взъерошил рукой волосы. Кэролайн была так прекрасна, когда поднимала на него глаза, в которых блестели слезы. Тело его облегченно расслабилось. Она не собирается возвращаться к Гарри. Весь вечер он слушал, как Бен описывал своего отца: Гарри Фолкнер, блондин; голубоглазый щеголь. Дэниел гнал от себя мысль, что Кэролайн способна вернуться к нему.
Но что, в конце концов, может предложить принцессе он, Дэниел Фрателли, по сравнению с Гарри Фолкнером? Красивые глазки да хороший секс. Ладно, не будем скромничать – великолепный секс. Вряд ли этого достаточно, чтобы удержать ее надолго. Она просто увлеклась им. Она вернется к своим естественным привычкам и своему естественному спутнику жизни, когда Дэниел ей надоест.
Теперь он знал, что это неправда. Что бы ни чувствовала Кэролайн к нему, но к своему бывшему мужу она возвращаться не намерена. По крайней мере, после этого вечера. Дэниел оттолкнулся от кухонного стола и подошел к столу, за которым сидела Кэролайн. Он нежно поднял ее со стула и заключил в объятия.
– Ничего с тобой не случилось, Каролина миа. Мы все ошибаемся. Просто ты выбрала не ту жизнь.
Он поцеловал ее в макушку, лаская длинную, изящную линию спины.
– Я не выбирала. – Голос Кэролайн был приглушен его свитером, в который она уткнулась лицом. – Я не просто ошибалась – я была дурой. Как я могу доверять себе, если доверяла ему?
Дэниел приподнял ее лицо, чтобы встретиться с ней взглядом, наклонился и легко поцеловал ее в губы.
– Ты выбрала, Кэролайн. Выбрала, не зная. Но сейчас это не имеет никакого значения. Ты должна сделать другой выбор, и вот он будет существенным.
Она помолчала:
– Наверное, я так и сделаю. Благо выбрать есть что. Работа, школа, все такое.
– И? – Губы Дэниела изогнулись в полуулыбке.
– Ах, ты об этом, – улыбнулась она в ответ. – Для тебя тоже, конечно, местечко найдется.
– Благодарю вас, леди. Теперь я могу спокойно идти, бросив сердце к вашим ногам. – Он снова поцеловал ее и ощутил, что ее губы, теплые и влажные, отвечают ему. – Это был ад кромешный, а не вечер. Торчать здесь, ожидая, когда ты вернешься и сообщишь, что прекрасный принц соизволил воротиться, и отныне троллям вроде меня путь в твое королевство заказан.
– Этого никогда бы не случилось. – Ее руки крепче обхватили его талию. – Да и кто осмелится назвать тебя троллем? Ты таинственный чужеземец, король или воин. Просто не каждый узнает тебя, вот и все.
Дэниел улыбнулся и погладил светлый шелк ее волос. Король, и никак не меньше. Это лучше, чем принц, даже прекрасный принц.
– Э, нет, не все. Поспорь об этом со своей дочерью. Только не упоминай прекрасного принца и его мать. Но ты права. Это перестало иметь значение, как только ты меня узнала.
– О да. И я… я хочу, чтобы ты знал, что я очень обрадовалась, когда, вернувшись домой, увидела тебя. Значит, Бен тебе позвонил?
– Ага. Вызвал меня. Хотел поговорить насчет тебя. Уберег меня от сумасшествия.
– Для беспокойства причин не было. – Кэролайн провела рукой по его спине. – И ты это знаешь.
– Нет, не знаю. Я ничего не знаю. Я все еще в своем уме, благодаря Бену и пицце. Но был близок к помешательству. Как ты думаешь, что я почувствовал, обнаружив, что ты ушла обедать со своим бывшим мужем? И это после того, как провела Рождество со мной и с моей семьей? Я думал, что у нас наладилось взаимопонимание. И вдруг я узнаю, что Гарри вернулся и ты обедаешь с ним. Представляешь, что я пережил, Кэролайн?
Дэниел знал, что накручивать себя не стоит. Ее не интересовал бывший муж. Но она, похоже, так и не поняла, какую огромную власть дают ей его чувства. Когда дело касалось Кэролайн, он терял способность здраво рассуждать. В этот вечер прилив ревности с невиданной прежде силой захлестнул его. Он был готов отправиться в ресторан – где бы тот ни был, и вырвать ее у Гарри Фолкнера.
– Значит, ты ревнив? – игриво улыбнулась Кэролайн, не веря в это.
– Да. И не радуйся так из-за этого, – уныло произнес он. – Я чувствую себя гнусно. Ненавижу играть в эти игры. Если то, что ты увиделась с ним, заставило меня ревновать, значит, у нас появилась проблема.
– Но я совсем не ради этого встречалась с ним. Я хотела, чтобы он помог мне убедить Тессу, что между нами все кончено. Если она этого не поймет, то будет чувствовать себя несчастной.
– Однако ты выяснила, что он думает точно так же, как и она.
– Верно. – Кэролайн вздохнула. – И еще: он не собирается переписывать дом на меня. Так что нам, вероятно, придется встретиться еще раз. Только вряд ли из этого получится что-нибудь путное, пока Мейда будет твердить ему, что он прав.
Дэниел прижал ее к себе, нежно взял в руки ее голову и начал целовать. На этот раз он похитил сладость и теплоту ее губ, отдав взамен свою страсть и силу.
– Я не хочу говорить о твоей семье. Я хочу целовать тебя, пока у тебя не подогнутся колени, хочу увезти тебя к себе домой и любить так, чтобы ты не могла говорить. Ни о чем. Пока ты не забудешь даже имя Гарри.
– А кто это?
Дэниел отпустил ее и поставил на ноги.
– Поедешь со мной? Прямо сейчас?
– Ох, Дэниел, если я так поступлю, Тесса будет… – Кэролайн замолчала, почувствовав, как неубедительно это прозвучало.
Его лицо стало твердым, как гранит:
– Я понимаю. Пожалуй, мне лучше уйти. Мы ведь не хотим, чтобы Тесса столкнулась лицом к лицу с действительностью, правда?
– Нет, Дэниел! Это не…
– Мама! Как все прошло? Где па… – Тесса остановилась так внезапно, будто налетела на стену. Улыбка застыла у нее на лице, когда она увидела мать в объятиях Дэниела Фрателли. – Ясненько. Одного мужчины тебе уже недостаточно, так это прикажешь понимать? Папа специально летел… а ты…
Слезы душили ее. Тесса повернулась и вихрем вылетела из комнаты.
Когда Кэролайн высвободилась из объятий Дэниела, он почувствовал, как все счастье и теплота покидают ее.
– Тебе лучше уйти, – тихо сказала она.
Дэниелу хотелось встряхнуть ее. Рассерженный и испуганный, он не сдержался:
– И долго ты намерена терпеть эти ее выходки, Кэролайн? Почему ты не хочешь собственного счастья? Или Бена? Или даже моего? Какого черта ты позволяешь этой маленькой ведьме коверкать твою жизнь?
Ее глаза превратились в льдинки. Дэниел ощутил, как она отдаляется от него:
– Уже поздно. Тебе лучше уйти. Прямо сейчас.
Глава 22
– Оставь маму в покое, отродье, иначе я завяжу твой длинный язык узлом.
– Это ты оставь маму в покое. Это ведь тебе стукнуло в голову, чтобы бородатый законник был здесь, когда мама вернется?
– А ты подбила ее на обед с Гарри. Должен же я был что-нибудь сделать. Знаешь, не ты одна во всем этом кровно заинтересована.
– Да, но ты не понимаешь, на чьей стороне надо быть, дурак. Бабушка хочет, чтобы мама и папа опять жили вместе. И, если это произойдет, она, по ее словам, ничего не пожалеет…
– С каких это пор в тебе проснулась корысть, сестренка? Похоже, ты готова продать мать в рабство, чтобы купить себе пару свитеров из кашемира. Бабуля знает, как подцепить тебя на крючок. Махни у тебя перед лицом пачкой долларовых бумажек – и ты на все пойдешь.
– Это неправда! – Взвилась Тесса. – Ты не понимаешь!
Кэролайн стояла за дверью кухни и прислушивалась, как спорят дети относительно ее жизни. Ссорятся из-за нее. А она поссорилась с Дэниелом из-за них. Ну почему все так устроено, что она должна разрываться между людьми, которых любит?
Она глубоко вздохнула. Была суббота, третий день четырехдневных каникул. «Да поможет мне Господь, – подумала она. – После этого уик-энда «Ченнинг и Мак-Кракен» разорятся». Она толкнула дверь и вошла в кухню.
Ее встретило гробовое молчание. Тесса и Бен старательно избегали смотреть друг на друга. Кэролайн подошла к холодильнику, чтобы достать апельсиновый сок, но такого сока в нем не обнаружила.
– Вы уже прикончили апельсиновый сок? – не без удовольствия осведомилась она. – Надо не забыть внести его в мой список.
– Кажется, это я его выпила. Прости, – без видимого сожаления сказала Тесса. – Я бы купила, но с тех пор, как у тебя не стало машины, я понятия не имею, каким образом сюда что-то тащить.
– Выход чрезвычайно прост, тут все так делают. Называется – ходить пешком. Мало кто решится нынче на такое, но у меня совершенно особая концепция: хождение за покупками заменяет аэробику. Вместо того чтобы таскать сумки в руках, я использую тележку.
Кэролайн улыбнулась дочери, но в ответ получила ледяной взгляд:
– Очень весело, мама. Когда же у тебя будет машина? Я никуда не могу выбраться!
Тесса всегда все поворачивала на себя.
– Во всяком случае, не скоро, – весело сказала Кэролайн, наливая себе яблочного сока.
– Знаешь, бабушка говорит…
– Тесса, слова «Maмa говорит» я весь вчерашний вечер слышала от твоего отца и порядком устала от этого.
– Извини. Но она могла бы предоставить тебе…
– Нет, Тесса. Никаких дорогих подарков от твоей бабушки я не приму. Поняла? Никаких.
Тесса повернулась и вылетела их кухни.
– Наконец-то ты, мама, взяла свою жизнь в свои руки, раскритиковав нашу бабулю. Они же совершенно одинаковые, понимаешь? Такие непорочные, не желающие взрослеть Фолкнеры.
– Перестань называть свою сестру отродьем, Бен. А кроме того, я вовсе не критиковала твою бабушку. Я просто сказала Тессе, что для меня это… немыслимо – принять от нее такой дорогой подарок, как автомобиль.
– Немыслимо. – Бен помотал головой. – Бабулино словечко. Oднако это стало бы «мыслимо», если бы отец вернулся к тебе. – Бен испытующе поглядел на нее.
– Верно. Но поскольку мы не вместе, это неуместно и несущественно, как говорим мы, юристы. – Кэролайн пошарила в хлебнице. – А где булочки из отрубей?
– Я их съел. Там только четыре и оставалось. Ты приберегала их для чего-нибудь?
Кэролайн покачала головой. Не стоило удивляться, что еда как будто испаряется, когда Бен дома.
– Сварю овсянки.
– Грандиозная идея. Крупы полная коробка. А по вкусу напоминает канцелярский клей.
– Ты даже представить себе не можешь, как я радуюсь, когда ты так говоришь, – улыбнулась Кэролайн. – Это значит, что мой завтрак уцелеет.
Несколько минут она трудилась молча. Когда вода в кастрюльке закипела, она посмотрела на Бена, который пристально глядел на нее.
– Мне нравится Дэниел, – сказал он.
– Хорошо. Я рада.
«Только вот не знаю, увижу ли его еще. Я не держу на него зла за то, что он так разошелся из-за Тессы, но…»
– Твоя группа собирается сегодня вечером?
– Да. Но мы не будем заниматься, просто обсудим, чем будем заниматься после окончания занятий.
Кэролайн села на стул, откинулась на спинку и обеими руками взяла чашку кофе. Солнце играло на листочках ее комнатных растений и подчеркивало черты лица Бена.
– Вероятно, меня сегодня вечером не будет. Где-то поблизости проходит фестиваль фильмов ужасов. Если мы выясним, где это, я туда смотаюсь.
– Надеюсь, ты успеешь поздороваться с членами моей группы. Ты их никогда не видел, и мне хотелось бы, чтобы у тебя нашлось на это время.
Кэролайн не спеша потягивала кофе, нежась в солнечном свете и покое. Самое время подумать. Этот момент она предвкушала еще в самый разгар экзаменов, во теперь все ее мысли были только о вчерашней ссоре с Дэниелом. Она инстинктивно кинулась защищать Тессу, так, как мать защищает дочь, и, когда Дэниел высказал все, что о ней думает, пришла в ярость. Но она любила Дэниела, а это значит, что размолвка никак не повлияла на ее чувства к нему. Раз она его любит, спрашивала она себя, то почему же не защищает так, как влюбленная женщина должна защищать своего избранника?
Да потому, поняла она, что она по-прежнему думает о Тессе как о маленькой девочке, нуждающейся в матери, а о Дэниеле – как о сильном, прочно стоящем на ногах мужчине, который не нуждается ни в ком. Кэролайн откинулась назад и подставила лицо под теплые солнечные лучи. Но если верить ему, то выходит, что Дэниел нуждается в ней в той же степени, как и она в нем. Очевидно, подошло время объяс нить Тессе, что ее поведение невыносимо и что даже материнская любовь имеет свои пределы.
Кэролайн не хотела новой стычки с дочерью. Она желала лишь предотвратить окончательный разрыв, точно так же, как хотела предотвратить окончательный разрыв между Беном и его отцом. Она закрыла глаза, надеясь, что на нее снизойдет вдохновение. Потом снова открыла их и без всякого вдохновения решила приниматься за дела.
Кэролайн убрала в холодильник последнюю банку пива и расставила в ряд на полке прохладительные напитки. Удовлетворенная, она закрыла дверцу и посмотрела кругом. Вроде бы все. Она приготовила гору шоколадного печенья, исходя из теории, что в шоколаде содержится ингредиент, поднимающий настроение любому студенту-юристу первого года обучения накануне нового семестра. Ожидание изматывало. Учеба в колледже, успех в бизнесе – все это не шло ни в какое сравнение с юридической школой. Их будущее зависело от того, как они проучатся первый год. Умение ориентироваться в своде законов, возможность получить летом работу в фирме или в правительственном учреждении – все это зависело от того, насколько успешно будешь учиться.
Для Кэролайн все это было сплошной нервотрепкой.
Слишком много времени прошло с тех пор, как ее мозг в последний раз работал в том же напряжении, в каком он работал эти три месяца. Не стоит и упоминать, сколько лет прошло с тех пор, как она училась, сдавала экзамены, писала конспекты. И ждала, когда кто-то, точно судья, оценит ее работу и ее возможности.
Когда зазвонил телефон, Кэролайн подумала, что это Кевин, который хочет сообщить, что у него сломалась машина.
– Привет, Кэрри, – зазвучал в трубке голос Гарри Фолкнера.
Кэролайн закрыла глаза. Что на этот раз?
– Привет, Гарри. Что я могу для тебя сделать?
– Я хотел бы пригласить тебя с детьми завтра на воскресный ужин. К маме. – Кэролайн промолчала. – Тесса уже сказала «да». Осталось уговорить тебя и Бена.
Ужинать с этими тремя – Гарри, Мейдой и Тессой – для Кэролайн означало все равно, что угодить в чистилище. Но если она пойдет, тогда, возможно, и Бен согласится пойти, и Тесса убедится, что ее мать не пытается разрушить семью.
– Кэролайн?
Кэролайн вздохнула:
– Да, Гарри, я слушаю. Я приду, но за Бена поручиться не могу. Попробуй сам с ним поговорить. Минутку.
Она положила трубку рядом с аппаратом и пошла к лестнице позвать Бена.
Не заботясь об оставшейся лежать трубке, она вернулась на кухню. Пусть Бен и Гарри сами разбираются в своих взаимоотношениях. Пожалуй, она только запутает их, а не распутает. Тесса воюет против нее, Бен воюет за нее. Но они сами должны разобраться в своих чувствах. Как ни неудачно все складывается, надо с этим смириться.
Кэролайн начала готовить тесто для овсяного печенья. Если забыть о желтом сахаре и жире, входящих в его состав, это была, по ее убеждению, полезная для здоровья альтернатива шоколадному печенью. «Думай об овсянке, думай об изюме, думай о здоровье», – приказала она себе.
– Мам! Что это за идиотская затея науськать на меня отца? – сердито сказал Бен, вваливаясь в кухню. – Печеньице. У-у!
Прежде чем Кэролайн успела среагировать, он схватил две штуки с противня и запихнул в рот. Когда Бен учился в школе, она успевала спрятать печенье прежде, чем он до него добирался. «Ты потеряла форму, детка», – печально подумала она.
– Не трогай. Это для гостей. – Знакомые слова вылетели у нее непроизвольно.
– Они просто обалденные. Мне сразу так хорошо стало. – Бен налил себе стакан молока, обмакнул палец в тесто для печенья и сел – и все это в мгновение ока. – Но насчет Гарри я не понимаю. Почему ты не сказала ему, что не будет никакого воскресного ужина? Знала ведь, что я не пойду.
– Не знала. Сама я собираюсь туда пойти и подумала, что и тебе не грех повидаться с бабушкой и отцом перед началом занятий. Мне казалось, что это хорошая идея.
– Что все это значит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40