Ту ошибку в Швейцарии она запомнит на всю жизнь, но при мысли, что этой ошибки могло бы не быть, даже мурашки пробежали по телу Зои.
Она ожидала, стоя у окна; на сей раз волнение было гораздо сильнее, чем когда-нибудь раньше. Зоя вглядывалась в сгущающиеся сумерки, в пустую площадку перед бассейном, в пляшущие от легких порывов бриза тени от олеандров. Послышалось урчание мотора автомобиля Тео, но стук ее сердца перекрывал все звуки.
Наконец дверь открылась, и в комнату пролился золотистый свет из холла. Она знала, что он увидел ее, услышал, как она сделала глубокий нервный вдох. Дверь мягко закрылась за ним, и Фрэнк бесшумно приблизился к ней.
Зоя почувствовала тепло, исходящее от него, тот же терпкий мужской запах — запах, принадлежащий только ему. Протянув руку, он нежно коснулся ее щеки.
Она заговорила с ним по-гречески, произнося нежным, ласковым голосом вполне понятные ему слова. Большой палец его руки коснулся ее губ.
— И я люблю тебя, моя дорогая, моя сладкая, — прошептал Фрэнк.
Какое восхитительное мгновение!
Она рассмеялась, а он осторожно приблизил свои губы к ее и поцеловал. Его рука скользнула в вырез платья на груди.
— То же самое платье? Я узнаю его на ощупь из тысячи. Нежный шелк — такой же притягательный, манящий, возбуждающий, как и его обладательница. Его обворожительная нежность преследовала меня и все эти годы не давала покоя. Ты, та теплая ночь — я не мог это забыть!..
— И я тоже, — проронила она сдавленным шепотом, трепетными пальчиками касаясь его лица. — Не узнав тебя как следует, я любила тебя все это время. Глупо, да?
— Глупо, — согласился он, — но я места себе не находил, когда, проснувшись утром, не нашел тебя рядом с собой. И это тоже глупо? Я подумал…
На этот раз она прикосновением пальцев замкнула его губы.
— Я знаю, что ты подумал: я предоставлена тебе на ночь, это любовь взаймы, но… но ты все же вернулся, хотя бы и через три года… Однако ты бы этого не сделал, если бы… если бы… — Она не закончила фразу, поскольку судьба таким жестоким образом свела их вновь, что страшно вспомнить.
— Я все равно бы вернулся, Зоя, — сказал он с уверенностью, не вызывающей сомнений. — Все три года я пребывал в нерешительности; мне хотелось верить, что та ночь значила для тебя столько же, сколько для меня. Слова, которые вырывались из твоих уст в пылу любовной страсти, не шли из памяти все это время. Мне хотелось верить, что они правдивы, искренни. Но ведь мы были практически незнакомы, поэтому я колебался, не знал, как поступить.
— Ты никогда до конца не верил в мою любовь, ведь так? — прошептала Зоя.
Она скорее почувствовала его улыбку, нежели различила ее.
— То же самое ты говорила мне во время первой встречи; люди порой говорят необдуманно в порыве страсти; потом на острове, хотя нам было там не до разговоров…
— Нам-то да, но ведь ты говорил с Тео о наших отношениях, — попыталась она подтрунить, шевеля при этом пальцами его волосы.
— Я хотел, чтобы он все знал, ведь он относится к тебе по-отечески. И кроме того, он доверил мне охранять тебя, это было равносильно принятию моей просьбы о твоей руке.
На секунду она задержала дыхание от подкатившего волнения.
— Надеюсь, ты не рассказал ему про Швейцарию?
— Ну что ты! — рассмеялся Фрэнк. — Я все-таки еще хочу пожить. Я признался Тео, что полюбил тебя с того самого вечера на его юбилейном дне рождения. Понимаешь, любовь с первого взгляда… Я просил его, я взывал к его романтической греческой натуре, и он поверил моим признаниям; трех лет будто не существовало. Не бойся, дорогая, Швейцария — это наш секрет.
— Прекрасный секрет, — проронила она, почувствовав, как он, нежно поглаживая ей спину, прижимал ее все теснее к себе; пламя страсти возгоралось между ними с новой силой.
— Я любил тебя в ту ночь, моя сладкая, любил и телом, и душой. Я думал, работа притупит воспоминания, однако — ничего подобного. Но что ты чувствовала? Этого я не знал. Тут меня увлекли новые деловые предложения, от которых нельзя было отказаться. А время все шло. И пока я не освободился от обязательств, я не мог обеспечить безопасность для тебя. Моя работа телохранителя не допускает сантиментов. Однако я продолжал любить тебя. Меня не покидал страх за твою жизнь, о себе я не думал.
— Значит, все, что мы делали на острове, мы делали для нашего будущего?
— Ради нашей любви! Но я не мог признаться тебе в этом, потому что по-прежнему сомневался в твоих чувствах, Зоя. О себе я могу сказать: все, что я делал для тебя, я делал с любовью, ты должна об этом помнить.
— Ax, Фрэнк, если бы ты признался в этом раньше! Может быть, я не была бы такой предубежденной, а порой такой несправедливой. Я ведь многого и не знала, и не понимала. Мне казалось, ты хочешь использовать меня, как многих других…
— Теперь-то ты хоть начинаешь понимать, что я чувствовал? Я узнал о гибели твоего отца и, конечно, с ужасом думал о том кошмарном состоянии, которое тебе предстояло пережить. У меня сердце щемило от сострадания.
Теплыми губами Зоя прижалась к его щеке.
— О, мой милый, я думаю, ты страдал больше, чем я. Я постараюсь, чтобы впредь этого не повторилось. Обещаю любить тебя безгранично и каждый день напоминать об этом.
— Ты уже сейчас можешь начать напоминать мне. — Он прильнул к ее губам и медленно — о, так медленно — поддел пальцами бретельки ее платья. Они легко соскочили с плеч, которые Фрэнк покрыл пылкими поцелуями. Чувственные ощущения на сей раз были острее, осязаемее: ведь она знала, что он любит ее, что она желанна. Осознание этого возвышало, уносило в запредельные выси и побуждало скорее обнажиться, чтобы ощутить его напряженную плоть со всей естественностью. — Не торопись, милая, — предупредительно прошептал он. — Ночь обещает быть долгой.
Потом, когда Фрэнк умело освобождал ее от пут нижнего белья, она лишь зазывно улыбалась. Она хотела его, хотела принадлежать только этому мужчине.
Одним легким упругим движением он подхватил ее и понес к кровати. Они долго ласкали друг друга, узнавали интимные подробности своих тел, и наконец, когда они уже не могли больше сдерживать себя, он вошел в нее, а она исторгла победный возглас любви. Синхронно задвигавшись, они быстро достигли рубежа, за которым открывался мир волшебного рая, и этот мир принадлежал только им двоим…
Позднее, изнуренные любовной игрой, они лежали в объятиях друг друга, продолжая обмениваться поцелуями. Да, эта долгая ночь, подумала Зоя, не прервется с наступлением утра, потому что Фрэнк хочет остаться с ней навсегда. И она будет каждое утро просыпаться в его объятиях и будет вновь и вновь признаваться ему в своей любви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
Она ожидала, стоя у окна; на сей раз волнение было гораздо сильнее, чем когда-нибудь раньше. Зоя вглядывалась в сгущающиеся сумерки, в пустую площадку перед бассейном, в пляшущие от легких порывов бриза тени от олеандров. Послышалось урчание мотора автомобиля Тео, но стук ее сердца перекрывал все звуки.
Наконец дверь открылась, и в комнату пролился золотистый свет из холла. Она знала, что он увидел ее, услышал, как она сделала глубокий нервный вдох. Дверь мягко закрылась за ним, и Фрэнк бесшумно приблизился к ней.
Зоя почувствовала тепло, исходящее от него, тот же терпкий мужской запах — запах, принадлежащий только ему. Протянув руку, он нежно коснулся ее щеки.
Она заговорила с ним по-гречески, произнося нежным, ласковым голосом вполне понятные ему слова. Большой палец его руки коснулся ее губ.
— И я люблю тебя, моя дорогая, моя сладкая, — прошептал Фрэнк.
Какое восхитительное мгновение!
Она рассмеялась, а он осторожно приблизил свои губы к ее и поцеловал. Его рука скользнула в вырез платья на груди.
— То же самое платье? Я узнаю его на ощупь из тысячи. Нежный шелк — такой же притягательный, манящий, возбуждающий, как и его обладательница. Его обворожительная нежность преследовала меня и все эти годы не давала покоя. Ты, та теплая ночь — я не мог это забыть!..
— И я тоже, — проронила она сдавленным шепотом, трепетными пальчиками касаясь его лица. — Не узнав тебя как следует, я любила тебя все это время. Глупо, да?
— Глупо, — согласился он, — но я места себе не находил, когда, проснувшись утром, не нашел тебя рядом с собой. И это тоже глупо? Я подумал…
На этот раз она прикосновением пальцев замкнула его губы.
— Я знаю, что ты подумал: я предоставлена тебе на ночь, это любовь взаймы, но… но ты все же вернулся, хотя бы и через три года… Однако ты бы этого не сделал, если бы… если бы… — Она не закончила фразу, поскольку судьба таким жестоким образом свела их вновь, что страшно вспомнить.
— Я все равно бы вернулся, Зоя, — сказал он с уверенностью, не вызывающей сомнений. — Все три года я пребывал в нерешительности; мне хотелось верить, что та ночь значила для тебя столько же, сколько для меня. Слова, которые вырывались из твоих уст в пылу любовной страсти, не шли из памяти все это время. Мне хотелось верить, что они правдивы, искренни. Но ведь мы были практически незнакомы, поэтому я колебался, не знал, как поступить.
— Ты никогда до конца не верил в мою любовь, ведь так? — прошептала Зоя.
Она скорее почувствовала его улыбку, нежели различила ее.
— То же самое ты говорила мне во время первой встречи; люди порой говорят необдуманно в порыве страсти; потом на острове, хотя нам было там не до разговоров…
— Нам-то да, но ведь ты говорил с Тео о наших отношениях, — попыталась она подтрунить, шевеля при этом пальцами его волосы.
— Я хотел, чтобы он все знал, ведь он относится к тебе по-отечески. И кроме того, он доверил мне охранять тебя, это было равносильно принятию моей просьбы о твоей руке.
На секунду она задержала дыхание от подкатившего волнения.
— Надеюсь, ты не рассказал ему про Швейцарию?
— Ну что ты! — рассмеялся Фрэнк. — Я все-таки еще хочу пожить. Я признался Тео, что полюбил тебя с того самого вечера на его юбилейном дне рождения. Понимаешь, любовь с первого взгляда… Я просил его, я взывал к его романтической греческой натуре, и он поверил моим признаниям; трех лет будто не существовало. Не бойся, дорогая, Швейцария — это наш секрет.
— Прекрасный секрет, — проронила она, почувствовав, как он, нежно поглаживая ей спину, прижимал ее все теснее к себе; пламя страсти возгоралось между ними с новой силой.
— Я любил тебя в ту ночь, моя сладкая, любил и телом, и душой. Я думал, работа притупит воспоминания, однако — ничего подобного. Но что ты чувствовала? Этого я не знал. Тут меня увлекли новые деловые предложения, от которых нельзя было отказаться. А время все шло. И пока я не освободился от обязательств, я не мог обеспечить безопасность для тебя. Моя работа телохранителя не допускает сантиментов. Однако я продолжал любить тебя. Меня не покидал страх за твою жизнь, о себе я не думал.
— Значит, все, что мы делали на острове, мы делали для нашего будущего?
— Ради нашей любви! Но я не мог признаться тебе в этом, потому что по-прежнему сомневался в твоих чувствах, Зоя. О себе я могу сказать: все, что я делал для тебя, я делал с любовью, ты должна об этом помнить.
— Ax, Фрэнк, если бы ты признался в этом раньше! Может быть, я не была бы такой предубежденной, а порой такой несправедливой. Я ведь многого и не знала, и не понимала. Мне казалось, ты хочешь использовать меня, как многих других…
— Теперь-то ты хоть начинаешь понимать, что я чувствовал? Я узнал о гибели твоего отца и, конечно, с ужасом думал о том кошмарном состоянии, которое тебе предстояло пережить. У меня сердце щемило от сострадания.
Теплыми губами Зоя прижалась к его щеке.
— О, мой милый, я думаю, ты страдал больше, чем я. Я постараюсь, чтобы впредь этого не повторилось. Обещаю любить тебя безгранично и каждый день напоминать об этом.
— Ты уже сейчас можешь начать напоминать мне. — Он прильнул к ее губам и медленно — о, так медленно — поддел пальцами бретельки ее платья. Они легко соскочили с плеч, которые Фрэнк покрыл пылкими поцелуями. Чувственные ощущения на сей раз были острее, осязаемее: ведь она знала, что он любит ее, что она желанна. Осознание этого возвышало, уносило в запредельные выси и побуждало скорее обнажиться, чтобы ощутить его напряженную плоть со всей естественностью. — Не торопись, милая, — предупредительно прошептал он. — Ночь обещает быть долгой.
Потом, когда Фрэнк умело освобождал ее от пут нижнего белья, она лишь зазывно улыбалась. Она хотела его, хотела принадлежать только этому мужчине.
Одним легким упругим движением он подхватил ее и понес к кровати. Они долго ласкали друг друга, узнавали интимные подробности своих тел, и наконец, когда они уже не могли больше сдерживать себя, он вошел в нее, а она исторгла победный возглас любви. Синхронно задвигавшись, они быстро достигли рубежа, за которым открывался мир волшебного рая, и этот мир принадлежал только им двоим…
Позднее, изнуренные любовной игрой, они лежали в объятиях друг друга, продолжая обмениваться поцелуями. Да, эта долгая ночь, подумала Зоя, не прервется с наступлением утра, потому что Фрэнк хочет остаться с ней навсегда. И она будет каждое утро просыпаться в его объятиях и будет вновь и вновь признаваться ему в своей любви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14