Не снимая рук с плеч Мэррин, он усмехнулся и медленно протянул:
– Ну что ж, если тебе вздумалось устроить представление на глазах у всех, давай продолжим…
Но на бедную Мэррин и так свалилось слишком многое, она чувствовала, что еще одного поцелуя ей просто не пережить. Собрав где–то на задворках сознания остатки здравого смысла, она произнесла:
– Довольно, Монтгомери. Сеанс Окончен. Еще немного, и глаза ваших милых тетушек окончательно вылезут из орбит. – И обворожительно улыбнулась ему.
Он убрал руки с ее плеч.
– Наверное, мы действительно зашли слишком далеко.
Да уж, лучше не скажешь! Джерад хотел, чтобы Мэррин всего лишь прикинулась его подружкой, чтобы избавиться от чрезмерной опеки матери и сестры, а что сделала она? Взяла и влюбилась в него!
ГЛАВА ПЯТАЯ
В свете неожиданного и малоприятного открытия, которое снизошло на Мэррин возле парадного крыльца, она ощущала потребность побыть в одиночестве: надо же обдумать то, что с ней произошло. Но где – вот вопрос. Уединение в отведенной ей комнате полностью исключалось по двум причинам. Во–первых, хорошие манеры не позволяли игнорировать общество семейства Монтгомери. А во–вторых, туда сразу же заявится Джерад и всеми правдами и неправдами заставит ее спуститься вниз.
Когда она вернется домой, на нее сразу же навалятся привычные дела. Значит, покопаться в глубинах собственной души ей удастся только ночью, лежа на неудобном диванчике.
Придя к столь неутешительному выводу, Мэррин решила, что ни единая душа не должна догадаться, как тяжело далось ей пребывание в «Хиллмаунте», как муторно у нее на душе. Хотя, по зрелом размышлении, Мэррин все равно не скрыть тот факт, что она влюбилась в Джерада Монтгомери, это обязательно всплывет на свет божий – не сегодня, так завтра, не здесь, так в любом другом месте.
Итак, нужно общаться с родственниками Джерада, улыбаться направо и налево и всячески показывать, как ей хорошо.
– Если хотите, я покажу вам своих свиней, – обратился к Мэррин отец Джерада сразу после завтрака.
– Оставь девушку в покое. Кому интересно твое «стадо»? – осадила мужа Элен Монтгомери.
– Не преувеличивай, дорогая. Их всего–то две, – добродушно откликнулся Эдвард и вывел Мэррин из дома.
По цветущему лугу они медленным шагом прошли к небольшому, очень чистенькому свинарнику. Заприметив хозяина, навстречу им потрусили две холеные свиньи. «Повезло хавроньям, – думала Мэррин, пока Эдвард нашептывал своим любимицам ласковые слова. – Они умрут от старости, на бекон их не пустят».
Пообщавшись со свинками, Эдвард принялся расспрашивать Мэррин о ее семье, о работе, а потом как бы вскользь упомянул о нападении уличных хулиганов, о котором узнал от Джерада.
– Не хотите рассказать поподробнее? – спросил он безучастным тоном, но что–то подсказывало девушке, что ему действительно интересно.
Вообще–то говорить с ним на эту тему Мэррин совсем не хотелось. Ничего особенного с ней не произошло. Ну, напали, ну, сбили с ног, ну, ограбили… Но Эдвард Монтгомери, как выяснилось, действительно обладал недюжинным талантом психоаналитика, потому что Мэррин сама не заметила, как в ответ на его тонкие наводящие вопросы начала рассказывать и о самом нападении, и о своих страхах, вызванных им. Ее бросили на асфальт, били ногами, ей было очень больно и очень обидно…
К тому времени, как поток ее воспоминаний иссяк, они подошли к огромному пруду, также являвшемуся частью владений Монтгомери. Вокруг царило удивительное спокойствие. Вот так стоять бы под сенью вековых деревьев и вести негромкий разговор, подумала Мэррин, но Эдвард вдруг посмотрел на свои часы.
– Как незаметно прошло время. Джерад уже наверняка разыскивает вас по всей округе.
Они поспешили назад, хотя Мэррин была уверена: Джерад и не думает ее искать. На то имелись две причины. Первая: Мэррин совсем не интересует Джерада. Вторая: судя по тому, что он действительно хотел помочь ей сегодня ночью, Джерад, видимо, сам попросил отца поговорить с Мэррин наедине.
Когда они, наконец, вошли в дом, Джерад вышел им навстречу из гостиной. Видимо, заметил их из окна. Одного его вида было достаточно, чтобы бедное сердечко Мэррин вновь заколотилось с утроенной силой, а ноги стали ватными. Значит, не пригрезилось ей, не померещилось – она любит Джерада, и с этим теперь ничего не поделать.
Сразу после ленча Мэррин и Джерад засобирались в дорогу.
– Вы должны навестить нас снова, и как можно скорее, дорогая! – заявила на прощанье Элен Монтгомери, с искренней улыбкой глядя на девушку.
– С огромным удовольствием, – вымученно улыбнулась в ответ Мэррин, и они с Джерадом пошли к машине.
Почти всю обратную дорогу они молчали, что было на руку Мэррин. Она полюбила впервые в жизни, и это сбивало с толку, обескураживало, разрывало сердце. Сейчас она боялась открыть рот, чтобы не сболтнуть лишнего и не выдать свои чувства.
Джерад тоже был погружен в свои мысли. Правда, именно он нарушил молчание, спросив, таким ли ужасным показалось ей пребывание в «Хиллтауне».
– Ну, наверное, от меня и не ожидалось, что я буду наслаждаться, – помедлив, ответила Мэррин.
– Господи, с чего вы взяли? – спросил Джерад с неподдельным изумлением. Даже оторвал взгляд от дороги и, вздернув бровь, посмотрел на Мэррин.
– Хорошо, скажу по–другому: я не возлагала особых надежд на эту поездку… э–э… обман, притворство… ну, вы понимаете.
Джерад снова уставился на широкую ленту шоссе.
– Вам понравилась моя семья?
– О, они замечательные!
– А кто лучше всех? Мой кузен? Господи, ну сколько можно?
– Мне очень понравилась Уна, – с невинным видом улыбнулась Мэррин. Но, когда Джерад, на секунду повернув голову, мазнул по ее лицу сердитым взглядом, она решила на всякий случай сменить тему: – Это была ваша идея, чтобы мистер Монтгомери пригласил меня на экскурсию в свинарник?
Отвечать утвердительно Джерад не стал, но его тон немного потеплел:
– Ну и как, разговор с моим отцом помог вам? Мэррин задумалась. А действительно, помогло ли ей то, что она рассказала практически чужому человеку о своих страхах?
– Я не знаю, – честно призналась она.
Сейчас ей вообще было трудно сосредоточиться на чем–либо другом, кроме как на чувствах к Джераду, так внезапно свалившихся на нее.
И снова в салоне «ягуара» воцарилась тишина.
Джерад заглушил двигатель у дома Мэррин, вышел из машины и достал из багажника ее дорожную сумку. Девушка запаниковала: сейчас они расстанутся навсегда. Чтобы хоть как–то оттянуть этот момент, она хотела пригласить Джерада на чашку чаю, но… В доме наверняка страшный кавардак, да и побыть наедине им там не придется – Китти и Куини не дадут.
– До встречи, – небрежно сказала она.
Джерад молча смотрел на нее, и под его пристальным взглядом у Мэррин перехватило дыхание. Наконец он склонился над ней и поцеловал в щеку. Вот так же он мог поцеловать одну из своих тетушек.
– Берегите себя, – спокойно произнес Джерад, словно перед ним стояла его престарелая бабушка Октавия.
Боже!
Что–то взбунтовалось внутри у Мэррин. Она отвернулась, чтобы скрыть слезы досады, и открыла калитку. Назад не оглянулась. Машина отъехала, когда Мэррин еще не дошла до дома.
Ее предположения полностью оправдались: кухня и комнаты были захламлены до невозможности. Понимая, что ей нужно чем–то занять себя, Мэррин обрадовалась. Если сидеть сложа руки, сразу придут тяжелые мысли о том, что ее угораздило влюбиться в Джерада Монтгомери. В самого неподходящего для любви человека. Ведь он с самого начала честно сказал: ему вообще никто не нужен.
Только к четвергу Мэррин смогла взять себя в руки и начала мыслить логически. Она и раньше, со дня первой их встречи, думала о Джераде, но теперь он настолько прочно поселился у нее в голове, что Мэррин поняла: пытаться изгнать его оттуда бесполезно.
Чем же он приворожил ее? Она видела его в гневе, даже в ярости, но одновременно с этим знала, что он очень добр. Допустим, две тысячи фунтов, от которых зависело благополучие всей семьи Мэррин, для него ничто, сущий пустяк, но ведь, давая ей эти две тысячи, он совсем ее не знал… Его доброта проявилась и той воскресной ночью, когда Мэррин приснился кошмар. Пришел, успокоил… А утром она сама набросилась на него с поцелуями.
Какой бес вселился тогда в нее? На этот вопрос у Мэррин не было ответа. Впрочем, мама неоднократно говорила ей: «Иногда ты бываешь какой–то шальной».
Так или иначе, все началось как раз с этого поцелуя. Осознание того, что отныне жизнь уже не будет прежней. Привыкание к постоянному вопросу: а что делает Джерад в данную минуту? А ревность – ревность ей пришлось испытать уже тогда, когда она увидела пресловутую фотографию Джерада с Исидорой Томас, только в то время Мэррин еще не знала название этого гнетущего чувства.
В четверг, вернувшись с работы, Мэррин приступила к привычным обязанностям: убралась в доме, приготовила ужин на всю семью, заставила упрямых девчонок как следует умыться и причесаться, помогла Кэрол с малышом. И по–прежнему ни отец, ни брат не предпринимали героических попыток найти работу, а личные финансы Мэррин незаметно подходили к концу.
Предательская мысль хоть куда-нибудь переехать отсюда все чаще и чаще посещала девушку. Останавливало чувство ответственности: ну не могла она бросить Кэрол, видя, как та выбивается из сил, не могла бросить их всех фактически на произвол судьбы.
И все же нет–нет да и возникал в голове предательский вопрос: а как же Кэрол управлялась, пока не переехала сюда?
Вечером в пятницу Мэррин наконец–то вырвалась из дому и встретилась с Берти Армстронгом. Вместе они отправились в «Буйвол» и, попивая пиво, проболтали пару часов. Джерада она не видела с прошлого воскресенья и постепенно стала возвращаться к своей скучной, монотонной жизни.
Наступления субботы Мэррин ждала с особым нетерпением. Походы к дяде Амосу всегда скрашивали ей существование.
– Твоя лужайка совсем заросла бурьяном, – сообщила она ему. – Ее нужно подстричь.
– Кто из нас моложе – ты или я? – хитро сощурился старик.
Мэррин расхохоталась. Милый старик ждал, когда племянница проявит инициативу. И племянница проявила.
Однако мысли о Джераде не шли из головы, особенно тогда, когда Мэррин возила газонокосилку по заросшей лужайке. Поэтому, выключив косилку и увидав приближающийся «ягуар», она ни на секунду не усомнилась, что это Джерад.
Как ни странно, это действительно был он. Руки Мэррин безвольно упали вдоль туловища, ноги налились свинцом. Превратившись в статую, она стояла и смотрела, как Джерад выходит из машины и направляется к калитке.
Вот он прошел по дорожке и остановился напротив Мэррин, с довольным видом рассматривая ее стройные ноги, коротенькие шорты ничуть не скрывали их. Мэррин, наконец, обрела дар речи.
– Проблемы, мистер Монтгомери? – спросила она.
Взгляд Джерада переместился на ее лицо.
– Доброе утро, Мэррин. Как поживаете? – усмехнулся он в ответ на ее «приветствие».
Какой же он все–таки чудесный!
– Ну, вы–то, как я вижу, поживаете отлично.
– Мне подумалось… – он улыбнулся, и она растаяла, – что раз вы не любите лгать – как, впрочем, и я, – что нужно приехать и поговорить с вами. Чтобы сказать чистую правду матери, когда она приступит к допросу с–пристрастием: мы сегодня встречались с вами и провели некоторое время вместе.
Мэррин разрешила себе улыбнуться:
– Что ж, если нам нужно пообщаться, проходите в коттедж. Я угощу вас кофе.
– Вы только что подстригали лужайку. Могу я вам помочь? Она совсем заросла.
– Видели бы вы дядюшкину кухню! – воскликнула Мэррин.
И тут ее посетила запоздалая мысль: стоп, она же не называла ему адрес дяди Амоса.
– А откуда вы…
– Адрес мне сообщил ваш отец, – прояснил ситуацию Джерад, не дав ей договорить.
Они зашли в дядин коттедж. Мэррин представила мужчин друг другу. И чуть не умерла прямо на месте, когда дядя вместо того, чтобы удивиться, с чего бы это незнакомый мужчина разыскивает у него Мэррин, расплылся в улыбке:
– Племянница рассказывала мне о вас. Правда, я еще не знаю, как прошел ужин с вашим семейством.
Святые небеса! Дядя Амос подал это все так, будто ужин был устроен специально для знакомства семьи Джерада с ней, Мэррин.
Джерад метнул любопытный взгляд на вспыхнувшее лицо девушки и улыбнулся. Ей показалось, что в его глазах запрыгали веселые чертики.
– Пойду принесу кофе, – проговорила она и удалилась на кухню.
Из–за малых габаритов дядюшкиного жилища Мэррин слышала каждое слово, произносимое в соседней комнате. Но как ни напрягала мозги, пока разливала кофе по трем чашкам – не заставлять же гостя пить в одиночестве, – не могла разобраться, о чем, собственно, шла речь. Слова мужчин казались ей китайской грамотой. Единственное, что она поняла, так это то, что они вполне нашли общий язык и от обмена любезностями перешли к обсуждению каких–то технических новинок.
Мэррин уже ставила на поднос чашки и сахарницу, когда вдруг до нее дошло, что в доме воцарилась тишина. Она вошла в комнату – там никого не было. Наверняка несносный дядюшка потащил Джерада в свою мастерскую, чтобы показать последние изобретения.
Нужно их позвать, но… Мэррин решила не делать этого. Дядя наконец–то попал в свою стихию, а она всегда может подогреть кофе, когда они вернутся. А пока суд да дело, можно и в кухне прибраться.
Мужчины отсутствовали так долго, что Мэррин не только прибралась, но и лужайку докосила.
Сказать по правде, ей было по душе, что Джерад и дядя Амос нашли общий язык. Плохо одно: ей скоро пора уходить, и она понятия не имела, когда снова увидит Джерада. Если увидит, конечно.
Выждав еще десять минут, Мэррин вошла в мастерскую. Пару минут она любовалась двумя мужчинами, склонившимися над верстаком и с головой ушедшими в обсуждение каких–то схем, а потом громко объявила:
– Я ухожу!
Две пары глаз уставились на нее, не сразу обретя осмысленное выражение. Наконец Амос посмотрел на стенные часы и виновато пробормотал:
– Эх, не видать мне теперь второй чашечки кофе! Мэррин рассмеялась. Ну как на него сердиться?
Она ведь сказала ему, что они с Джерадом только друзья. Откуда ему знать, что ей хотелось этот час провести вместе с их гостем?
Она подошла к дяде и чмокнула его в щеку.
– Увидимся в следующую субботу.
Джерад повернулся к Амосу, пожал ему руку и поблагодарил за приятное общество. Попрощавшись, Мэррин и Джерад вышли из мастерской и пошли к калитке.
– Мистер Ярдли – на редкость умный человек, – заметил по пути Джерад.
– Да, знаю, – улыбнулась девушка. – Я… э–э… я рассказала ему о вашем семейном торжестве только потому, что… хотела опередить отца, – бестолково затараторила она, добавив зачем–то: – Если отец, конечно, зайдет к нему.
– Тогда все в порядке, – глядя на нее сверху вниз, произнес Джерад.
– Я сказала дяде, что мы с вами только друзья.
– И как он отреагировал? – поинтересовался Джерад.
Внезапно Мэррин надоело оправдываться.
– Сказал, что вы и мизинца моего не стоите! – выпалила она.
Джерад засмеялся, и Мэррин влюбилась в него с новой силой. Как же не хочется с ним расставаться!
Они дошли до калитки, и Джерад вдруг спросил:
– Встречаетесь с кем-нибудь сегодня вечером?
– Встречалась вчера! – с вызовом заявила Мэррин.
Пусть не думает, будто она все вечера проводит дома в гордом одиночестве. Потом, решив, что ведет себя чересчур агрессивно, добавила:
– Можете заехать к нам поужинать, если она дала вам отставку.
Вот так ляпнула! – ужаснулась Мэррин собственным словам.
Да и какая такая «она» может дать отставку Джераду!
И тут произошло неожиданное: он согласился!
– В котором часу?
Ей потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. Лишь почувствовав, как ее щеки заливает жаркий румянец – кажется, никогда она так часто не краснела, как после знакомства с Джерадом, Мэррин смогла произнести:
– Я просто пошутила.
– Поздно. Я принял ваше приглашение. Итак, в котором часу?
Мэррин от всей души пожалела его. Сегодня ему предстоит провести самый скучный вечер в жизни!
– Вы действительно не против поужинаете с нами? – потупившись, спросила Мэррин.
– А эти длиннющие ресницы действительно настоящие?
Мэррин сдалась.
– В семь часов, – наобум сказала она, так как в ее беспорядочной семье не могло быть и речи о четко установленном времени для ужина. – И, пожалуйста, оденьтесь попроще: возможно, вам придется нянчиться с младенцем, у которого режутся зубки.
И вот калитка, наконец, открыта. Пропуская Мэррин вперед, Джерад негромко произнес:
– До встречи, прелестная дева, – и поцеловал ее в щеку.
Сердце Мэррин пело, когда она шла домой. Пусть он поцеловал ее, как одну из своих тетушек, но ведь поцеловал!
Время до вечера прошло в неописуемой суете. Мэррин вторично за день сделала уборку и принялась готовить ужин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15