Она вздохнула от восхищения.
Внезапно вся ее кровь бросилась в одно место. Она пульсировала, вызывая боль в сосудах. Почему она его отвергала? Она не могла даже вспомнить. Она захотела просить, упрашивать Макса потанцевать с ней. Ей хотелось прижаться к нему и скользнуть руками по его длинной мускулистой спине, потом вниз по холмикам между бедер и коснуться крестца.
Бетти с трудом проглотила слюну. Она схватит его! Но потом, оказавшись в нежных объятиях этого мускулистого, крепкого тела, она почувствует радость и обовьется руками вокруг его шеи. Там будет так тепло и уютно!
Она разжигала себя, продолжая фантазировать. Она коснется руками сильных, стройных бедер, чтобы приблизить его к себе, так приблизить… Она закрыла глаза и постаралась представить, какую почувствует упругость, какую радость. Разве есть над чем смеяться, если она превратит фантазию в реальность? Она прямо сейчас встанет и подойдет к нему…
Бетти резко открыла глаза. От этих мыслей можно вообще потерять голову. Что с ней происходит? Она должна начинать собирать подносы и кастрюли. Да. Вот так-так! В желудке творится что-то странное.
– Никаких поблажек, – строго приказала она себе. – Работать! Вставай и вперед! Никто бы теперь не смог назвать ее неуклюжей маленькой толстушкой. Бетти, смутившись, потерла лоб. Никто уже многие годы и не называл ее так.
Она положила руки на стол и поднялась на ноги. Но случилась странная вещь. Ее колени пытались поцеловать друг друга. Будто кто-то вытащил все кости из ее скелета. Уставившись на бутыль с розовым пуншем, Бетти припомнила ощущения, испытанные раз или два в колледже. Вечера университетского клуба! Бетти задохнулась.
– Я пьяна, – громко сказала она. Ужас ситуации немного ее отрезвил. Сердце дико билось, пока она оглядывалась, пытаясь понять, видел ли это кто-нибудь, но все танцевали. Ей было больно смотреть на них, так что она быстро отвела взгляд, усиленно моргая.
«Репутация. Все пропало. Не теряй голову. Выйди на улицу и спрячься в автобусе. Иди… ноги. Улыбайся. Не столкнуться бы. Перестань улыбаться. Постарайся не шататься».
Ей удалось выйти из банкетной, не столкнувшись ни с чем. В фойе она подошла к входной двери и взялась за дверную ручку. Было ужасно сложно все это делать.
– Бетти? Ты в порядке?
По холлу перед залом для бракосочетаний шла Норма. Теперь она остановилась, Бетти качнулась.
– А что было в этом пунше?
– Ты разве не знаешь? – Норма всплеснула руками.
– О нет. Дела плохи. Не можешь ли ты… – не можешь ли ты открыть мне дверь?
– Подожди. Я приведу Макса.
– О' кей.
Норма поспешила в банкетную, а Бетти крутила дверную ручку до тех пор пока не повернула. Она нашла выход на веранду и спустилась по ступенькам на лужайку. Прохладный ночной воздух несколько прояснил ей голову. Бетти оглядела лужайку, взглянула в ночное небо, наслаждаясь красотой звезд.
Потом услышала на веранде тяжелые шаги. Теперь шаги стали тише. Она с трудом повернулась в их сторону. Макс пробежал через лужайку и подхватил ее под руку. Он был большой, теплый и уютный.
– Земля для небожителя, – сказал он торжественно. – Ты уже приземлилась?
Она вцепилась в его рубашку. Внезапно Бетти почувствовала страх и глупость положения. Но это можно было сказать Максу. Она должна что-то сказать Максу.
– Мне так стыдно.
– Сколько чашек пунша ты выпила? Она медленно подняла руку.
– Посчитай пальцы. Я думаю, четыре. – Она схватила его за плечи и постаралась потрясти. – Я не знала, Максимилиан! Я не знала. Все так быстро произошло. Взлет! Падение!
– Ты выпила четыре чашки пунша одну за другой?
– Это был хороший пунш!
– О, детка, – сказал он сочувственно и крепко прижал ее к себе. Она зарылась лицом у него на груди и захныкала. Он пригладил ее волосы.
– Этот пунш – местная традиция. Все об этом знают.
– Кроме меня.
– Я думал, что тебе кто-нибудь сказал. Он готовится с самогоном. В нем очень много тщательно очищенного самогона.
– Ах-х!
– Радуйся. Я думаю, ты установила рекорд. Я не припомню, чтобы кто-то выпил так много и так быстро и еще мог идти. Крепкая леди ты, однако.
Когда он закончил, ее колени окончательно подогнулись.
– Пока, – серьезно произнесла она, соскальзывая вдоль его тела на землю.
Усмехнувшись, он быстро наклонился и подхватил ее.
– Расслабься. Я позабочусь о тебе.
– О'кей, – она прижалась к его груди. – Хороший старый морской пехотинец.
Она откинула голову, схватилась за его узкий галстук и несколько раз дернула.
– Не позволяй никому видеть меня такой. Не надо. Я боюсь. Что они подумают? Моя работа! Моя репутация, – она с ударением произносила всякое слово, при этом дергая его за галстук.
– Отпусти мой галстук. Положи руки на колено. Да, вот так. Спасибо.
– Спрячь меня.
Макс засмеялся.
– Ты не возражаешь, если я отнесу тебя к себе домой и побуду с тобой?
Она шлепнула его по плечу.
– Вперед. Нет проблем. – Он, конечно, издевался, но ведь она могла надеяться на него, не так ли?
Глава 5
Чертовски глупо придерживаться кодекса чести. Макс вспомнил все случаи, когда он отказался воспользоваться женщиной, принявшей несколько больше своих возможностей.
Это не была самоотверженность: ложась в постель с женщиной, он хотел, чтобы она помнила его до малейшей детали и он утром мог чувствовать себя настоящим мужчиной. Отказаться от безрассудно предложенного иногда было очень трудно, но он никогда не жалел, что поступал так, и получал особые утренние благодарности от смущенных женщин в пеньюарах.
Но все они не были Бетти Квинт. И теперь, когда круглые, крепкие бедра Бетти прижимались к его чреслам, а спина нежно ласкала его бок, он сомневался, что его честь сможет принять вызов.
Макс потерся щекой о ее пахнущие розовым маслом волосы и положил руку на спинку кушетки, чтоб теснее прижаться к ней плечом.
Возбуждение стало мучительным. Он положил уставшие ноги на черный кофейный столик в восточном стиле и немного вытянулся, страшно желая снять свой черный костюм и надеть уютные хлопчатобумажные штаны и длинную футболку.
Видимо, она не знала, какую грандиозную боль ему причиняла. Она громко похрустывала картофельными чипсами, потом вздохнула:
– Ммм…
Этот чувственный звук заставил Макса в страхе открыть глаза. Он понюхал ее волосы.
– Ну как, вкусный обед? А мне можно попробовать?
Она вытянула босую ногу на подушку гладкой черной кушетки и тихонько икнула.
– Люблю эту еду. Люблю это место. Ты, Максимилиан, один сполошной сюрприз. Ты превратил этот милый старый деревенский дом в прелестное убежище воина-самурая.
Она уложила голову ему на плечо и рассмеялась.
– Теперь тебе нужна гейша.
– О, лучше бы я воспользовался тобой вместо гейши. Ты женщина-самурай.
Она свирепо зарычала:
– Я сильная. Дайте мне острый меч, и я оставлю разрушительный след повсюду. Вы даже не поверите.
– Я не могу представить, что ты родилась с серебряной ложкой во рту. Такие женщины хотят, чтобы их баловали. А ты, похоже, не боишься трудной работы.
Бетти хрустнула следующим чипсом и с жаром закивала головой.
– Когда мне исполнилось восемнадцать, мои родителей вытолкнули меня из гнезда и сказали, что я могу или лететь, или упасть и разбиться.
Макс наклонил голову, с изумлением взглянув на нее.
– Почему?
– Потому что они не хотели, чтоб я стала похожей на моих друзей – ленивой, раздражительной маленькой дебютанткой, не имеющей никакого представления о реальном мире, – она снова икнула. – Я должна признать, что двигалась тогда именно в этом направлении.
– Ну, не казни себя. Когда я был подростком, я воровал автомобили.
– Как интересно! А ты ни разу не попался?
– Нет. Сын Нормы и я часто угоняли автомобили, если можно было, просто ради развлечения. Мы катались и бросали их потом на пустынной окраинной улице. Мы чертовски преуспели в нашем маленьком хобби, однако стали приближаться к неприятностям. Думаю, многие считали, что когда-нибудь мы закончим в тюрьме. Все вздохнули с облегчением, когда мы пошли в морскую пехоту.
Она раскудахталась в преувеличенном упреке:
– Похоже, ты гордишься этим. А ты хотел бы, чтобы твои дети воровали автомобили?
Макс усмехнулся:
– Только в том случае, если бы они преуспели в этом так же, как я.
– Плохо! Ты такой плохой, Максимилиан, – она печально вздохнула. – Ты так здорово развлекался. А я такая скучная и нормальная.
– Спасибо, что отнесла меня к ненормальным, – запротестовал он мрачным тоном.
Бетти рассмеялась милым, мягким смехом и засунула в рот очередные чипсы. Крошки посыпались ей на подбородок и испачкали свитер. Макс боролся с искушением губами собрать хлопья, упавшие ей на грудь.
– Вот неряха, – весело произнесла Бетти, собирая осыпавшиеся крошки себе в рот.
Макс обожал эту простоту общения.
– Никаких манер. Мне это в людях нравится.
– Что? Никаких манер? Меня учила этикету мисс Луиза Винегрет. У меня манеры высший класс, Максимилиан.
Она подняла голову, чтобы видеть его. Макс смотрел на ее полуприкрытые глаза и розовые щеки. В уютном свете напольной лампы ее полные, широкие губы манили его хитрой улыбкой, которая была одновременно насмешливой и провоцирующей. Если бы он поцеловал ее прямо сейчас, она бы, возможно, рассмеялась… но поцеловала бы его в ответ.
Пока Бетти перебирала возможные варианты развития событий, Макс ласково смахнул крошку от чипса с ее губы.
– Я рад, что ты здесь. Мой дом сегодня ожил.
– Это сказочный старый дом, Максимилиан. Твой отец оставил его тебе?
– Да, вместе с горой мебели, которая десятилетиями служила семье. Большая ее часть хранится на чердаке. Тебе бы она, возможно, понравилась, но мой вкус склоняется к другому.
Он указал рукой на стены, увешанные яркими японскими ксилогравюрами. Большая их часть изображала сражения и воинов, но на нескольких были одетые в странные костюмы актеры или традиционные восточные пейзажи. Мебели было мало, и она казалась совсем простой: все было белым, черным, блестящим.
– Я собирал эту мебель и картины много лет, – сказал Макс, – но хранил все это на складе до тех пор, пока у меня не появился постоянный дом.
Он кивнул в сторону большого неяркого гобелена на стене напротив кушетки.
– Мне нравятся линии этой абстракции. Они кажутся одновременно мирными и агрессивными. Все зависит от твоей точки зрения.
– Мне они кажутся мирными.
Бетти взяла последний чипс из пачки на коленях, поднесла его ко рту с медленной грацией неуверенной руки, а потом положила на язык. Он исчез между губ совершенно беззвучно.
Макс заговорил с ней низким, успокаивающим тоном, отчего на ее лице зажглась улыбка «поцелуй меня».
– Прекрасно, – прошептал он зачарованно. – Я рад, что тебе нравится моя обстановка.
Она моргнула испуганно, будто поняла, что попала на территорию противника.
– О, я плохая, я такая плохая. Я, кажется, испытываю судьбу. Кажется, я сойду с ума.
– Ммм, Бетти, ничего не произойдет, пока ты не…
– Убери это, – она сунула ему чипсы, – иначе я буду жевать, пока не сьем все.
Макс был возмущен, но все же не сдержал смеха. По крайней мере, она не думала ни о каких других искушениях. Хорошо. Тогда она испытает их, подкравшиеся незаметно.
– Бетти, Бетти, – мягко упрекал он, откладывая коробку с чипсами в сторону. – Почему ты так боишься доставить себе удовольствие?
Она икнула, потом повернулась к нему лицом и коснулась лбом его подбородка.
– Ты не понимаешь, – пробормотала она. – У тебя нет такой монограммы, как у меня.
– Монограммы?
Она опустила руки на его колено. Он сомневался в том, что она понимала, что делает: пальцы одной руки бродили по его бедру. Он решил насладиться этой пыткой, благородно промолчав.
– Моя монограмма, – повторила она, потом вздохнула. – У моих родителей ужасные представления о смешном. Мое промежуточное имя… Беле.
– Вот как? Беле… Квинт, – он застонал, а потом рассмеялся. – Так твои инициалы «B.B.Q.»?
– Прекрати. Прекрати. Я вижу, что ты смеешься. Я чувствую, как движется твоя челюсть.
Макс поднял руку к ее черным блестящим волосам и игриво дернул за одну из прядей, свисавших на лоб, потом убрал локон с ее лица.
– Расслабься. Бетти Беле, – он вынул из ее волос гребень и швырнул на пыльный серый ковер перед кушеткой. Потом пробежал жесткими пальцами по ее виску и рассыпавшимся локонам. – Расслабься. Я слушаю тебя.
– Ммм. Макс. Нет. О, Макс. О, черт! – она немного повернулась в его сторону, и ее рука умышленно продвинулась дальше по бедру. – Прекрасно.
– Говори, – приказал он. Его голос уже дрожал от вожделения, и он, не отрываясь, смотрел на ее руку.
– Да, толстенькое пузо – это я. Теперь это смешно, но когда я была ребенком, это имя наводило на меня ужас. Я была, я бы сказала, коротковата для своего веса, – Бетти откашлялась и упрямо продолжила. – О, давай будем говорить начистоту. Я была толстой, как кит. Когда бы мои родители ни везли меня на каникулы к океану, я испытывала острое желание присоединиться к своему стаду.
Макс закусил губу и боролся с собой, чтобы вслух не рассмеяться.
– Детка, если это тебя утешит, я скажу, что сейчас ты выглядишь фантастически. Не из-за чего было плакать. У тебя чертовски красивое тело, оно вовсе не похоже на желе.
Бетти крепко обхватила его бедро.
– У меня теперь прекрасные «плавники».
Макс заставил себя глубоко вздохнуть. Его голос стал похож на скрип.
– Надеюсь, ты помнишь, как выйти на воздух. Это может очень пригодиться, когда мы оба окажемся в глубоком омуте.
Она вновь спокойно сложила руки.
– Итак, как бы там ни было, я была толстухой, – она говорила скорее игриво, чем грустно. – А мои инициалы – BBQ. Я страдала от ужасных кличек: «Худое ребро». «Поросячье брюхо», – «Бетти – толстый живот». Стоило мне в детстве с кем-нибудь поссориться, как я слышала все эти эпитеты.
Макс слегка наклонился и с сочувствием погладил ее волосы.
– Если бы нам обоим было по десять лет, я бы пошел завтра на игровую площадку и поставил бы синяк под глазом твоему обидчику.
Ее тихий смех был таким мучительно-приятным.
– Где ж ты был, когда я в тебе так нуждалась?
– Ждал. Просто ждал встречи с тобой. – Они оба немного помолчали. Она обнимала и ласкала руками его бедро, почти не касаясь, но именно поэтому волны возбуждения туманили его разум.
– Макс, я похудела только в колледже. Я начала заниматься спортом и правильно питаться, и с тех пор у меня нет проблем. Но прошло много времени, прежде чем я начала любить свое тело, – она колебалась, но потом тихо добавила. – Я думаю, что именно поэтому была так ранима, когда встретила своего музыканта, Слоуна Ричардса. Я все еще чувствовала себя дворняжкой, а он научил меня ощущать себя красавицей. Это была моя мечта, и она стала реальностью.
Максу не понравилась тоска в ее голосе, когда она заговорила про музыканта Слоуна Ричардса. Он запомнил это имя, чтобы потом что-нибудь узнать.
– Посмотри на меня, – приказал он.
– Я запуталась, – она подняла голову, хмурясь. Макс коснулся ее подбородка, глядя в прищуренные глаза.
– Забудь музыканта. Ты научилась у него тому, что тебе было нужно, больше он тебе не нужен. Ты прекрасна. Верь этому!
Ее лицо смягчилось.
– Я уже забыла его, – Бетти говорила почти не дыша. – А теперь я хотела бы узнать, чему могу научиться у тебя.
Она убрала сдерживавшую ее руку и поцеловала его. Ее язык вошел в него, как медленная, ленивая река, заполняя все его существо эротической энергией. Честь была на время забыта, когда он прижал ее к себе, придерживая за голову, побуждая продолжать. Они оба задрожали, когда Бетти начала ласкать его рот быстрыми порывистыми движениями языка.
Макс чувствовал, как в нем закипают первобытные желания Адама, но заставил себя сдерживаться.
Эта женщина была, как никто другой, раем и адом. Ее поцелуи были непристойны, но из горла вырывались сладкие, страстные звуки. Ее рука дрожала на его чреслах. Но потом она медленно двинулась, касаясь его тела, пытаясь протиснуться под ремень брюк. Под этими движениями ее нежной руки его член отвердел.
«Честь!» Она смеялась над ним. Рот Бетти был сладок, он вытеснял все мысли, он пах виноградным соком, и Макс подумал о «Виноградном сюрпризе», черт бы побрал его и такое количество самогона в нем.
«Она пьяна, – со свирепостью напомнил он себе. – Ты не можешь позволить ей сделать что-то, о чем завтра она будет сожалеть».
О, но еще минута, и он позволит. Он резко отодвинулся от Бетти, от ее зовущих губ и взял ее руку в свои для самозащиты.
– Мы не хотим заниматься этим сегодня, – сказал он строго, но про себя отметил, что говорит не совсем уверенно.
Ее глаза наполнились слезами разочарования.
– Но некоторые части нашего тела наверняка хотят этого.
– В тех частях нет мозгов. Что случилось с тобой? Ты же была настроена держаться от меня подальше?
Она покраснела от стыда, грустно нахмурилась и вообще выглядела смущенной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19