— Разве это не так? — настаивала она.Под ее серьезным взглядом его лицо смягчилось.— Да, — подтвердил он, — это создание нового. Шум дорожного движения остался где-то вдали. Они слышали шум собственных шагов, идя по тихому скверу. Дальше виднелась сетка, огораживающая автостоянку.— Эврика! — крикнул Джордан, когда они повернули за угол. Перед ними был выкрашенный белой краской паб, заросший плющом. Джордан взбежал по ступенькам и распахнул перед Анни дверь. Внутри было темно и тепло. В первой комнате располагался бар. Джордан сразу провел ее к столу у камина, в котором потрескивали бревна. Анни сняла куртку и расположилась за столом, пока Джордан делал заказ. У бармена были роскошные усы и белоснежная рубашка, как у корабельного стюарда. А его движения при приготовлении коктейля были по-военному точными. Скоро на их столе стояли два высоких стеклянных бокала. Анни сделала глоток. «Кровавая Мэри» была великолепна.— У тебя есть планы на этот день? — спросил Джордан.— Нет, особых нет, — солгала Анни. Она должна была вернуться к фургону в четыре. Но ей не хотелось упустить шанс пообщаться с явно неординарным человеком. В конце концов, она не собственность Эдварда.— Хорошо, — улыбнулся Джордан. — Сегодня — прекрасный день. Я думаю, мы могли бы прогуляться по парку, а потом зайти в кино. А вечером я поеду в Оксфорд.— У тебя есть машина?— А что ты хочешь от американца. Мы ведь никуда без машины, фотоаппарата, бермуд и холодильника, — большого, как автобус.Анни уловила в его голосе иронию.— Тебе не нравится, как к вам относятся англичане?— Прости, если это прозвучало невежливо. Но иногда я устаю бороться с вашими стереотипами. По-вашему, все американцы слишком богаты, слишком шумны, слишком глупы. И с «потрясающе забавными» именами.— Я думаю, Джордан — отличное имя, — честно сказала Анни. — Если тебе станет от этого легче, в моем колледже есть девушка, которую зовут Арабелла Фаргухарсон Теннант. Впрочем, зачем мне извиняться за англичан? Я почти всю жизнь прожила за границей. И в Леди Маргарет Холл я тоже почти за границей.— Леди Маргарет Холл?— Да. Странно быть в колледже для леди. Ты, наверное, знаешь старую шутку про него?— Нет. — Джордан наклонился вперед, поставив локти на стол. — Расскажи.Анни спрятала лицо в ладонях.— О Боже, я сейчас уже не могу вспомнить. — Она откинула назад волосы, пригубила коктейль и вытерла капли с губ. — Как там… Пять девушек из различных колледжей пили чай, когда внезапно одна заметила божественно красивого мужчину, который шел по дороге, и они все побежали к окну, чтобы посмотреть на него.Она в смущении остановилась, вспыхнув под его внимательным взглядом.— И… — подсказал Джордан.— И девушка из колледжа Сент-Хью произнесла: «Интересно, во что он играет?» Девушка из колледжа Семирвилл спросила: «А что он читает?» Девушка из Леди Маргарет Холла спросила: «А из какой он страны?» Девушка из колледжа Святой Хильды сказала: «Я его хочу». А девушка из колледжа Святой Анны сказала: «Он уже мой».Джордан откинулся назад на стуле с громким хохотом, заставив людей вокруг оглянуться с улыбкой.— Это потрясающе, — произнес Джордан. — Я должен это записать.Анни подумала, что он пошутил, но он извлек тоненькую книжечку из внутреннего кармана. Она со смущением смотрела, как он предавал ее историю бумаге.— Я знаю, ты думаешь, что я — ненормальный, — произнес Джордан, — и ты не первая. Это привычка. Я стараюсь ничего не забывать.Анни поглядела, как он пишет.— Ты — левша, — заметила она.— Это плохо.— Это признак большого интеллекта, — ответила Анни, — поскольку я тоже левша. — Кроме того, — призналась она, — я — левша — Лев, что говорит о невероятной одаренности. Я, конечно, не очень верю в астрологию, но, львы — это что-то самое лучшее, как огонь, золото, власть и…— И день рождения летом.— Откуда ты знаешь?— Потому что, ваше невероятно одаренное величество, — он легонько ударил ее по руке, — я тоже Лев. И левша, и Лев.Они улыбнулись друг другу, как будто заключив секретный пакт.Выпив еще по бокалу «Кровавой Мэри», они покинули паб и вернулись в парк. Сквозь деревья пробивались золотые солнечные лучи. Анни рассмеялась, радуясь этой красоте.— Замечательно! Да? — Она раскинула руки и закружилась, куртка на ней взметнулась.— Без сомнения, — произнес он, глядя на нее.— Это утро кажется таким, как сотни лет назад, — сказала Анни. — Это так ужасно, что мы даже не передали петицию. Как ты думаешь, будет другая демонстрация?— Надеюсь. Я надеюсь, что до следующего лета что-нибудь случится.— Почему именно следующего лета? — Джордан поднял руку и осторожно снял лист с ее головы.— На прошлой неделе я решил пополнить список призывников. Вчера я получил письмо. Мне присвоен разряд 1-а. Если ничего не случится до того, как я покину Оксфорд в июне, — он изобразил, что прицеливается. — «Привет, а вот и я».Анни глянула на него с ужасом.— Я не верю. Тебя не могут забрать. Ты — студент.— Почему же не могут? Мне уже двадцать три, Анни. Некоторые парни отправляются туда, когда им нет даже девятнадцати.Фотографии войны пронеслись перед Анни — морской пехотинец курит сигарету, стоя среди безжизненных голых деревьев, пленные с завязанными глазами, вьетнамские женщины, причитающие над своими детьми. Через год Джордан окажется во Вьетнаме. Его могут убить. И он может кого-нибудь убить. Он сам сделал такой выбор, выбор смелый. Она взяла его под руку, и, пока они шли по дороге, он рассказывал о своем друге Элридже и о том, что чувствовал перед тем, как принять это решение.Они дошли до Серпентина. Анни глянула на прохожих. Каждый из них был занят своим — кто читал газету, кто кормил голубей, кто бросал палки собакам. Двое школьников в серых фланелевых шортах и белых гольфах пытались выудить модель корабля. Джордан отошел от нее на минуту, чтобы показать им, как надо ставить парус, чтобы корабль не опрокидывался. Затем поднял голову и подмигнул ей. Анни отвернулась, застегивая куртку. Это несправедливо, что Джордан будет рисковать своей жизнью в этой преступной, нелепой войне.— Ты не можешь остаться здесь или поехать в Канаду? — спросила она, когда он снова вернулся к ней. Джордан отрицательно покачал головой.— Такая вот революция не по мне, — сказал он. — Я не считаю эту войну справедливой. Она не соответствует демократическим принципам Америки. Но я не могу просто убежать от этого. Мы должны вернуться к своим корням, к настоящему духу революции, которая привела Америку к независимости, к правам человека на жизнь, на свободу и стремление к счастью. — Он грустно ей улыбнулся. — Я не хочу никого убивать. Я хочу изменить жизнь.Они шли некоторое время в тишине, под ногами шуршали листья. Солнце клонилось к закату. Становилось свежо. Вдоль улицы Байсуотер Роуд расставили у ограды парка свои картины художники.— Здесь есть хороший кинотеатр, у Ноттинг Хилл Гейт, — сказала Анни. — Мы можем посмотреть, что там идет. Что ты?Джордан остановился, как будто ему в голову пришла внезапная идея. Он подвел Анни к небольшой стойке, на которой была разложена бижутерия, ювелирные украшения, пакеты, пояски, талисманы и шелковые шарфы.— Выбери себе, — ответил Джордан.— Я не могу!— Можешь. Как насчет этого? — Он наклонился и поднял один шарф. На мгновение она почувствовала, как он коснулся ее грудью, а его подбородок коснулся ее волос. Он казался большим и солидным — мужчина, а не мальчик. Джордан выпрямился и поднял шарф к ее лицу:— Посмотри, это подходит к твоим глазам. — Анни обернула шарф вокруг шеи, глядя, как Джордан отсчитывает деньги. Она дотронулась до его локтя.— Большое спасибо. Очень красивый. — Он рассмеялся.— Ну, а теперь пойдем на фильм.В «Гейт Синема» они присоединились к очереди на фильм «Беззаботный наездник», слушая, как бродяга исполняет песню «Битлз». Джордан бросил монету в пять шиллингов в шляпу, к удивлению Анни.— Слишком много. Он совсем не умеет петь.— Я тоже, — пожал плечами Джордан. — Но ему нужно жить, как и всем.Когда они вышли из кинотеатра, было уже совсем темно. Они принялись разыскивать какой-нибудь ресторанчик, чтобы перекусить, и наконец нашли один — с деревянными непокрытыми столами и свечами, воткнутыми в винные бутылки.— Я думаю, закажу только салат, — произнесла она, глядя на цены. В ее кармане было только семь с половиной фунтов.Брови Джордана поднялись вверх.— Ты что, на диете? Вот уж не скажешь! Давай, мы берем по бифштексу, картошку-фри, да, пожалуй, все из списка. Я угощаю. Ты разрешишь мне тебя угостить?— Но ты потратишь на меня все свои деньги.— Ну и что? Я получил деньги как стипендиат Родез Сколарз. Это в пять раз больше вашей стипендии. Это и помогло мне купить машину. Дома я прислуживал в ресторане, но теперь я богат. Как говорим мы, южане, мой дом выше всех.Анни уступила, и они сделали заказ.— Тебе понравился фильм?— Да, прекрасная музыка. Хотя сюжет довольно глуп.— Ну, а мне понравилось. — Анни пригубила вино. — Я мечтаю побывать в Америке. Его глаза округлились в удивлении.— А где именно?— Везде. Все звучит заманчиво: Нью-Йорк, Сан-Франциско, Byдсток, Большой Каньон. — Анни произносила названия нараспев, и Джордан рассмеялся. — Мемфис, Теннесси, — продолжала она. — Феникс, Аризона. — Она наклонилась к нему и сделала большие глаза. — Скалистые горы, — прошептала она.— А как насчет Индиан Блаффс?— Это приглашение?— Угадала. Моей маме ты понравишься.— А твоему папе?Джордан рассказал ей о своей семье, о своем маленьком городке на берегу реки, о жарком лете и зимах, когда он с друзьями сооружал снежные крепости.— А ты? — спросил он. — У тебя есть братья и сестры?— Нет.— Тебе не было одной грустно?— Было, — сказала она и удивилась. Она никому не признавалась в этом раньше.Она начала рассказывать о своей бродячей жизни, о том, как ее отправили в Англию в интернат, даже о ссорах родителей. В ресторан приходили новые люди, уходили, приходили снова, а они все разговаривали. Анни казалось, что она знакома с этим парнем не несколько часов, а по крайней мере месяц.В конце концов официант выразительным жестом положил им на стол счет, и они поняли, что уже поздно. Они взяли такси и поехали к машине Джордана. Было уже холодно. Джордан включил обогреватель, и Анни почувствовала, что теплый воздух обдувает ее ноги и погружает в приятное расслабление. Скоро уродливые здания фабрик и тусклый свет фонарей на окраине Лондона сменились на темные поля.— Если бы ты не должен был отправиться во Вьетнам, чем бы ты занялся? Джордан глянул на нее.— Может быть, выучился бы на юриста, потом поступил бы на государственную службу. Есть очень много вещей, которые надо сделать, особенно в той сфере.— Ты имеешь в виду политику? — с удивлением спросила Анни. Она вспомнила злое лицо Никсона, фигуру Гарольда Вильсона в плаще и с неизменной трубкой в руках. Они оба не выглядели такими мужественными, как Джордан.Он рассмеялся.— Ты говоришь это таким тоном, как будто я собираюсь сжигать детей в бензине. Ты же знаешь, есть и хорошие политики.— Да, и их всегда убивают, — мрачно ответила Анни. — Джона Кеннеди, Бобби Кеннеди, Мартина Лютера Кинга, даже Авраама Линкольна.— Я думаю, я куда скорее подорвусь на мине во Вьетнаме, чем меня подстрелят политические противники. В любом случае, всегда хорошо иметь цель. А у тебя имеются какие-нибудь желания? Цели?— Есть, конечно. — Но когда Анни подумала о них, они показались такими мелкими: провести лето в Греции, приобрести собственную квартирку в каком-нибудь тихом уголке Лондона, купить машину, возможно — съездить в Непал, продолжать учебу в театральной студии, ходить на вечеринки, кружить головы парням, веселиться. — Ты, наверное, и президентом мечтаешь стать? — спросила она.— Почему бы нет? — мягко ответил он. — Кому-то надо им быть. Лучше я, чем какой-нибудь расист вроде Джорджа Уоллеса.Анни вспомнила одну из песен Тома Лерера. Она запела:— Хочу поговорить я с джентльменом с Юга,Взяв шляпу, трость и застегнувшись туго.Уже не любовался линчем целый год…Джордан громко рассмеялся.— Ты сумасшедшая, Анни Паксфорд, ты знаешь это? Все девушки в Оксфорде такие?— Тебе лучше это знать, — с подначкой ответила она.— Откуда? Я только раз встретил девушку, которая мне действительно понравилась.— В самом деле? И кто она?— Ты, — спокойно произнес он.Анни откинулась в кресле, глядя на руки Джордана, лежащие на рулевом колесе. Мимо в темноте проносилась спящая деревушка. Когда они добрались до Оксфорда, на часах была половина первого ночи. Ворота колледжа были давно закрыты. Придется перебираться через стену.Джордан остановил машину около Леди Маргарет Холла и выключил фары. Они сидели в темноте, прислушиваясь к легкому шуму от остывающего двигателя.— Итак, — Джордан повернулся к ней, — когда я смогу увидеть тебя снова?Анни опустила голову, и волосы закрыли ее лицо.— Джордан, — начала она.— Да?— Мне нужно тебе кое-что сказать. — Он выпрямился, затем со вздохом откинулся на сиденье.— Я знаю, — сказал он. — Тебе очень жаль, но у тебя уже есть приятель. Он красивый, и очень умный, и, возможно, англичанин, и ты не хочешь причинять ему боль. И так далее.Анни глянула на него с удивлением.— Откуда ты знаешь?Джордан уронил голову с шутливым стоном.— Откуда я это знаю? Я знаю это, потому что в Оксфорде, похоже, на каждую девушку около пятидесяти парней, а это значит, что за каждую юбку кто-нибудь уже уцепился. И это при том, что британки ведут себя как королевы, а такую, как ты, красивую, умную, веселую, можно вообразить только рядом с каким-нибудь парнем. Я знаю, потому что мне лично пока тут с девушками не везло, и с какой стати мне вдруг должно повезти?— Мне очень жаль, Джордан.— Мне тоже, поверь. Но, если честно, мне не понравилось бы, если бы ты так легко бросила своего парня. Но все же, — он глянул на нее и положил руку на спинку ее сиденья, — может, передумаешь, а?— Я не могу. Но мы могли бы, по крайней мере, быть друзьями, — предложила она наконец, поднимая глаза и глядя на его лицо.— Могли бы? — спросил он, испытующе на нее глядя. Анни опустила глаза. Ее сердце забилось.— Мне лучше пойти.— Я помогу. — Джордан открыл дверь. — Я никогда не посещал женских спален со времен рейда против нарушителей режима, когда был на первом курсе. Теперь будет что рассказать внукам.На улице было холодно и ветрено. Анни поежилась, она почувствовала, как Джордан небрежно обнял ее за плечи, но не сбросила его руки.— Лучше всего там, — прошептала она, направляясь по узкой дорожке между двумя кирпичными стенами. — Если ты поможешь мне перелезть через стену, мне откроет одна девушка на первом этаже.— Я гляжу, ты человек бывалый.Анни поняла по голосу, что он улыбается. Она подумала, что ей страшно нравится его акцент и то, что он к концу фраз чуть повышает тон, так что они звучат чуть вопросительно. Она остановилась там, где в стене была выбита половина кирпича, что образовывало ступеньку.— Здесь.— Слушай, — Джордан мягко повернул ее к себе. — Спасибо за прекрасный вечер. Это был настоящий бал.— И для меня тоже, — сказала она с грустью, положив руки ему на грудь. — Мне очень жаль.— Ну, если ты передумаешь, ты знаешь, где меня найти.На мгновение ей показалось, что он хочет ее поцеловать. Она, так и быть, позволит, но только один разок. Вместо этого он легонько подтолкнул ее.— Вперед.Анни поставила ногу на «ступеньку». Джордан легко поднял ее, как будто она была невесомой. Через секунду Анни сидела на стене. Она глянула вниз. Слабый свет фонарей освещал его красивое, уже знакомое лицо. Все, что ей надо сейчас, это прыгнуть назад, в его руки…— Джордан, ты в самом деле собираешься во Вьетнам?Он помолчал, потом с сомнением произнес:— Я все же думаю, что как-нибудь сумею этого избежать.Они не отводили друг от друга глаз. Потом Джордан похлопал ее по ноге.— Отправляйся домой. Там тепло. Быстро!Анни перенесла ногу через стену и спрыгнула на землю. Несколько секунд она прислушивалась к его шагам к машине, затем направилась к деревьям, за которыми виднелись зашторенные окна. Весенне-летний семестр 1970 года 16Прогулка по окрестностям Яркий свет июньского солнца прямоугольным пятном лежал на деревянных панелях и корешках сотен книг. Впервые за два года пребывания в Оксфорде Джордану было по-настоящему жарко. А уж преподаватель, наверное, просто растаял под своей тяжелой мантией и твидовым костюмом. Но все окна были наглухо закрыты, чтобы не допустить расслабляющего влияния улицы — птичьих трелей и ударов молоточков по крокетным шарам на поле у церкви. Громко жужжала муха, пытаясь выбраться из комнаты. Джордан вполне разделял ее стремление.Он глянул на преподавателя. Цесил Келч, преподаватель истории России и славянских государств, сидел на своем обычном месте у камина, с полузакрытыми глазами, его длинная дряблая шея согнулась, подбородок покоился на сложенных руках, солнце высвечивало темные пятна на его лысой голове и хлебные крошки на рукаве мантии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34