Я начинаю терять ощущение границы добра и зла, теряю ощущение своей отстраненности, с которым окунулась в эту новую для меня жизнь всего несколько недель назад. Я вспомнила виденных в клубе уголовников, вчерашний взрыв моей машины, убийство Матвеем двух человек… Но потом я вспомнила, как Граф дрался за мою честь с Пашей Маленьким и его дружками, вспомнила его сегодняшний подарок, вспомнила того Матвея, который потерялся в поисках своей улетевшей в бездну любви, и мне стало так легко, просто и ясно в эту минуту. Глава 51АВТОКАТАСТРОФА Вскоре, однако, мне надо было ехать на Манежную площадь к старому зданию университета. Наш факультет журналистики находится там, а мне надо было сегодня встретиться с моим научным руководителем. Она звонила мне и просила приехать: «В ваших интересах, Светочка. Обязательно приезжайте часам к четырем, к пяти».Итак, я вышла, с приятным чувством обошла вокруг своей новой машины, села и завела мотор. В следующий момент все мое благодушие испарилось, потому что — уже при ярком свете дня — увидела я впереди метрах в ста пятидесяти по дороге черного мотоциклиста. Джинсы, черная куртка, черный мотоцикл — сомнений не было.Я сидела в машине и не знала, что мне делать. Позвонить в милицию? Но что я скажу? Что увидела мотоциклиста, которого видела вчера и который приезжал пожелать мне спокойной ночи перед сном? А Граф? — ухватилась я, но тут же устало и безнадежно подумала, как все глупо и как же права Танька, когда утверждала, что я могу увязнуть в этой дикой, подростковой и злобной игре, которая у некоторых называется жизнью.Я тут же разозлилась, газанула и понеслась к собственному пугалу. Мотоцикл впереди тоже тронулся с места и, все увеличивая скорость, помчался по довольно пустой дороге. Мы ехали так некоторое время, расстояние между нами не увеличивалось и не уменьшалось, хотя я все время наращивала скорость. Я думала, что, если даже меня остановят гаишники — это не страшно, гораздо страшнее та неопределенность, которая связывала сейчас нас с этим адским черным символом.Таким образом мы проехали по Мичуринскому проспекту, потом свернули на Ломоносовский. Потом оказались на Менделеевской улице, и вдруг, когда я уже, кажется, свыклась с бесплодностью нашей гонки, я почувствовала сильный удар по машине. Меня прижало к сиденью, голова рванулась назад, в следующий момент я бросила взгляд в зеркало заднего вида, сразу оглянулась — сзади в меня снова сильно въехал какой-то черный джип.А потом начался кошмар: в меня раз за разом врезался мощным кенгурятником этот черный гад, я пыталась смягчить удары скоростью, но ничего не помогало. И жалко было новой машины, и обидно было за Графа — так старался, выбирал мне нужную марку, а тут на тебе, как все выходит — игры со мной устроили.Мое настроение за эти считанные минуты переходило от отчаяния к ярости. Мне хотелось реветь от отчаяния, а сзади все били и били, а мотоцикл маячил впереди.Потом тем в джипе надоело, видимо, издеваться надо мной. Неожиданно они отстали на несколько метров, а потом сильным рывком начали обгонять. Когда джип поравнялся со мной, я повернула голову налево и вдруг увидела совсем рядом в открытом окне внедорожника ухмыляющуюся физиономию Паши Маленького. Моя злость не успела усилиться, как тот неожиданно высунул руку с пистолетом и прицелился в меня. Я еще подумала, что он хочет меня испугать, хочет, чтобы я запаниковала прямо на дороге, что он блефует, как же иначе!.. В этот момент раздался выстрел, и пуля, пробив стекло моего «Опеля», просвистела рядом с моей головой. Я изо всех сил вдавила педаль газа, моя машина рванулась вперед, пролетающий пустой перекресток черный мотоцикл сразу приблизился, я успела заметить красный свет светофора, потом — в зеркале заднего вида — настигающие меня хромированные трубы на носу джипа, потом какой-то страшный рев сбоку, грохот, визг!..Остановившись за перекрестком, я выбралась из машины и могла видеть уже окончание трагедии: огромный мерседесовский тягач с платформой перевозимых легковушек, мчавшийся на разрешающий зеленый сигнал светофора, со всей скоростью сбил джип моих преследователей, подмял, смял, раздавил и продолжал еще всей огромной массой своей раскачиваться на груде черного металлолома.Мне достаточно было нескольких секунд, чтобы оценить все. Первой мыслью моей было уносить от сюда ноги, пока не приехали ГИБДДешники. Видимо, Танька была права, и я уже начинаю переставать лояльно относиться к представителям власти. Или что-то в этом роде.Я юркнула в машину, рванула с места, и только сейчас вспомнила о мотоциклисте; тот тоже было притормозил, наблюдая трагедию на перекрестке, но сейчас, как и я, спешил убраться отсюда побыстрее. Меня вновь охватила злость, я, так же как и недавно, когда спешила убежать от джипа, вдавила педаль газа, но сейчас я просто хотела настичь мотоцикл.Мой «Опель» быстро настигал врага. Вдруг впереди мотоцикла на дорогу вышел прохожий, кажется, старичок, мотоцикл сильно вильнул, завалился на бок, заскользил по асфальту и его вынесло на встречную полосу. Откуда ни возьмись, вылетела «Волга», и только что слышанные мною симптомы трагедии вновь повторились, правда, уже не с такими чудовищными проявлениями: мотоцикл исчез под колесами легковушки, седок взлетел в воздух и с треском врезался в лобовое стекло сбившей его машины.Я затормозила, выскочила из машины и побежала к «Волге». Оттуда уже выбирался пожилой водитель — мужчина лет шестидесяти. Он был растерян и напуган. При виде меня он сделал жест рукой, словно бы призывая меня в свидетельницы этой неприятности. Для него это, конечно, была неприятность. Тем более что он был невиновен, это было и так ясно. Мне же было не до него, Я сама была в шоке, и мной сейчас двигала и ярость, и запоздалый испуг, и желание сорвать побыстрее с Матвея этот чертов шлем, под которым он прятался от меня на улице все эти месяцы.Не обращая внимания на остолбеневшего водителя «Волги», я кинулась к Матвею, все еще лежавшему на капоте. Он был жив, потому что старался приподняться. Удар был достаточно сильным, лобовое стекло разлетелось вдребезги, вполне возможно, Матвей себе что-то повредил, но он был жив. Подскочив к нему и не обращая внимания не его слабые попытки помешать мне и, уцепившись за меня, подняться, я стала расстегивать ему ремешок шлема.— Что вы делаете? — крикнул мне водитель «Волги». — Может, его нельзя трогать, надо вызвать «скорую».— Что же вы ждете? — сказала я. — У вас телефон есть?Он кивнул и полез внутрь машины. Мне же наконец удалось справиться со шлемом. С чувством торжества я сорвала его с головы моего поверженного врага и тупо уставилась на мотоциклиста.Это был не Матвей. На меня горящими от ненависти глазами смотрела Катька.— Сволочь! Тварь! — с трудом проговорила она. — Ненавижу!Я была настолько ошеломлена, что на какое-то время потеряла способность мыслить. Потом неожиданно почувствовала облегчение: все мгновенно расставлялось по полочкам. Значит, это не Матвей, а Катька преследовала меня все это время. Она следила за мной, искала возможность напугать, нет, убрать, убить меня, чтобы вновь сблизиться с Графом. Она, видимо, всерьез рассчитывала на его деньги, всерьез предполагала, что и ей может кое-что перепасть, может быть, даже рассчитывала на замужество.Я потрясла головой, приходя в себя. Выходит, Паша Маленький действовал с ее подачи, он помогал Катьке избавиться от меня, рассчитывая и на свою долю прибыли. В этом нет сомнения.Вокруг нас и мимо нас пролетали машины. Солнце мирно отражалось в полированном разноцветном металле, было жарко, шумно. Недалеко на дереве расселась стая ворон, присоединяя свой воровской птичий гомон к голосам людей и реву моторов. Все казалось страшно нереальным, словно бы бездарность очередного американского боевика, расколов преграду экрана, расплескалась вокруг, вбирая в свою нереальную жуть и меня, и этого пожилого водителя, и ту груду машин — старых и новых — на перекрестке недалеко.— Я вызвал «скорую» и наряд ГИБДД, — посчитал нужным отчитаться передо мной водитель «Волги». На его лице застыла маска обиды и озабоченности; он продолжал оставаться в состоянии шока. Катька продолжала из последних сил тихо и злобно ругаться, но ни я, ни этот пожилой толстяк не обращали не нее внимания. Водитель думал, наверное, что это шок, нервы, что-то девичье.Я вспомнила о том, что Паша Маленький и его приятели скорее всего погибли.— Стойте здесь и ждите «скорую» и милицию, — распорядилась я, и старый водила согласно кивнул.— Вы не уедете, вы будете свидетелем? — озабоченно спросил он.— Буду, буду, я только отлучусь к той аварии, я там тоже все видела, — успокоила я его.Грузовик «Мерседес» продолжал находиться на раздавленном джипе. Посмотреть на аварию сходились любопытные. Проезжавшие машины притормаживали, кое-кто останавливался поглазеть. Пытались заглянуть внутрь джипа, но там мало что можно было разглядеть.Я подумала, что раз я сразу не удрала, а даже записалась в свидетели, то полезно было бы позвонить Митрохину. Все-таки свой человек, да и на меня явно глаз положил. Я отошла к газону и набрала его номер. Он отозвался сразу, и я, торопясь и немного путаясь, сообщила ему о двух авариях.— Значит, не Бездомный? — переспросил он, выслушав мой сбивчивый рассказ, и тут же быстро добавил: — Оставайтесь на месте, я скоро буду.Уже отключаясь, он успел посетовать:— Значит, не Бездомный, не Бездомный. Глава 52МЕНЯ ОТПУСТИЛИ Сначала прибыли ГИБДДешники, потом «скорая помощь». Еще через некоторое время подъехали МЧСовцы. Все вновь прибывшие устремлялись к «Мерседесу» и джипу, так что мне пришлось тоже сходить туда, чтобы сказать врачам, что медпомощь нужна и в другом месте. Нехотя одна из машин «скорой помощи» отъехала к нам, чтобы заняться Катькой, к тому времени уже не один раз пытавшейся сесть, но тут же вновь со стоном откидывавшейся на капот «Волги». Ругаться она, впрочем, так и не перестала, так что я много поняла в отношении себя, вернее, поняла оттенки ее чувств ко мне и степень ненависти, сжигающей ее сейчас.Со слов высокого молодого врача я поняла, что Катька жить будет, что у нее пара переломов — руки, ребра, а так вроде все нормально.— Дальнейшее обследование покажет, — оптимистично сказал врач. Ни он, ни кто другой не обращали внимания на брань Катьки, видя в этом проявление шокового состояния. Так оно, впрочем, и было. Вскоре «скорая помощь», увозя Катьку, умчалась в больницу.Потом к нам подъехал светлый «Форд», оттуда вывалились толстые милиционеры, важно походили вокруг «Волги», одинаково нагнулись над мотоциклом Катьки, выставив на обозрение свидетелей огромные, обтянутые казенной материей зады, и только затем неторопливо занялись работой. А тут прибыл и Сергей Митрохин.Сережа огляделся, мигом уловил детали, осмотрел мою машину, отошел, оглянулся еще раз, а потом у него глаза вылезли на лоб от удивления, когда он заметил, что мой красный «Опель» вновь новехонький. Сережа видел уже мою старую машину и до вчерашнего дня, когда она превратилась в обгоревший остов, так что его удивление было понятно. Это я не сразу поняла, что его удивило, события устроили такую чехарду вокруг меня, что факт подарка уже отошел в прошлое.Я объяснила, что новый «Опель» подарен мне сегодня моим работодателем Шерстневым Юрием Андреевичем, так что здесь нет никакой мистики, а просто имеются хорошие отношения внутри трудового коллектива клуба «Русалка». Ему пришлось поверить мне на слово.Сергей заставил меня еще раз рассказать все, что здесь произошло, быстренько записал мои показания, попросил пока не уезжать, а сам направился к джипу и «Мерседесу», вокруг которых суетилось все больше людей. Я села в свою машину, закурила и через стекла наблюдала происходящее. Меня начало понемногу отпускать, стали дрожать руки. Потом все стало отдаляться. Только что случившееся показалось не имеющим ко мне никакого отношения. Я, конечно, понимала, что являюсь, в какой-то мере, центром всей этой круговерти, что все эти жертвы, весь этот металлолом явились результатом моего вмешательства в жизнь клуба.Вспомнилась Таня с ее профессиональными предостережениями против моей работы в «Русалке»: «Ты, дурочка, сама не заметишь, как события подхватят тебя, и не ты будешь ими управлять, а они станут навязывать тебе свою логику». Или: «Сознание наше обладает способностью привыкать ко всему, и при общении с новым очень скоро то, что раньше выглядело безнравственным или преступным, будет казаться необходимым и обыденным».Танька права, конечно, она права. Я смотрела, как из разрезанного джипа осторожно извлекают тела Паши Маленького и еще двух его приятелей, и замечала, что думаю не о трагедии — она уже перетекла в сферу той самой необходимой обыденности, как объясняла Таня. Я строила планы на сегодня, на завтра, думала о Графе (как ему все расскажу), о Матвее. Теперь-то я понимала, что его внимание ко мне объясняется интересом иного рода: он, наверное, просто влюбился в меня, увидел во мне замену своей недостижимой мечты, вот и все. Думала о своем завтрашнем выступлении в клубе (сегодня с меня хватит, сегодня я буду отдыхать)… Неторопливо подошел милиционер, удостоверился, что я являюсь свидетелем, и попросил пройти к месту аварии.Меня стали расспрашивать, что я видела и как все произошло. Водитель грузовика попытался и меня как-то привязать к аварии, мол, я тоже нарушила правила, ехала на красный свет, но вмешался Митрохин, и мое участие отмели. Я сказала, что перекресток проскочила на желтый сигнал светофора, а джип уже, наверное, на красный. То есть подтвердила, что водитель грузовика ехал на зеленый сигнал, что соответствовало правде.Больше от меня ничего не требовалось, я подписала подсунутые мне бумажки, попрощалась с Сергеем, который стал опять намекать, что хорошо бы, мол, нам встретиться, пойти в ресторан, еще куда. Я неопределенно обещала. Наконец от меня отстали, и я смогла уехать. Глава 53АРКАДИЙ К своему научному руководителю я успела. Голова моя была занята совсем другим, ни о какой науке, а тем более учебе, я думать не могла. Сначала подумала было отказаться от встречи, но звонить, оправдываться, придумывать причину, почему не приехала (не говорить же правду: два раза подверглась неудачным покушениям… избежала… у врагов один ранен, и, кажется, три трупа! Нет, абсурдно соединять два несоединимых мира: мир академической карамельности и мир обряженного в одежды современности варварства) — не хотелось ничего объяснять по телефону.Но оказалось, пустяк: Марья Антоновна, бывшая журналистка с тридцатилетним стажем, давно уже передающая свой опыт студентам, в том числе таким вот талантам, как я, взволнованно поведала, что место в аспирантуре для меня имеется и просто стыдно упустить такую замечательную возможность и не воспользоваться удачей. Это было бы преступлением, преступлением против профессии, против себя самой.В глубине души я уже окончательно решила уехать к отцу. Мне хотелось иметь настоящую работу, хотелось окунуться в профессиональную журналистскую среду, причем не в нашу, а западную. В России, в Москве, я уже кое-что узнала, благодаря связям и собственной энергии проникла в газетные и журнальные редакции, поработала достаточно, чтобы уловить алгоритм здешней суеты. Теперь мне хотелось понять, как делается журналистика там, за границей. Так что я поблагодарила добрейшую Марью Антоновну, обнадежила ее, но окончательного ответа не дала. Тем более что можно было еще месяц думать.Потом я позвонила Графу. Его телефоны не отвечали: ни мобильный, ни рабочий. От всего того, что со мной произошло за два последних дня, я ощущала себя выжитой, как лимон. И еще — мне не хотелось быть одной. Я чувствовала, что мне не хватает сейчас тепла, внимания, нежности. Пережитое чувство опасности словно бы оголило меня, истрепало нервы: я жила на поверхности собственной кожи. Мне страшно захотелось увидеть Графа, его всегда немного грустные бархатные глаза, услышать его спокойный голос.Я вновь позвонила ему, и опять никто не поднял трубку. Можно было позвонить кому еще, тем же девочкам или Аркадию, но мне совершенно не хотелось ни видеть, ни слышать никого другого. Только его. Я решила сама съездить в клуб, благо и повод был: я собиралась отпроситься сегодня с работы и отдохнуть эту ночь.В клубе народ уже был, но случайный, для постоянных клиентов еще не настало время. Кто-то забрел в ресторан поужинать, кто-то явился в бар выпить пива или коктейль в атмосфере раскованности и греха. На ходу отвечая на приветствия знакомых и сослуживцев — последние, сочувствуя моей вчерашней беде (о событиях этого дня еще никто не знал), норовили остановить, выразить соболезнования, но я решительно прорывалась дальше. Чем ближе к Графу, тем яснее я сознавала, как устала и как хочется увидеть его — только увидеть, а там все станет на свои места, все успокоится, как и не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32