Паоло положил свою большую ладонь на плечо Конелли.
— Ты сам поймешь, когда это время наступит. Я буду ждать твоего звонка.
Конелли ничего не ответил, но Паоло, казалось, и не ждал ответа. Открыв дверцу, он вышел на тротуар. Револьвер был убран с шеи Конелли, и Бруно покинул заднее сидение.
Конелли сидел и смотрел в зеркало, как они направились к стоящей сзади машине и сели в нее. Он не шевелился, пока их машина не проскочила мимо и не скрылась за углом.
* * *
Федеральный суд занимал массивное здание из белого кирпича неподалеку от мэрии. Чиновники и работники прокуратуры размещались на третьем этаже. Хайм Рубин сидел на длинной деревянной скамейке в приемной федерального прокурора, держа свою жемчужно-серую шляпу на тощих коленках, и безмятежно разглядывал на дубовой панели стены портрет Авраама Линкольна в золоченой раме. За столом секретаря прокурора, под портретом, в данный момент никого не было.
Секретарша вышла доложить своему шефу имя этого маленького худощавого мужчины, пришедшего без приглашения, но с твердым заявлением, что прокурор захочет его принять.
Когда она, наконец, появилась, вместе с ней вышел и прокурор, высокий, с вежливым выражением лица мужчина по имени Кастерман.
Он осторожно взглянул на Хайма.
— Я подумал, что, возможно, моя секретарша перепутала имя.
— Нет, сэр, — вежливо ответил Хайм. — Это я. Я должен вам кое-что заявить. Весьма важное.
Кастерман еще немного поразглядывал Хайма циничными глазами.
— Хорошо, пройдемте.
Он повернулся и вошел в кабинет. Хайм пошел за ним, похлопывая себя по ноге шляпой.
Кабинет федерального прокурора был просторным и светлым, пол из мрамора, на панельных стенках полки с книгами по законодательству и картины импрессионистов.
Кастерман сел за длинный пустой стол, на котором, кроме телефона, подставки для карандашей и простого белого блокнота, ничего не было.
Он указал Хайму на стул у другого края стола. Хайм сел.
Кастерман сложил на столе пальцы и, ничего не говоря, с отвращением посмотрел на него.
Так прошла почти минута. Затем открылась дверь и в кабинет вошел Шервин Харпер, пухлый низенький человек с пронзительными глазами за толстыми стеклами очков.
Харпер был первым заместителем Кастермана и мозговым центром прокуратуры.
Кастерман был чисто политической фигурой, получив свое место в корпорации юристов от благодарного президента за активное участие в последней предвыборной кампании.
Харпер остановился возле стола и сказал:
— Привет, Хайм. По виду ты процветаешь.
— Пытаюсь, мистер Харпер. Только пытаюсь.
Кастерман нахмурил брови.
— Я смотрю, вас не надо представлять друг другу.
— О, мы знаем друг друга, — мягко сказал Харпер. Его пытливые глаза прилипли к лицу Хайма.
— С чем ты пришел?
— Ну, дело вот в чем, — начал Хайм спокойным тоном. — Братья Галлахеры убили Дома Руссо и Ральфа Блайза. Я был свидетелем. Они сделали это с помощью бандитов, которых привезли с другого штата. Ведь это делает данный случай федеральным, не так ли? Ну, если кого-то приглашают из другого штата для совершения преступления?
Долгое время Харпер и Кастерман недоверчиво смотрели на него. Затем Харпер бросил:
— Ты действительно был свидетелем этих убийств? Ты был там?
— Да. Я все это видел собственными глазами.
— Давай-ка разберемся. Ты хочешь засвидетельствовать это? Придти в суд и подтвердить свои показания против Галлахеров?
— Да, хочу, — ответил ему Хайм без всякого выражения. — Мне жаль, что я так долго тянул. Но это сильно действует на нервы.
Кастерман повернул голову и немного смущенно посмотрел на своего заместителя. Тот не сводил глаз с Хайма.
— А чего это ты так внезапно решил подружиться с законом?
— Что ж, на это я могу ответить, — сказал он. — Мюррей Джекобс был моим лучшим другом. И его, как я думаю, убили тоже они. Более того, я уверен, что это сделали именно они. Я не могу этого доказать, потому что не видел своими глазами. Но я обязан за смерть Мюррея посадить его убийц на цепь. Вы понимаете?
Харпер не изменил своего скептического выражения.
— Расскажи, что ты видел. Подробнее.
Хайм поудобнее уселся на стуле.
— Я направился к заведению Мюррея, чтобы пропустить с ним по стаканчику на ночь. Я уже подходил к углу, но тут началась пальба. Я нырнул в подъезд и оттуда видел все: парень автоматной очередью срезал из подъезда Блайза. Из заведения Мюррея выскочил Руссо, чтобы спастись бегством. За ним, стреляя из револьвера 45 калибра и обреза, выскочили Джек и Чарли Галлахеры.
Хайм остановился, подумал и пожал костлявыми плечами.
— Вот и все. Это длилось недолго.
— Ты что-то говорил о наличии наемных убийц, — напомнил ему Харпер.
— Ах, да. Этот тот с автоматом. Я рассмотрел его, когда он вместе с Галлахерами садился в машину. Сэм Ригал из Детройта, я его давно знаю.
Кастерман снова взглянул на заместителя.
— Думаете, мы сможем за это его арестовать?
— Сомневаюсь, — осторожно сказал Харпер.
— Да, боюсь, в этом вам не повезет, — печально сказал Хайм. — Я слышал, что пару дней назад в одном из ресторанов Детройта кто-то пришил Сэма Ригала.
— Очень удобно, — растягивая слова, тонко заметил Харпер.
Хайм пожал плечами.
— Я знаю, что все это не очень хорошо. Даже мои слова. Может быть, все это и ни к чему. Но, в конце концов, я сделал то, что посчитал нужным. Больше этого я ничего не могу сделать.
И он встал, чтобы уйти.
— Сядь, — бросил Кастерман.
Хайм снова сел.
— Ты можешь подождать? — спросил Кастерман, вставая.
— Конечно.
Прокурор подошел к своему заместителю. Они вышли в заднюю дверь кабинета и по коридору прошли в кабинет Харпера. Он был значительно меньше и разделен на множество кабинок, в которых стояли маленькие столики для работы.
Кастерман прикрыл дверь и спросил:
— Ну, что ты об этом думаешь? Можем мы закрутить дело, имея единственного свидетеля?
Харпер поразмышлял.
— Да, можем. Вот победим ли, это другое дело. В этом я сомневаюсь. Но это даст нам возможность покопаться, чего не было раньше. Да и газетная шумиха покажет этим гангстерам, что мы кое-что знаем, они начнут беспокоиться.
Кастерман подумал о газетах. Заметки и его фотографии на первых страницах.
— Как ты думаешь, этот маленький жиденок действительно даст свои показания в суде?
— Если он сделает заявление, а потом откажется от него, мы сможем засадить его за препятствие ведению следствия. И он знает об этом.
— Тогда давай начнем.
И Кастерман с нетерпением двинулся в свой кабинет.
Они вызвали полицейского стенографиста и заставили Хайма повторить свое заявление в деталях. Его отпечатали и Хайм подписал все пять экземпляров. Затем прокурор вызвал полицейского и объявил Хайму, что его временно задержат.
— Это просто предупредительное взятие под стражу, — объяснил он Хайму. — Для твоей безопасности, пока Галлахеры не окажутся за решеткой.
— Хорошо. Я вам благодарен за это.
Хайм вышел вместе с полицейским.
Кастерман быстро поднялся наверх и попросил федерального судью выписать ордер на арест Джека и Чарли Галлахеров.
— Хотите, чтобы их взял я? — спросил Харпер.
Кастерман снова подумал о газетных фотографиях и статьях о том, как он лично проводит сенсационный арест. Его будущей политической карьере это не повредит.
— Об этом не беспокойся, — бросил он небрежно. — Я сам займусь ими.
Харпер улыбнулся. Улыбка не сходила с его лица, когда он, стоя у окна, смотрел, как Кастерман садился в машину, сопровождаемый еще двумя машинами вооруженных полицейских.
Ход мыслей прокурора был ему понятен. Он проработал уже с тремя.
Харпер считал себя простой рабочей лошадкой юстиции. Еще не один президент не одарил его даже благодарственным рукопожатием.
Кастерман ворвался в отель «Триангл» с полицейскими и двумя газетными фотографами, щелкающими направо и налево все подряд. Охранники, стоящие в вестибюле, лишь недоуменно переглянулись, увидев показанные им значки и ордера.
У Кастермана не было сомнения в правильности выбранного им способа действий. Он поднялся по ступенькам и направился к апартаментам, где Галлахеры беседовали с, Шедом Мак-Кенном. Обоим братьям он вручил по ордеру.
Выдвинутые против них обвинения они прочитали в шоке. То, что это была фальшивка, — сомнений не было. Они неплохо знали прокурора Кастермана: год назад он безуспешно пытался пришить им дело.
Джек бросил свой ордер на пол.
— Что за хреновина? Кто свидетельствует против нас?
— Об этом вы узнаете в надлежащее время, — ответил ему самодовольно Кастерман. — А теперь следуйте за нами, если не хотите, чтобы вам припаяли еще одно обвинение: в сопротивлении федеральной полиции.
— Черт подери, — бросил Чарли, — вы не можете пришить нам это дело, и вы знаете это! Все собаки будут смеяться над вами.
— Сомневаюсь, что вам будет — смешно, — жестко произнес Кастерман, — когда вы окажетесь за решеткой.
— Ни за какой решеткой мы не будем, — прорычал Джек. — Если дело дойдет до суда, то наш адвокат вырвет нас оттуда через десять минут.
Он посмотрел на Мак-Кенна.
— Позвони ему, как только мы уедем. Скажи ему, что здесь происходит.
Тот утвердительно кивнул и посмотрел, как Кастерман уводит Галлахеров.
— Я требую, чтобы нас сопровождали две машины с моими людьми, — сказал Джек прокурору, как только они спустились в вестибюль. У нас много врагов. Если кто-нибудь подстрелит нас на улице, для вас это добром не кончится.
Кастерман указал на полицейских.
— Все эти люди вооружены. Думаю, что этой защиты вполне достаточно.
— Для меня — нет. Вы хотите сказать, что наши близкие друзья не могут нас сопровождать?
Кастерман решил было спорить, но потом отказался от этого. Он пожал плечами.
— Ну, если вы считаете, что так вам лучше...
Без сомнения, конвой, под которым следовали в этот день братья Галлахеры, отвечал всем требованиям безопасности. Они ехали вместе с Кастерманом, впереди ехал один открытый джип с полицейскими, сзади другой. Следом за ними шли два легковых автомобиля с телохранителями.
Конвой никто не обстрелял.
Когда они приблизились к зданию Федерального суда, Кастерман вылез вместе с Галлахерами и сердито кивнул в сторону телохранителей.
— С них достаточно.
Братья оглянулись вокруг, подсчитали количество полицейских на ступеньках суда и убедились в отсутствии кого-либо, кто мог быть возможным врагом. Джек кивнул своим людям, что все в порядке. Затем он и брат, вместе с Кастерманом поднялись по ступенькам в вестибюль.
На пути их окружали полицейские.
Кастерман с одним полицейским вошел в лифт вместе с братьями. Они поднялись на третий этаж, вышли и направились по длинному коридору в кабинет прокурора.
Из мужского туалета прямо перед ними выскочило трое мужчин в масках и перчатках. У двоих были двуствольные обрезы, у третьего — кольт 45 калибра.
Одновременный грохот обрезов и кольта в темном коридоре был подобен извержению вулкана. Оба заряда одного обреза попали Чарли Галлахеру прямо в живот и разорвали его пополам. Выстрелы второго обреза оторвали Джеку левую руку. Хлеща кровью из обрубка, он свалился на Кастермана, пытаясь правой рукой вырвать у него недавно отнятый револьвер.
Человек с кольтом переступил через тело Чарли, наклонился и выстрелил Джеку прямо в глаз.
Все заняло не более пяти секунд.
Нападающие бросили оружие и рванули к пожарной лестнице.
Они исчезли, прежде чем кто-либо отважился появиться в залитом кровью коридоре, чтобы бросить взгляд на месиво растерзанных тел.
Глава 16
На площадке второго этажа пожарной лестницы нашли три маски. Но люди, бросившие их, исчезли, прежде чем успели оцепить здание.
Полиция прочесала весь близлежащий район города. Она выудила много известных бандитов. Но ни один из них не был причастен к побоищу в здании суда. Был слух о трех бандитах из другого города и что они сразу же после учиненной резни унесли ноги куда-то на юг. Но это были только слухи. Тем не менее наемные убийцы исчезли.
Федеральная полиция оказалась бессильной как-либо доказать причастность Хайма Рубина к засаде в коридоре. Его пришлось отпустить.
Паоло Регалбуто был вызван на допрос. Он убедительно доказал, что в момент убийства обедал в фешенебельном ресторане. Свидетелями у него были два полицейских офицера, которые в это время обедали за соседним столом. Допрос продолжался не более десяти минут. После этого его отпустили. Один из допрашивающих, капитан полиции, вышел вместе с ним и извинился за причиненное беспокойство.
— Все в порядке, — сказал Паоло, — я не в обиде.
* * *
В полночь люди, охраняющие больничную палату Рэя Линча, должны были смениться.
В этот необычный час смена еще не прибыла, а один из полицейских в палате, бросив взгляд на часы, прошептал:
— Полночь.
Другой кивнул, поднялся и вышел вместе с ним.
Рэй Линч — сморщенная бледная карикатура на то, чем он был раньше, — спал в своей кровати и не видел, как они ушли.
В коридоре один из полицейских сказал остальным трем, что сидели там:
— Мы можем уходить. Ночная охрана вот-вот придет.
Никто против этого предложения не возражал. С печальными лицами все удалились.
* * *
Рэй Линч проснулся и слабым дрожащим голосом попросил пить. И тут он обнаружил, что в палате один.
Это его очень удивило. Затем открылась дверь, и вошел огромный мужчина с суровым лицом. Он уставился на Линча темными горящими глазами. Удивление Линча прошло.
— Меня зовут Паоло Регалбуто.
— Догадываюсь, — слабо проскрипел Рэй Линч.
— Ты должен быть в этом уверен, — серьезно сказал Паоло.
Линч с просыпающимся в нем чувством юмора посмотрел на него.
— Что, парень? Я слышал, ты добился своего. Стал большим боссом. И как себя теперь чувствуешь?
— Я должен завершить еще одно дело, — произнес Паоло мрачно-величественным тоном. Во взгляде, которым он смотрел на лежащего, было нечто решительное.
Рэй криво усмехнулся.
— Приступай. При моем самочувствии это, может быть, даже благо. Если бы ты хотел отомстить по-настоящему, ты бы оставил меня жить.
— Может быть, это и так, но это не тот выход. Я поклялся вендеттой. На крови. Это дело чести.
* * *
Ночная охрана пришла через несколько минут после ухода Паоло. Первый вошедший направился прямехонько к телефону, стоящему рядом с постелью, и позвонил в полицейской управление, чтобы сообщить, что у них стряслась беда.
Другие стояли и смотрели на Рэя Линча, лежащего в кровати с усмешкой на лице и стальным клинком в сердце.
* * *
Паоло Регалбуто с непокрытой головой стоял перед могилами своей жены и детей. Черты его лица обострились, глаза пылали холодным огнем.
Стоял он долго, ничего не говоря мертвым. Просто стоял.
Наконец, почувствовав должный момент, он положил руку на надгробный камень жены. Некоторое время он не снимал ее, затем коснулся двух надгробий поменьше.
А после повернулся и покинул кладбище, чтобы начать трудное дело по управлению городом.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15