OCR and Spellcheck romantic-books
Оригинал: Sandra Marton, “That Long-ago Summer”
Перевод: О. Сидорова
Аннотация
Молодую преуспевающую Уитни неожиданно вызывают телеграммой на ранчо отца. Там, на прекрасной земле Гавайев, девять лет назад так нелепо и жестоко оборвалось ее счастье… Она и теперь еще не остыла от ненависти к Энди, подло предавшему их любовь.
Что ждет ее на знакомых пляжах? Об этом читайте в романе.
Сандра Мертон
В то давно минувшее лето...
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Вертолет резко накренился, огибая мыс, и встречный поток воздуха ударил в него. Казалось, огромная рука приподняла машину, а потом мягко опустила, и вертолет выровнялся. Ощущение не было неприятным — природа скорее напоминала о своей силе, а не угрожала, но у Уитни от волнения комок подкатил к горлу.
Господи, как же она соскучилась по Гавайям! Прошло девять лет с тех пор, как она покинула дом, но она так и не смогла избавиться от ностальгии по жемчужной красоте моря, пляжам темного песка и надменным отвесным скалам, омываемым океаном.
Она не сомневалась, что будет счастлива увидеть все это снова, но не учла воспоминаний — сентиментальных, отдающих горечью, от которых у нее щемило сердце.
Вот он — прямо под ней — пляж Хайна-Бич, такой же прекрасный, каким она его помнила. Солнечные блики разукрасили Тихий океан бриллиантами, оправленными в белую пену на темном песке. Роскошные пальмы стояли в карауле перед скалами, такими высокими, что, казалось, могли бы проткнуть насквозь пухлые облака, разбросанные по синему небу.
Повернувшись на сиденье, Уитни провожала взглядом уплывающий назад пляж, пока вертолет набирал высоту над pali и брал курс в глубь острова.
Хайна был особенным местом, ее секретом, и ей пришло в голову, что, может быть, последний человеческий след на его темных песках оставила ее нога.
«Нет, — вспомнила она, — не только ее». Последний раз, когда она приходила на пляж, с ней был Энди. Она провела его через древние поля, покрытые лавой, вдоль губы Кахуна Джордж, потом по крутому обрыву к морю, и все это время Энди дразнил ее, сомневаясь в том, что ее секретное место не обманет его ожиданий.
Уитни смеялась со всей уверенностью своих шестнадцати лет.
— Конечно, оно такое и есть, — говорила она. — Оно — красивое.
Энди тоже смеялся, обнимая ее.
— Такое же красивое, как и ты? Если нет, тебе придется за это заплатить.
Откинув назад волну платиновых волос, она улыбнулась.
— И каким же образом?
Энди посерьезнел и прижал ее крепче к своему упругому загорелому телу.
— Я что-нибудь придумаю, — прошептал он, а потом накрыл ее рот губами, его руки скользнули под ее хлопковую майку…
Уитни вздрогнула от легкого прикосновения чьей-то руки. Пилот вертолета спрашивал о чем-то, его брови вопросительно поднялись, но слова тонули в вое винта.
Уитни покачала головой.
— Я не слышу.
Он кивнул и наклонился к самому уху.
— С вами все в порядке?
Уитни сглотнула. «Нет, — подумала она, — далеко не в порядке. Я сижу тут и вызываю призраков».
Но, понимая, что его интересует, не мутит ли ее от полета, она улыбнулась, подняв большой палец вверх.
— Все о'кей.
Он поднял большой палец в ответ и отвернулся. Уитни вздохнула и откинулась в кресле.
«Тошнит от полета», — усмехнулась она. Что бы сказал этот пилот, если бы знал, что она управляла приборами одноцилиндровой «сессны», на этом же маршруте в шестнадцать лет? Правда, она не проделывала никаких сложных операций — Кении не позволил бы ей приземляться или взлетать, — но он не раз разрешал ей держать штурвал, и не потому, что она была дочерью Дж. Т., а потому', что любила летать. Он обещал научить ее, но почему-то всегда не хватало времени. А потом ей исполнилось семнадцать, она уехала на материк в школу-интернат и больше не бывала на Большом острове.
Вертолет начал резко снижаться над волнистыми холмами ранчо Тернера. Внутри у нее все сжалось: они приземлятся через несколько минут, а она не очень уверена, что готова к тому, что ее ждет. Должно быть, ее отец болен. Никакого другого объяснения его загадочного требования она не могла найти, как ни старалась.
«Приезжай домой, Уитни», — писал он, и небрежно написанная просьба ошеломила ее. За все те годы, что она провела вне дома, отец ни разу не просил ее об этом. Они переписывались к обменивались телефонными звонками, он навещал ее каждый раз, когда у него были дела на материке, но ни один из них никогда даже не упомянул о возможности ее возвращения на ранчо. И теперь его неожиданная, не предвещавшая ничего хорошего просьба очень удивила ее.
Пилот опять похлопал ее по плечу и указал вперед. Уитни кивнула, что поняла его. Вот она — посадочная полоса и извилистая проселочная дорога, которая вела через пологие холмы к дому усадьбы.
Вертолет стал садиться. Сквозь клубы пыли она заметила знак Тернера на джипе, катящем к ним по дороге. Внутри у нее все сжалось, но, когда вертолет наконец-то сел, а пыль рассеялась, она разглядела, что встречать ее приехал не отец, а Кичиро.
Когда старик открыл дверцу вертолета и улыбнулся ей во весь рот, Уитни уже справилась с волнением и улыбалась.
— Aloha, мисси, — сказал он. — Рад, что вы вернулись.
— Приятно вернуться домой, — ответила она и, несмотря на все дурные предчувствия, поняла, что это — правда.
Даже после всего это был ее родной дом.
Пока они ехали по ухабистой дороге, ведущей к главной усадьбе, Кичиро рассказал, что отец очень сожалел, но в последний момент его вызвали по неотложному делу. Он просил передать, что вернется, как только сможет, но надеется успеть к обеду. Уитни протянула руку и коснулась плеча старика.
— Все в порядке, — сказала она. — Я и не ожидала, что он меня встретит.
Хотя это было не совсем правдой. Конечно, она не ждала, что ее будет встречать целая делегация, но, в конце концов, она тут по просьбе отца.
В данной ситуации это могло свидетельствовать о…
— Кичиро, с Дж. Т. все в порядке? Старик взглянул на нее.
— Что вы хотите сказать, мисси? Уитни прикоснулась к его руке.
— Если он болен…
Он посмотрел, но во взгляде его миндалевидных глаз нельзя было ничего прочесть.
— Нет, он не болен.
У нее гора свалилась с плеч.
— Уфф! Я не знаю, почему я не подумала об этом раньше, но…
— Обеспокоен, может быть, но не болен. Уитни нахмурилась.
— Обеспокоен? Чем?
— Лучше пусть он сам вам скажет, мисси.
— Скажет мне о чем? Что за тайна?
— Никакая не тайна. — Кичиро уставился прямо перед собой.
— Так что же? Ой, не может быть… — Уитни внезапно наклонилась вперед, рукой заслонив глаза от солнца. — Кичиро, что это?
Старик не отводил взгляда от дороги.
— Забор.
Она улыбнулась.
— Я вижу. Но почему он здесь? Кичиро с шумом выдохнул.
— Дома, — выплюнул он слово, как будто оно было ядовитым.
Уитни пристально посмотрела на него.
— Дома? Дж. Т. строит дома на своем ранчо? Кичиро смущенно заерзал на сиденье.
— Кое-кто еще. Уитни сощурилась.
— О чем ты говоришь, Кичиро? Кто еще может строить на земле, которая является собственностью Тернеров?
Последовала долгая пауза.
— Спросите Дж. Т., — произнес он наконец, и по тому, как решительно сжались его губы, Уитни поняла, что больше она от него ничего не добьется.
«Дома, — она чуть не свернула шею, оглядываясь на забор. — Дома на земле Тернеров! Невозможно!»
Сначала ей показалось, что главная усадьба совершенно не изменилась. В доме было прохладно и просторно, на каждом подоконнике росли экзотические растения из коллекции отца. Но потом она поняла, что слуг стало меньше: открывшая парадную дверь экономка явно исполняла еще и обязанности повара — на ее пышной груди остался след от муки.
— Ваш багаж принесут позднее, мисс. Боюсь, что сейчас некому.
Уитни пожала плечами.
— Тут всего один чемодан, — сказала она. — Я сама отнесу его наверх.
Уитни поднялась в свою спальню, и время как будто повернуло вспять.
Здесь все было так, как она оставила когда-то, вплоть до моментальных фотографий, вставленных за раму зеркала, и разбросанных по постели вместе с подушками плюшевых зверей. Сначала это ее удивило — Дж. Т. не свойственна сентиментальность. Она полагала, что он давным-давно велел освободить комнату от напоминаний о ее детстве. Но возможно, он и не был тут со времени ее отъезда. Дом был полностью отдан в распоряжение экономки и слуг, и, пока в нем поддерживали чистоту и порядок, отец не проявлял к нему интереса.
Уитни медленно, прошлась по комнате, коснулась спинки стула, придвинутого к трюмо, улыбнулась при виде поблекшего букетика для корсажа, брошенного на зеркальное стекло столика, и остановилась перед трюмо. Как много воспоминаний, как много фотографий, некоторые из них совсем выгорели за эти годы.
Вот фотография ее матери, она про нее совсем забыла. Мать держала на руках крошечную Уитни и улыбалась в объектив, но в глазах уже притаилась болезнь, вскоре ее унесшая.
А вот фотография Налани, доброй tutu, которая прожила на Гавайях так долго, что все забыли ее имя и звали просто бабушкой. Потом Дж. Т. решил, что настало время пригласить к его дочери настоящую европейскую гувернантку. Она улыбнулась, протянув руку к следующему фото. Сколько же ей было тогда лет? Пять? Платиновые волосы зачесаны вверх, и темно-синие глаза горят от гордости за свой первый в жизни «конский хвост».
Ее взгляд упал на последний снимок. «Энди, это Энди! Откуда здесь эта фотография? Я ведь сожгла все до последней фотографии, сожгла, а пепел выбросила в море».
Дрожащими руками Уитни вытащила снимок из-за зеркала. Да, это был Энди, навсегда остановленный объективом фотоаппарата, когда шел по волнам прибоя в Хайне. Он улыбался, одна рука поднята, чтобы откинуть намокшие волосы с лица, и неожиданно она вспомнила, как он позировал перед камерой и как потом изменился его смех, когда он заключил ее Б свои объятья. Она вспомнила запах его нагретой солнцем кожи и вкус его забрызганных морской водой губ на своих губах.
— Я люблю тебя, Уитни, — прошептал он в тот день, а она, наивная маленькая дурочка поверила ему…
— Aloha, Уитни. Добро пожаловать домой, моя дорогая!
Снимок выпал у нее из руки, когда она повернулась к двери.
— Отец! — у нее перехватило дыхание. Отец улыбался.
— Ты выглядишь, как будто была за миллион миль отсюда.
Она посмотрела на фото, лежащее у ног, наклонилась, подобрала его с ковра и засунула в карман.
— Так и есть, — сказала она, взяв себя в руки. — Как ты, отец?
— Прекрасно, — ответил он, но прозвучало это неубедительно.
«Он лжет, — забеспокоилась она, — все они лгут. Он болен, любой подтвердит это». В последний раз они виделись в Лос-Анджелесе шесть месяцев назад, тогда он показался ей усталым. Но его теперешний вид! Под глазами залегли темные тени, вокруг рта — глубокие морщины.
— Прости, что не смог встретить тебя. — Он вошел в комнату и закрыл за собой дверь. — Но у меня было дело в одном месте.
Она кивнула.
— Именно так и сказал Кичиро.
— Да? Хорошо, хорошо. — Последовало короткое молчание, затем отец откашлялся. — Как дела на поприще общественного питания?
— Все идет хорошо. Папа…
— Хорошая мысль — снабжать работающих женщин готовыми обедами на целую неделю.
— Да. Папа…
— Я полагаю, ты удивлена, зачем я вызвал тебя, — быстро сказал отец.
— Да. Но я думаю, что теперь знаю. Дж. Т. прищурил глаза.
— Что ты хочешь этим сказать? Что, черт возьми, этот Кичиро наговорил тебе?
— Ничего. Он не проронил ни слова. — Уитни облизнула пересохшие губы. — Ты ведь болен, не так ли?
Седые густые брови отца приподнялись в изумлении.
— Болен? Что это тебе взбрело в голову?
— Ну, я просто сопоставила некоторые вещи. Я хочу сказать…
— Нет, — покачал он головой, — я вовсе не болен. Она почувствовала облегчение.
— Ну, тогда… — замялась она, — тогда в чем все-таки дело?
Дж. Т. рассмеялся.
— Без всяких проволочек, гм-м-м? Сразу хочешь взять быка за рога?
Краска залила ее щеки.
— Возможно, потому, что у меня был хороший учитель.
Отец прошел через комнату и опустился в кресло-качалку.
— Это длинная история, — сказал он, не обращая внимания на ее колкость. — Я не знаю, с чего начать.
Уитни подошла к нему.
— С начала, — тихо проговорила она, садясь напротив. — Обычно лучше всего именно с него и начинать, не так ли?
Он вежливо улыбнулся. С изумлением она заметила, что он нервничает. Он действительно волновался.
— Ну, тогда слушай. Я полагаю, ты заметила некоторые перемены в доме. Я имею в виду изменения среди слуг.
— Да, в чем дело? Они что, уволились все сразу? Он откинулся в кресле и положил ногу на ногу.
— Дом тоже нужно немного обновить, — продолжил он, проигнорировав ее вопрос. Он поднял глаза и встретился с ней взглядом. — Я подумал, что ты, может быть, поедешь со мной в Гонолулу на следующей неделе и мы…
— На следующей неделе меня тут не будет, — перебила его Уитни. — Разве ты не получил мое сообщение? Я послала тебе письмо…
— Я помню, что ты написала, Уитни. Ты сообщила, что можешь остаться здесь только на выходные. Но об этом не может быть и речи.
Она уставилась на него. Неужели он так и не научился ничему за прошедшие девять лет? Неужели он считает, что до сих пор может указывать ей, что делать?
Если так, ему придется попрощаться со своими заблуждениями.
— Я уеду послезавтра, папа, — голос ее был тихим, но решительным. — Я договорилась с пилотом, чтобы он забрал меня в полдень в воскресенье. — Брови Уитни поползли вверх. — И это напомнило мне… Что случилось с «сессией»? Разве Кении больше не работает у нас?
Дж. Т. хмыкнул и встал.
— Мы сможем поговорить об этом позднее, — заявил он. — Сегодня был длинный день, и я устал. Мы купили нового племенного жеребца на аукционе пару месяцев назад, и с ним не все в порядке. Я провел целое утро с ветеринаром…
Уитни тоже поднялась.
— И поэтому ты намеренно не отвечаешь на мои вопросы.
— Я же сказал тебе, что устал. Я расскажу тебе обо всем, но сначала мне бы хотелось принять душ и переодеться. Полагаю, что и тебе не мешает сделать то же самое после такого долгого путешествия. — Он натянуто улыбнулся. — Почему бы нам не встретиться в библиотеке, скажем, через час? Мы сможем выпить шерри и…
— Это имеет отношение к домам, которые строятся на северных лугах?
Эта мысль только что пришла ей в голову, но, как только слова сорвались с губ, она инстинктивно поняла, что была права.
Отец быстро обернулся и внимательно посмотрел на нее. Никакого притворства. Теперь он выглядел таким, каким она лучше всего его запомнила — холодным, твердым и рассерженным.
— Этот Кичиро — старый дурак! Он дождется, я доберусь до него. Ведь я специально велел ему…
— Кичиро ничего мне не рассказывал. Я сама — я увидела забор и спросила, почему его там поставили. «Дома», — сказал он, и только.
Дж. Т. нахмурился.
— Чтоб он провалился, если не понимает, что для него хорошо, а что — плохо.
— Так это правда? Кто-то ведет строительство на земле Тернеров? Ты что, продал луга?
Отец сдвинул брови.
— Обо всем позднее, — сказал он резко. Он бросил взгляд на «Ролекс» на руке. — Встретимся внизу через сорок пять минут, Уитни. Прими душ, переоденься и жди меня в кабинете.
Она невесело рассмеялась.
— Совсем как в старые «добрые» времена. Все в соответствии с правилами Тернера. Через сорок пять минут. Не через час, не через полчаса…
— Мой гость скоро будет здесь. Поэтому, если хочешь получить ответы на свои вопросы, играй по правилам, или останешься в неведении.
Она посмотрела на него с удивлением.
— Гости? Сегодня вечером?
— Да. Я понимаю, что слишком скоро…
— Слишком скоро? — Уитни покачала головой. — Ты же сам сказал, что я устала, я ехала сюда весь день. И… и…
«Это мой первый вечер дома, — почти вырвалось у нее, — в первый раз за столько лет я приехала домой». Но разве это что-то значит? Ее отец нисколько не изменился, да она и не ждала этого. И все-таки было приятно надеяться, что он хоть немного рад ее приезду.
— Это деловая встреча, Уитни.
— А-а-а, — язвительно протянула она, ненавидя себя за разочарование, которое почувствовала, — конечно. Это все объясняет. Бизнес прежде всего. А если дело касается еще и денег…
Отец повернулся к ней, лицо его пылало. Голос стал грубым, почти злым.
— Ладно, раз ты хочешь знать — пожалуйста. «Сессны» больше нет, потому что ее обслуживание стоит слишком дорого. Слуги уволились, потому что им задержали жалованье за месяц.
— Что? Я не пони…
— И еще, — сказал он, повышая голос, — я продал часть северных лугов. — Он горько засмеялся. — Ну, я не то чтобы их продал, скажем гак — их забрал банк, а скоро он заберет и все ранчо до последнего акра земли, если у меня не будет достаточно денег, чтобы сохранить за собой своих работников. — Отец шумно вздохнул. — Довольна, Уитни? Теперь ты получила все ответы на свои вопросы.
У Уитни подкосились ноги. Она опустилась на край постели и беспомощно посмотрела на отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18