– Если бы взгляды могли убивать, я уже лежала бы на полу.
Явно ободренный комплиментом, Ник сделал несколько сногсшибательных движений и закончил танец под всплеск аплодисментов.
– Это входит в мои планы – показать вам, как я популярен, – сказал он, подводя ее к накрытому столу.
– Что ж, впечатляет, – заметила Вилли, беря со стола крекеры с сыром.
– Кто это великолепное творение, Ник? Представь нас, или я вычеркну тебя из своего списка, – голос принадлежал стройной молодой женщине с прекрасным лицом.
– Привет, Бетти. Дай же мне отдохнуть, – засмеялся Ник. – Найди себе другое развлечение. Вилли со мной.
– Ни в коем случае. – Женщина весело хлопнула Ника по плечу и улыбнулась Вилли. – Вот плата за внимание. Я никогда не лезу в чужой огород, даже если этот огород принадлежит такому пройдохе, как Ник. Я – Бетти Локвуд, а ваше лицо мне знакомо. Вы не из кино?
– Меня зовут Вилли Делайе. Я не из кино, я – адвокат.
– Адвокат, – с интересом повторила Бетти. – Да, теперь вспомнила, я видела ваше фото в газете, на первой полосе. Мои астрологи были правы – сегодня удачный день. Ник, будь другом, испарись па некоторое время. Дай мне минутку поговорить с адвокатом, пожалуйста. Спасибо, – сказала она, когда он встал, чтобы уйти. – Ник прекрасный парень. Как друг. Понимаете, о чем я говорю?
– Я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду, – улыбнулась Вилли. – Чем могу быть полезной вам?
Лицо Бетти стало серьезным.
– Я понимаю, что неприлично беспокоить врачей и адвокатов на вечеринках, но у меня возникла проблема. И я собрала всю свою смелость, чтобы поделиться с вами.
Вилли терпеливо ждала продолжения.
– Как вы думаете, сколько мне лет? – спросила Бетти.
– Трудно сказать, – осторожно, но вместе с тем правдиво ответила Вилли. – Но вы в прекрасной форме, сколько бы лет вам ни было.
– Я танцовщица с двадцатидвухлетним стажем. Мне сорок три, и ноги все еще хорошо носят меня, но каждое утро я уже чувствую такую тяжесть в теле, как будто пробежала шестьдесят верст.
Вилли прониклась к ней симпатией и ждала, что она скажет дальше. Бетти глубоко вздохнула и медленно выпустила воздух.
– Догадываюсь, что вы уловили мое "веселое" настроение, как сказал Ник. Дело вот в чем... в течение пятнадцати лет я жила с Марго Хоукинс...
Вилли вспомнила, что женщина, которую назвала Бетти, ведущий хореограф Бродвея, поставившая не менее дюжины хитов и выигравшая четыре награды Тони.
– ... месяц назад она попросила меня уйти.
– Сожалею, – сказала Вилли. – Это, должно быть, очень грубо с ее стороны.
– И это не все, – печально продолжала Бетти. – Дело вот в чем. Я считаю, что со мной должны были обойтись лучшим образом. Я была для Марго как жена. Так как она была постоянно занята, обо всем заботилась я – о квартире, ее корреспонденции счетах... Я даже помогала ей в постановках, выполняя самую черную работу. Это несправедливо – после всего, что я сделала для нее, меня просто выбрасывают на улицу.
– Как это произошло? – мягко спросила Вилли. – Вы поссорились?
На глазах у Бетти появились слезы.
– Я бы хотела, чтобы это было так. Нет. Эта история стара, как мир. Марго встретила кого-то помоложе. И знаете, что самое странное? – Теперь слезы катились по ее щекам. – Она выглядела так, как будто была моей дочерью.
Вилли чувствовала боль в ее сердце, как в своем собственном. Но в этом деле не фигурировал мужчина – как причина измены и несбывшихся надежд.
– Чем я могу помочь? – спросила Вилли.
– Я не знаю... Я читала о том, как в Сан-Франциско вступали в брак молодые парни, которых называют "голубыми". Это похоже на нас с Марго. Она же сказала, что мы были просто партнершами. Теперь она находит себе новую девушку, сущего ребенка, а я, после стольких лет совместной жизни, в пике своего возраста, оказываюсь выброшенной за порог.
Вилли задумалась. Суд никогда не определял права сексуальных меньшинств, пары жили вместе без оформления брака. Может быть, уже настало время изменить это, подумала она.
– Так действительно нечестно, – сказала она. – Приходите завтра ко мне в офис. Принесите с собой отчет о налогах и все погашенные счета, и мы посмотрим, что можно будет сделать.
Вилли дала Бетти свою визитную карточку и оторвала Ника от его поклонниц.
– Спасибо за приглашение, – сказала она, когда они покинули клуб. – Было хорошо... К тому же, у меня появился новый клиент.
– Ты имеешь в виду Бетти? – озадаченно спросил Ник. – Любопытно, что ей понадобилось от адвоката?
– С вас достаточно моего "спасибо", мистер Росситер. Разговор касался только нас с Бетти. Не так ли?
– Хорошо, хорошо. Я не хочу, чтобы ты считала меня назойливым. Но если у тебя будет что-нибудь для прессы, я хочу знать об этом первым. Обещаешь?
– Обещаю.
– Сейчас, когда взаимопонимание между нами полностью восстановлено, могу ли я завлечь тебя к себе?
– Мне нравится твое предложение, – сказала Вилли, – но в восемь утра у меня назначено...
– Тогда ты могла бы пригласить меня к себе... – Это прозвучало скорее шутливой обидой, нежели просьбой. Подумав немного и желая лишний раз подчеркнуть несерьезность их отношений, Вилли сказала:
– Хорошо.
– Здесь симпатично, – сказал он, осматривая квартиру Вилли. – Плата постоянная? – задал он типичный для нью-йоркца вопрос.
– Да, пока постоянная.
– Квартира не похожа на тебя, – подметил он.
– У вас наметанный репортерский глаз, мистер Росситер. Мои здесь только книги и растения. Остальное уже было, когда я вселилась.
– Стиль поглощенной работой деловой женщины? У которой нет времени для домашнего уюта? Или он тебя просто не интересует?
– Хорошие вопросы, – сказала Вилли, – но ответы на них относятся к области личного. Помни, что ты отрицаешь эмоциональную суету. Поэтому не надо копаться, а то неизвестно, на что можно наткнуться.
Ник ничего не сказал, и Вилли подумала, что, может быть, ненароком задела его за живое.
– Могу я предложить тебе что-нибудь выпить? – спросила Вилли, желая смягчить свои предыдущие слова.
– Но у меня нет с собой пива...
– Я думаю, немного бренди тебе не повредит.
Она подала Нику бокал и подошла к факсу. Там ее ждали два сообщения и оба от Джинни: "Пожалуйста, родная, позвони мне, необходимо поговорить с тобой".
Вилли сразу же набрала номер в Палм-Спрингс. У Джинни был странный глухой голос. Вилли не могла понять, что это – алкоголь или наркотики, которыми Джинни последнее время злоупотребляла.
– Где ты была, детка? – спросила она. – Мне необходимо поговорить с тобой. Я так боялась, что ты не позвонишь мне... Я не знаю, что мне делать.
– В чем дело, мама? – терпеливо и спокойно спросила Вилли.
– Я не знаю, милая, как сказать тебе...
– Почему бы тебе на несколько недель не приехать в Нью-Йорк? – предложила Вилли. – Ты можешь сделать приобретения для магазина. Я куплю билеты куда-нибудь... Держу пари, тебе понравятся цыгане...
– Я не могу сделать этого, – жалобно сказала Джинни. – Кто позаботится о магазине?
– Как процветает твой бизнес? – спросила Вилли в надежде вызвать у Джинни интерес.
– Это уже кладбище, – с горечью ответила Джинни. – Теперь, когда я не состою в браке с Нилом, все его друзья и люди его круга обходят магазин стороной и всячески унижают меня.
– Ладно. Если у тебя плохо идут дела, почему ты не можешь закрыть магазин недели на две?
Ответа не последовало. Она поняла, что мама хотела, чтобы она сама приехала в Палм-Спрингс.
– Послушай, мама, – сказала она. – Я сейчас работаю над очень важным делом. Оно много значит для меня. Как только я его закончу, обязательно прилечу к тебе, чтобы мы вместе смогли провести Рождество. Только я и ты... как в добрые, старые времена. Мы вместе подумаем, что предпринять. Я обещаю... Потерпи немного. Пожалуйста.
– Ты хорошая девочка, Вилли, – сказала Джинни. – Ты всегда была так добра ко мне...
Когда Вилли положила трубку, Ник стоял сзади. Он не задал ей никаких вопросов, ничего не сказал по поводу услышанного разговора. Он просто обнял ее и стал целовать.
Это все, что ей надо было от него.
ГЛАВА 8
В течение последующих недель Вилли постоянно думала о деле Сильверстен. Она позволяла себе отвлекаться только на случайные обеды с Ником и длинные пространные беседы по телефону с Джинни.
Когда она готовила юридические документы, освобождающие ее клиента от аморального брака, она почти каждый день беседовала с Мэрион, стараясь укрепить в ней надежду и мысль о том, что развод явится началом ее новой жизни и концом всех несчастий.
Все происходит так, как уже однажды происходило, думала Вилли, вспоминая, какой слабой, растерянной и напуганной была мать, когда ее брак разбился. Вилли знала, что многие адвокаты сочли бы непрофессиональным заботиться о клиенте больше, чем о деле. Но для нее это было неразделимо. Она несколько раз встретилась с адвокатом Харви, пытаясь урегулировать вопросы. Но между представлениями Вилли о сути дела и тем, что предлагал адвокат Харви, оказалась бездна различий. Для Вилли самым значительным моментом было восстановление права Мэрион на управление ее долей в "Марко Интерпрайзиз", для адвоката Харви это вообще не подлежало обсуждению.
Битва Сильверстен против Сильверстен началась в морозный осенний день. Джессан, адвокат Харви, встретился с Вилли на ступеньках Верховного суда в нижнем Манхэттене. Он остановился и самодовольно улыбнулся.
– Будьте благоразумны, адвокат, – сказал он. – Избавьте вашего клиента от ряда неприятностей. Вы ведь знаете, как это безобразно, когда публика начинает копаться в грязном женском белье. Подойдите к делу серьезнее. Согласитесь на компромисс.
– Это вам следует подойти к делу серьезнее, Стив, – в свою очередь не без ехидства заметила Вилли. – Я не согласна ни с одним из ваших предложений, и вы знаете об этом. Единственный, у кого грязное белье в этом деле, – это ваш клиент. Возможно, он просто не сказал вам, насколько оно у него грязное...
Выражение лица Джессана показало ей, что она попала в точку. Джессан, возможно, и знал о жульничествах Харви, но вряд ли тот сказал ему, как он использовал акции Мэрион в целях своего обогащения.
А Вилли знала наверняка. Благодаря усилиям Кьюсака, в ее папке собралось достаточно документального материала, чтобы утереть нос Джессану.
В зале заседаний она обратилась к суду со вступительной речью – краткой и предельно ясной.
Она сказала, что Харви Сильверстен – человек, который женился ради денег. Он эксплуатировал свою жену, был по отношению к ней жестоким и невнимательным. Он не только изменял ей, но и использовал в своих целях фонд компании, основанный его тестем, выделяя из него средства на содержание своего любовного гнездышка и на дорогие подарки своей любовнице. Вилли просила развод на основании прелюбодеяния и намеренной жестокости. Она требовала передачи квартиры на Парк-авеню и половины совместно нажитого имущества ее клиенту, а также выплаты Мэрион ежегодной помощи в размере ста пятидесяти тысяч долларов. Кроме того, к Мэрион должна вернуться ее законная половина акций "Марко".
Вилли наблюдала за лицом судьи, когда слово взял Джессан. Адвокат назвал Мэрион невротичкой и капризной женой, которая вынудила своего мужа уйти к другой женщине. Когда он упомянул о психической болезни Мэрион, Вилли повернулась к ней и тихо спросила:
– Почему вы не рассказали мне об этом?
– Я... Это было так давно, – растерянно пробормотала Мэрион. – О, Вилли, я была так несчастна... я прибегла к помощи психиатра, я попросила и Харви пойти к нему, но он не согласился. Я не могла себе представить, что он вспомнит об этом сейчас...
– Ладно, – сказала Вилли, ободряюще кивнув ей. – Это не удивительно быть несчастной, будучи замужем за таким человеком, как Харви. Джессану больше ничего не оставалось сказать... Он хочет пробудить в судье мужскую солидарность... Но я разделаюсь с ним. Я обещаю.
Улыбка Джессана померкла, когда Вилли попросила вызвать Ларри Кьюсака. Рядом со страстностью Вилли спокойствие Кьюсака впечатляло. Его ответы были четкими и подтверждались фактами. Его профессиональные показания вызвали должный эффект в зале суда. Харви выглядел очень жалко, отвечая на вопросы. Его претензии к Мэрион больше походили на нытье.
Заседание должно было возобновиться на следующий день. Джессан подошел к Вилли.
– Половину совместно нажитого имущества и сто тысяч ежегодной выплаты, – кратко сказал он. – Вы согласны?
– А что об управлении акциями миссис Сильверстен? – спросила она. – Согласен ли ваш клиент признать ее законное право на них?
– Это не подлежит обсуждению, – твердо произнес адвокат. – Мой клиент считает, что он будет приумножать состояние корпорации, и не собирается делиться акциями с женщиной, которая ничего не смыслит в бизнесе. Эти люди, возможно, и получат развод, но будут оставаться вместе во всем, что касается бизнеса.
– Вы ясновидящий, – улыбнулась Вилли.
– А пока я займусь тем, что передам ваши предложения моему клиенту.
– Вот так, – сказала Вилли Мэрион. – Я уверена, что смогу вытянуть у него больше алиментов, но боюсь, что Харви и не подумает насчет акций, если мы не нажмем на него посильнее.
Мэрион обняла Вилли.
– Тогда сделайте это. Для меня не столь важны деньги. У меня их достаточно на жизнь, независимо от того, чем закончится это дело. Я хочу вернуть себе компанию своего отца. Я хочу выиграть, Вилли, и думаю, что вы хотите того же.
Да, Вилли действительно этого хотела. И она приготовила Харви хороший "сюрприз". Заходя в здание суда, она имела при себе подготовленный с помощью Кьюсака второй иск, который заключался в том, что Харви нарушил оказанное ему доверие и поэтому обязан вернуть акции и выплатить десять миллионов долларов компенсации за возмещение убытков.
Вилли с удовольствием наблюдала, как Харви повернулся к своему адвокату и в бешенстве что-то говорил ему, энергично жестикулируя руками. Защелкали камеры, а репортеры кинулись к ним с вопросами.
Джессан поспешил скрыться со своим клиентом в здании суда, отвечая представителям прессы одной фразой – "Никаких комментарий". В течение часа он несколько раз вызывал Вилли в коридор.
– Каковы ваши требования? – спрашивал он. – Что надо сделать, чтобы сегодня же аннулировать оба иска! Прямо сейчас!
– Вчера вы имели возможность уяснить, что мы просим у суда, – сказала Вилли. – Сегодня требования увеличились на пять миллионов долларов. Но я могу еще больше насолить вашему клиенту. Завтра... мне продолжать?
– Нет, – сдался Стивен Джессан. Он долго и внимательно смотрел на Вилли. – С виду вы просто красивая женщина, но мыслите вы, как натуральная акула. Гарриган в вашем лице потерял настоящий клад.
– Нет, – возразила Вилли. – Я стараюсь обойти акулу, чтобы она не проглотила моего клиента. Могу ли я подготовить все необходимые документы?
Когда Вилли принялась составлять счет по окончании дела Сильверстен против Сильверстен, она обнаружила, что они с Мэрион никогда не говорили о гонораре. Хотя процент от выигранной суммы был велик, Вилли чувствовала, что не сможет попросить всю сумму. Поэтому она просто умножила часы, которые потратила на это дело, на сто пятьдесят долларов и получила сумму, какую имела за свою работу у Гарригана и Пила. Она еще прибавила к этой сумме дополнительные затраты на расследование, проведенное Кьюсаком. В итоге вышло сто тысяч долларов.
Решение вопроса в пользу Мэрион и намек на должностное преступление Харви породили массу сплетен и предположений в прессе, освещающей вопросы бизнеса.
– Не обращайте на это внимания, – советовала Вилли Мэрион. – Просто не разговаривайте с репортерами, не давайте им ничего нового, и скоро им не о чем будет писать.
Но когда Вилли сама на следующий день раскрыла газету и посмотрела колонку Ника, она вскипела от возмущения. Рядом с его улыбающейся фотографией красовался заголовок: "Может ли сердцебиение женщины повелевать ритмом улиц?" Она быстро пробежала статью глазами. В ней сообщалось о падении курса акций "Марко" и делались предположения о грядущих неудачах корпорации. Но больше всего ее разозлило то, как он писал о ней, подчеркивая, что она женщина, которая поставила себе целью заниматься бракоразводными процессами в пользу женщин. Статья заканчивалась фразой "Не являемся ли все мы свидетелями новой эволюции Женщины?"
Вилли в ярости смяла газету и швырнула ее в корзину. Кипя от негодования, она набрала номер телефона Росситера.
– Как ты можешь писать о том, что тревожит меня? Как ты смеешь превращать мои личные переживания в дешевый сенсационный юмор? Я считала тебя своим другом, Ник. Но то, что ты сделал, действительно низко...
– У меня на этот счет другое мнение, – сказал он, когда Вилли закончила. – Я же не указывал тебе, как делать твою работу. И я не понимаю, почему наша дружба дает тебе право вмешиваться в мою.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Явно ободренный комплиментом, Ник сделал несколько сногсшибательных движений и закончил танец под всплеск аплодисментов.
– Это входит в мои планы – показать вам, как я популярен, – сказал он, подводя ее к накрытому столу.
– Что ж, впечатляет, – заметила Вилли, беря со стола крекеры с сыром.
– Кто это великолепное творение, Ник? Представь нас, или я вычеркну тебя из своего списка, – голос принадлежал стройной молодой женщине с прекрасным лицом.
– Привет, Бетти. Дай же мне отдохнуть, – засмеялся Ник. – Найди себе другое развлечение. Вилли со мной.
– Ни в коем случае. – Женщина весело хлопнула Ника по плечу и улыбнулась Вилли. – Вот плата за внимание. Я никогда не лезу в чужой огород, даже если этот огород принадлежит такому пройдохе, как Ник. Я – Бетти Локвуд, а ваше лицо мне знакомо. Вы не из кино?
– Меня зовут Вилли Делайе. Я не из кино, я – адвокат.
– Адвокат, – с интересом повторила Бетти. – Да, теперь вспомнила, я видела ваше фото в газете, на первой полосе. Мои астрологи были правы – сегодня удачный день. Ник, будь другом, испарись па некоторое время. Дай мне минутку поговорить с адвокатом, пожалуйста. Спасибо, – сказала она, когда он встал, чтобы уйти. – Ник прекрасный парень. Как друг. Понимаете, о чем я говорю?
– Я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду, – улыбнулась Вилли. – Чем могу быть полезной вам?
Лицо Бетти стало серьезным.
– Я понимаю, что неприлично беспокоить врачей и адвокатов на вечеринках, но у меня возникла проблема. И я собрала всю свою смелость, чтобы поделиться с вами.
Вилли терпеливо ждала продолжения.
– Как вы думаете, сколько мне лет? – спросила Бетти.
– Трудно сказать, – осторожно, но вместе с тем правдиво ответила Вилли. – Но вы в прекрасной форме, сколько бы лет вам ни было.
– Я танцовщица с двадцатидвухлетним стажем. Мне сорок три, и ноги все еще хорошо носят меня, но каждое утро я уже чувствую такую тяжесть в теле, как будто пробежала шестьдесят верст.
Вилли прониклась к ней симпатией и ждала, что она скажет дальше. Бетти глубоко вздохнула и медленно выпустила воздух.
– Догадываюсь, что вы уловили мое "веселое" настроение, как сказал Ник. Дело вот в чем... в течение пятнадцати лет я жила с Марго Хоукинс...
Вилли вспомнила, что женщина, которую назвала Бетти, ведущий хореограф Бродвея, поставившая не менее дюжины хитов и выигравшая четыре награды Тони.
– ... месяц назад она попросила меня уйти.
– Сожалею, – сказала Вилли. – Это, должно быть, очень грубо с ее стороны.
– И это не все, – печально продолжала Бетти. – Дело вот в чем. Я считаю, что со мной должны были обойтись лучшим образом. Я была для Марго как жена. Так как она была постоянно занята, обо всем заботилась я – о квартире, ее корреспонденции счетах... Я даже помогала ей в постановках, выполняя самую черную работу. Это несправедливо – после всего, что я сделала для нее, меня просто выбрасывают на улицу.
– Как это произошло? – мягко спросила Вилли. – Вы поссорились?
На глазах у Бетти появились слезы.
– Я бы хотела, чтобы это было так. Нет. Эта история стара, как мир. Марго встретила кого-то помоложе. И знаете, что самое странное? – Теперь слезы катились по ее щекам. – Она выглядела так, как будто была моей дочерью.
Вилли чувствовала боль в ее сердце, как в своем собственном. Но в этом деле не фигурировал мужчина – как причина измены и несбывшихся надежд.
– Чем я могу помочь? – спросила Вилли.
– Я не знаю... Я читала о том, как в Сан-Франциско вступали в брак молодые парни, которых называют "голубыми". Это похоже на нас с Марго. Она же сказала, что мы были просто партнершами. Теперь она находит себе новую девушку, сущего ребенка, а я, после стольких лет совместной жизни, в пике своего возраста, оказываюсь выброшенной за порог.
Вилли задумалась. Суд никогда не определял права сексуальных меньшинств, пары жили вместе без оформления брака. Может быть, уже настало время изменить это, подумала она.
– Так действительно нечестно, – сказала она. – Приходите завтра ко мне в офис. Принесите с собой отчет о налогах и все погашенные счета, и мы посмотрим, что можно будет сделать.
Вилли дала Бетти свою визитную карточку и оторвала Ника от его поклонниц.
– Спасибо за приглашение, – сказала она, когда они покинули клуб. – Было хорошо... К тому же, у меня появился новый клиент.
– Ты имеешь в виду Бетти? – озадаченно спросил Ник. – Любопытно, что ей понадобилось от адвоката?
– С вас достаточно моего "спасибо", мистер Росситер. Разговор касался только нас с Бетти. Не так ли?
– Хорошо, хорошо. Я не хочу, чтобы ты считала меня назойливым. Но если у тебя будет что-нибудь для прессы, я хочу знать об этом первым. Обещаешь?
– Обещаю.
– Сейчас, когда взаимопонимание между нами полностью восстановлено, могу ли я завлечь тебя к себе?
– Мне нравится твое предложение, – сказала Вилли, – но в восемь утра у меня назначено...
– Тогда ты могла бы пригласить меня к себе... – Это прозвучало скорее шутливой обидой, нежели просьбой. Подумав немного и желая лишний раз подчеркнуть несерьезность их отношений, Вилли сказала:
– Хорошо.
– Здесь симпатично, – сказал он, осматривая квартиру Вилли. – Плата постоянная? – задал он типичный для нью-йоркца вопрос.
– Да, пока постоянная.
– Квартира не похожа на тебя, – подметил он.
– У вас наметанный репортерский глаз, мистер Росситер. Мои здесь только книги и растения. Остальное уже было, когда я вселилась.
– Стиль поглощенной работой деловой женщины? У которой нет времени для домашнего уюта? Или он тебя просто не интересует?
– Хорошие вопросы, – сказала Вилли, – но ответы на них относятся к области личного. Помни, что ты отрицаешь эмоциональную суету. Поэтому не надо копаться, а то неизвестно, на что можно наткнуться.
Ник ничего не сказал, и Вилли подумала, что, может быть, ненароком задела его за живое.
– Могу я предложить тебе что-нибудь выпить? – спросила Вилли, желая смягчить свои предыдущие слова.
– Но у меня нет с собой пива...
– Я думаю, немного бренди тебе не повредит.
Она подала Нику бокал и подошла к факсу. Там ее ждали два сообщения и оба от Джинни: "Пожалуйста, родная, позвони мне, необходимо поговорить с тобой".
Вилли сразу же набрала номер в Палм-Спрингс. У Джинни был странный глухой голос. Вилли не могла понять, что это – алкоголь или наркотики, которыми Джинни последнее время злоупотребляла.
– Где ты была, детка? – спросила она. – Мне необходимо поговорить с тобой. Я так боялась, что ты не позвонишь мне... Я не знаю, что мне делать.
– В чем дело, мама? – терпеливо и спокойно спросила Вилли.
– Я не знаю, милая, как сказать тебе...
– Почему бы тебе на несколько недель не приехать в Нью-Йорк? – предложила Вилли. – Ты можешь сделать приобретения для магазина. Я куплю билеты куда-нибудь... Держу пари, тебе понравятся цыгане...
– Я не могу сделать этого, – жалобно сказала Джинни. – Кто позаботится о магазине?
– Как процветает твой бизнес? – спросила Вилли в надежде вызвать у Джинни интерес.
– Это уже кладбище, – с горечью ответила Джинни. – Теперь, когда я не состою в браке с Нилом, все его друзья и люди его круга обходят магазин стороной и всячески унижают меня.
– Ладно. Если у тебя плохо идут дела, почему ты не можешь закрыть магазин недели на две?
Ответа не последовало. Она поняла, что мама хотела, чтобы она сама приехала в Палм-Спрингс.
– Послушай, мама, – сказала она. – Я сейчас работаю над очень важным делом. Оно много значит для меня. Как только я его закончу, обязательно прилечу к тебе, чтобы мы вместе смогли провести Рождество. Только я и ты... как в добрые, старые времена. Мы вместе подумаем, что предпринять. Я обещаю... Потерпи немного. Пожалуйста.
– Ты хорошая девочка, Вилли, – сказала Джинни. – Ты всегда была так добра ко мне...
Когда Вилли положила трубку, Ник стоял сзади. Он не задал ей никаких вопросов, ничего не сказал по поводу услышанного разговора. Он просто обнял ее и стал целовать.
Это все, что ей надо было от него.
ГЛАВА 8
В течение последующих недель Вилли постоянно думала о деле Сильверстен. Она позволяла себе отвлекаться только на случайные обеды с Ником и длинные пространные беседы по телефону с Джинни.
Когда она готовила юридические документы, освобождающие ее клиента от аморального брака, она почти каждый день беседовала с Мэрион, стараясь укрепить в ней надежду и мысль о том, что развод явится началом ее новой жизни и концом всех несчастий.
Все происходит так, как уже однажды происходило, думала Вилли, вспоминая, какой слабой, растерянной и напуганной была мать, когда ее брак разбился. Вилли знала, что многие адвокаты сочли бы непрофессиональным заботиться о клиенте больше, чем о деле. Но для нее это было неразделимо. Она несколько раз встретилась с адвокатом Харви, пытаясь урегулировать вопросы. Но между представлениями Вилли о сути дела и тем, что предлагал адвокат Харви, оказалась бездна различий. Для Вилли самым значительным моментом было восстановление права Мэрион на управление ее долей в "Марко Интерпрайзиз", для адвоката Харви это вообще не подлежало обсуждению.
Битва Сильверстен против Сильверстен началась в морозный осенний день. Джессан, адвокат Харви, встретился с Вилли на ступеньках Верховного суда в нижнем Манхэттене. Он остановился и самодовольно улыбнулся.
– Будьте благоразумны, адвокат, – сказал он. – Избавьте вашего клиента от ряда неприятностей. Вы ведь знаете, как это безобразно, когда публика начинает копаться в грязном женском белье. Подойдите к делу серьезнее. Согласитесь на компромисс.
– Это вам следует подойти к делу серьезнее, Стив, – в свою очередь не без ехидства заметила Вилли. – Я не согласна ни с одним из ваших предложений, и вы знаете об этом. Единственный, у кого грязное белье в этом деле, – это ваш клиент. Возможно, он просто не сказал вам, насколько оно у него грязное...
Выражение лица Джессана показало ей, что она попала в точку. Джессан, возможно, и знал о жульничествах Харви, но вряд ли тот сказал ему, как он использовал акции Мэрион в целях своего обогащения.
А Вилли знала наверняка. Благодаря усилиям Кьюсака, в ее папке собралось достаточно документального материала, чтобы утереть нос Джессану.
В зале заседаний она обратилась к суду со вступительной речью – краткой и предельно ясной.
Она сказала, что Харви Сильверстен – человек, который женился ради денег. Он эксплуатировал свою жену, был по отношению к ней жестоким и невнимательным. Он не только изменял ей, но и использовал в своих целях фонд компании, основанный его тестем, выделяя из него средства на содержание своего любовного гнездышка и на дорогие подарки своей любовнице. Вилли просила развод на основании прелюбодеяния и намеренной жестокости. Она требовала передачи квартиры на Парк-авеню и половины совместно нажитого имущества ее клиенту, а также выплаты Мэрион ежегодной помощи в размере ста пятидесяти тысяч долларов. Кроме того, к Мэрион должна вернуться ее законная половина акций "Марко".
Вилли наблюдала за лицом судьи, когда слово взял Джессан. Адвокат назвал Мэрион невротичкой и капризной женой, которая вынудила своего мужа уйти к другой женщине. Когда он упомянул о психической болезни Мэрион, Вилли повернулась к ней и тихо спросила:
– Почему вы не рассказали мне об этом?
– Я... Это было так давно, – растерянно пробормотала Мэрион. – О, Вилли, я была так несчастна... я прибегла к помощи психиатра, я попросила и Харви пойти к нему, но он не согласился. Я не могла себе представить, что он вспомнит об этом сейчас...
– Ладно, – сказала Вилли, ободряюще кивнув ей. – Это не удивительно быть несчастной, будучи замужем за таким человеком, как Харви. Джессану больше ничего не оставалось сказать... Он хочет пробудить в судье мужскую солидарность... Но я разделаюсь с ним. Я обещаю.
Улыбка Джессана померкла, когда Вилли попросила вызвать Ларри Кьюсака. Рядом со страстностью Вилли спокойствие Кьюсака впечатляло. Его ответы были четкими и подтверждались фактами. Его профессиональные показания вызвали должный эффект в зале суда. Харви выглядел очень жалко, отвечая на вопросы. Его претензии к Мэрион больше походили на нытье.
Заседание должно было возобновиться на следующий день. Джессан подошел к Вилли.
– Половину совместно нажитого имущества и сто тысяч ежегодной выплаты, – кратко сказал он. – Вы согласны?
– А что об управлении акциями миссис Сильверстен? – спросила она. – Согласен ли ваш клиент признать ее законное право на них?
– Это не подлежит обсуждению, – твердо произнес адвокат. – Мой клиент считает, что он будет приумножать состояние корпорации, и не собирается делиться акциями с женщиной, которая ничего не смыслит в бизнесе. Эти люди, возможно, и получат развод, но будут оставаться вместе во всем, что касается бизнеса.
– Вы ясновидящий, – улыбнулась Вилли.
– А пока я займусь тем, что передам ваши предложения моему клиенту.
– Вот так, – сказала Вилли Мэрион. – Я уверена, что смогу вытянуть у него больше алиментов, но боюсь, что Харви и не подумает насчет акций, если мы не нажмем на него посильнее.
Мэрион обняла Вилли.
– Тогда сделайте это. Для меня не столь важны деньги. У меня их достаточно на жизнь, независимо от того, чем закончится это дело. Я хочу вернуть себе компанию своего отца. Я хочу выиграть, Вилли, и думаю, что вы хотите того же.
Да, Вилли действительно этого хотела. И она приготовила Харви хороший "сюрприз". Заходя в здание суда, она имела при себе подготовленный с помощью Кьюсака второй иск, который заключался в том, что Харви нарушил оказанное ему доверие и поэтому обязан вернуть акции и выплатить десять миллионов долларов компенсации за возмещение убытков.
Вилли с удовольствием наблюдала, как Харви повернулся к своему адвокату и в бешенстве что-то говорил ему, энергично жестикулируя руками. Защелкали камеры, а репортеры кинулись к ним с вопросами.
Джессан поспешил скрыться со своим клиентом в здании суда, отвечая представителям прессы одной фразой – "Никаких комментарий". В течение часа он несколько раз вызывал Вилли в коридор.
– Каковы ваши требования? – спрашивал он. – Что надо сделать, чтобы сегодня же аннулировать оба иска! Прямо сейчас!
– Вчера вы имели возможность уяснить, что мы просим у суда, – сказала Вилли. – Сегодня требования увеличились на пять миллионов долларов. Но я могу еще больше насолить вашему клиенту. Завтра... мне продолжать?
– Нет, – сдался Стивен Джессан. Он долго и внимательно смотрел на Вилли. – С виду вы просто красивая женщина, но мыслите вы, как натуральная акула. Гарриган в вашем лице потерял настоящий клад.
– Нет, – возразила Вилли. – Я стараюсь обойти акулу, чтобы она не проглотила моего клиента. Могу ли я подготовить все необходимые документы?
Когда Вилли принялась составлять счет по окончании дела Сильверстен против Сильверстен, она обнаружила, что они с Мэрион никогда не говорили о гонораре. Хотя процент от выигранной суммы был велик, Вилли чувствовала, что не сможет попросить всю сумму. Поэтому она просто умножила часы, которые потратила на это дело, на сто пятьдесят долларов и получила сумму, какую имела за свою работу у Гарригана и Пила. Она еще прибавила к этой сумме дополнительные затраты на расследование, проведенное Кьюсаком. В итоге вышло сто тысяч долларов.
Решение вопроса в пользу Мэрион и намек на должностное преступление Харви породили массу сплетен и предположений в прессе, освещающей вопросы бизнеса.
– Не обращайте на это внимания, – советовала Вилли Мэрион. – Просто не разговаривайте с репортерами, не давайте им ничего нового, и скоро им не о чем будет писать.
Но когда Вилли сама на следующий день раскрыла газету и посмотрела колонку Ника, она вскипела от возмущения. Рядом с его улыбающейся фотографией красовался заголовок: "Может ли сердцебиение женщины повелевать ритмом улиц?" Она быстро пробежала статью глазами. В ней сообщалось о падении курса акций "Марко" и делались предположения о грядущих неудачах корпорации. Но больше всего ее разозлило то, как он писал о ней, подчеркивая, что она женщина, которая поставила себе целью заниматься бракоразводными процессами в пользу женщин. Статья заканчивалась фразой "Не являемся ли все мы свидетелями новой эволюции Женщины?"
Вилли в ярости смяла газету и швырнула ее в корзину. Кипя от негодования, она набрала номер телефона Росситера.
– Как ты можешь писать о том, что тревожит меня? Как ты смеешь превращать мои личные переживания в дешевый сенсационный юмор? Я считала тебя своим другом, Ник. Но то, что ты сделал, действительно низко...
– У меня на этот счет другое мнение, – сказал он, когда Вилли закончила. – Я же не указывал тебе, как делать твою работу. И я не понимаю, почему наша дружба дает тебе право вмешиваться в мою.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55