Когда приедет леди из «Солнечных календарей», ты будешь выглядеть как настоящий ковбой!
Хенк упрямо тряхнул головой.
— Даже если я буду тренироваться до конца жизни, это ничего не изменит. Кроме того, эта леди приедет уже сегодня. — Хенк взялся за протянутую руку сестры.
Ее пожатие было твердым и уверенным. Сестра легко, одним рывком, подняла его на ноги.
— Ты о чем?
Хенк со стоном разогнулся и попытался отряхнуть пыль с кожаных накладок и джинсов.
— Я встретил ее, Бекки!
— Господи, о чем ты говоришь?
— Этот твой призовой жеребец едва не врезался в ее джип. Как только я отъехал от тебя подальше, он понес и остановился в метре от ее машины. Каким-то чудом я с него слез. И даже приземлился на ноги.
— Где это было? — тревожно спросила Бекки.
— На южной дороге. Я сказал ей, как добраться до дома. Она будет здесь с минуты на минуту.
— С минуты на минуту? — вскричала Бекки. — Ты шутишь! Ты ничего не перепутал, нет?
— Не беспокойся, первая встреча прошла на «ура»!
— Вы разговаривали? Что ты сказал?
— Ничего заумного. Как ты и просила. После того как этот четвероногий локомотив протащил меня по холмам и полям, я был так вымотан, что отделывался только короткими фразами.
Бекки застонала:
— О, нет! Я думала, у тебя будет хотя бы неделя, чтобы войти в роль.
— Месяц, неделя — какая разница? — удрученно вздохнул Хенк. — Это не поможет, Бекки. Я никогда не привыкну.
И это было правдой. Несмотря на то, что первые пятнадцать лет жизни Хенк, или Генри, как его на самом деле звали, провел с родителями на ранчо в Южной Дакоте, он так и не привык к сельскому существованию. Он был изначально задуман горожанином. Хотя по настоянию отца он учился ездить верхом, сгонять коров и есть у костра вареные бобы. Генри Фаулер сбежал из вольных прерий при первой возможности. И эту возможность ему предоставила подготовительная школа на восточном побережье.
После школы он провел благословенные годы в Колумбийском университете в Нью-Йорке. Окончив университет, постоянно переезжал с места на место, работая журналистом. Легко бросал работу в одном городе, чтобы тут же устроиться в другом. Он проводил на одном месте ровно столько времени, чтобы хватило насладиться местной культурой, ресторанами и ближайшими горами. Хенк любил горы: альпинизм был его страстью. У него заводились друзья в каждом крупном городе, но, уезжая, он редко оглядывался назад. И уж никогда не думал о том, чтобы хоть ненадолго вернуться на родное ранчо.
Пока его сестра, Бекки, не предложила ему сумасшедший план…
— Думаю, пора играть отбой, все равно она нас раскусит. — Хенк наклонился за шляпой, закатившейся под ограду. Шляпу они одолжили на время у одного окрестного фермера. — Никто не поверит, что я ковбой.
— Не говори так! — Бекки подхватила брата под локоть и повела к сараю. — У нас все получится, Генри. Мне нужны деньги. Если я не получу их, то потеряю ранчо!
— Я думал, мы договорились звать меня Хенком. Ты сама сказала, что так лучше звучит. Более мужественно.
— Так и есть, — поспешно согласилась сестра. — Кроме того, если дама приехала из Лос-Анджелеса, то могла слышать о Генри Фаулере.
— То есть как это — могла? — возмутился Генри. — Моя колонка популярна по всему восточному побережью. Она должна быть отшельницей вроде тебя, чтобы не слышать обо мне!
Обосновавшись в Сиэтле, Генри снискал славу как автор объединенной колонки в нескольких газетах. В ней он помещал короткие статьи. Большинство из них были резкими и критичными и состояли из материалов, собранных из бесед с так называемыми знаменитостями. Он приглашал их на прогулки в горы. В основном это были местные политики, которых он огорошивал неожиданными вопросами и заявлениями, ловя их реакцию. Один из кандидатов в президенты тоже не избежал подобной встречи. В результате после разгромной статьи бедняге пришлось забыть о предвыборной кампании. Это и к лучшему, решил тогда Генри. Человек, который оставляет мусор в горах, не заслуживает быть президентом.
За последнюю пару лет у Генри появились свои корреспонденты. Теперь он получал по почте больше материалов, чем мог обработать. Каждый день приходилось просматривать целую кучу писем, которые повествовали о чем угодно: от бездарно размещенной в городском автобусе рекламы лифчиков до последнего политического скандала, в котором был замешан один болван депутат. С помощью этих материалов Генри мастерил веселые заметки, которые нравились читателям.
— Ты отличный журналист. Никому лучше тебя не удаются эти статьи, — сказала ему одна из подружек. — Ты ненавидишь всех и все, кроме своих любимых гор. И надо всем потешаешься.
— Но тебя-то я не ненавижу, — ответил он тогда.
— Пока нет, — предсказала она. И была права. Вскоре ее привычка постоянно жевать жвачку довела Генри до белого каления, и они расстались.
Затащив брата в сарай, Бекки принялась энергично его отряхивать.
— Сейчас тебе лучше казаться сильным и молчаливым. Ковбои всегда сильные и молчаливые, — наставляла сестра.
— Ты что, следуешь киношным стереотипам? — Не говори так! Держи рот на замке, и все будет хорошо.
— Ты когда-нибудь видела, чтобы я держал рот на замке?
— Придется постараться!
— Послушай, Бекки, эта женщина ищет смазливое личико. Или, в моем случае, романтично-обветренную рожу. Ей плевать, умею ли я скакать на лошади или упражняться на трапеции! Поверь мне, я знаю этих голливудских фотографов. Им нужен только квадратный подбородок. Если она настолько сумасшедшая, чтобы выбрать для этой цели меня…
— Она сказала, что ей нужен фермер. И за десять тысяч долларов она его получит! — Бекки завела большого черного коня в стойло и начала расседлывать его. — Просто веди себя как можно» естественнее. Ты можешь хоть что-нибудь вспомнить о жизни на ранчо?
— Последние двадцать лет я пытался все это забыть.
Бекки раздраженно вздохнула и покачала головой:
— Иногда я сомневаюсь, что ты — мой брат!
Хенк обнял худенькие плечи сестры, чувствуя, как она напряжена.
— Успокойся, Бек!
— Это важно, черт возьми! Я могу потерять дом! — Ее голубые глаза наполнились слезами. — Мне действительно нужны эти деньги, Генри.
— Не плачь, — мягко сказал Хенк, сожалея, что расстроил ее. — Я же сказал, что помогу, разве не так?
Бекки немного успокоилась и снова взялась за седло.
— Это была глупая идея. Не надо было просить тебя приезжать сюда. — Она всхлипнула.
— Не расстраивайся, мы все уладим. Объясню этой леди, что я не тот, за кого она меня принимает. Уверен, ей все равно, кем я работаю.
— Нет, ей не все равно! Она ищет настоящую личность. Именно так она и сказала по телефону.
— А я и есть настоящая личность.
— Я имею в виду живого ковбоя-фермера.
— Неважно, кто я на самом деле. Ей нужно поместить кого-то на обложку календаря. Если мое лицо подходит…
— Дело не только в лице, Генри, — прервала его сестра.
— А в чем?
— Может быть, надо было сказать тебе раньше… — медленно проговорила Бекки. — Пока еще каша не заварилась. Но я подумала, что за несколько дней подготовлю тебя ко всему.
— К чему? — встрепенулся Хенк.
— Эти календари… не просто картинки с симпатичными мордашками. Если бы дело было только в этом, ты бы не попал в список финалистов.
Хенк почувствовал, что во рту у него пересохло.
— Что ты такое говоришь?
— Все эти годы ходьбы по горам и скалолазания пошли тебе на пользу, братик! Она хочет получить фотографии всего пакета.
До Хенка стало медленно доходить.
— Постой…
— Я послала на конкурс целую пачку старых фотографий. Ей понравилось, как ты выглядишь. Во всех видах.
— Но…
— Знаю, знаю. Ты уже не так молод, и на талии завязался жирок, но современная фотография…
— Никакого жирка на талии у меня нет!
— Великолепно! — Бекки потрепала брата по животу. — Тогда тебе нечего бояться. Можешь смело снять рубашку.
— Погоди-ка…
— Или джинсы.
— Я сказал, погоди!
— Я слышала стук. — Бекки поправила шейный платок Хенка и надела на него шляпу. — У нас нет времени для обсуждения деталей. Ты не мог бы… хотя бы пожевать табак для виду?
Проговорив это, сестра выбежала во двор. Несколько секунд Хенк стоял посреди сарая, пытаясь переварить информацию, которую на него вывалила вероломная Бекки. К несчастью, опасность подстерегала его и с другой стороны. Воспользовавшись моментом, Грозовое Облако вытянул шею и впился большими желтыми зубами ему в руку.
Завопив, Хенк выскочил из сарая вслед за Бекки и со стуком захлопнул за собой дверь. Ему казалось, что он слышит, как Грозовое Облако довольно храпит и ржет. Отдышавшись, он последовал за сестрой.
Бекки уже стояла во дворе, приветствуя кого-то.
— Добрый день. Это вы — мисс Фаулер? — спросил женский голос.
— Она самая, — ответила Бекки. — А вы, наверное, мисс Кортезо из Лос-Анджелеса?
— Зовите меня просто Каролина.
Хенк появился из-за угла и увидел, как сестра пожимает руку уже знакомый ему хрупкой молодой женщине, одетой во все черное. Светлые, почти белые ее волосы резко контрастировали с угольно-черной одеждой. Бледная кожа и голубые глаза смотрелись в лучах заходящего солнца просто великолепно.
— Мы вас не ждали так скоро. — Бекки натянуто улыбнулась.
— Простите. Моя фирма должна была отправить вам факс.
— У нас нет факса.
— По-моему, он вам здесь не очень-то и нужен, — с улыбкой сказала Каролина Кортезо. Ее взгляд скользнул по сараю и загону, потом по Черным Холмам. — Какая красота! Я чуть не заблудилась, заглядевшись на вашу природу.
— Ген… то есть Хенк говорил, что показал вам дорогу на ранчо. Ему надо было проводить вас.
— Мне кажется, он не слишком дружественно настроен.
И тут Каролина встретилась глазами с Хенком. На лице ее все еще играла широкая улыбка. При первой встрече Хенк не успел рассмотреть ее как следует. Ужас от недавней бешеной скачки на неуправляемом коне помешал ему тогда сосредоточиться. Сейчас же у него появилась возможность вглядеться в гостью. Ему понравилось то, что он увидел.
Каролина Кортезо излучала уверенность в себе каждой линией своего гибкого, стройного тела. Ее голубые глаза смотрели смело и открыто, а в одежде присутствовал налет артистичности. Легкие светлые пряди волос обрамляли миловидное лицо, оставляя открытой тонкую грациозную шею. У мисс Кортезо были безупречные деловые манеры. На лице — минимум косметики. Розовая, нежного тона помада подчеркивала плавную линию губ. Они выглядели неожиданно трогательно и чувственно при достаточно жестком и уверенном выражении лица.
Гостья не была похожа на свежих деревенских девчонок, с которыми Хенк рос в Южной Дакоте. Она представляла собой тип энергичной красавицы с толикой цинизма во взгляде, какие населяют Лос-Анджелес и другие большие города.
Хенк почувствовал, как по телу пробежала внезапная дрожь возбуждения, стоило ему окинуть взглядом стройную фигуру Каролины.
В последнюю минуту Хенк вспомнил, что должен изображать ковбоя, и, надвинув шляпу на лоб, принял грозный и внушительный вид.
— А я и не собираюсь быть дружелюбным, — согласился он, стараясь как можно лучше походить на героя вестернов. По крайней мере пока.
Каролина скептически выгнула бровь. Она казалась невозмутимо-спокойной.
Бекки громко покашляла и укоризненно взглянула на Хенка. Затем, чтобы загладить неловкость, поспешно предложила:
— Может быть, брат покажет вам гостевую комнату и поможет устроиться? Я должна заняться лошадью.
— Я не хочу отрывать вас от работы, — ответила Каролина, все еще не сводя глаз с Хенка. Ее взгляд жег его, как лазерный луч. — Я сама могу о себе позаботиться.
— Ладно. Хенк, ты не…
— Конечно! — Хенк направился к джипу Каролины и забрал с переднего сиденья два больших чемодана. Вместе они весили побольше молодого бычка, но Хенк притворился, что ему приходилось таскать и не такие тяжести. — Вы, наверное, упаковали сюда много всякого тряпья, мэм?
— Я не знала, какой ожидать погоды, — отозвалась Каролина, — так что взяла всего понемножку.
— Хорошо быть готовым ко всему. — Хенк намеренно растягивал слова, как делают ковбои в старых фильмах. — Никогда не знаешь, что может случиться в этих краях.
Может быть, его поведение было и не столь правдоподобным, как он надеялся. Так или иначе Хенку послышалось, что Бекки печально вздохнула, когда он повел Каролину Кортезо к дому.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Каролина едва удерживалась, чтобы не строить глазки Хенку, пока он вел ее к узким ступеням своего скромного дома. Он выглядел необыкновенно привлекательно. А при взгляде на его длинные ноги, обтянутые пыльными синими джинсами, ей и вовсе становилось нехорошо. Так и тянуло поскорей распаковать чемодан, достать камеру и начать делать пробные снимки.
— После вас, мэм! — Хенк открыл дверь и отступил назад.
— Спасибо. — Каролина вошла в дом, надеясь, что Хенк не заметил, как она его разглядывала. Только бы он не догадался, какие мысли крутятся у нее в голове! Чтобы отвлечься, она стала осматривать дом с преувеличенным интересом.
Главная комната была обставлена просто и бедно. Потолок поддерживали тяжелые деревянные балки. Но ситцевые занавески на окнах и грубая мебель, расставленная вокруг каменного камина, создавали некоторый уют. На низком столике располагались вырезанные вручную шахматы, несколько журналов и старенькая шкатулка для шитья. На полке красовались покрытые глазурью кофейные чашки с матовыми боками.
Как по-домашнему, подумала Каролина. По-домашнему и по-деревенски. Честно сказать, ей не нравились вещи, сделанные «под старину». Она любила новое и модное. Но здесь все казалось естественным. Настоящий старый дом.
Через небольшую проходную комнату долетали ароматы готовящегося обеда. На полу лежал цветастый коврик, на котором вальяжно развалилась большая мохнатая собака. Но стоило им войти, как пес вскочил и глухо зарычал. Он был ростом с небольшого пони и весь оброс серой свалявшейся шерстью. Собака имела вид огромного дикобраза.
— Не обращайте внимания на Чарли, — сказал Хенк, стоя позади Каролины. — Он слишком стар, чтобы кого-то укусить.
— Он похож на волка. — Каролина робко остановилась посреди комнаты. Вообще-то она любила собак. Но только таких, которых можно при случае носить на руках. Например, пуделей и болонок.
— А он и есть наполовину волк, — объяснил Хенк. — Завести такого домашнего любимца — вполне в духе моей сестры.
Чудовище подошло к Каролине и подозрительно обнюхало ее, не переставая глухо рычать. Но хвост его уже приветливо вилял из стороны в сторону, так что она рискнула погладить пса.
— Хороший мальчик. Чарли — хороший.
Когда Хенк прошел мимо, пес снова зарычал. Но тот не принял это на свой счет:
— Не обращайте внимания. Чарли кусается, только когда голодный.
— Вы что, хотите напугать меня на всю жизнь, мистер Фаулер?
Хенк ухмыльнулся. Его улыбка была ослепительна. Особенно сейчас, когда в глазах загорелись веселые искорки.
— А получится, если я попытаюсь?
— Вряд ли. Я собираюсь остаться и заплатить вашей сестре десять тысяч долларов.
— Вы имеете в виду, в обмен на мои фотографии?
— Думаю, это честная сделка.
Хенк поставил оба чемодана на пол и осторожно прислонился плечом к скрипнувшей балке. Он казался слишком большим для этой комнаты. Было видно, что хозяин больше привык к открытым пространствам прерий, чем к тесному маленькому домику. Громко тикали часы с кукушкой. Вдруг Каролина заметила вспышку интереса в голубых глазах Хенка.
— Наверное, есть парни, которые действительно стоят таких денег. Но я-то самый обыкновенный, — сказал он скромно.
— Обыкновенный тоже может быть привлекательным.
— Ненавижу выглядеть глупо.
— Так и не будет.
В его глазах снова сверкнуло веселье.
— Я видел, что за календари вы делаете, мэм. Ничего глупее и представить нельзя.
— Они приносят деньги. Много денег.
— Деньги — еще не самая важная вещь в этом мире.
— Но для вашей сестры они, кажется, очень важны, — напомнила ему Каролина. — Вы позволите себе разочаровать ее только потому, что боитесь выглядеть глупо?
— Но… — Он покачал головой, словно не веря ее словам. — Почему я, мисс Кортезо?
— А почему бы и нет?
— Но во мне нет ничего особенного!
— Вы ошибаетесь.
Каролина едва не открыла ему всю правду. О своих дневных мечтах и ночных фантазиях, которые преследовали ее с тех пор, как ей на глаза попалась его фотография. В Хенке Фаулере было нечто особенное. Что-то, затрагивающее самые глубины души. Может быть, не каждая женщина могла бы увидеть в нем это. Но такая уж у Каролины профессия. Она сумеет превратить его в объект желания для каждой женщины. И они заплатят деньги, чтобы восхищаться Хенком Фаулером. Он красивый мужчина. Сильный, стройный, гибкий.
И еще в его взгляде есть то, чем могут похвастаться не многие мужчины. Магнетизм, ум, чувство юмора и… Боже, Каролина даже не могла точно определить, что еще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
Хенк упрямо тряхнул головой.
— Даже если я буду тренироваться до конца жизни, это ничего не изменит. Кроме того, эта леди приедет уже сегодня. — Хенк взялся за протянутую руку сестры.
Ее пожатие было твердым и уверенным. Сестра легко, одним рывком, подняла его на ноги.
— Ты о чем?
Хенк со стоном разогнулся и попытался отряхнуть пыль с кожаных накладок и джинсов.
— Я встретил ее, Бекки!
— Господи, о чем ты говоришь?
— Этот твой призовой жеребец едва не врезался в ее джип. Как только я отъехал от тебя подальше, он понес и остановился в метре от ее машины. Каким-то чудом я с него слез. И даже приземлился на ноги.
— Где это было? — тревожно спросила Бекки.
— На южной дороге. Я сказал ей, как добраться до дома. Она будет здесь с минуты на минуту.
— С минуты на минуту? — вскричала Бекки. — Ты шутишь! Ты ничего не перепутал, нет?
— Не беспокойся, первая встреча прошла на «ура»!
— Вы разговаривали? Что ты сказал?
— Ничего заумного. Как ты и просила. После того как этот четвероногий локомотив протащил меня по холмам и полям, я был так вымотан, что отделывался только короткими фразами.
Бекки застонала:
— О, нет! Я думала, у тебя будет хотя бы неделя, чтобы войти в роль.
— Месяц, неделя — какая разница? — удрученно вздохнул Хенк. — Это не поможет, Бекки. Я никогда не привыкну.
И это было правдой. Несмотря на то, что первые пятнадцать лет жизни Хенк, или Генри, как его на самом деле звали, провел с родителями на ранчо в Южной Дакоте, он так и не привык к сельскому существованию. Он был изначально задуман горожанином. Хотя по настоянию отца он учился ездить верхом, сгонять коров и есть у костра вареные бобы. Генри Фаулер сбежал из вольных прерий при первой возможности. И эту возможность ему предоставила подготовительная школа на восточном побережье.
После школы он провел благословенные годы в Колумбийском университете в Нью-Йорке. Окончив университет, постоянно переезжал с места на место, работая журналистом. Легко бросал работу в одном городе, чтобы тут же устроиться в другом. Он проводил на одном месте ровно столько времени, чтобы хватило насладиться местной культурой, ресторанами и ближайшими горами. Хенк любил горы: альпинизм был его страстью. У него заводились друзья в каждом крупном городе, но, уезжая, он редко оглядывался назад. И уж никогда не думал о том, чтобы хоть ненадолго вернуться на родное ранчо.
Пока его сестра, Бекки, не предложила ему сумасшедший план…
— Думаю, пора играть отбой, все равно она нас раскусит. — Хенк наклонился за шляпой, закатившейся под ограду. Шляпу они одолжили на время у одного окрестного фермера. — Никто не поверит, что я ковбой.
— Не говори так! — Бекки подхватила брата под локоть и повела к сараю. — У нас все получится, Генри. Мне нужны деньги. Если я не получу их, то потеряю ранчо!
— Я думал, мы договорились звать меня Хенком. Ты сама сказала, что так лучше звучит. Более мужественно.
— Так и есть, — поспешно согласилась сестра. — Кроме того, если дама приехала из Лос-Анджелеса, то могла слышать о Генри Фаулере.
— То есть как это — могла? — возмутился Генри. — Моя колонка популярна по всему восточному побережью. Она должна быть отшельницей вроде тебя, чтобы не слышать обо мне!
Обосновавшись в Сиэтле, Генри снискал славу как автор объединенной колонки в нескольких газетах. В ней он помещал короткие статьи. Большинство из них были резкими и критичными и состояли из материалов, собранных из бесед с так называемыми знаменитостями. Он приглашал их на прогулки в горы. В основном это были местные политики, которых он огорошивал неожиданными вопросами и заявлениями, ловя их реакцию. Один из кандидатов в президенты тоже не избежал подобной встречи. В результате после разгромной статьи бедняге пришлось забыть о предвыборной кампании. Это и к лучшему, решил тогда Генри. Человек, который оставляет мусор в горах, не заслуживает быть президентом.
За последнюю пару лет у Генри появились свои корреспонденты. Теперь он получал по почте больше материалов, чем мог обработать. Каждый день приходилось просматривать целую кучу писем, которые повествовали о чем угодно: от бездарно размещенной в городском автобусе рекламы лифчиков до последнего политического скандала, в котором был замешан один болван депутат. С помощью этих материалов Генри мастерил веселые заметки, которые нравились читателям.
— Ты отличный журналист. Никому лучше тебя не удаются эти статьи, — сказала ему одна из подружек. — Ты ненавидишь всех и все, кроме своих любимых гор. И надо всем потешаешься.
— Но тебя-то я не ненавижу, — ответил он тогда.
— Пока нет, — предсказала она. И была права. Вскоре ее привычка постоянно жевать жвачку довела Генри до белого каления, и они расстались.
Затащив брата в сарай, Бекки принялась энергично его отряхивать.
— Сейчас тебе лучше казаться сильным и молчаливым. Ковбои всегда сильные и молчаливые, — наставляла сестра.
— Ты что, следуешь киношным стереотипам? — Не говори так! Держи рот на замке, и все будет хорошо.
— Ты когда-нибудь видела, чтобы я держал рот на замке?
— Придется постараться!
— Послушай, Бекки, эта женщина ищет смазливое личико. Или, в моем случае, романтично-обветренную рожу. Ей плевать, умею ли я скакать на лошади или упражняться на трапеции! Поверь мне, я знаю этих голливудских фотографов. Им нужен только квадратный подбородок. Если она настолько сумасшедшая, чтобы выбрать для этой цели меня…
— Она сказала, что ей нужен фермер. И за десять тысяч долларов она его получит! — Бекки завела большого черного коня в стойло и начала расседлывать его. — Просто веди себя как можно» естественнее. Ты можешь хоть что-нибудь вспомнить о жизни на ранчо?
— Последние двадцать лет я пытался все это забыть.
Бекки раздраженно вздохнула и покачала головой:
— Иногда я сомневаюсь, что ты — мой брат!
Хенк обнял худенькие плечи сестры, чувствуя, как она напряжена.
— Успокойся, Бек!
— Это важно, черт возьми! Я могу потерять дом! — Ее голубые глаза наполнились слезами. — Мне действительно нужны эти деньги, Генри.
— Не плачь, — мягко сказал Хенк, сожалея, что расстроил ее. — Я же сказал, что помогу, разве не так?
Бекки немного успокоилась и снова взялась за седло.
— Это была глупая идея. Не надо было просить тебя приезжать сюда. — Она всхлипнула.
— Не расстраивайся, мы все уладим. Объясню этой леди, что я не тот, за кого она меня принимает. Уверен, ей все равно, кем я работаю.
— Нет, ей не все равно! Она ищет настоящую личность. Именно так она и сказала по телефону.
— А я и есть настоящая личность.
— Я имею в виду живого ковбоя-фермера.
— Неважно, кто я на самом деле. Ей нужно поместить кого-то на обложку календаря. Если мое лицо подходит…
— Дело не только в лице, Генри, — прервала его сестра.
— А в чем?
— Может быть, надо было сказать тебе раньше… — медленно проговорила Бекки. — Пока еще каша не заварилась. Но я подумала, что за несколько дней подготовлю тебя ко всему.
— К чему? — встрепенулся Хенк.
— Эти календари… не просто картинки с симпатичными мордашками. Если бы дело было только в этом, ты бы не попал в список финалистов.
Хенк почувствовал, что во рту у него пересохло.
— Что ты такое говоришь?
— Все эти годы ходьбы по горам и скалолазания пошли тебе на пользу, братик! Она хочет получить фотографии всего пакета.
До Хенка стало медленно доходить.
— Постой…
— Я послала на конкурс целую пачку старых фотографий. Ей понравилось, как ты выглядишь. Во всех видах.
— Но…
— Знаю, знаю. Ты уже не так молод, и на талии завязался жирок, но современная фотография…
— Никакого жирка на талии у меня нет!
— Великолепно! — Бекки потрепала брата по животу. — Тогда тебе нечего бояться. Можешь смело снять рубашку.
— Погоди-ка…
— Или джинсы.
— Я сказал, погоди!
— Я слышала стук. — Бекки поправила шейный платок Хенка и надела на него шляпу. — У нас нет времени для обсуждения деталей. Ты не мог бы… хотя бы пожевать табак для виду?
Проговорив это, сестра выбежала во двор. Несколько секунд Хенк стоял посреди сарая, пытаясь переварить информацию, которую на него вывалила вероломная Бекки. К несчастью, опасность подстерегала его и с другой стороны. Воспользовавшись моментом, Грозовое Облако вытянул шею и впился большими желтыми зубами ему в руку.
Завопив, Хенк выскочил из сарая вслед за Бекки и со стуком захлопнул за собой дверь. Ему казалось, что он слышит, как Грозовое Облако довольно храпит и ржет. Отдышавшись, он последовал за сестрой.
Бекки уже стояла во дворе, приветствуя кого-то.
— Добрый день. Это вы — мисс Фаулер? — спросил женский голос.
— Она самая, — ответила Бекки. — А вы, наверное, мисс Кортезо из Лос-Анджелеса?
— Зовите меня просто Каролина.
Хенк появился из-за угла и увидел, как сестра пожимает руку уже знакомый ему хрупкой молодой женщине, одетой во все черное. Светлые, почти белые ее волосы резко контрастировали с угольно-черной одеждой. Бледная кожа и голубые глаза смотрелись в лучах заходящего солнца просто великолепно.
— Мы вас не ждали так скоро. — Бекки натянуто улыбнулась.
— Простите. Моя фирма должна была отправить вам факс.
— У нас нет факса.
— По-моему, он вам здесь не очень-то и нужен, — с улыбкой сказала Каролина Кортезо. Ее взгляд скользнул по сараю и загону, потом по Черным Холмам. — Какая красота! Я чуть не заблудилась, заглядевшись на вашу природу.
— Ген… то есть Хенк говорил, что показал вам дорогу на ранчо. Ему надо было проводить вас.
— Мне кажется, он не слишком дружественно настроен.
И тут Каролина встретилась глазами с Хенком. На лице ее все еще играла широкая улыбка. При первой встрече Хенк не успел рассмотреть ее как следует. Ужас от недавней бешеной скачки на неуправляемом коне помешал ему тогда сосредоточиться. Сейчас же у него появилась возможность вглядеться в гостью. Ему понравилось то, что он увидел.
Каролина Кортезо излучала уверенность в себе каждой линией своего гибкого, стройного тела. Ее голубые глаза смотрели смело и открыто, а в одежде присутствовал налет артистичности. Легкие светлые пряди волос обрамляли миловидное лицо, оставляя открытой тонкую грациозную шею. У мисс Кортезо были безупречные деловые манеры. На лице — минимум косметики. Розовая, нежного тона помада подчеркивала плавную линию губ. Они выглядели неожиданно трогательно и чувственно при достаточно жестком и уверенном выражении лица.
Гостья не была похожа на свежих деревенских девчонок, с которыми Хенк рос в Южной Дакоте. Она представляла собой тип энергичной красавицы с толикой цинизма во взгляде, какие населяют Лос-Анджелес и другие большие города.
Хенк почувствовал, как по телу пробежала внезапная дрожь возбуждения, стоило ему окинуть взглядом стройную фигуру Каролины.
В последнюю минуту Хенк вспомнил, что должен изображать ковбоя, и, надвинув шляпу на лоб, принял грозный и внушительный вид.
— А я и не собираюсь быть дружелюбным, — согласился он, стараясь как можно лучше походить на героя вестернов. По крайней мере пока.
Каролина скептически выгнула бровь. Она казалась невозмутимо-спокойной.
Бекки громко покашляла и укоризненно взглянула на Хенка. Затем, чтобы загладить неловкость, поспешно предложила:
— Может быть, брат покажет вам гостевую комнату и поможет устроиться? Я должна заняться лошадью.
— Я не хочу отрывать вас от работы, — ответила Каролина, все еще не сводя глаз с Хенка. Ее взгляд жег его, как лазерный луч. — Я сама могу о себе позаботиться.
— Ладно. Хенк, ты не…
— Конечно! — Хенк направился к джипу Каролины и забрал с переднего сиденья два больших чемодана. Вместе они весили побольше молодого бычка, но Хенк притворился, что ему приходилось таскать и не такие тяжести. — Вы, наверное, упаковали сюда много всякого тряпья, мэм?
— Я не знала, какой ожидать погоды, — отозвалась Каролина, — так что взяла всего понемножку.
— Хорошо быть готовым ко всему. — Хенк намеренно растягивал слова, как делают ковбои в старых фильмах. — Никогда не знаешь, что может случиться в этих краях.
Может быть, его поведение было и не столь правдоподобным, как он надеялся. Так или иначе Хенку послышалось, что Бекки печально вздохнула, когда он повел Каролину Кортезо к дому.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Каролина едва удерживалась, чтобы не строить глазки Хенку, пока он вел ее к узким ступеням своего скромного дома. Он выглядел необыкновенно привлекательно. А при взгляде на его длинные ноги, обтянутые пыльными синими джинсами, ей и вовсе становилось нехорошо. Так и тянуло поскорей распаковать чемодан, достать камеру и начать делать пробные снимки.
— После вас, мэм! — Хенк открыл дверь и отступил назад.
— Спасибо. — Каролина вошла в дом, надеясь, что Хенк не заметил, как она его разглядывала. Только бы он не догадался, какие мысли крутятся у нее в голове! Чтобы отвлечься, она стала осматривать дом с преувеличенным интересом.
Главная комната была обставлена просто и бедно. Потолок поддерживали тяжелые деревянные балки. Но ситцевые занавески на окнах и грубая мебель, расставленная вокруг каменного камина, создавали некоторый уют. На низком столике располагались вырезанные вручную шахматы, несколько журналов и старенькая шкатулка для шитья. На полке красовались покрытые глазурью кофейные чашки с матовыми боками.
Как по-домашнему, подумала Каролина. По-домашнему и по-деревенски. Честно сказать, ей не нравились вещи, сделанные «под старину». Она любила новое и модное. Но здесь все казалось естественным. Настоящий старый дом.
Через небольшую проходную комнату долетали ароматы готовящегося обеда. На полу лежал цветастый коврик, на котором вальяжно развалилась большая мохнатая собака. Но стоило им войти, как пес вскочил и глухо зарычал. Он был ростом с небольшого пони и весь оброс серой свалявшейся шерстью. Собака имела вид огромного дикобраза.
— Не обращайте внимания на Чарли, — сказал Хенк, стоя позади Каролины. — Он слишком стар, чтобы кого-то укусить.
— Он похож на волка. — Каролина робко остановилась посреди комнаты. Вообще-то она любила собак. Но только таких, которых можно при случае носить на руках. Например, пуделей и болонок.
— А он и есть наполовину волк, — объяснил Хенк. — Завести такого домашнего любимца — вполне в духе моей сестры.
Чудовище подошло к Каролине и подозрительно обнюхало ее, не переставая глухо рычать. Но хвост его уже приветливо вилял из стороны в сторону, так что она рискнула погладить пса.
— Хороший мальчик. Чарли — хороший.
Когда Хенк прошел мимо, пес снова зарычал. Но тот не принял это на свой счет:
— Не обращайте внимания. Чарли кусается, только когда голодный.
— Вы что, хотите напугать меня на всю жизнь, мистер Фаулер?
Хенк ухмыльнулся. Его улыбка была ослепительна. Особенно сейчас, когда в глазах загорелись веселые искорки.
— А получится, если я попытаюсь?
— Вряд ли. Я собираюсь остаться и заплатить вашей сестре десять тысяч долларов.
— Вы имеете в виду, в обмен на мои фотографии?
— Думаю, это честная сделка.
Хенк поставил оба чемодана на пол и осторожно прислонился плечом к скрипнувшей балке. Он казался слишком большим для этой комнаты. Было видно, что хозяин больше привык к открытым пространствам прерий, чем к тесному маленькому домику. Громко тикали часы с кукушкой. Вдруг Каролина заметила вспышку интереса в голубых глазах Хенка.
— Наверное, есть парни, которые действительно стоят таких денег. Но я-то самый обыкновенный, — сказал он скромно.
— Обыкновенный тоже может быть привлекательным.
— Ненавижу выглядеть глупо.
— Так и не будет.
В его глазах снова сверкнуло веселье.
— Я видел, что за календари вы делаете, мэм. Ничего глупее и представить нельзя.
— Они приносят деньги. Много денег.
— Деньги — еще не самая важная вещь в этом мире.
— Но для вашей сестры они, кажется, очень важны, — напомнила ему Каролина. — Вы позволите себе разочаровать ее только потому, что боитесь выглядеть глупо?
— Но… — Он покачал головой, словно не веря ее словам. — Почему я, мисс Кортезо?
— А почему бы и нет?
— Но во мне нет ничего особенного!
— Вы ошибаетесь.
Каролина едва не открыла ему всю правду. О своих дневных мечтах и ночных фантазиях, которые преследовали ее с тех пор, как ей на глаза попалась его фотография. В Хенке Фаулере было нечто особенное. Что-то, затрагивающее самые глубины души. Может быть, не каждая женщина могла бы увидеть в нем это. Но такая уж у Каролины профессия. Она сумеет превратить его в объект желания для каждой женщины. И они заплатят деньги, чтобы восхищаться Хенком Фаулером. Он красивый мужчина. Сильный, стройный, гибкий.
И еще в его взгляде есть то, чем могут похвастаться не многие мужчины. Магнетизм, ум, чувство юмора и… Боже, Каролина даже не могла точно определить, что еще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12