Все, что она знала о Джоше, характеризовало его как человека, поглощенного своей работой, которого привлекает бросаемый со всех сторон вызов и который хочет до отказа заполнить каждый день своей жизни. Археолог, профессор, консультант музея. Человек, свободно чувствующий себя в обществе, обеспеченный, имеющий хороших друзей, любящий женщин. Ее охватило сожаление, она восхищалась им, радовалась их встречам и надеялась на новые.Джош пропуская Анну вперед, придержал дверь и запер ее за собой. Они молча прошли к его машине на стоянке и молчали, пока ехали к дому Анны и выруливали к подъезду.? Хочешь поговорить о том, что тебя беспокоит? – спросил он.? Да, – она посмотрела ему в глаза. – Я больше не могу встречаться с тобой, Джош. Извини. Ты мне нравишься и я рада общению с тобой, но именно поэтому мы должны остановиться.– Нет, – сказал он.Его поразило острое чувство потери, почти безнадежной утраты, которое было тем более отчаянным, что он восхитился, как она сказала, что должна была сказать, без оглядки. Анна встречала трудности в упор и не увиливала, а именно это и искал Джош всегда в людях. Но потом он рассердился. Она отбирала себя у него, как будто ему самому нечего было сказать.– Я хотел бы знать причины.– Я не могу говорить о них. Они тебя не касаются.– Не касаются? Но ведь именно меня ты не хочешь видеть.Она вспыхнула.– Да, это было безумием с моей стороны. Я имею в виду, что это не из-за того, что ты что-то сделал или не сделал. Причина целиком во мне.«Она не искала извинений, – подумал Джош, – еще одна причина восхищаться ею».– Ты знаешь, я бы помог тебе, если это в моих силах.– Я знаю. Спасибо. Никто не может мне помочь, я же сказала, причина во мне.– И ничего нельзя изменить?– Ничего.– При любых обстоятельствах? Навсегда? Вечно, как пустыня?Она снова покраснела.– Может показаться, что я преувеличиваю, что я слишком эмоциональна или иррациональна, но мне нужно справиться с этим, и это очень сильно, и никто не может судить об этом.– Да, верно, – быстро сказал Джош, – это было самонадеянно с моей стороны. Но ты знаешь, ведь это касается и меня тоже.– Ты здесь ни при чем. Ты поступишь так же, как если бы кто-то отобрал у тебя фонд для твоих раскопок. Ты бы нашел тогда другого спонсора.Он был поражен этой жестокостью. Неужели она, действительно, считала его таким пустым, способным переходить от одной женщины к другой с таким же хладнокровием, как при поиске спонсора? Но потом подумал, почему бы не посмотреть на это непредвзято и расчетливо, как Анна. И понял, что она права. Джош мог бы найти еще кого-нибудь. Что бы между ними ни было, это не зашло настолько глубоко, чтобы изменить его жизнь и еще меньше, чтобы превратить его в монаха.Она могла бы изменить его жизнь, если бы дала ему больше времени, но не допустила, чтобы это случилось. И потом он подумал о ней и понял, что жестокость ее слов обернулась скорее против нее, чем поразила его. Она предпочла остаться в одиночестве, потому что было нечто настолько сильное, что она не могла побороть, в то время как Джош нашел бы себе новую подругу. И если они так мало времени провели вместе, то на их жизнях осталась бы лишь небольшая морщинка, не более чем рябь на озере Дифленс Лейк, когда вдруг плеснет хвостом форель.Джош обошел машину и открыл дверцу со стороны, где сидела Анна. Когда она встала рядом с ним, он взял ее руку и прежде чем та успела остановить его, поцеловал ее в щеку.– Ты необыкновенная женщина, Анна. Я хотел бы, чтобы мы проводили больше времени вместе. Желаю тебе счастья.Она постояла на тротуаре, пока мужчина не отъехал, глядя, как его машина заворачивает за угол.Анна чувствовала пустоту в душе. Как будто сгущалась темнота. Раньше вечер был светлым и тихим, теперь он казался пасмурным и поднялся ветер. «Собирается дождь», – подумала она. Вошла в дом, поздоровалась со швейцаром и поднялась в лифте на свой этаж. «Мне жаль», – сказала она про себя, открывая дверь. Анна прошла в свою гостиную и свернулась клубом в кресле у окна, не включая света. Она была у себя дома, она была одна, она была спасена.«Спасена», – подумала она. И потом осознала, что плачет.Кит стоял в толпе, окружавшей высокую нарядную елку, ему слегка задувало снег за воротник, рукой он обнимал Еву за хорошенькую шейку.– Когда же они зажгут эту чертову штуку? – спросил он.Говорят, в пять часов, – ответила Ева. – Ты замерз?– Мне надоело. С ума сойти.– А мне нет, это так интересно. Наверное, потому что я здесь впервые. Здесь так мило, все эти люди, тысячи людей...– Две-три сотни, – сказал Кит.– И снег, и украшения на фонарях и огни в доме Форстмана с такими прелестными кружевными занавесками на окнах... как на рождественской открытке. Я думаю, для тебя это слишком романтично. Ты не очень романтичный человек, Кит.– Я романтичен по отношению к тебе, – бездумно сказал он. – И попозже я докажу это тебе.– Я имею в виду не такую романтику. – Губы Евы сжались. У нее были свои представления о мире. Она работала в двух местах: официанткой на время завтрака и обеда, и барменшей вечером, и мечтала о больших городах, лимузинах, шелках, мехах, о квартирах на крышах небоскребов. И о любви.– Романтика – это сидеть и говорить обо всем, строить планы, целоваться и обниматься. А тебе только бы лечь в постель.– Всем счастливого Рождества, – сказал майор. – И счастливого нового года! – Он нажал на кнопку и елка засверкала огнями. Толпа зааплодировала, группа школьников начала петь «...ангелы поют...», и Кит повернулся, чтобы уходить.– Правда чудесно? – грустно спросила Ева. – Так красиво... как на картине. Кит, посмотри!Кит обернулся, чтобы рассмотреть елку. Каждый день он проезжал мимо, но сейчас должен был признать, что это потрясающее дерево, шесть-десять футов высотой, безупречной формы. В тени этой ели пряталось крыльцо дома Гидеона Фортсмана, который посадил ее в 1889 году на углу своего прелестного кирпичного домика. Кит смотрел на сотни разноцветных огней и украшений, развешанных школьниками и думал о том времени, когда он, его сестра Роза и их родители украшали рождественскую елку. Им было хорошо вместе. В те дни все было гораздо веселее, подумал он. Но это было давным-давно.– Тебе не нравится? – спросила Ева. – Это такой прелестный город, все делается сообща, знаешь, это как песня, с рождественским вдохновением...– Это самое противное, скучное место в мире, ? сказал Кит. – Туристы приезжают сюда и хорошо про водят время, но жить здесь, что, черт побери, здесь делать? Я имею в виду, здесь ничего не происходит. Никаких дел, ничего. Я собираюсь уехать отсюда при первой же возможности и отправиться в приличный город.– О! – вскрикнула Ева. – Я и не знала! Возьми меня с собой! Возьмешь, Кит? Пожалуйста?– Я думал, тебе здесь нравится. Замечательный город, как песня, рождественский дух, всякая чепуха.– Да, но я думала... Мне казалось, я не знала, что тебе здесь не нравится.Кит усмехнулся.– Мне нравится. Я люблю это место и никогда не уеду.– Ты так говоришь, чтобы смутить меня. Ты возьмешь меня с собой, ладно, Кит. Я хотела бы жить в Нью-Йорке, всегда об этом мечтала.– Не Нью-Йорк, а Вашингтон, Д. С. Д. С. – округ Колумбия.
, столица нашего государства. Вот куда я собираюсь.– О, я ничего не знаю о Вашингтоне. Но уверена, там чудесно, это такой важный город. Когда ты... то есть у тебя намечено какое-то специальное время, чтобы уехать туда.– Как только смогу.В том-то и проблема – наметить срок. Кит всегда доходил до этого места и попадал в тупик. Дело было не в том, что он боялся уехать из долины, он ничего не боялся. Но кроме того, больше не собирался здесь болтаться, а должен был ухватиться за кого-то, именно так люди получают, что хотят. Войти в дело, распоряжаться людьми, которые выполняют твои указания, и все тебе завидуют. Главное, хоть и нет возможности вечно оставаться ребенком, но можно сделать так, чтобы всегда кто-то заботился о тебе. Вот какая штука; действительно, дерьмово быть взрослым, но есть способы облегчить себе жизнь. Этим он и занимался. Может быть, возьмет с собой и Еву. Она и вправду хорошенькая, вроде китайской куколки, и ради него будет на все готова, он мог бы из нее веревки вить. Он погладил ее шею.– Я дам тебе знать, когда буду готов сняться с места. И я подумаю насчет того, чтобы взять тебя с собой. Обещаю. Красивая елка, правда? И сам городок тоже, верно?Ева кивнула, пытаясь приноровиться к переменам в его настроении.– Мне нравится, что огоньки не гасят до июня.«Ну и дура», – подумал Кит. Такие глупости делают счастливыми людей, подобных Еве, а также туристов и тех, кто считает себя романтиками.– Очень красивая елка, – повторил он. – Как и ты. Ну что, пошли?– Куда?«Не в постель», – подумал парень. Хотя именно там собирался провести вечер. Постель, безусловно, откладывалась, это было видно по ее поджатым губам.– Выпьем у Тимоти, – сказал он, – и поужинаем у Ларча.– О, Кит, – ее глаза сияли. – Иногда ты говоришь именно то, что нужно. Но... у Ларча! Это ужасно дорого, ты знаешь.– У нас праздник. Двадцать дней до Рождества, зажжена ель у дома Фортсмана, и мы хорошо проводим время. Почему бы нам это не отпраздновать?Ева взяла его под руку и сжала ее.– И у нас впереди целая ночь.Кит взглянул на нее, пока они шли по заснеженному тротуару, где толпились люди в дубленках, меховых шубах и разноцветных лыжных куртках. На Еве была красно-черная пуховая куртка, ее губы оказались полными и блестящими, а вовсе не поджатыми. Кит усмехнулся. «Если ты романтик, то ничего не получишь, – подумал он. – Но используя романтизм, можно многого добиться». И решив, что это чертовски глубокая мысль, остался чрезвычайно доволен собой.Все ему доставляло радость в этот вечер, и наутро Кит проснулся, чувствуя себя непобедимым, а впереди простиралось блестящее будущее. Он постарался выставить Еву из своей квартиры как можно раньше, и позвонил Винсу.– Послушай, я тут подумал: кое-что намечается. Ты не занят?– Я ухожу на деловую встречу. Что намечается.– Я могу перезвонить, если у тебя нет времени.Винс молчал. В голосе Кита звучало странное торжество; что это он так взбодрился? Винс снова сел небрежным голосом сказал:– У меня есть несколько минут. Что случилось?– Хорошо, интересно, сколько еще времени я понадоблюсь тебе здесь. Я имею в виду, что по городу ходят слухи, что «Тамарак Компани» вот-вот будет продана. Так что если все меняется, ты ведь знаешь, я как бы остаюсь без работы. Без двух работ. Ну, знаешь – одна – помощник начальника горной службы, а другая – у тебя.– Я об этих слухах не знаю.– Ну, все приблизительно. Я имею в виду, здесь появился этот парень, Рей Белуа, из Денвера, он всем рассказывает, как собирается переделать здесь все, когда купи г компанию. Например, для магазинов нужны неоновые вывески, потому что туристы к ним привыкли; нам нужен настоящий отель, ты знаешь, Риц или Шератон, чтобы принимать съезды; потом – дорогие апартаменты, как в Вейле, потому что это дает живые деньги, и четырехлинейный хайвей и еще устроить паркинг на том месте, где находится Граувер Парк. Слова вытекают, как кода из крана, народ волнуется, в газете даже появилась передовица. Он круглый дурак, если бы он и вправду собирался все это сделать, то никогда не крутился бы здесь, даже купив в конце-концов компанию.Винс забарабанил пальцами по столу. Белуа никогда не упоминал о своем визите в Тамарак.– Он сказал, когда купит компанию?– Точно. Об этом и ходят слухи. Я и подумал...– Что говорит Уильям? А Мэриан и Фред? Ты бы позвонил им и спросил, ты же член семьи и живешь там, имеет смысл позвонить.– Все они будут здесь на Рождество. Я могу тогда и спросись их.? На Рождество? Все? Они никогда не приезжали туда на Рождество. Большинство вообще туда не ездило.– Hу, все они здесь уже побывали, я тебе рассказывал. Чтобы повидаться с Анной. И они приезжают на Рождество.? А что насчет ее?– Анны? Она то приезжает, то уезжает. Я вижу ее каждый день, когда она здесь; всегда поднимается в вагончике фуникулера с Лео во время его утреннего обхода. Это как ритуал; ровно в девять часов они поднимаются в горы. A в последний раз я видел ее на этой самой иллюминации включении рождественской елки; она была с Гейл, Лео и детьми. Выглядела немного отрешенно и не казалась счастливой, знаешь ли. – Он подождал, но Винс ничего не сказал. – В любом случае, я подумал, тебе надо поговорить с дядей Чарльзом и выяснить, продал он компанию или в чем там дело. Это будет что-то, если он продал; по-моему, незаметно, чтобы остальные горели желанием продать компанию, ведь дела теперь идут лучше, в городе полно лыжников, хотя по сезону еще рано; выпали тонны снега, и те, кто вроде отказался, когда вода была плохая, вернулись, новые приехали, однако, дела идут хорошо, и местные стали вдруг счастливыми, как по заказу. Зачем бы им продавать сейчас, если они не сделали этого в сентябре, когда вода оказалась испорченной? То есть они со мной не делятся, так что я не знаю, но думаю, наверное, у них полно неприятностей и никому кроме них неизвестно, каких именно. К примеру, они истратили кучу денег на чистку резервуара и постоянно выбрасывают миллионы на рекламу, чтобы убедить всех в благополучии Тамарака, и это должно сработать, потому что сюда уже наехал народ, а впереди еще февраль и март, когда все забито. Так что у меня нет впечатления, будто они и правда без денег или в отчаянном положении. В любом случае, я тут подумал, учитывая ситуацию, что делать дальше...– Я собираюсь подъехать через пару дней, – сказал Винс. – Я там давно не был, хочется лично пожелать всем счастливого Нового Года.Повисла боязливая тишина.– Я думал, что поеду в Вашингтон, – сказал Кит. – Мне казалось, ты доверял мне, поручая держать тебя в курсе. Я считал, именно этого ты от меня хотел, и я думал, ну, знаешь, поехать в Вашингтон и поговорить о тебе и обо мне, потому что когда тот парень или еще кто-нибудь купит компанию, меня отсюда уберут. У меня есть кое-какие идеи, но в конце-концов я пришел к выводу, что по телефону, знаешь, говорить этого не следует...– Я там буду, – Винс полистал свой календарь, восемнадцатого декабря, в среду, с женой. Закажи нам на ночь номер в отеле «Тамарак». В четверг мы останемся на столько, на сколько потребуется, а потом полетим в Денвер. Обеспечь машину, чтобы ждала в аэропорту. Я приглашу семью, тех кто будет в городе, на ужин в ресторане отеля. Так пойдет?– Отлично. Рестораны в отеле и у Ларча самые лучшие...– Выясни, кто будет в городе и сделай заказ на вечер в среду. В четверг утром позавтракаешь со мной, в семь. Если я захочу поговорить с кем-то из семьи лично, то это будет в четверг, а в Денвер полечу в пятницу. Если потребуется сообщить мне что-то срочное до восемнадцатого, звони мне, если нет, то жди моего приезда. Еще что-нибудь?– Нет. – Из голоса Кита исчезло ликование. – О'кей. Все это я могу сделать. Будет... будет хорошо увидеть тебя.Положив трубку, Винс сразу же позвонил Белуа.– Когда ты ездил в Тамарак?– В последний раз? На День Благодарения. За этот год я побывал там раз шесть, Винс, ты ведь знаешь, я не могу купить место, не проверив его от и до. Твой брат снова завернул меня, знаешь ли. Думаешь, в третий раз мне это понравится? Мне все это начинает надоедать, Винс. Если мое дело с покупкой затянется до твоей выборной кампании, у тебя будут настоящие неприятности.Винс задохнулся.– Я еду туда через пару недель и все проверну. А пока не лезь туда, ты взбудоражил народ своими разговорами о неоновых вывесках и съездах и черт знает о чем ты еще там болтал.– Я думал, они будут рады и благодарны. Они и должны быть благодарны, этот городок надо разбудить. Встряхнуть – вот что требуется. Я – за очарование и атмосферу маленьких городков, но что в этом хорошего, если снижается прибыль? Надо быть практичным, и можешь мне поверить, народу там до практичности еще расти и расти, как до луны.– Не появляйся там снова, пока я тебе не скажу, где-то ближе к Рождеству.Винс положил трубку и постоял рядом со своим столом, барабаня пальцами по его полированной поверхности. «Мне все это начинает надоедать, Винс. Если мое дело с покупкой затянется до твоей выборной кампании, у тебя будут настоящие неприятности». Сукин сын, угрожает ему провалом его кампании. Угрозы эти надо прекратить. На следующий день после встречи с избирателями Белуа выйдет из игры. Он уже достаточно долго суетился здесь, настаивая, используя всюду свое влияние, потому что это позиции в партии были слишком сильны, чтобы пренебрегать ими. Но после встречи с избирателями, когда Винс уже окажется на пути к переизбранию без серьезной оппозиции и на пути к Белому Дому, можно будет легко найти в партии других влиятельных людей, которые знают, где взять деньги, как привлечь внимание в нужное время и в нужном месте. А Белуа, не отстававший от него эти двадцать пять лет, должен, в конце концов уйти.Он надел пиджак, затянул галстук, засунул бумаги и книги в портфель, чтобы идти на заседание своего комитета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
, столица нашего государства. Вот куда я собираюсь.– О, я ничего не знаю о Вашингтоне. Но уверена, там чудесно, это такой важный город. Когда ты... то есть у тебя намечено какое-то специальное время, чтобы уехать туда.– Как только смогу.В том-то и проблема – наметить срок. Кит всегда доходил до этого места и попадал в тупик. Дело было не в том, что он боялся уехать из долины, он ничего не боялся. Но кроме того, больше не собирался здесь болтаться, а должен был ухватиться за кого-то, именно так люди получают, что хотят. Войти в дело, распоряжаться людьми, которые выполняют твои указания, и все тебе завидуют. Главное, хоть и нет возможности вечно оставаться ребенком, но можно сделать так, чтобы всегда кто-то заботился о тебе. Вот какая штука; действительно, дерьмово быть взрослым, но есть способы облегчить себе жизнь. Этим он и занимался. Может быть, возьмет с собой и Еву. Она и вправду хорошенькая, вроде китайской куколки, и ради него будет на все готова, он мог бы из нее веревки вить. Он погладил ее шею.– Я дам тебе знать, когда буду готов сняться с места. И я подумаю насчет того, чтобы взять тебя с собой. Обещаю. Красивая елка, правда? И сам городок тоже, верно?Ева кивнула, пытаясь приноровиться к переменам в его настроении.– Мне нравится, что огоньки не гасят до июня.«Ну и дура», – подумал Кит. Такие глупости делают счастливыми людей, подобных Еве, а также туристов и тех, кто считает себя романтиками.– Очень красивая елка, – повторил он. – Как и ты. Ну что, пошли?– Куда?«Не в постель», – подумал парень. Хотя именно там собирался провести вечер. Постель, безусловно, откладывалась, это было видно по ее поджатым губам.– Выпьем у Тимоти, – сказал он, – и поужинаем у Ларча.– О, Кит, – ее глаза сияли. – Иногда ты говоришь именно то, что нужно. Но... у Ларча! Это ужасно дорого, ты знаешь.– У нас праздник. Двадцать дней до Рождества, зажжена ель у дома Фортсмана, и мы хорошо проводим время. Почему бы нам это не отпраздновать?Ева взяла его под руку и сжала ее.– И у нас впереди целая ночь.Кит взглянул на нее, пока они шли по заснеженному тротуару, где толпились люди в дубленках, меховых шубах и разноцветных лыжных куртках. На Еве была красно-черная пуховая куртка, ее губы оказались полными и блестящими, а вовсе не поджатыми. Кит усмехнулся. «Если ты романтик, то ничего не получишь, – подумал он. – Но используя романтизм, можно многого добиться». И решив, что это чертовски глубокая мысль, остался чрезвычайно доволен собой.Все ему доставляло радость в этот вечер, и наутро Кит проснулся, чувствуя себя непобедимым, а впереди простиралось блестящее будущее. Он постарался выставить Еву из своей квартиры как можно раньше, и позвонил Винсу.– Послушай, я тут подумал: кое-что намечается. Ты не занят?– Я ухожу на деловую встречу. Что намечается.– Я могу перезвонить, если у тебя нет времени.Винс молчал. В голосе Кита звучало странное торжество; что это он так взбодрился? Винс снова сел небрежным голосом сказал:– У меня есть несколько минут. Что случилось?– Хорошо, интересно, сколько еще времени я понадоблюсь тебе здесь. Я имею в виду, что по городу ходят слухи, что «Тамарак Компани» вот-вот будет продана. Так что если все меняется, ты ведь знаешь, я как бы остаюсь без работы. Без двух работ. Ну, знаешь – одна – помощник начальника горной службы, а другая – у тебя.– Я об этих слухах не знаю.– Ну, все приблизительно. Я имею в виду, здесь появился этот парень, Рей Белуа, из Денвера, он всем рассказывает, как собирается переделать здесь все, когда купи г компанию. Например, для магазинов нужны неоновые вывески, потому что туристы к ним привыкли; нам нужен настоящий отель, ты знаешь, Риц или Шератон, чтобы принимать съезды; потом – дорогие апартаменты, как в Вейле, потому что это дает живые деньги, и четырехлинейный хайвей и еще устроить паркинг на том месте, где находится Граувер Парк. Слова вытекают, как кода из крана, народ волнуется, в газете даже появилась передовица. Он круглый дурак, если бы он и вправду собирался все это сделать, то никогда не крутился бы здесь, даже купив в конце-концов компанию.Винс забарабанил пальцами по столу. Белуа никогда не упоминал о своем визите в Тамарак.– Он сказал, когда купит компанию?– Точно. Об этом и ходят слухи. Я и подумал...– Что говорит Уильям? А Мэриан и Фред? Ты бы позвонил им и спросил, ты же член семьи и живешь там, имеет смысл позвонить.– Все они будут здесь на Рождество. Я могу тогда и спросись их.? На Рождество? Все? Они никогда не приезжали туда на Рождество. Большинство вообще туда не ездило.– Hу, все они здесь уже побывали, я тебе рассказывал. Чтобы повидаться с Анной. И они приезжают на Рождество.? А что насчет ее?– Анны? Она то приезжает, то уезжает. Я вижу ее каждый день, когда она здесь; всегда поднимается в вагончике фуникулера с Лео во время его утреннего обхода. Это как ритуал; ровно в девять часов они поднимаются в горы. A в последний раз я видел ее на этой самой иллюминации включении рождественской елки; она была с Гейл, Лео и детьми. Выглядела немного отрешенно и не казалась счастливой, знаешь ли. – Он подождал, но Винс ничего не сказал. – В любом случае, я подумал, тебе надо поговорить с дядей Чарльзом и выяснить, продал он компанию или в чем там дело. Это будет что-то, если он продал; по-моему, незаметно, чтобы остальные горели желанием продать компанию, ведь дела теперь идут лучше, в городе полно лыжников, хотя по сезону еще рано; выпали тонны снега, и те, кто вроде отказался, когда вода была плохая, вернулись, новые приехали, однако, дела идут хорошо, и местные стали вдруг счастливыми, как по заказу. Зачем бы им продавать сейчас, если они не сделали этого в сентябре, когда вода оказалась испорченной? То есть они со мной не делятся, так что я не знаю, но думаю, наверное, у них полно неприятностей и никому кроме них неизвестно, каких именно. К примеру, они истратили кучу денег на чистку резервуара и постоянно выбрасывают миллионы на рекламу, чтобы убедить всех в благополучии Тамарака, и это должно сработать, потому что сюда уже наехал народ, а впереди еще февраль и март, когда все забито. Так что у меня нет впечатления, будто они и правда без денег или в отчаянном положении. В любом случае, я тут подумал, учитывая ситуацию, что делать дальше...– Я собираюсь подъехать через пару дней, – сказал Винс. – Я там давно не был, хочется лично пожелать всем счастливого Нового Года.Повисла боязливая тишина.– Я думал, что поеду в Вашингтон, – сказал Кит. – Мне казалось, ты доверял мне, поручая держать тебя в курсе. Я считал, именно этого ты от меня хотел, и я думал, ну, знаешь, поехать в Вашингтон и поговорить о тебе и обо мне, потому что когда тот парень или еще кто-нибудь купит компанию, меня отсюда уберут. У меня есть кое-какие идеи, но в конце-концов я пришел к выводу, что по телефону, знаешь, говорить этого не следует...– Я там буду, – Винс полистал свой календарь, восемнадцатого декабря, в среду, с женой. Закажи нам на ночь номер в отеле «Тамарак». В четверг мы останемся на столько, на сколько потребуется, а потом полетим в Денвер. Обеспечь машину, чтобы ждала в аэропорту. Я приглашу семью, тех кто будет в городе, на ужин в ресторане отеля. Так пойдет?– Отлично. Рестораны в отеле и у Ларча самые лучшие...– Выясни, кто будет в городе и сделай заказ на вечер в среду. В четверг утром позавтракаешь со мной, в семь. Если я захочу поговорить с кем-то из семьи лично, то это будет в четверг, а в Денвер полечу в пятницу. Если потребуется сообщить мне что-то срочное до восемнадцатого, звони мне, если нет, то жди моего приезда. Еще что-нибудь?– Нет. – Из голоса Кита исчезло ликование. – О'кей. Все это я могу сделать. Будет... будет хорошо увидеть тебя.Положив трубку, Винс сразу же позвонил Белуа.– Когда ты ездил в Тамарак?– В последний раз? На День Благодарения. За этот год я побывал там раз шесть, Винс, ты ведь знаешь, я не могу купить место, не проверив его от и до. Твой брат снова завернул меня, знаешь ли. Думаешь, в третий раз мне это понравится? Мне все это начинает надоедать, Винс. Если мое дело с покупкой затянется до твоей выборной кампании, у тебя будут настоящие неприятности.Винс задохнулся.– Я еду туда через пару недель и все проверну. А пока не лезь туда, ты взбудоражил народ своими разговорами о неоновых вывесках и съездах и черт знает о чем ты еще там болтал.– Я думал, они будут рады и благодарны. Они и должны быть благодарны, этот городок надо разбудить. Встряхнуть – вот что требуется. Я – за очарование и атмосферу маленьких городков, но что в этом хорошего, если снижается прибыль? Надо быть практичным, и можешь мне поверить, народу там до практичности еще расти и расти, как до луны.– Не появляйся там снова, пока я тебе не скажу, где-то ближе к Рождеству.Винс положил трубку и постоял рядом со своим столом, барабаня пальцами по его полированной поверхности. «Мне все это начинает надоедать, Винс. Если мое дело с покупкой затянется до твоей выборной кампании, у тебя будут настоящие неприятности». Сукин сын, угрожает ему провалом его кампании. Угрозы эти надо прекратить. На следующий день после встречи с избирателями Белуа выйдет из игры. Он уже достаточно долго суетился здесь, настаивая, используя всюду свое влияние, потому что это позиции в партии были слишком сильны, чтобы пренебрегать ими. Но после встречи с избирателями, когда Винс уже окажется на пути к переизбранию без серьезной оппозиции и на пути к Белому Дому, можно будет легко найти в партии других влиятельных людей, которые знают, где взять деньги, как привлечь внимание в нужное время и в нужном месте. А Белуа, не отстававший от него эти двадцать пять лет, должен, в конце концов уйти.Он надел пиджак, затянул галстук, засунул бумаги и книги в портфель, чтобы идти на заседание своего комитета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75