Чарльз никогда не проявлял перед нею никакой слабости, страха или волнения, он даже никогда не упоминал о них никому в семье, кроме Винса и позднее, Фреда Джакса. Этого нельзя было делать, Итан ничего подобного не допускал, и он не должен был.Но Итан умер, а Анна вернулась. Все изменилось.В аэропорту Тамарака он взял напрокат машину и проехал две мили до дома Гейл. Во второй раз за этот день он появлялся без предварительного звонка. Странно, но от этого Чарльз чувствовал себя более собранным.– Дедушка! – крикнула Робин, открывая ему дверь. – Мы тебя не видели целую вечность! – Она подняла свое личико для поцелуя. – Мы ужинаем. Ты тоже поешь, у нас всего полно. Мама! – позвала она, таща Чарльза за руку, чтобы он пошел на кухню вместе с нею. – Дедушка приехал!Гейл и Анна повернулись от стола с вилками, застывшими в воздухе. Нед вскочил со стула.– Привет! – сказал он. – Я только что написал тебе письмо, думаю, ты его еще не получил. – Чарльз смотрел на Анну, ему в голову не приходило, что та может быть здесь. Лео пожал ему руку. – Какой приятный сюрприз, Чарльз. Поужинаешь с нами? Присоединяйся.– Привет, папа, – сказала Гейл, вставая и целуя Чарльза в щеку.Анна встала и протянула ему руку.Чарльз потянулся было поцеловать ее, не беря протянутой руки, но ледяное лицо Анны остановило его. Он официально пожал ее руку.– Приятно видеть тебя Анна.– У нас еще есть торт, дедушка, – сказал Нед. – Его испекла тетя Анна, он шоколадный, с орехами и глазурью.– Я бы попробовал кусочек, – сказал Чарльз. – Я ужинал.– У нас есть кофе, – сказала Гейл, возвращаясь к своему стулу. – Садись, папа.Чарльз обошел вокруг стола, чтобы сесть рядом с Лео. Все молчали.– Я только сегодня утром решил приехать.– Тебе повезло, что успел на этот рейс, – сказал Лео.? На самолете были места, – ответил Чарльз. – Я думаю, большинство тех, кто решил провести здесь уик-энд, уже здесь.Снова возникла пауза. Кухня была в полумраке, за исключением накладывающихся друг на друга кругов света от двух медных ламп, висевших низко над столом. В широких окнах стоял темно-серый вечер, переходивший в черноту, разрываемую скоплением огней, которые на расстоянии казались созвездиями – это был Тамарак. В открытые окна залетал легкий ветерок, приносивший с собой запахи сосен и полевых цветов, а также холодок, напоминавший о зиме. Ни один звук не нарушал тишину.– Ну что ж, мы рады, что ты приехал, – сказал Лео. – Нам нравится, когда за столом так много народа. И мы могли бы поговорить о «Тамарак Компани»; разговоры лучше, чем все эти письма, которыми мы обмениваемся.– Ты дашь дедушке торта? – спросил Нед у Гейл. – И не могла бы ты отрезать заодно еще два кусочка?– А ты съел свой ужин? – поинтересовалась она.– Почти все. Мне бы хотелось поглядывать на десерт, знаешь, как будто он ждет меня. Как будто это мое будущее.Улыбаясь, Гейл отрезала два куска. Она подала тарелку Чарльзу и поставила тарелку рядом с прибором Неда. Она налила кофе Чарльзу и воды и вина остальным их стаканы. Анна смотрела на ее точные движения, успокаивающие, как колыбельная.– Вы извините нас? – сказала она. Встала и протянула Чарльзу руку. – Я думаю, мы пройдем в гостиную.Благодарный Чарльз быстро отодвинул стул и прошел к двери вслед за Анной.– Я тоже пойду, – вскочил Робин.– Не в этот раз. – Гейл положила руку на локоть Робин. – У тети Анны и дедушки личная беседа.– Как же твой торт? – спросил Нед.– Съешь его за меня, – сказал Чарльз. – Я возьму другой кусок, когда вернусь.Нед улыбнулся и взглянул на Гейл.– Он попросил меня, – заметил Нед.В гостиной было тихо. Анна включила лампу рядом с широким диваном и присела на один его конец. Чарльз поколебался, потом сел на другой край. Впервые они прямо смотрели друг на друга. Вспоминая ее ребенком, Чарльз не мог поверить, что это его дочь. Она была одета по-домашнему, в джинсы и белый кашемировый свитер с треугольным вырезом, а волосы стянуты сзади белым шарфом, но казалась элегантной и утонченной, чего никак нельзя было предугадать в диковатом, трудном ребенке, каким она была когда-то.– Ты выглядишь очень хорошо, – сказала Анна.– Да, со мной все в порядке. – Он махнул рукой, как будто это было неважно. – А ты выглядишь чудесно, Анна. Ты такая красивая... ты похожа на свою мать, знаешь, но ты даже еще красивее, чем она.Анна покачала головой.– Я так не думаю.– Я по тебе скучал, – сказал Чарльз. – Я так много хотел сказать тебе. Это было ужасно, не иметь возможности сказать им.Анна слабо улыбнулась.– Это прошло.– Извини. Конечно, для тебя это должно было быть еще хуже. Куда ты поехала тогда?– Сан-Франциско, я ходила в колледж в Беркли, а потом в Гарвардский юридический. Сейчас я работаю в одной из фирм Лос-Анджелеса.– Ты юрист. Когда-то я бы подумал, что ты была слишком... мечтательной для такой профессии. Хотя ты всегда была сильна в спорах. – Он улыбнулся. – Какой раздел юриспруденции?– В основном, разводы.Чарльз медленно покачал головой.– Я не могу привыкнуть к этому. Сегодня утром Мэриан сказала, что тебе сейчас около сорока. А ты женщина с профессией... юрист! Для меня все эти годы ты была моей девочкой, мы как раз праздновали твой день рождения – извини, – быстро сказал он, так как лицо Анны застыло. – Я не хотел говорить об этом. Зачем ворошить прошлое? Расскажи мне о себе. Ты не замужем?– Однако мы должны поговорить об этом, – сказала Анна ровным голосом. – Это еще стоит между нами. Это не исчезает только потому, что ты смотришь в другую сторону. Это ваш любимый трюк, всей семьи, я помню. Как заговор молчания, когда отрицают то, что не хотят видеть. Вы превращаетесь в слепых и глухих, лишь молча улыбаетесь. Поэтому я и уехала.Чарльз вспомнил Мэриан сегодня утром, как она сказала: «Б о л ь ш е я не прихожу в замешательство от его поведения; я просто не обращаю внимания, а если я этого не вижу, значит это не существует, насколько я понимаю».Он посмотрел на свои руки.– Извини, – снова сказал он. – Ты должна нас ненавидеть.– Только одного из вас, – ответила она. Он на мгновение закрыл глаза.– Винс до сих пор отрицает это, ты знаешь.Анна посмотрела на него ледяными глазами.– Я не должен был говорить это. Я знаю, это не... не...– Спор.– Не спор. Я согласен с тем, что ты сказала...– Согласен?– Да! Что я могу сказать, Анна? Я верю тебе. Боже мой, это как будто заново пережить его, то ужасное время. – Он поколебался. – Ты собираешься увидеться с ним?– Я уже его видела. Он приезжал в Лос-Анджелес, чтобы угрожать мне, если я стану говорить о прошлом или видеться с кем-то из вас.Чарльз отпрянул назад.– Винс этого не мог сделать.– Послушал бы ты сам себя! – яростно сказала Анна.–Ради Бога, ты ничему не научился? Первое, что говоришь о нем, что он не мог этого сделать. У тебя нет никакого представления о том, что он сделал бы; ты ничего о нем не знаешь. Зачем ему угрожать мне? Если ты мне веришь, то знаешь, что он уже сделал гораздо худшее.– Что бы он ни сделал раньше, он изменился, – сказал Чарльз. – Возмужал. Винс сенатор США и мой брат, Анна, я не могу так сразу приговорить его. Этого ты от меня хочешь? Да, предполагаю, так оно и есть. Но я не могу так, ни с кем из семьи я не могу так поступить.– Со мной ты смог.– Я не приговаривал тебя. Я просто не мог... я не знал, что делать с тем, что ты рассказывала нам, и о том, что я, как считал, знаю о тебе и о Винсе. Я знаю, я был неправ; я должен был найти способ помочь тебе. Но это было двадцать лет назад, Анна...– Двадцать четыре.– Да, конечно, двадцать четыре. Разве это не достаточно долгое время, чтобы преодолеть что-то, продолжать жить? Почему ты так долго не появлялась? Мы пытались отыскать тебя: дедушка нанимал детективов, но все они сказали, что не было никаких следов...– Я взяла мамину фамилию.– Гарнетт? Теперь это твоя фамилия? Странно, мне так и не пришло в голову спросить, какая у тебя сейчас фамилия. – Они помолчали. – Я всегда старался быть хорошим отцом! – выпалил он. – После того, как твоя мать умерла и Мэриан сказала, что будет заботиться о тебе, мне казалось, что мы с тобой могли бы стать хорошими друзьями, ходить в зоопарк, в Музей естественной истории Филда и в Музей естественных наук и промышленности, и в планетарий, и в океанариум... Я составил список мест, куда мы должны были пойти. И думал, мы будем разговаривать обо всем, что тебя интересует, я бы помог тебе понять что-то и разобраться с проблемами. Я так отчетливо видел нас обоих, это как будто были картинки, на которых изображены родители с детьми, они всегда кажутся такими яркими, полными солнечного света... – Он издал смущенный смешок. – Это, наверное, кажется глупым, но я видел нас таким образом. Отец и дочь, хорошие друзья, любящие друг друга.– Но ничего этого не было, – сказала Анна.– Нет. Не знаю почему. Может быть, я не очень старался. Или слишком долго собирался. Я уверен, ты не помнишь, я долго ни за что не мог взяться. Она умерла так внезапно. Ведь не было какой-нибудь болезни, чтобы я мог привыкнуть к мысли, что она уйдет, но это случилось в одну минуту. Вот только что она мне позвонила что через полчаса будет дома, а потом сразу же ее сбила эта проклятая машина, этот мерзкий пьяница, но он уехал, а она умерла в ту же минуту. Если бы она не позвонила мне, но она знала, как я беспокоился и всегда звонила, или если бы она ушла на минуту-полминуты позже, или если бы она... Но она этого не сделала, и он убил ее. – Чарльз покачал головой. – Невозможно забыть такое, знаешь, боль никогда не прекращается.– Я знаю, – прошептала Анна.Чарльз медленно начал понимать, что она имела в виду.– Это была смерть, – сказал он, повысив голос. – Это был конец нашей семьи, как нам известно. Я не могу просить тебя забыть это; ведь то, что случилось тогда, было гораздо хуже, разрушительнее, чем то, что могло произойти с тобой.– Действительно, хуже?– Ты потеряла мать!Глаза Анны стали задумчивыми.– Да. Я не понимала... Кажется изнасилование, потерю и предательство легче пережить, чем смерть любимого человека.Чарльз сморщился.– Ты думаешь, мы предали тебя.– О, да.– Я так не думаю. Я тебе сказал, все, что я хотел, это быть тебе хорошим отцом. Но ничего не получилось. Все эти мечты о том, как бы ты любила меня, торопилась бы мне навстречу, когда я приходил домой, была бы моей девочкой... ты не была похожа на такую дочь. Ты всегда казалась недовольной. Ты жила сама по себе, никогда не просила меня что-то делать с тобой вместе. Я чувствовал, что ты всегда поворачиваешься ко мне спиной.– И ты не знаешь, почему, – сказала Анна.– Нет. Я чувствовал себя таким беспомощным. Нет, конечно, я не знаю, почему.– Я жила в доме Мэриан. Мне было семь лет и я потеряла и мать, и свой дом. А мой отец заботился только о своей потере, о своем горе, так что для меня не было места, чтобы разделить и мою печаль. Ты прав. Я была сердита.Они замолчали. Чарльз вздохнул.– Я делал ошибки, Анна, я это знаю. Если бы мог, исправил бы их. Но что бы ты хотела, чтобы я сделал сейчас? Весь вечер могу повторять, что мне очень жаль, разве это поможет? Или мы можем забыть прошлое, начать с этой минуты и... познакомиться. Должно быть, ты хочешь этого, иначе не вернулась бы. – Он подождал.–Даже если ты не можешь забыть, ты можешь простить. Знаешь, я ничего и никогда не делал тебе из плохих побуждений; я всегда любил тебя, всегда хотел тебе самого лучшего. Пожалуйста, прости меня, Анна, разве я много прошу?– Да, – медленно произнесла она. – Многого.– Почему, ради Бога? Мы так долго жили с этой болью, почему ты хочешь, чтобы она длилась? Теперь ты здесь; ты преуспевающая, красивая женщина и всего добилась без меня. Ты доказала, что я не нужен тебе, как и любой из нас. Пора простить. Я хочу быть твоим отцом, Анна, еще не поздно. Мы с Гейл не очень близки – наверное, она сказала тебе об этом – Гейл никогда не относилась ко мне с теплотой. Я думаю, она упрекает меня за твой уход. И хотя не говорила этого, просто мне кажется, что у нее ко мне такие чувства. Но если ты простишь меня, если мы начнем сначала, то Гейл тоже смогла бы простить, я уверен. Мы вернули бы все, что потеряли. Я ни о чем не прошу тебя, Анна, я только хочу, чтобы ты снова полюбила меня.Анна слегка улыбнулась.– Это все, чего ты хочешь?– Боже мой, – взорвался Чарльз, – неужели у тебя нет никаких чувств ко мне?Анне хотелось заплакать, но слез не было.– Слишком рано для этого. Я не прощаю тебя. Я не могу любить тебя.Вдруг Чарльз снова подумал о Мэриан. «Вдруг я почувствовала себя легкой, как будто я ничего не весила и могла бы просто... п о п л ы т ь». Бесполая Мэриан, рассуждающая о свободе. Но Чарльз подумал о шелухе – пустой, высохшей, невесомой. И такой показалась ему Анна. Ни в ее голосе, ни в лице не было ни боли, ни напряжения, ни даже гнева. Точно также она могла бы говорить о постороннем.Но все-таки он не был в этом уверен. Ему всегда было трудно понимать людей. Может быть, она и не была пустой шелухой; может быть, она была молодой женщиной которая замерзла. Или заснула.– Не знаю, – сказал Чарльз, – просто не знаю.Анна посмотрела на него, не понимая, что отец имеет в виду. Нахмурясь, он смотрел на свои сжатые руки Чарльз был высоким мужчиной, но сейчас, сжавшись в уголке дивана, выглядел высохшим, а морщины на лице, казалось, углубились.– Расскажи о компании, – попросила она. – Мне хотелось бы знать, что случилось. Гейл и Лео сказали что у тебя возникли проблемы.Все еще глядя на свои руки, он слабо улыбнулся.– Это все, что они сказали?– Я хотела бы, чтобы ты рассказал мне, – мягко сказала она.Он развел руками.– У нас был проект, который не получился. Это должен был быть – и был точно такой проект, какие твой дедушка осуществлял десятками – но оказался неудачным. – Он сделал паузу и вздохнул. – Нет, разница была. Твой дедушка подождал бы, пока не убедился, что все в полном порядке. Я этого не сделал. Я так хотел сдвинуться с места и сделать что-то, чем все могли бы гордиться... – Он покачал головой и постарался выпрямиться. – Так что я это дело прошляпил, как говорит молодежь. И я взял в долг средства для этого проекта, подписал закладные на свою собственность – банки ничего не дали бы без моего персонального ручательства – так что сейчас дела мои плохи.– Мне очень жаль, – сказала Анна.– Однако, все будет в порядке, по крайней мере, гораздо лучше, чем сегодня, когда я продам «Тамарак Компани». У меня уже есть предложение: цена низковата, но это только первое предложение, многие проявляют большой интерес к курортам, в том числе японцы. Мы должны получить сто миллионов, может быть, сто пятьдесят, тогда мы заплатили бы долги и еще осталось бы на новые проекты. Потом мы бы решили, что делать с «Четем Девелопмент». Я знаю, что Фред хочет быть президентом, и меня это устраивает, я готов уйти от дел. Но сначала самое главное. Я должен решить эту проблему, а семья обязана помочь мне.– Думаю, они хотели бы помочь, если бы смогли, – сказала Анна. – Но ты просишь их продать компанию, в которой заключается вся их жизнь. А ты уверен, что сможешь получить хорошую цену? Лео говорит, что очистка, о которой толкует Управление по охране окружающей среды, станет настоящей головной болью. Не могу представить себе, чтобы кто-то пожелал вложить деньги, пока все не уляжется.– Управление – это не важно. Единственное, чего они хотят, это очистить один уголок города, где почва загрязнена выбросами из старых рудников. Не понимаю, почему Лео так разволновался; после очистки город станет надежнее, и стоимость компании возрастет.– А не больше ли это, чем уголок города? Лео говорит, что это будет больше половины восточного участка и, в основном, он принадлежит компании. Так что вам придется платить за очистку и за расселение людей на время очистки, может быть, переселить придется больше ста семей. Никто даже не знает, сколько времени это продлится; они не знают, насколько глубок слой загрязненной почвы, поэтому не могут сказать заранее, сколько земли должны будут вывезти. Это может вылиться в большие расходы. На днях представители Управления заявили Лео, что они беспокоятся об отравленной пыли, которая будет висеть в воздухе, пока почву будут копать и увозить. Люди, которые там живут, беспокоятся, продают свои дома и не могут заложить их, потому что банки не дают денег под залог недвижимости в этой части города, пока не будут знать о состоянии дел.– Это интересно, – сердито сказал Чарльз. – Все это. Не знаю, что взбрело Лео в голову; он раздул проблемы сверх всякой меры.– Но против вас возбудили судебное преследование. Ведь это так? Несколько семей, живущих здесь, подали на компанию в суд, потому что их дети больны, и они обвиняют в этом рудничные выбросы. Предполагаю, что у вас еще будет много подобных неприятностей, особенно, если вокруг летает пыль. А такая молва уже вредит городу: после того как в газетах всей страны появились первые статьи, поступили отказы на аренду нескольких домиков. Если затраты будут достаточно высокими, а реклама отрицательной, можно с уверенностью сказать, какой будет стоимость «Тамарак Компани».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75