Очевидно. Но мне понравилась первая инструкция, в ней для меня был заключен огромный смысл. Второй принцип: – Следите за собой, чтобы научиться следить за другими. – Тут они, похоже, явно чего-то напутали. Я совершенно четко помню, что «любите других так, как себя». Возможно, это и более логично – сначала следить за собой, а уже после этого, если хватит сил, и за окружающими. Может быть, это было практичнее, а может, это была просто ересь и бред, а может быть, вообще не вносило в мир никаких особых изменений. В редкий миг озарения я решила, что не стоит пока бросаться оспаривать эту мысль.Она продолжала развлекать нас историями об упражнениях и играх, с помощью которых будет происходить наше «испытательное обучение» в последующие два дня. Потом нам дали возможность познакомиться с другими «членами секты», улыбчивыми людьми, стоящими у стены в дальнем конце зала, а не сидящими жертвами в креслах. По очереди они подходили к микрофону:– Меня зовут Мартин, и я руковожу компанией информационных технологий.– Меня зовут Вэл, я пианист.– Меня зовут Пол, я инструктор по верховой езде.– Меня зовут Эмма, я фотограф.– Меня зовут Стивен, я юрисконсульт.Это не был Голливуд, но все они выглядели слишком вменяемыми. Вероятно, им всем как следует промыли мозги.– Людям иногда кажется, что мы приехали сюда, чтобы промыть вам мозги, – продолжала американка-телепатка. – Но мы здесь лишь для того, чтобы познакомить вас с некоторыми идеями, которые, как мы надеемся, помогут вам в жизни. Если они вам нравятся – используйте их. Если нет – это тоже допустимый вариант. – Видимо, все еще гораздо мрачнее, чем казалось... – Кое-кто считает нас мрачноватой сектой. – Да, да! – В сектах обычно присутствует религиозный лидер, который зовет вас за собой, – улыбнулась она. – Как видите, этот семинар веду я – и я говорю вам сейчас: не следуйте за мной, поскольку на следующей неделе я еду в Америку, а у меня дома обычно и без того не протолкнуться. С мужем, детьми и собакой нам и так едва хватает места. – Мне пришлось признать, что на лидера секты она не похожа. Ни тебе оранжевого балахона, ни сандалий. Она была близка к тому, чтобы заполучить меня в апостолы.Смысл команды «использовать все для своего роста» был в том, чтобы мы смогли наблюдать за тем, как сами же справляемся с поставленными перед нами задачами. Она давала нам правила на время семинара, и все те (за исключением меня, разумеется), у кого возникали проблемы с этими правилами, вскакивали с мест и принимались жаловаться еще до того, как она успевала закончить фразу. Ввиду соглашения о неразглашении я не могу изложить здесь эти правила, но могу тонко намекнуть, что, узнав их, наркоманы и алкоголики начали судорожно оглядываться в поисках двери. Немного времени понадобилось, чтобы понять, что это – тоже часть «процесса»: наши ахиллесовы пяты уже начали побаливать. Вскоре мы увидели, у кого есть проблемы с правилами, опозданиями, деньгами, выступлениями перед микрофоном, с родителями, мужчинами, женщинами и просто с окружающими. Те, у кого проблемы с окружающими, должны были понять это еще до конца первого вечера.Первый «процесс» пошел. На проекторе появились четыре предложения:♦ Я хочу быть с вами откровенным;♦ Я не хочу быть с вами откровенным;♦ Я не уверен, что хочу быть откровенным с вами;♦ Не могу сказать, что жажду быть откровенным с вами.Упражнение состояло в том, чтобы пройтись по комнате и каждому новому человеку сказать одну из этих фраз. Это было легко. Я решила, что буду счастлива открыться перед каждым и, кроме того, мне не хотелось обидеть кого-нибудь, сказав, что не желаю быть откровенной с ним. Поэтому я обошла зал, улыбаясь всем и каждому и говоря: «Я хочу быть с вами откровенной», не особо задумываясь над тем, что, собственно, я творю.Потом она сказала:– Пожалуйста, остановитесь. Закройте глаза. Итак, прежде, чем вы продолжите выполнять упражнение, я хочу, чтобы вы задумались, есть ли более глубокий уровень честности, который вам доступен... И продолжайте.Я продолжила путь и натолкнулась еще на нескольких человек. И поймала себя на том, что говорю:– Я не уверена, что хочу быть с вами откровенной.Потом ко мне подошел очень хитрый на вид мужчина. Я почувствовала, как внутри меня поднимается что-то очень похожее на панику, и решила прислушаться к ощущениям.– Я не хочу быть с вами откровенной, – сказала я. Он отважно попытался не показаться разочарованным. Потом ко мне подошла вычурно одетая дама.– Я не хочу быть с вами откровенной.«У нее явно проблемы», – подумала я и быстренько сформулировала свой ответ.– Не могу сказать, хочу я этого или нет, – сказала я.Но было ли это так на самом деле, или это была всего лишь реакция на ее слова? Сладость мести? Потом упражнение закончилось. Я была рада. Это было труднее, чем я думала.Мы расселись по местам, и все желающие получили возможность высказать свои впечатления от упражнения в микрофон. Вверх взметнулись руки.– Мне ужасно не понравилось это упражнение, потому что все мне говорили, что не хотят быть со мной откровенными, – сказала девушка лет двадцати пяти. Она выглядела очень расстроенной. Я начала понимать, для чего смогут пригодиться все эти горы ткани. Она продолжала: – Я считаю себя открытым человеком и люблю помогать другим, поэтому, когда мне говорили, что они не могут быть со мной откровенными, мне было очень больно.– Значит, ты практически всегда готова быть откровенной с людьми? – Элегантная американка была само сочувствие и понимание.– Да.– И если кто-то не желает быть откровенным с тобой, в ком, по-твоему, дело?– Я думаю, что в них.– Разве ты в ответе за них?– Нет. Ой. Спасибо.Она села на место. Мы все похлопали ей в знак уважения к ее смелости. Эти выступления перед микрофоном они называли «поделиться», хотя я никак не могу понять, почему нельзя было назвать их просто «высказаться».В воздух взвилась еще одна рука.– Я чувствовал себя виноватым, потому что, когда люди говорили, что хотят быть со мной откровенными, я отвечал им прямо противоположное. Но на самом деле это не относится к ним лично. В данный момент своей жизни я ни с кем не хочу быть откровенным.Во всем этом было гораздо больше смысла, чем можно было подозревать. Я уже начала задумываться, каким образом все это соотносится с моей жизнью. Последний «бойфренд», промелькнувший в моей жизни после ухода Человека в Тапочках, хотел от меня только дружбы. Он каждый день звонил мне, водил меня ужинать, после чего провожал до поезда. Он никогда не наносил мне ответных визитов и не пытался провести со мной ночь. Может быть, в конце концов, это не со мной было что-то не так? Может быть, это у него были какие-то проблемы? Может быть, я все-таки не была самой несоблазнительной женщиной в Лондоне?Неделя шла своим чередом. Все было вполне понятно. «Поделиться» значило сказать перед микрофоном все, что тебе заблагорассудится, начиная от «Мою кошку сегодня тошнило» и заканчивая «Я планирую убить моего любовника». Говорить никого не заставляли, но в группе нам всем хватало духу в своей манере «поделиться» чем-то. Улыбающаяся американка рассказала нам, что выступления перед зрителями – третий из самых больших женских страхов после смерти и деторождения. Для мужчин же, как выяснилось, деторождение в списке страхов стоит на первом месте, а уже после них – страх перед смертью и выступлениями перед публикой. Конечно же, это не реальная статистика, и она широко улыбалась, говоря нам все это, чтобы дать нам понять, что не стоит воспринимать ее слова всерьез, но это сильно впечатлило тех, кто чувствовал, что лучше умрет, чем встанет перед микрофоном. Я снова ощутила приступ самодовольства. С деторождением я уже справилась, а с фактом, что каждый из нас в конце концов обязательно умрет, смирилась. Но выступления перед аудиторией я люблю. Меня хлебом не корми – дай стать центром всеобщего внимания.Я хотела «поделиться» реальной проблемой. На представителей противоположного пола всегда можно положиться в плане создания таковых, вы не находите? У меня действительно была одна проблемка с мужчиной, который мне нравился и был при этом женат и жил на другом континенте. Как-то раз, когда я торчала безвылазно дома, он остановился у меня и прожил неделю, достаточно долго для того, чтобы я совершенно потеряла от него голову, после чего сел в такси до аэропорта и улетел. Я понимала, что строить вагоны невыполнимых планов на счет кого-то недоступного, кого я никогда не видела, и позволять ему делать то же со мной – не самая удачная идея. Поэтому я решила встать и рассказать об этом. Полюбуйтесь, каких мудрых советов надавала мне дамочка с ответами на все вопросы.– Значит, вы одержимы женатым мужчиной? – спросила она.– Одержима? Я не говорила, что «одержима», – передразнила я. – Я сказала просто, что много о нем думаю.Но она попала в точку. Так и есть. В тот момент я наконец оставила данную конкретную «дисфункцию» в покое и нашла себе дисфункцию, которая, по крайней мере, не была жената. Неважно, что он был самым привлекательным, восхитительным, сексуальным, высоким и талантливым голливудским кинодекоратором в моей жизни. Неважно, что, увидев его, я наконец осознала смысл фразы «любовь с первого взгляда». Неважно, что он постоянно звонил мне, чтобы сказать, как сильно он меня любит (и как сильно он любит свою жену, он, правда, тоже не забывал упомянуть). Он должен был уйти. Я должна была освободиться. Церемония сжигания писем и фотографий – пришло твое время.Потом они начали описывать «зону комфорта». (А теперь – внимание!) Она нарисовала на лекционном плакате схематичного человечка, под которым подразумевались все мы. Затем она обвела его в кружок.– Это – все то, что нам комфортно делать или с чем иметь дело, а область снаружи круга – наше развитие. – Эээ, да? – У каждого из вас есть своя зона комфорта, и у каждого есть точка, в которой вы начинаете чувствовать дискомфорт при мысли о риске. – Моя соседка уже добралась до своей точки, как мне показалось. Все эти дни она пыталась взять себя в руки и подойти к микрофону, но так до сих пор и не произнесла ни слова. – Поэтому каждый раз, как вы оказываетесь на краю зоны комфорта и испытываете неудобство – рискните.То есть, я не только должна отказаться от своих чудовищно непродуктивных привязанностей, но еще вырасти? Постепенно я перестала быть циничной и начала метаться между страхом и восторгом. Моя зона комфорта становилась все меньше и меньше, пока я не превратилась в просто безработную мать-одиночку. У меня появилась привычка почти не выходить из дома. Буквально. Как я могла начать выбираться из этого болота и тренировать в себе мужество? У меня в голове возникло несколько мелочей, которые мне бы хотелось осуществить: переехать в другой дом, найти новую работу, завести новые отношения. С этого следовало начать.Обучение было пугающе понятным, но с неизменным юмором. Как-то вечером она рассказала нам историю.– Пока я училась в старшей школе, увидеть Европу было для меня голубой мечтой, – начала она. – Я копила и копила, и наконец пришел великий день, когда я могла осуществить эту поездку. Лондон был первой остановкой, и я была в восторге. Я прилетела в Лондон и отправилась в отель. Но, добравшись до него, я обнаружила, что по дороге у меня из сумки вытащили кошелек. У меня там было всё – паспорт, деньги на всю поездку, дорожные чеки, страховка, авиабилеты и путеводители, всё. Я села на пол в своем отеле и заплакала. Мне пришлось отменить поездку, которой я так долго ждала. – Она замолчала и улыбнулась. – Разве я не заслужила сочувствия? Все скажите «Ах».Мы согласно повторили:– Ах...– Это история жертвы. У нас у всех они есть. Я хочу, чтобы вы выбрали себе партнера и рассказали ему одну из своих историй.Я повернулась к привлекательной блондиночке в льняном костюме, щедро политом «Chanel № 5». Ее ярлычок с именем дал мне знать, что ее мама выбрала для дочери имя Шарлотт-Энн. Она ободряюще взглянула на меня. Я начала рассказ:– В прошлом году я в виде одолжения приняла у себя постояльцем знакомого своего друга. Он был актером и работал в шоу в Уэст-Энде. Мой друг – директор этого шоу, и он отчаялся найти жилье для своего актера. Я сказала, что могу впустить его на три недели, никаких проблем. Я была с ним очень любезна, но когда этот парень съехал, он нанял фургон, украл у меня в доме все, что ему понравилось, и был таков. Я пошла в театр жаловаться, но там мне недвусмысленно дали понять, что ничего не будут делать. Мой дружок директор сказал всего лишь: «Ах, прости, дорогая». Как тебе такое? Шарлотт-Энн рассказала свою историю:– На прошлой неделе я шла среди бела дня по улице, и у меня с руки сорвали золотые часы стоимостью в десять тысяч фунтов стерлингов. На меня набросились двое парней, сбили меня с ног и украли их. Это были часы моего покойного отца. Я была потрясена.Я посочувствовала ей, как того требовала ситуация. Затем заговорила американка.– Итак, рассмотрим мысль о том, чтобы быть более ответственными. Сейчас я хочу добавить к своей истории пару деталей, которые опустила раньше. Для начала, я прекрасно знала, как глупо было класть важные документы и все деньги в один кошелек. Но я не послушалась предостережений, звучавших у меня в голове: «Не будь дурой, нельзя класть все это в одно место». Таким образом, подобные предупреждения мы называем красными флажками. – Она нарисовала на плакате красный флажок. – У меня был рюкзак, и, укладывая вещи, я подумала, что, скорее всего, это плохая идея – класть бумажник в маленький кармашек за спиной, из которого кто угодно может его украсть. Я вполне могла повесить кошелек на пояс или убрать его в дальний карман сумки, который трудно открыть. Это был мой второй красный флажок. Я проигнорировала его. Когда я спустилась в лондонскую подземку, я увидела порядка десяти предупреждений «Опасайтесь карманников» и подумала, что, наверное, стоит вытащить кошелек из заднего кармана. И не сделала этого. – Ряд красных флажков постепенно пополнялся. – Наконец, я заметила, что в поезде очень много народу, и кое-кто даже толкнул меня. Мысль пронзила мой мозг: «А ведь кому угодно ничего не стоит вытащить у меня кошелек в такой толчее». – Четыре красных флажка. – И знаете что? Когда я приехала в отель и обнаружила, что кошелька нет, я удивилась. – Мы засмеялись. – Теперь я хочу, чтобы вы снова рассказали свои истории и добавили детали, которые опустили в первый раз. – Мы зашевелились на своих местах.Я начала:– Должна сказать, что на самом деле мой друг директор не просил меня вписывать этого актера. Я сама ему предложила. И директор сказал мне, что его выставили из предыдущего номера, который он снимал. Полагаю, это надо расценивать как красный флажок? – Моя партнерша согласилась, что любой человек, не являющийся дальтоником, так бы и поступил. – А когда я вынесла это предложение, он на самом деле был против, сказав, что не так уж хорошо знает этого актера и не уверен, можно ли ему доверять. Когда парень въехал ко мне, он не заплатил обещанные мне изначально деньги, каждый раз придумывая все новые отговорки, так что, думаю, я должна была что-то немедленно предпринять. – К тому моменту она уже подняла три пальца. – Я знала, что глупо было дать ему собственный комплект ключей, но я все равно это сделала. – Четыре пальца. – А когда я уезжала на выходные, как раз накануне окончания шоу, я подумала: «Если я уеду в эти выходные, он может попросту сбежать, прихватив все, что ему приглянется, из моих вещей». И, когда это действительно произошло, я была потрясена. Наверное, мне стоило быть более ответственной? – К моему удивлению, она согласилась. Но ее история казалась при этом совершенно непохожей на мою.– На тебя правда напали среди бела дня?– Да. Но есть пара моментов, которые я не рассказала.– Да ты что! – Это было любопытно.– Во-первых, я, конечно, понимала, что не стоит носить часы такой огромной ценности – материальной и эмоциональной. В то утро мама предупреждала меня, что их прекрасно видно у меня на руке, и прямо спросила: «Ты правда хочешь их надеть?» Так что, по-моему, она помахала передо мной красным флажком. Кроме того, я уже чувствовала себя неуютно, так открыто демонстрируя их, поэтому я проигнорировала голос разума. – Она помолчала. – Я ведь не упомянула, что место, где на меня напали – это очень опасный и бедный район Лондона, правда?– Нет, – улыбнулась я, – ты об этом не говорила.– Я сказала «среди бела дня», но на самом деле уже смеркалось. Я прекрасно видела двоих парней, которые стояли без дела и внимательно смотрели на меня. Мне пришло в голову, что они выглядят опасными, и я завернула в кондитерскую. Стоя внутри, я сказала себе: «Не нужно идти этой дорогой, поверни назад». Но потом я проигнорировала этот совет, сказав себе, что просто становлюсь параноиком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28