Если он может защитить ее — этого достаточно. Или этого было достаточно. А теперь все равно уже слишком поздно.
Слишком поздно для всего.
А затем медведь бросился на него, и Мик больше ничего не помнил, кроме боли. Резкий удар бросил его на землю, словно тряпичную куклу. И теперь единственное, что он мог видеть, были зубы. Сильные челюсти животного нависли над ним, словно тот что-то кричал ему в лицо.
Мик бешено наносил удары ножом, пытаясь выкатиться из-под огромного животного. Но судьба отвернулась от него: медведь махнул лапой, и, выбитый из рук нож полетел в кусты. Женский крик слился с рычанием зверя. Мик, смирившись с неизбежностью смерти теперь молился о том, чтобы у Джули хватило ума остаться наверху и не рисковать своей жизнью. Горячее дыхание уже обдавало лицо и шею, и, инстинктивно защищаясь, он перевернулся на живот. Ему удалось прикрыть левой рукой голову и, таким образом, помешать гризли сомкнуть зубы на своей шее. Сделать что-либо еще было невозможно, и он замер в напряженном ожидании боли. Вдруг, как будто откуда-то издалека, до Мика донесся винтовочный выстрел, затем другой. Но медведь не дрогнул. Джули промахнулась, или зверь был слишком разъярен, чтобы почувствовать рану. Нужен очень точный выстрел, чтобы убить рассвирепевшее животное.
Острые, как лезвия, когти прошлись по спине и плечу Мика. Он услышал собственный, показавшийся чужим, крик и выстрел, прозвучавший как, эхо этого крика. В ответ медведь зарычал и встал на задние лапы. И в ту же минуту один за другим раздалось еще два выстрела. Как сквозь туман Мик увидел, что голова гризли дернулась, запрокинулась, и его массивное тело, перевернувшись, упало на тропу.
Он не мог двигаться. Разодранное плечо жгло и болело. Он не мог двигаться — мог только лежать и смотреть в безжизненные глаза зверя, неподвижно застывшего на земле в пяти футах от него.
Мик слышал, как Джули спускалась с сосны, и хотел предостеречь ее, крикнуть, что нельзя верить, что медведь мертв только потому, что тот не шевелится. Но не крикнул. Сил едва хватало на то, чтобы просто дышать. Мик слышал, как она быстро пробежала по траве, задержалась возле него на секунду и осторожно, со спины, подошла к убитому гризли. С трудом открыв глаза, Мик увидел ее матово-бледное лицо. Джули сжала губы и глаза ее зажглись решимостью. Он молча наблюдал, как она, спокойно перезарядив винтовку, сделала еще три выстрела в затылок животного.
Наконец, удовлетворенная, Джульетта подошла к нему. И только тогда Мик позволил себе потерять сознание.
Она повторяла одну и ту же молитву уже в сотый раз, отчаянно надеясь, что Господь слышит ее.
Дотянувшись до кучи хвороста, Джули взяла толстую ветку и положила ее в костер.
Подтянув колени к груди и, дрожа, обхватив их руками, девушка старалась убедить себя, что сделала все, что было в ее силах. Их укрытие было очень удачным, но, видит Бог, у нее не было выбора. Мик оказался слишком тяжелым для того, чтобы оттащить его подальше. И он был без сознания с тех пор, как медведь ранил его.
Закусив губу, Джульетта наблюдала, как поднималась и опускалась его голая спина при дыхании.
— Довольно! — пробормотала она, стараясь выкинуть из головы все, что случилось. Но это было невозможно. Джули знала, что, сколько бы не прожила, всегда будет помнить огромного медведя, падающего на Мика.
Девушка снова почувствовала тот удушающий страх, который сжал ее сердце, когда она увидела, как намного меньшее тело Мика исчезло под огромной тушей разъяренного зверя. Закрыв глаза и зажав руками уши, Джули все же не могла остановить свою память. Ей все еще чудилось злобное рычание и слышался крик Мика, когда когти зверя вонзились в его плечо. Она обязана быть проворнее. Она опять слишком долго ждала.
Девушка потерла руками глаза, отгоняя бесполезные слезы и повторила вслух:
— Слишком долго ждала! Сначала с Энрике. Теперь с гризли.
«Но в этот раз не было выбора, — подумала Джульетта с отчаянием. Чтобы сделать точный выстрел, необходимо было выждать. Ранив животное, я только сделала бы его более опасным».
Нет, нужно прекращать это! Она мысленно выругалась. Что толку снова и снова думать об одном и том же? Все уже кончилось. Слава Богу, Мик остался жив! Это самое главное.
Где-то неподалеку завыл волк. Джули подняла голову и стала всматриваться в темноту. Сумерки все сгущались, и девушка знала, что волки скоро будут тут. Запах крови приведет их к туше медведя, но с этим ничего нельзя сделать. Ей пришлось оставить этот огромный кусок мяса на том месте, где закончилась его последняя схватка.
В какой-то момент Джульетта подумала, что хорошо бы оттащить Мика куда-нибудь подальше, в более безопасное место. Но благоразумно отказалась от своей затеи: лучшее, что можно было сделать в ее положении — это поддерживать огонь и присматривать за Миком до утра. Может быть, с надеждой подумала девушка, волки будут слишком заняты медведем, чтобы добраться до них.
Вой снова разрезал тишину: Джули крепче сжала винтовку. И, скользнув взглядом по своду из веток, которые она пригнула и связала вместе, сказала себе, что это лучше, чем ничего. Даже такое наспех собранное укрытие сможет защитить их от холодного ночного ветра и, если посчастливится, спрячет от нежелательных взглядов случайных путешественников. И, как надеялась Джули, окажется достаточно крепким, чтобы противостоять волкам.
Мик слегка пошевелился, застонал, и, не успел он открыть глаза, как Джули была возле него. Мягко положив руку ему на спину, она заставила его оставаться на месте.
— Джули?
— Мик, не двигайся, пожалуйста. А то снова начнется кровотечение.
— Кровотечение? — Он приподнял голову и, снова уронив ее на землю, смущенно пробормотал: медведь?
— Si.
— Очень плохо? — спросил Мик и просунул руку под грудь, будто пытаясь приподняться.
— Не шевелись, — приказала девушка, удерживая его.
— Черт побери, Джули! Разве этот чертов медведь так уж сильно поцарапал меня?
— Через твое плечо идут длинные глубокие шрамы.
— Проклятие!
— Это не настолько плохо, как я боялась, — тотчас исправилась она. — Я думаю, медведь не смог причинить большой вред, потому что тебе удавалось все время перекатываться.
Мик попытался пошевелить правой рукой, но, поморщившись оставил попытку.
— Однако чувствуется, что отделал он меня прилично.
Немного приподняв голову, он скосил глаза и посмотрел на свое плечо.
— Где ты взяла бинт?
— Это моя запасная рубашка, — сказала Джули и добавила: — я нашла немного виски в твоей седельной сумке. Я вылила его на рану.
— Все?
Его слова прозвучали с таким негодованием, что она улыбнулась, в первый раз за последние несколько часов.
— Нет, немного осталось.
— Держу пари: как только ты откупорила бутылку, Сатана сразу же был тут как тут.
— Si, — Джули удивленно всматривалась, пока не смогла разглядеть в сумерках его глаза. — Это было какое-то чудо! Я думала, что он будет бежать и бежать, пока не потеряется. Но он сам вышел ко мне из леса. А через час и кобыла вернулась.
Мик ухмыльнулся:
— Это один из трюков, о которых я тебе говорил. Я приучил его всегда возвращаться ко мне. — Мик неловко пошевелился и застонал. — Эта гнедая кобыла думает, что она — мать Сатаны, поэтому потащится за этой скотиной хоть прямиком в ад.
Хор завываний эхом разнесся по кустам, в ответ Сатана и гнедая испуганно заржали, натягивая веревки, привязывавшие их к дереву. Мик выругался и попытался сесть.
— Теперь еще попадем к волкам в пасть! Помоги мне подняться!
— Не валяй дурака! — резко сказала Джульетта. — Лошади надежно привязаны. Я буду настороже. А волки интересуются не нами. Они хотят поужинать медведем.
— Джули…
— Нет! Это нам не поможет, а если твоя рана снова начнет кровоточить, мне нечем будет перевязать тебя: эта рубашка на мне — последняя! А вот когда здесь появится запах крови, тогда, действительно, нужно будет беспокоиться о волках.
Его глаза поймали ее взгляд, но Джули слишком хорошо знала, что Мик не в форме, чтобы спорить с ней. Хочет он этого или нет, но теперь ее очередь присматривать за ним.
ГЛАВА 11
— Кто этот гринго? — донья Анна посмотрела на телеграмму, которую держала в руках. Она прочла ее еще раз, не желая верить тому, что ей снова помешали. Но ошибки не было. Энрике был в тюрьме, а Джульетта — снова на пути к дому. В сопровождении этого гринго, оказавшегося сюрпризом для Энрике.
— Дурак! — прошептала старуха и скомкала телеграмму. Ее пальцы сжали бумагу с такой силой, что ногти вонзились в ладонь. Энрике должен был предусмотреть это! Неужели он такого высокого мнения о себе, что даже не подумал о врагах?
La Patrona отрешенно смотрела на стену цвета слоновой кости, воссоздавая образ человека, описанного Энрике. — Maldicion! — пробормотала она и снова задумалась. Черт бы его побрал за то, что он испортил все ее планы. Это была совсем легкая задача!
— И где, интересно, был Карлос, пока тот рыжий гринго отделывал Энрике? Неужели все должна делать сама?
Донья Сантос с отвращением бросила скомканный листок в холодный камин.
Анна выпила последний глоток чая из чашки, стоящей на столе, и слегка передернула плечами от неприятного горького вкуса. Старуха равнодушно смахнула чашку отличного саксонского фарфора на пол. Хрупкие осколки с ручной росписью разлетелись по полу и жалобно хрустнули под подметками туфель, когда она направилась из кабинета к парадной лестнице.
Один из слуг поспешно отскочил с пути La Patrona и бесшумно исчез за поворотом коридора. Она тяжело поднималась по светло-розовым мраморным ступенькам.
Свет керосиновых ламп разгонял надвигающуюся темноту, ореховые перила блестели, отполированные, как зеркало. Донья Сантос положила кончики пальцев на их прохладную гладкую поверхность и нашла это прикосновение успокаивающим. Но что-то все равно мешало. Громкий стук каблуков по мрамору раздражал ее. Поднимаясь, она все крепче сжимала перила.
«Джульетта и ее гринго были в Колорадо. Если они будут продолжать двигаться так же быстро и, — подумала Анна со злостью — беспрепятственно, то будут на ранчо Даффи уже на следующей неделе или чуть позже».
Звук собственных шагов отдавался у нее в висках. Она не позволит этому случиться.
Пытаясь справиться с учащенным дыханием, донья Анна процедила сквозь плотно сжатые зубы:
— Еще есть время!
«Да, — старалась La Patrona убедить себя, — еще есть время. И есть надежда. Девчонка еще не ускользнула от Карлоса. Возможно, ему повезет больше, и он докажет, что он способнее и хоть немного умнее, чем Энрике».
Старуха слегка покачнулась и остановилась. Одна ее рука лежала на перилах, пальцы другой конвульсивно рвали воротник. Ее пронзительные черные глаза расширились в замешательстве, лицо исказила гримаса — легкий укол неудобства заполз ей в грудь.
Сначала только маленький приступ, переросший затем в странную тяжесть, которая охватила ее всю. Откинув голову, донья Анна осторожно, медленно задышала, убеждая себя, что это ничего не значит. Это скоро пройдет.
Секунды растянулись в минуты, и, казалось, что пустой коридор смеется над ней. Там никого не было, чтобы позвать на помощь, даже если бы она была склонна сделать это. И, несмотря на боль, донья Анна улыбнулась: было так, как должно быть. La Patrona потратила годы на то, чтобы приучить прислугу исчезать, при ее появлении. Она ненавидит смотреть в их тупые пустые лица. И даже страха в их глазах было недостаточно, чтобы компенсировать чувство брезгливости, возникающее при разговоре с ними.
Боль стала утихать. И, вместе с тем, пришло легкое чувство страха, вызванное неожиданностью приступа.
Выпрямившись, Анна сделала несколько глубоких вдохов и успокоилась. Отдых. Это все, что нужно. Прохладная темная тишина комнаты манила ее. Бережно, с опаской старая донья проделала путь вниз, через холл к открытой двери спальни.
Старуха шагнула в широкий сводчатый дверной проем и вдруг остановилась. В комнате, возле дальнего края ее дубовой кровати с балдахином на четырех опорах, молоденькая горничная держала спичку возле фитиля лампы. Боже мой! Неужели она только что поздравляла себя с тем, что так хорошо вышколила свой персонал? Эта лампа должна была быть зажженной час назад. Ее кровать должна быть разобранной, а комната пустой. Мысль, что служанка еще так молода и, возможно, это для нее новая работа, не могла остановить прилива гнева.
Неужели она недостаточно боролась с этим? Неужели недостаточно того, что один из самых способных и старательных людей был обманут девчонкой и каким-то дрянным гринго?
Когда фитиль разгорелся, донья Анна резко сказала:
— Estupida!
Испугавшись, девушка подпрыгнула в уронила стеклянный колпак лампы.
Осколки посыпались на блестящий дубовый паркет, и звуки бьющегося стекла заставили донью Анну двигаться. Шагая через комнату так стремительно, что черная юбка развевалась за ней, старуха почувствовала легкое удовлетворение, увидев, что горничная пятится назад в испуге.
Хотя девушке не исполнилось еще и пятнадцати, ростом она была выше доньи Анны. И теперь старалась съежиться, чтобы казаться меньше. Руки ее комкали ткань ярко-красной хлопковой юбки, сандалии издавали шаркающий звук; служанка отступала назад, пока не уперлась спиной в стену спальни.
Ее карие глаза были широко распахнуты, рот открыт, девчонка показалась донье Анне воплощением глупости, с которой она вынуждена иметь дело каждый день.
Подойдя ближе, хозяйка увидела пламя лампы, отраженное в глазах девушки, а затем свое отражение, закрывающее пламя.
На быстром элегантном испанском донья Анна обругала девчонку, ее родителей, детей, которые появятся у нее и остальных ее родственников. Ее голос, рассекая тишину, казалось, ударил девушку, заставляя вжиматься в стену, ее большие, как у коровы глаза наполнились слезами.
Размахнувшись, донья Анна ударила служанку по лицу с такой силой, что почувствовала легкое растяжение связок на своем запястье. Она с удовлетворением смотрела на красный отпечаток своей руки, расцвевший на круглой щеке девушки.
Слезы начали стекать по несчастному перепуганному лицу, и донья Анна заорала:
— Убирайся вон! Найди кого-нибудь в доме, кто бы принес сюда метлу и убрал кавардак, который Ты тут устроила. Но только не ты! И не попадайся мне больше на глаза!
Служанка кивнула и опасливо обошла El Patrone.
— Найди кого-нибудь более смышленого!
Девушка опять кивнула, обогнула край кровати, побежала к двери — и исчезла.
— Смышленого! — пробормотала донья Сантос и посмотрела вниз на стекло, усыпавшее пол. Она сильно сомневалась, был ли такой человек у нее в доме!
Вдруг новый приступ удушья сжал ее грудь. И теперь странно знакомое чувство потрясло ее, ощущение дискомфорта охватило ее намного быстрее, чем прежде. Но на этот раз, Анна знала, что делать.
Она глубоко вдохнула и постаралась успокоиться. Это ей удалось, хотя только что она готова была убить любого, кто попадется на глаза. Даже свое тело донья Анна заставила подчиняться своей легендарной воле. Слегка облокотившись на кровать, она сосредоточилась и последним усилием прогнала таинственную боль прочь.
Мик открыл глаза, перевернулся и слегка застонал от неловкого движения.
— Что это, черт возьми? — недоумевал он, когда боль пронзила его плечо. Но в следующее мгновение все вспомнил. Предложение Джули, собственную глупость и неосторожность. Этого проклятого медведя. На этот раз Мик поднимался медленнее, опираясь на левую руку. Справа от него, прислонившись спиной к стволу сосны, сидя спала Джули. Его винтовка лежала у нее на коленях, голова опущена на грудь.
Утреннее солнце пробивалось сквозь сосновые ветки, отбрасывая рябые тени на наспех сделанное укрытие, которое девушка соорудила, связав ветви ближних деревьев, когда он был без сознания. Ему пришлось признать, что Джульетта неплохо поработала, и на его губах заиграла легкая улыбка.
Неподалеку заржал Сатана, и Мик одобрительно подумал, что она привязала лошадей удачно.
Бентин оглянулся на спящую девушку. Видно, Джули действительно устала, если смогла уснуть в такой неудобной позе. «А почему бы ей не устать? — спросил он себя. — Посмотри, что она сделала, чтобы позаботиться о своем ободранном приятеле. Без сомнения, она выбилась из сил!»
Здоровой рукой Мик забрал винтовку у нее из рук и положил на траву рядом. Затем аккуратно просунул левую руку ей за спину, и, обхватив за плечи, начал наклонять ее к земле. На какую-то секунду ему показалось, что они только что спали вместе, перед тем, как снова отправиться в дорогу.
Едва коснувшись щекой земли, Джули открыла глаза.
Ему пришлось прикусить язык, чтобы удержаться и не сказать ей, как она прекрасна.
— Доброе утро! — сказал он, улыбаясь.
— Доброе утро!
— Я пытался положить тебя, чтобы ты могла немного поспать.
— Поспать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Слишком поздно для всего.
А затем медведь бросился на него, и Мик больше ничего не помнил, кроме боли. Резкий удар бросил его на землю, словно тряпичную куклу. И теперь единственное, что он мог видеть, были зубы. Сильные челюсти животного нависли над ним, словно тот что-то кричал ему в лицо.
Мик бешено наносил удары ножом, пытаясь выкатиться из-под огромного животного. Но судьба отвернулась от него: медведь махнул лапой, и, выбитый из рук нож полетел в кусты. Женский крик слился с рычанием зверя. Мик, смирившись с неизбежностью смерти теперь молился о том, чтобы у Джули хватило ума остаться наверху и не рисковать своей жизнью. Горячее дыхание уже обдавало лицо и шею, и, инстинктивно защищаясь, он перевернулся на живот. Ему удалось прикрыть левой рукой голову и, таким образом, помешать гризли сомкнуть зубы на своей шее. Сделать что-либо еще было невозможно, и он замер в напряженном ожидании боли. Вдруг, как будто откуда-то издалека, до Мика донесся винтовочный выстрел, затем другой. Но медведь не дрогнул. Джули промахнулась, или зверь был слишком разъярен, чтобы почувствовать рану. Нужен очень точный выстрел, чтобы убить рассвирепевшее животное.
Острые, как лезвия, когти прошлись по спине и плечу Мика. Он услышал собственный, показавшийся чужим, крик и выстрел, прозвучавший как, эхо этого крика. В ответ медведь зарычал и встал на задние лапы. И в ту же минуту один за другим раздалось еще два выстрела. Как сквозь туман Мик увидел, что голова гризли дернулась, запрокинулась, и его массивное тело, перевернувшись, упало на тропу.
Он не мог двигаться. Разодранное плечо жгло и болело. Он не мог двигаться — мог только лежать и смотреть в безжизненные глаза зверя, неподвижно застывшего на земле в пяти футах от него.
Мик слышал, как Джули спускалась с сосны, и хотел предостеречь ее, крикнуть, что нельзя верить, что медведь мертв только потому, что тот не шевелится. Но не крикнул. Сил едва хватало на то, чтобы просто дышать. Мик слышал, как она быстро пробежала по траве, задержалась возле него на секунду и осторожно, со спины, подошла к убитому гризли. С трудом открыв глаза, Мик увидел ее матово-бледное лицо. Джули сжала губы и глаза ее зажглись решимостью. Он молча наблюдал, как она, спокойно перезарядив винтовку, сделала еще три выстрела в затылок животного.
Наконец, удовлетворенная, Джульетта подошла к нему. И только тогда Мик позволил себе потерять сознание.
Она повторяла одну и ту же молитву уже в сотый раз, отчаянно надеясь, что Господь слышит ее.
Дотянувшись до кучи хвороста, Джули взяла толстую ветку и положила ее в костер.
Подтянув колени к груди и, дрожа, обхватив их руками, девушка старалась убедить себя, что сделала все, что было в ее силах. Их укрытие было очень удачным, но, видит Бог, у нее не было выбора. Мик оказался слишком тяжелым для того, чтобы оттащить его подальше. И он был без сознания с тех пор, как медведь ранил его.
Закусив губу, Джульетта наблюдала, как поднималась и опускалась его голая спина при дыхании.
— Довольно! — пробормотала она, стараясь выкинуть из головы все, что случилось. Но это было невозможно. Джули знала, что, сколько бы не прожила, всегда будет помнить огромного медведя, падающего на Мика.
Девушка снова почувствовала тот удушающий страх, который сжал ее сердце, когда она увидела, как намного меньшее тело Мика исчезло под огромной тушей разъяренного зверя. Закрыв глаза и зажав руками уши, Джули все же не могла остановить свою память. Ей все еще чудилось злобное рычание и слышался крик Мика, когда когти зверя вонзились в его плечо. Она обязана быть проворнее. Она опять слишком долго ждала.
Девушка потерла руками глаза, отгоняя бесполезные слезы и повторила вслух:
— Слишком долго ждала! Сначала с Энрике. Теперь с гризли.
«Но в этот раз не было выбора, — подумала Джульетта с отчаянием. Чтобы сделать точный выстрел, необходимо было выждать. Ранив животное, я только сделала бы его более опасным».
Нет, нужно прекращать это! Она мысленно выругалась. Что толку снова и снова думать об одном и том же? Все уже кончилось. Слава Богу, Мик остался жив! Это самое главное.
Где-то неподалеку завыл волк. Джули подняла голову и стала всматриваться в темноту. Сумерки все сгущались, и девушка знала, что волки скоро будут тут. Запах крови приведет их к туше медведя, но с этим ничего нельзя сделать. Ей пришлось оставить этот огромный кусок мяса на том месте, где закончилась его последняя схватка.
В какой-то момент Джульетта подумала, что хорошо бы оттащить Мика куда-нибудь подальше, в более безопасное место. Но благоразумно отказалась от своей затеи: лучшее, что можно было сделать в ее положении — это поддерживать огонь и присматривать за Миком до утра. Может быть, с надеждой подумала девушка, волки будут слишком заняты медведем, чтобы добраться до них.
Вой снова разрезал тишину: Джули крепче сжала винтовку. И, скользнув взглядом по своду из веток, которые она пригнула и связала вместе, сказала себе, что это лучше, чем ничего. Даже такое наспех собранное укрытие сможет защитить их от холодного ночного ветра и, если посчастливится, спрячет от нежелательных взглядов случайных путешественников. И, как надеялась Джули, окажется достаточно крепким, чтобы противостоять волкам.
Мик слегка пошевелился, застонал, и, не успел он открыть глаза, как Джули была возле него. Мягко положив руку ему на спину, она заставила его оставаться на месте.
— Джули?
— Мик, не двигайся, пожалуйста. А то снова начнется кровотечение.
— Кровотечение? — Он приподнял голову и, снова уронив ее на землю, смущенно пробормотал: медведь?
— Si.
— Очень плохо? — спросил Мик и просунул руку под грудь, будто пытаясь приподняться.
— Не шевелись, — приказала девушка, удерживая его.
— Черт побери, Джули! Разве этот чертов медведь так уж сильно поцарапал меня?
— Через твое плечо идут длинные глубокие шрамы.
— Проклятие!
— Это не настолько плохо, как я боялась, — тотчас исправилась она. — Я думаю, медведь не смог причинить большой вред, потому что тебе удавалось все время перекатываться.
Мик попытался пошевелить правой рукой, но, поморщившись оставил попытку.
— Однако чувствуется, что отделал он меня прилично.
Немного приподняв голову, он скосил глаза и посмотрел на свое плечо.
— Где ты взяла бинт?
— Это моя запасная рубашка, — сказала Джули и добавила: — я нашла немного виски в твоей седельной сумке. Я вылила его на рану.
— Все?
Его слова прозвучали с таким негодованием, что она улыбнулась, в первый раз за последние несколько часов.
— Нет, немного осталось.
— Держу пари: как только ты откупорила бутылку, Сатана сразу же был тут как тут.
— Si, — Джули удивленно всматривалась, пока не смогла разглядеть в сумерках его глаза. — Это было какое-то чудо! Я думала, что он будет бежать и бежать, пока не потеряется. Но он сам вышел ко мне из леса. А через час и кобыла вернулась.
Мик ухмыльнулся:
— Это один из трюков, о которых я тебе говорил. Я приучил его всегда возвращаться ко мне. — Мик неловко пошевелился и застонал. — Эта гнедая кобыла думает, что она — мать Сатаны, поэтому потащится за этой скотиной хоть прямиком в ад.
Хор завываний эхом разнесся по кустам, в ответ Сатана и гнедая испуганно заржали, натягивая веревки, привязывавшие их к дереву. Мик выругался и попытался сесть.
— Теперь еще попадем к волкам в пасть! Помоги мне подняться!
— Не валяй дурака! — резко сказала Джульетта. — Лошади надежно привязаны. Я буду настороже. А волки интересуются не нами. Они хотят поужинать медведем.
— Джули…
— Нет! Это нам не поможет, а если твоя рана снова начнет кровоточить, мне нечем будет перевязать тебя: эта рубашка на мне — последняя! А вот когда здесь появится запах крови, тогда, действительно, нужно будет беспокоиться о волках.
Его глаза поймали ее взгляд, но Джули слишком хорошо знала, что Мик не в форме, чтобы спорить с ней. Хочет он этого или нет, но теперь ее очередь присматривать за ним.
ГЛАВА 11
— Кто этот гринго? — донья Анна посмотрела на телеграмму, которую держала в руках. Она прочла ее еще раз, не желая верить тому, что ей снова помешали. Но ошибки не было. Энрике был в тюрьме, а Джульетта — снова на пути к дому. В сопровождении этого гринго, оказавшегося сюрпризом для Энрике.
— Дурак! — прошептала старуха и скомкала телеграмму. Ее пальцы сжали бумагу с такой силой, что ногти вонзились в ладонь. Энрике должен был предусмотреть это! Неужели он такого высокого мнения о себе, что даже не подумал о врагах?
La Patrona отрешенно смотрела на стену цвета слоновой кости, воссоздавая образ человека, описанного Энрике. — Maldicion! — пробормотала она и снова задумалась. Черт бы его побрал за то, что он испортил все ее планы. Это была совсем легкая задача!
— И где, интересно, был Карлос, пока тот рыжий гринго отделывал Энрике? Неужели все должна делать сама?
Донья Сантос с отвращением бросила скомканный листок в холодный камин.
Анна выпила последний глоток чая из чашки, стоящей на столе, и слегка передернула плечами от неприятного горького вкуса. Старуха равнодушно смахнула чашку отличного саксонского фарфора на пол. Хрупкие осколки с ручной росписью разлетелись по полу и жалобно хрустнули под подметками туфель, когда она направилась из кабинета к парадной лестнице.
Один из слуг поспешно отскочил с пути La Patrona и бесшумно исчез за поворотом коридора. Она тяжело поднималась по светло-розовым мраморным ступенькам.
Свет керосиновых ламп разгонял надвигающуюся темноту, ореховые перила блестели, отполированные, как зеркало. Донья Сантос положила кончики пальцев на их прохладную гладкую поверхность и нашла это прикосновение успокаивающим. Но что-то все равно мешало. Громкий стук каблуков по мрамору раздражал ее. Поднимаясь, она все крепче сжимала перила.
«Джульетта и ее гринго были в Колорадо. Если они будут продолжать двигаться так же быстро и, — подумала Анна со злостью — беспрепятственно, то будут на ранчо Даффи уже на следующей неделе или чуть позже».
Звук собственных шагов отдавался у нее в висках. Она не позволит этому случиться.
Пытаясь справиться с учащенным дыханием, донья Анна процедила сквозь плотно сжатые зубы:
— Еще есть время!
«Да, — старалась La Patrona убедить себя, — еще есть время. И есть надежда. Девчонка еще не ускользнула от Карлоса. Возможно, ему повезет больше, и он докажет, что он способнее и хоть немного умнее, чем Энрике».
Старуха слегка покачнулась и остановилась. Одна ее рука лежала на перилах, пальцы другой конвульсивно рвали воротник. Ее пронзительные черные глаза расширились в замешательстве, лицо исказила гримаса — легкий укол неудобства заполз ей в грудь.
Сначала только маленький приступ, переросший затем в странную тяжесть, которая охватила ее всю. Откинув голову, донья Анна осторожно, медленно задышала, убеждая себя, что это ничего не значит. Это скоро пройдет.
Секунды растянулись в минуты, и, казалось, что пустой коридор смеется над ней. Там никого не было, чтобы позвать на помощь, даже если бы она была склонна сделать это. И, несмотря на боль, донья Анна улыбнулась: было так, как должно быть. La Patrona потратила годы на то, чтобы приучить прислугу исчезать, при ее появлении. Она ненавидит смотреть в их тупые пустые лица. И даже страха в их глазах было недостаточно, чтобы компенсировать чувство брезгливости, возникающее при разговоре с ними.
Боль стала утихать. И, вместе с тем, пришло легкое чувство страха, вызванное неожиданностью приступа.
Выпрямившись, Анна сделала несколько глубоких вдохов и успокоилась. Отдых. Это все, что нужно. Прохладная темная тишина комнаты манила ее. Бережно, с опаской старая донья проделала путь вниз, через холл к открытой двери спальни.
Старуха шагнула в широкий сводчатый дверной проем и вдруг остановилась. В комнате, возле дальнего края ее дубовой кровати с балдахином на четырех опорах, молоденькая горничная держала спичку возле фитиля лампы. Боже мой! Неужели она только что поздравляла себя с тем, что так хорошо вышколила свой персонал? Эта лампа должна была быть зажженной час назад. Ее кровать должна быть разобранной, а комната пустой. Мысль, что служанка еще так молода и, возможно, это для нее новая работа, не могла остановить прилива гнева.
Неужели она недостаточно боролась с этим? Неужели недостаточно того, что один из самых способных и старательных людей был обманут девчонкой и каким-то дрянным гринго?
Когда фитиль разгорелся, донья Анна резко сказала:
— Estupida!
Испугавшись, девушка подпрыгнула в уронила стеклянный колпак лампы.
Осколки посыпались на блестящий дубовый паркет, и звуки бьющегося стекла заставили донью Анну двигаться. Шагая через комнату так стремительно, что черная юбка развевалась за ней, старуха почувствовала легкое удовлетворение, увидев, что горничная пятится назад в испуге.
Хотя девушке не исполнилось еще и пятнадцати, ростом она была выше доньи Анны. И теперь старалась съежиться, чтобы казаться меньше. Руки ее комкали ткань ярко-красной хлопковой юбки, сандалии издавали шаркающий звук; служанка отступала назад, пока не уперлась спиной в стену спальни.
Ее карие глаза были широко распахнуты, рот открыт, девчонка показалась донье Анне воплощением глупости, с которой она вынуждена иметь дело каждый день.
Подойдя ближе, хозяйка увидела пламя лампы, отраженное в глазах девушки, а затем свое отражение, закрывающее пламя.
На быстром элегантном испанском донья Анна обругала девчонку, ее родителей, детей, которые появятся у нее и остальных ее родственников. Ее голос, рассекая тишину, казалось, ударил девушку, заставляя вжиматься в стену, ее большие, как у коровы глаза наполнились слезами.
Размахнувшись, донья Анна ударила служанку по лицу с такой силой, что почувствовала легкое растяжение связок на своем запястье. Она с удовлетворением смотрела на красный отпечаток своей руки, расцвевший на круглой щеке девушки.
Слезы начали стекать по несчастному перепуганному лицу, и донья Анна заорала:
— Убирайся вон! Найди кого-нибудь в доме, кто бы принес сюда метлу и убрал кавардак, который Ты тут устроила. Но только не ты! И не попадайся мне больше на глаза!
Служанка кивнула и опасливо обошла El Patrone.
— Найди кого-нибудь более смышленого!
Девушка опять кивнула, обогнула край кровати, побежала к двери — и исчезла.
— Смышленого! — пробормотала донья Сантос и посмотрела вниз на стекло, усыпавшее пол. Она сильно сомневалась, был ли такой человек у нее в доме!
Вдруг новый приступ удушья сжал ее грудь. И теперь странно знакомое чувство потрясло ее, ощущение дискомфорта охватило ее намного быстрее, чем прежде. Но на этот раз, Анна знала, что делать.
Она глубоко вдохнула и постаралась успокоиться. Это ей удалось, хотя только что она готова была убить любого, кто попадется на глаза. Даже свое тело донья Анна заставила подчиняться своей легендарной воле. Слегка облокотившись на кровать, она сосредоточилась и последним усилием прогнала таинственную боль прочь.
Мик открыл глаза, перевернулся и слегка застонал от неловкого движения.
— Что это, черт возьми? — недоумевал он, когда боль пронзила его плечо. Но в следующее мгновение все вспомнил. Предложение Джули, собственную глупость и неосторожность. Этого проклятого медведя. На этот раз Мик поднимался медленнее, опираясь на левую руку. Справа от него, прислонившись спиной к стволу сосны, сидя спала Джули. Его винтовка лежала у нее на коленях, голова опущена на грудь.
Утреннее солнце пробивалось сквозь сосновые ветки, отбрасывая рябые тени на наспех сделанное укрытие, которое девушка соорудила, связав ветви ближних деревьев, когда он был без сознания. Ему пришлось признать, что Джульетта неплохо поработала, и на его губах заиграла легкая улыбка.
Неподалеку заржал Сатана, и Мик одобрительно подумал, что она привязала лошадей удачно.
Бентин оглянулся на спящую девушку. Видно, Джули действительно устала, если смогла уснуть в такой неудобной позе. «А почему бы ей не устать? — спросил он себя. — Посмотри, что она сделала, чтобы позаботиться о своем ободранном приятеле. Без сомнения, она выбилась из сил!»
Здоровой рукой Мик забрал винтовку у нее из рук и положил на траву рядом. Затем аккуратно просунул левую руку ей за спину, и, обхватив за плечи, начал наклонять ее к земле. На какую-то секунду ему показалось, что они только что спали вместе, перед тем, как снова отправиться в дорогу.
Едва коснувшись щекой земли, Джули открыла глаза.
Ему пришлось прикусить язык, чтобы удержаться и не сказать ей, как она прекрасна.
— Доброе утро! — сказал он, улыбаясь.
— Доброе утро!
— Я пытался положить тебя, чтобы ты могла немного поспать.
— Поспать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26