— У меня журнал «Огонек» есть. Могу принести.
— Нет, нет! За это статья, правда, товарищи? И заберите свой конверт! А то подумают: я с посетителей конверты беру!
Максим Петрович сунул конверт из ящика обратно Лене в карман.
— Ну вы жук! — Старший погрозил Чудоеву пальцем. — Все свободны. Хотя, конечно, жаль!
Дома Леня, не раздеваясь, схватил жену в охапку и закружил по комнате.
— Люська! Трехкомнатная! Держи!
Прочитав текст, Люся заплакала:
— Любименький! Такая удача и ты на свободе! Садись кушать, радость моя!
Леня уплетал обжигающий борщ и, давясь, рассказывал, как все было.
— Представляешь, жучина, говорит: «Чтобы ничего не подумали, я возвращаю вам конверт!»
Леня бросил на стол мятый конверт. Люся подняла его. И вдруг оттуда посыпались песочного цвета ассигнации. Сторублевки. Десять штук.
— Ленечка, это тысяча рублей! Ты кого-то нечаянно убил?
Люся приготовилась плакать.
Леня медленно лил борщ на брюки, не отрываясь глядя на невиданные деньги.
— Может, это инспектор тебе взятку дал за то, что ты его спас?!
— Погоди, Люсь, погоди! Вот, значит, как оно как! У него в ящике лежала чья-то взятка в таком же конверте. Он побоялся, что станут искать, и сунул конверт мне в карман. Сволочь! Не отдам. Это нам на новоселье от ОБХСС!
— Ленчик! — Люся привычно опустилась на колени. — Узнают, что ты трехкомнатную получил и за это взятку взял! В законе еще статьи для тебя не придумали!
— Не отдам. — Леня смотрел на жену исподлобья. — В кои-то веки мне дали взятку. Когда я еще получу? Не все взятки давать нечестным людям, пора и честным давать!
— Ой, Ленчик, не гонись за длинным рублем, дороже выйдет!
Они бранились целый день и даже ночью. К утру Леня сдался.
В конце рабочего дня он вошел в кабинет Чудоева и, вздохнув, сказал:
— Подавитесь своим конвертом!
Максим Петрович, воровато закосив глаза за спину, протянул руку. И в тот же миг в кабинет откуда-то сверху впрыгнули два человека, дышавших так тяжело, будто они сутки гнались друг за другом. Это были все те же работники ОБХСС.
Старший прохрипел:
— Попрошу конвертик, дорогие мои товарищи!
Младший дрожащими руками открыл конверт, затряс им в воздухе. Максим Петрович рухнул в кресло. Леня зажмурился. Тяжкий стон заставил его открыть глаза.
Из конверта выпадал... «Советский спорт».
У работников ОБХСС было такое выражение лица... выражение даже не лица, а черт знает чего! Максим Петрович окосел окончательно. Его глаза смотрели уже не наискось, а вовнутрь.
И тут Леня начал смеяться. Он-то понял, в чем дело!
По рассеянности он взял вместо конверта с деньгами тот запасной конверт с газетой, который Люся приготовила в прошлый раз.
Леня смеялся как ненормальный.
Выходит, конверт с тысячей, который лежал рядом, он по ошибке бросил утром в мусоропровод!
Вот повезло, так повезло!
Я же все время говорил Люське: «Со мной не пропадешь!»
Орел
Всем известно, кукушке подложить яйцо в чужое гнездо — раз плюнуть! Однажды взяла и снесла яйцо в гнездо воробья.
Вернулся воробей вечером домой и видит: все яйца как яйца, а одно здоровенное, ну, прямо орлиное!
— Так! — сказал воробей. — А ну, воробьиха, поди сюда! Выходит, это правда?!
— Что «правда»? — спросила воробьиха и покраснела.
— А то, что тебя видели с орлом! А иначе откуда у нас в доме орлиное яйцо?!
— Побойся Бога! — закричала воробьиха. — Я не то что на орла, на слонов не гляжу! Как ты мог такое подумать?! — и воробьиха заплакала.
Воробей еще поорал, поорал, а потом подумал:
«А может, она и не врет?.. Вдруг от меня? А что? Вырастет с орла ростом, а глаза и клюв — мои! Все будут говорить: „Ай да воробей! Орел!“»
С блохой и без
Не гляди, что уши висят, лапы короткие! Да, из дворняг. Но английской королеве лапу давала! Вот эту, которой сейчас тебе по шее дам. Так что ты, рыжий, держи дистанцию, понял? Отодвиньсь!.. Еще!.. Сидеть!
А была у меня тогда блоха. Ну, доложу тебе, кусачка! Вот такусенькая, кусать нечем, а жрала так — за ушами трещало! Как начнет меня вприкуску — я в вприсядку и к потолку! Не то что шею, горы могла свернуть!
В таком приподнятом состоянии как-то через высоченный забор перемахнула аллюром. Один мужик это дело увидел, обомлел, в дом пригласил. Накормил, напоил, на соревнование выставил.
Ну, мы с блохой там шороху дали! Слышишь, рыжий, мы там врезали прикурить! Этим вычесанным, чистопородным, чуть ли не от английского короля проишедшим, рядом с нами делать нечего было! Они еще на старте землю скребли, а мы с блохой финишную ленту в клочья рвали и дальше неслись! Медаль бы на грудь повесили, да не смогли на мотоциклах догнать!
На какие только соревнования не выезжала! Чью не защищала честь! Само собой, приемы сплошь на высоком уровне вплоть до курятины. Как говорится, из грязи в князи! Шутка ли, единственная в природе скоростная дворняга! Ученые на меня набросились. Целым институтом вцепились. Задумали новую породу вывести — дворняга-экспресс. Слушай, с кем только не скрещивали! Борзые, овчарки, бульдоги, причем не какие-нибудь — все из хороших семей. Ну, нарожала я им, а толку-то?! Во-первых, ради науки, а значит, без любви. Во-вторых, не меня с будьдогом скрещивайте, а блоху с бульдогом — и тигр получится! Единственное, за что меня ругали в печати, — «нет стабильности результатов». Какая стабильность? Когда блоха не кусала, какого лешего я побегу, верно, рыжий? Да хоть бы там мозговая косточка засияла! Материальные стимулы — ерунда по сравнению с моральными. А блоха грызет тебя, как совесть. Цель в жизни появляется и несет тебя через преграды прямиком в светлую даль.
Я тебе вот что скажу: порода, кровь голубая — ничто, пока эту кровь пить не начнут. А так, живешь бесцельно, что хочешь, то и делаешь, а значит, не делаешь ничего. Лучшие годы псу под хвост. Без блохи сто раз подумаешь: «Стоит ли заводиться, а зачем, а куда?» С блохой думать некогда, и, естественно, результат. Вот такие дела, рыжий!
Но в одно прекрасное утро пропала блошечка. Проснулась в холодном поту, оттого что меня не кусали. Дикое ощущение! Не знаешь, куда себя деть. То ли выкрали блоху, то ли переманили. А без блохи я, сам видишь, никто, как и ты. Уши висят, лапы короткие. Барахло! Ну и выгнали в шею!
Но на меня, скажу тебе откровенно, посадить хорошую блоху, я бы знаешь где сейчас была?.. Сегодня четверг?.. В Лондоне на бегах брала б главный приз. Вот так-то вот! А без блохи сам ни в жизнь не почешешься. Правильно сказала одна болонка французская: «Шерше ля блох» («Ищите блох!»).
Восемь с половиной
Никому нельзя верить! Москвичи божились, что возьмут Мыловидову обратный билет до Ленинграда, но в последний момент, сволочи, извинились, мол, не получилось. Игорь Петрович приехал на вокзал в сильном расстройстве. Как любой советский человек в чужом городе без билета, он чувствовал себя заброшенным в тыл врага без шансов вернуться на родину. Он постучал в окошечко кассы условным стуком тридцать пять раз.
— Лишнего билетика не имеете? — безнадежно спросил он кассиршу.
— Остались «эсвэ», будете брать?
— А сколько стоит?
— Двадцать шесть с постелью. Берете?
Мыловидов слышал об этих развратных купе на двоих, но в жизни ими не ездил, потому что вдвое дороже, а командировочным оплачивают только купейный. Но выбора нет. Ночевать негде.
— Черт с ним! Гулять так гулять! — Мыловидов, вздохнув, отдал четвертной и рубль с мелочью.
До отправления была уйма времени. Игорь Петрович, пыхтя сигареткой, гулял по перрону.
«А если действительно? Купе-то одно на двоих! Мало ли кого Бог пошлет на ночь! Вдруг с дамой один на один? Зря, что ли, берут сумасшедшие деньги?» — Кровь забурлила и ринулась Мыловидову в голову.
Наконец подали «Красную стрелу». Мыловидов ступил в таинственное купе, где на расстоянии вытянутой руки два диванчика, столик, ромашки в стакане — и все. Воровато оглянувшись, цапнул ромашку, быстренько оборвал на «любит», «не любит». И вышло «любит»! «А кто именно, сейчас узнаем!» — возбужденно шептал Мыловидов, откинувшись на диване.
Розоватый туман сгущался в мозгу, принимая очертания славной блондинки.
Игорь Петрович мысленно вел с ней диалог:
— Позвольте помогу чемоданчик закинуть?
— Спасибо. Сразу видно, в купе настоящий мужчина!
— Насчет этого не сомневайтесь! За знакомство не откажите стаканчик портвейна на брудершафт? (Он вез из Москвы бутылку портвейна, купленную по случаю).
Выпив, блондиночка жарко зашепчет:
— Вы не могли бы помочь расстегнуть... Такие молнии делают, без мужчины до утра не разденешься...
И вот оно началось-поехало! Само восхитительное безобразие он представлял смутно, но одно только «И вот оно, началось-поехало» — обжигало.
По коридору пошли пассажиры. Мыловидов напрягся всем телом, уши встали, как у собаки. Когда проходила женщина, он обмирал, когда топал мужчина, все равно обмирал. Одно дело — ночь пополам с женщиной, другое дело — один на один с мужиком, тут ведь тоже шанс, прости Господи!
— Не иначе француз изобрел такой пикантный вид транспорта, купе на двоих! Тут может случиться все, что угодно! — возбуждал себя Игорь Петрович. — Куда денешься! Тут хочешь не хочешь. Но, правда, на весь роман по расписанию отпущено восемь с половиной часов. Полдевятого в Ленинграде. Приехали!
А вдруг я — портвейн, а она потребует коньяку да лимона? Небось опытный сердцеед возит в походном наборе все: напитки, лимоны, предохранительные средства!.. А привезешь домой СПИД? Тьфу-тьфу! Только этого не хватало! Остальное вроде все есть! Да не может такого быть: первый раз в жизни и сразу в десятку! К тому же в «эсвэ» ездит приличная публика. Я тоже порядочный. Жену уважаю, честно смотрю ей в глаза одиннадцать лет. Сколько можно?
А вдруг портвейном напоишь — уснет, не добудишься! Вот будет номер! Рискнуть без портвейна? На трезвую голову приличная дама в контакт не войдет! Черт бы побрал эти «эсвэ»! То ли дело в плацкартном! Все друг на друге и никаких мыслей, скорей бы доехать! А тут...
Мыловидов настолько увяз в вариантах, что не сразу заметил на диване напротив блондинку, точь-в-точь такую, как он себе представлял! Облачко в штанах!
Игорь Петрович протер глаза, вскочил и пробормотал:
— Портвейна не желаете?
— Какого портвейна? — Синие глаза девушки стали огромными.
— Португальского!
— Вы сумасшедший? — спросила блондинка.
— Нет. Командировочный.
Девушка начала рыться в сумочке.
— Могу помочь положить чемодан! — вдруг выдавил из себя Мыловидов, вспомнив заученный текст.
— Какой чемодан?
— Любой!
В это время в купе влетел загорелый парень. Девушка бросилась ему на шею. Пока они целовались, Игорь Петрович глупо улыбался, ему казалось, он смотрит в кино заграничный фильм с хорошим концом.
Прервав поцелуй, парень через спину блондинки спросил:
— А вы что тут делаете?
— Я тут еду.
— А ну, покажите билет?
— Билет есть. Вот он.
Взяв билет, парень покачал головой.
— Очки носить надо, дедуля. Это шестое место, а у вас шестнадцатое.
Счастливого пути! Дверь захлопнулась!
«Ну вот оно, началось-поехало! — вздохнул Мыловидов. — Но я ж еще не видел, что выпало на шестнадцатый номер! Надо поглядеть!»
И, напевая «Не везет мне в смерти, повезет в любви», он зашагал к своему купе. Дверь оказалась закрытой. Изнутри женский голос произнес:
— Минутку! Я переоденусь!
«Не мужик, уже повезло! Значит, так. „Позвольте помогу положить чемодан...“»
— Войдите! — донеслось из-за двери.
Мыловидов вошел. Слева на диване, закутавшись с головой в одеяло, лежало тело. Голос, безусловно, был женский, но под одеялом фигуру, тем более лицо угадать невозможно. Как знакомиться в такой ситуации? Тем более чемодана не было, так что с козырной карты тут не пойдешь.
— Добрый вечер!
Из-под одеяла прошипели:
— Учтите, я замужем! Будете приставать — закричу! Вас посадят!
— А я, может, и не собирался приставать! К кому? Вы бы хоть личико показали!
— Может, еще что-нибудь показать?! Помогите!
«Ничего себе стерву подложили! — подумал Мыловидов. — Слава Богу, рожу не видно, а то потом сам с собой не заснешь!»
Сев на место, он осторожно достал бутылку портвейна. «Выпью и спать! К чертовой матери! Все равно лучше моей Светки никого нет! Вот с кем бы на ночь в одном купе оказаться!»
Он отхлебнул из бутылки. В тишине глоток прозвучал громко, и тут же из-под одеяла вынырнула рука с монтировкой. Перед ним предстала страшная баба в плаще, застегнутом на все пуговицы, в темных очках и в каске. Вылитый водолаз в скафандре.
Мыловидов вскочил, проливая портвейн:
— Что вам от меня надо, в конце концов?
— Чтобы не прикасался!
— Да кто к вам прикоснется, посмотрите на себя в зеркало!
— Это ко мне-то не прикоснутся?! Да я глазом моргну, стая таких, как ты, налетит!
— Вы правы, вы правы, — бормотал Игорь Петрович, не сводя глаз с монтировки. — Такая женщина! Я же вас не видел, а когда целиком... Конечно, целая стая. Вас разорвут!
— Смотри мне! — Тетка улеглась, тщательно замотав себя в одеяло. Что-то в ней металлически звякнуло. «Гранаты», — сообразил Мыловидов.
Тут дверь приоткрылась, приятная женщина поздоровалась и сказала:
— Простите, в моем купе едет мужчина. Может, поменяемся, если ваша соседка женского пола?
— Конечно, конечно! — Мыловидов расшаркался. — О чем разговор? Вы женщина, и под одеялом лежит то же самое. — Игорь Петрович выскочил из купе и перекрестился. — Фу! Наконец повезло! Во сне не так повернешься, психопатка убила бы!
— Вечер добрый! — дружелюбно сказал он, входя в купе. — А я с вашей соседкой поменялся! Эти женщины вечно чего-то боятся! Дурочки! Кому они нужны, верно?
Здоровенный мужик с горящими глазами и орлиным носом гортанно сказал:
— Ты с ней нарочно менялся, да? Такую женщину Бог послал! Назло, да? Что я с тобой в одном купе делать буду?
— Как что? Спать! — неуверенно сказал Игорь Петрович.
— С тобой? — взорвался детина.
— А с кем же еще, если тут вы да я. Значит, со мной!
— Тьфу! — Мужчина схватил свои вещи. — Ищи других, педераст старый!
Оставшись один, Мыловидов отхлебнул из бутылки:
«Ничего себе вагончик! Притон на колесах! Одни уголовники! Что я ему такого сказал? Будем спать вдвоем... Господи! Идиот!»
— До отправления скорого поезда номер два «Красная стрела» остается пять минут! Просьба провожающим покинуть вагоны!
«Погулял, пора отдыхать! Двадцать шесть рублей заплатил, зато в кои-то веки буду спать один на двух диванах! У кого еще такая жена? Сложена как богиня! Кожа — шелк! Прости меня, солнышко! — В глазах Игоря Петровича защипало. — Сукин я сын! Решил расслабиться! Погулять в „эсвэ“ за двадцать шесть рублей на полную катушку! Стрелять таких мужей надо!»
Игорь Петрович расстелил постель, заправил одеяло и простыню, и тут в дверь постучали. Он открыл. На пороге стояла роскошная брюнетка:
— Добрый вечер! Мне сказали, здесь свободное место. Вы не могли бы помочь кинуть наверх чемодан?
Казалось, вроде кровь угомонилась, но при виде брюнетки враз закипела, забулькала. Тем более наконец возник чемодан!
— С удовольствием! — по-гусарски пророкотал Мыловидов.
— О, португальский портвейн! Обожаю! Можно глоточек?
— Хоть два! — удачно сострил Игорь Петрович и налил полный стакан.
Дама выпила, откинулась на диване, и в глаза Мыловидову бросились два чудных колена. Он почувствовал себя молодым и свободным: «Вот оно! Началось-поехало!»
— Ваше имя, мадам? — спросил Мыловидов.
— Ириша. А вас?
— Игорь Петрович.
— Очень славно. Игорек, расстегни молнию, если не трудно!
Можно было подумать, Ириша учила тот же сценарий!
Поезд мягко тронулся с места. «Началось-поехало!» — бормотал Игорь Петрович, ломая молнию на платье. И тут в окне возник взмыленный офицер. Он махал Ирише рукой, крича непонятное. Ириша, улыбаясь ему, помахивая рукой, стараясь закрыть Мыловидова телом. Но полковник увидел его и свирепо припечатал к стеклу прямо-таки генеральский кулак. Какое-то время бежал рядом, посылая воздушные поцелуи и могучие кулаки. Наконец на шестом километре, увязнув в болоте, отстал.
— Чего-то я замерзаю! — прошептала Ириша, оставшись в комбинации, гордясь своим телом.
Игорь Петрович смотрел на полуобнаженную грудь и видел два генеральских кулака.
«Муж-полковник! Убьет! У военных своя авиация! Прилетит самолетом, встретит на вокзале, расстреляет обоих! Меня-то за что?»
— Игорек, я выпила. Теперь ты!
— Не хочу. Пейте сами!
— А чего это мы вдруг на «вы», не ломайся!
Мыловидов машинально кивал, не слушая Иришину болтовню, соображая, как спасти жизнь. А эта идиотка раскраснелась, клала руки куда ей надо, пыталась поймать губы, а он отбивался:
— Как вам не стыдно! Что вы себе позволяете! Ирина, простите, не знаю отчества! Муж — офицер Советской Армии! Наш защитник! А вы только в поезд...
— Муж это муж, а поезд это поезд! — хохотала Ириша.
Еще немного, и произошло бы непоправимое! Игорь Петрович высвободился, рванул дверь:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17