Это случилось в мае 1968-го. Я просто думаю, не оказался ли втянут Макмаллен в эти события, вот и все. Я пытаюсь понять, почему молодой человек, так внезапно бросающий Оксфорд, на следующий год начинает писать письма американскому политику по поводу войны во Вьетнаме. Конечно же, война явилась катализатором для его поколения, и все же это очень странно.
Он повернулся и стал мерить комнату шагами. Джини пододвинула к себе телефон. До двенадцати оставалось всего шесть минут.
– Мне кажется, сейчас нам не следует ломать над этим голову, – заметила она. – Это отвлекает нас от главного, а главное – это свидания Хоторна с блондинками.
Паскаль знал, почему Джини так говорит, и не сомневался, что она будет сопротивляться любому повороту этой истории к той войне и прошлому ее отца.
– Возможно, – задумчиво ответил он. – Возможно, Джини. Но тут, в самом сердце этой истории, есть какое-то темное пятно, и я хочу понять, что это за пятно.
– Послушай, давай для начала хотя бы встретимся с Макмалленом и поговорим с ним.
– Хорошо.
Паскаль отошел в сторону и сел. Он почувствовал внезапную напряженность, возникшую между ними, и это встревожило его. Это был все тот же нерешенный вопрос, который стоял раньше и продолжал стоять сейчас. Это было связано с поведением ее отца в Бейруте, той покорностью, с которой Джини подчинилась ему, и оправданиями, которые она до сих пор продолжала выдвигать в свою пользу. На секунду Паскалю представилась фигура Сэма Хантера, который по-прежнему возвышался между ними непреодолимым препятствием. Даже сейчас, с грустью подумал Паскаль, им с Джини ни за что не сойтись во мнении на тот счет, что же представляет собой этот человек – ее отец.
Паскаль считал, что, находясь в Вашингтоне, Сэм Хантер безвреден и не оказывает на Джини никакого влияния, но вот он вернулся и вновь преследует их. Он возник из-за темных кулис этой истории, которую распутывают они с Джини. Хоторн, Ромеро, Хантер, Макмаллен… Прошлое всех этих людей пересеклось в одной точке – во Вьетнаме. Паскаль устало провел ладонью по лицу. Сейчас лучше ничего не говорить, а просто подождать. Возможно, Джини права, и этот вьетнамский аспект истории окажется абсолютно ни при чем. Он взглянул на часы. Слившись воедино, стрелки застыли на двенадцати.
– Пора, Джини. Набирай номер.
Джини так и сделала. Трубку сняли после первого же гудка. Ответил уже знакомый ей голос. Ни она, ни он не назвали себя, но Джини поняла, что разговаривает с доктором Энтони Ноулзом. Он перешел сразу к делу.
– Спасибо, что позвонили, – сказал он. – Якоб очень хочет встретиться с вами и с вашим другом. Он спрашивает, знаете ли вы ресторан, в котором было бы удобно это сделать. Он говорит, что вы должны знать «заголовок» этого ресторана. Нет, не произносите его. Так знаете или нет?
– Да, – ответила она, – я знаю такое место. – Джини подумала, что, помимо всего прочего, головоломки Макмаллена представляли собой еще и тест на сообразительность. – Я выбрала его из трех, – осторожно продолжала она. – Это просто божественное место.
– Прекрасно, – послышался радостный голос Ноулза. – Приезжайте туда сегодня в шесть часов вечера. Внутрь не заходите, ждите снаружи. Если возникнут какие-то проблемы, позвоните по этому же номеру в девять вечера. После девяти телефон будет отключен. Вы все поняли?
– Поняла.
Не сказав больше ни слова, Ноулз повесил трубку. Паскаль не спускал с Джини пристального взгляда.
– Это был сам Макмаллен?
– Нет, его бывший преподаватель, Ноулз.
– Любопытно. Значит, ему помогают. Я так и думал. Кафе «Пэрэдайз»? Во сколько?
– В шесть. Мы должны ждать снаружи.
– Хорошо.
Паскаль быстро отошел в сторону и стал проверять свою сумку с фотопринадлежностями. Он взял свою толстую записную книжку, и Джини увидела, как к нему возвращаются знакомые ей уверенность и энергия.
– Сначала несколько телефонных звонков, а потом – в путь. На моем мотоцикле мы домчимся туда меньше чем за час.
– На этом мотоцикле? Сто километров? А стоит ли торопиться, Паскаль? Встреча состоится не раньше шести. Нам пока рано выезжать.
– Нет, не рано, – метнул в ее сторону острый взгляд Паскаль. – Мы точно знаем о Макмаллене три вещи. Во-первых, изворотлив. Во-вторых, умен. И, в-третьих, прошел выучку в коммандос. Поэтому до встречи с ним я намерен обследовать это место. Я хочу хорошенько осмотреть этот ресторан и саму площадь Пэрэдайз-сквер до наступления темноты.
Глава 26
Они насквозь продрогли, пока доехали до Оксфорда. Холод пробирал до костей, воздух был напитан влагой. Легкий туман, низко стелившийся над рекой, сгустился, едва наступили сумерки. К тому времени, когда оба заняли удобную позицию на Пэрэдайз-сквер, он висел в воздухе желтоватыми клубами. Свет фонарей, освещавших площадь, потускнел. На какое-то мгновение туман рассеялся, но тут же вновь заволок все вокруг, резко ухудшив видимость.
Эта часть города, несмотря на близость известных колледжей, не отличалась ухоженностью. С ней соседствовали загоны и стойла ярмарки крупного рогатого скота, а на северной границе возвышались стены оксфордской тюрьмы. Грязь и запустение вызывали тягостное уныние. Если бы не редкие прохожие и машины, площадь можно было бы назвать мертвой.
Большинство стоящих на ней домов использовалось под крохотные офисы. Сейчас эти учреждения были закрыты и потому мрачны. Единственным источником света и жизни казались лишь яркие окна кафе «Пэрэдайз». Как раз напротив этих окон и остановились путешественники, заняв позицию поодаль, на краю площади.
Было без трех минут шесть, когда Паскаль, бросив ободряющий взгляд, взял Джини под локоть и повел к кафе. Судя по меню, вывешенному на витрине, это заведение специализировалось на блюдах греко-кипрской кухни. Ресторанный зал за стеклом казался совсем небольшим. Между несколькими студенческими компаниями сновали всего два официанта. Нервно вздрогнув, Джини осмотрелась по сторонам. Никого больше. Медленно протекли две минуты.
Прижавшись к Паскалю, чтобы согреться, она чувствовала, как напряжена каждая мышца его тела. Перед ними ветер с шуршанием прогнал по тротуару серебристую фольгу от шоколада. В воздухе по-прежнему плыл туман, и Джини ощущала его липкое прикосновение к своей коже. В пятнадцать минут седьмого Паскаль стал проявлять первые признаки нетерпения. Она знала, что рано или поздно это произойдет. Он выругался.
– С меня достаточно. Только не говори, что это еще одна чертова охота за «утками».
– Подожди, Паскаль. Наберись терпения.
– Кончится тем, что мы тут окоченеем до смерти. – Он отвернулся от нее и вновь начал всматриваться в зал сквозь стекло. – Думаешь, он внутри?
– Сдается мне, он сидит в помещении, куда есть ход из зала, – Джини тоже прильнула к запотевшему стеклу. Туман мешал ей отчетливо разглядеть, что происходит внутри, но тем не менее все посетители казались слишком уж молодыми. – Ну же, Паскаль. – Она стиснула его локоть, – придумай что-нибудь. И перестань дергаться. От этого еще хуже. Рассказал бы лучше поподробней о самом интересном из того, что тебе удалось о нем разузнать. Уж я-то знаю, что весь сегодняшний день ты копался в его биографии.
В глазах Паскаля мелькнула задорная искорка. Чувствовалось, что напряжение немного спало. И все же он продолжал вглядываться в витрину.
– Хочешь немножко остудить мое нетерпение? Что ж, не возражаю. Могу рассказать тебе кое-что о его командировках – они действительно заслуживают внимания. Три срока службы в Северной Ирландии, дважды выполнял спецзадания в Германии, тянул военную лямку на Ближнем Востоке. Служил в Омане…
– Точно, служил, – произнес тихий голос за их спинами, – в 1978 году. Не соизволите ли сесть в машину?
Паскаль выругался еще раз. Джини крутанулась на месте. Тот, кто их испугал, стоял позади, словно призрак, внезапно обретший плоть, не произнося больше ни слова. Как и раньше, он был облачен в черный спортивный костюм и черные кроссовки. На сей раз капюшон скрывал его лицо.
Машина, на которую человек указывал рукой, была припаркована у обочины, на противоположной стороне площади. Это был черный, забрызганный грязью «рейнджровер». Все эти детали не укрылись от Джини. В машине никого не было.
– Здесь мы беседовать не можем, – сказал Макмаллен. – И у меня не так уж много времени. Так что, может быть, все-таки сядем в машину?
Да, это был именно он. Разговаривая с ними, Макмаллен немного вскинул голову, и бледный свет фонаря упал на его русые волосы. На какую-то долю мгновения лицо этого человека выскользнуло из тьмы. В нем оказалось больше силы и решимости, чем в тех чертах, которые запечатлел старый фотоснимок. Почувствовав, что Паскаль колеблется, Джини первой шагнула к автомобилю.
Она расположилась на заднем сиденье, Паскаль – на переднем. Макмаллен рванул вперед, лихо петляя по улочкам Оксфорда.
Когда машина уже мчалась по городской окраине, он наконец раскрыл рот.
– Минут через пятнадцать будем на месте. Это не очень далеко отсюда.
Затем Макмаллен снова погрузился в молчание, и Паскаль не пытался разговорить его. Джини показалось, что ее друг, как и она сама, пытается запомнить дорогу. Это оказалось задачей не из легких, учитывая, что мчались они в кромешной тьме, то и дело переезжая с одного неосвещенного загородного шоссе на другое. Поерзав, Джини подвинулась ближе к окну. На следующем перекрестке, когда Макмаллен вынужденно сбросил скорость, она успела разглядеть мелькнувший в свете фар дорожный указатель. Доли секунды было достаточно, чтобы прочитать название ближайшей деревушки. Джини продолжала следить за дорогой.
«Ну, конечно же, – озарило ее, – Оксфорд, Оксфордшир. Где-то здесь у Джона Хоторна загородный дом». Фотографы частенько наведывались к купленному им особняку, и она позаботилась о том, чтобы выяснить его точное расположение, когда вместе с Паскалем взялась распутывать эту историю. Вот промелькнули мимо въездные ворота, и слева вдоль дороги потянулась стена. Это была ограда поместья. Все эти приметы трудно было спутать с чем-либо другим – ошибка практически исключалась.
Куда бы Макмаллен ни намеревался их доставить, ехать оставалось совсем недолго. Джини была полностью убеждена в этом.
Она не ошиблась. Они ехали вдоль высокой каменной стены, на протяжении более трех километров обозначавшей границу владений Хоторна, затем резко свернули направо и выехали на ведущую вверх грунтовую дорогу с набитой колеей. Преодоление крутого склона – трудная работа для автомобиля, но полноприводному «рейнджроверу» она оказалась вполне по силам. Пять километров, и все время вверх, прикинула Джини. Дорога дугой выгибалась влево. Наконец Макмаллен затормозил. Они оказались на поляне, с трех сторон окруженной лесом. Перед ними стоял не очень высокий дом с темными окнами. Слева, где не было деревьев, начинался откос, убегавший в глубокую котловину.
Они вышли из машины, и Джини сделала несколько шагов к прогалине в деревьях. Паскаль поспешил за ней. Макмаллен неподвижно наблюдал за ними.
– Луна еще не вышла, – медленно проговорила Джини, – но я уверена, что вид великолепен. Отсюда вы, должно быть, обозреваете земли Джона Хоторна. А его дом тоже виден?
– Да, можно разглядеть и южный склон, но только через бинокль, – бесстрастно ответил Макмаллен. Пока гости глядели вдаль, он открыл дверь домика. Дождавшись, когда все войдут внутрь, Макмаллен захлопнул дверь и включил свет.
Они стояли в небольшой, скромно обставленной гостиной. Судя по всему, на первом этаже это было единственное помещение, если не считать пристроенной кухни на задворках. Этот коттедж, догадалась Джини, был когда-то построен для егеря или лесничих одного из поместий, сопредельных с владениями Хоторна. Каменный пол, непокрытый стол, несколько разрозненных предметов дешевой мебели, кипа газет в углу. Окна наглухо заколочены досками, кладбищенский холод. Пройдя в другой конец комнаты, Макмаллен разжег керосиновую печку.
– Прошу прощения за спартанскую обстановку, – сказал он. – Но мне по душе именно такая жизнь.
– Так вы теперь здесь живете? – быстро спросила Джини.
Макмаллен присел на корточки, его лицо стало настороженным. Он с преувеличенной тщательностью принялся регулировать пламя в печи.
– Останавливаюсь иногда. Заезжаю время от времени.
– Вашу лондонскую квартиру спартанской не назовешь, – подал голос Паскаль, не спуская глаз с Макмаллена, – скорее наоборот.
Угрюмо улыбнувшись, тот выпрямился.
– Верно, не назовешь. Но я там бываю очень редко. – Он запнулся. – А вам когда довелось там побывать?
– Неделю назад.
Макмаллен ответил быстрым кивком, как если бы такой ответ вполне удовлетворил его.
– А Венеция? Вы, наверное, и там побывали?
– В прошлое воскресенье.
Вопрос был краток, столь же кратким был и ответ Паскаля, который по собственной воле не намеревался проронить ни единого лишнего слова. Джини видела: Макмаллен понял и, кажется, одобрил это. На минуту разговор прервался. Она наблюдала за мужчинами, которые оценивающе рассматривали друг друга.
– Поначалу я намеревался встретиться с вами в Венеции, – неожиданно нарушил молчание Макмаллен, – но планы пришлось изменить. Вчера в газетах появились сообщения о смерти Эплйарда. В них не уточнялось, когда именно он умер.
Он продолжал пристально смотреть на Паскаля, который, как и прежде, дал тщательно просчитанный ответ:
– Судя по состоянию тела, примерно десять дней назад.
– Ясно. – Вновь повисла краткая пауза. – А другой человек – тот, что был вместе с ним?
– Тот умер позже. С момента его смерти прошел день или два.
– Так. Хорошо! – В голосе Макмаллена не было даже намека на какие-либо эмоции. Он продолжал полностью игнорировать Джини, словно не замечая ее присутствия.
– Хорошо? – резко воскликнула она. – Ничего хорошего! Это была ненужная жестокость.
– Если верить газетным отчетам, – твердо выговорил Макмаллен. За все это время он впервые удостоил ее взгляда. Это был быстрый, холодный, изучающий взгляд. Потом Макмаллен вновь обратился к Паскалю:
– Говорю вам это, чтобы сразу покончить с вопросом, который, очевидно, вертится у вас на языке. Его убил не я. Я встречал Эплйарда лишь однажды – в октябре прошлого года, а о его дружке даже ни разу не слышал. Если бы Эплйард последовал моему совету и не стал лезть в эту заваруху, то остался бы жив. А он встрял не в свое дело, за что и поплатился.
– Звучит жестоко, – быстро произнесла Джини, уязвленная его бесстрастным тоном.
– Вполне возможно. Однако не вижу нужды изображать фальшивое сожаление. Этот человек никогда мне не нравился.
– Вы использовали его в своих целях, – продолжила Джини более спокойным тоном. – И Лорну Монро тоже. Вам известно, что и она мертва?
Опять воцарилось молчание. Макмаллен перевел взгляд на Паскаля.
– Это правда?
– Правда, – ответил Паскаль после секундного раздумья. – Она была убита через несколько минут после разговора со мной. В Париже. Сбита «мерседесом».
– Преднамеренно?
– Никаких сомнений. Я сам был свидетелем.
Впервые в голосе Макмаллена появилось что-то, отдаленно напоминающее человеческие чувства. На лице мелькнуло выражение озабоченности, но затем губы вновь сжались в жесткую линию.
– Что ж, сожалею. Действительно сожалею. В то же время это должно показать вам, каковы ставки в игре и с кем мне приходится тягаться. В декабре Хоторн пытался прикончить меня. Вот тогда-то, – его голос стал сиплым, – мне и потребовалось срочно исчезнуть.
– А вы точно знаете, что за покушением на вас стоял именно Хоторн? – спросил Паскаль. – Какой метод он использовал?
Макмаллен бросил на него свой холодный, испытующий взгляд.
– Человек, которого он использовал для этого дела, верой и правдой служит ему и его отцу. Верный пес семейства, Фрэнк Ромеро. Несложно прийти к заключению, что он действовал, выполняя волю хозяина. Или вы думаете иначе? Да и метод говорит сам за себя. Я находился тогда в Лондоне – это произошло на станции метро в часы пик. Ромеро попытался толкнуть меня под колеса приближающегося поезда. – Сказав это, он внезапно замолчал. Паскаль и Джини тоже молчали.
Шевельнув плечом, Макмаллен продолжил:
– Уцелеть помогла спецподготовка. Его замысел не удался. А мне с тех пор приходится быть более осмотрительным. В иных обстоятельствах я бы уже давно нашел более скорый и простой путь установить с вами связь. Давно нашел бы…
Он прервал повествование резко, на полуслове, и вновь смерил их обоих холодным взглядом.
– Прошу простить меня, но откровенного разговора у нас не получается. Теперь я понимаю, что не учел одной вполне очевидной вещи. Ведь вы журналисты, а я не привык иметь дела с такими, как вы. Когда я говорю правду, то для меня само собой разумеется, что мне должны верить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47