Я сама выбрала его. Мне крупно повезло, что он меня учит.
Карие глаза Рональда смотрели на нее так проницательно, что Милли стало неприятно — словно она рассказала ему значительно больше, чем намеревалась.
— И что же ты делаешь на этих занятиях? — небрежно спросил Рональд. — Сидишь за партой? Отвечаешь на вопросы? Выходишь к доске?
На мгновение Милли расслабилась.
— Нет. Иногда мы, конечно, сидим за столом, но обычно — у фортепьяно.
— У фортепьяно? — В его голосе сквозила ирония. — Думаю, сидя за пианино, трудно упасть. Где же это все-таки произошло, Милли? И где был маэстро О'Флаэрти в момент твоего падения?
Милли молчала. Она видела свое отражение в огромном зеркале на другом конце зала — худенькая, в потертых джинсах, с побелевшим лицом. Она сжала губы и еще крепче сдавила больное запястье. Безрезультатно. Мучительное чувство, что ее предали, вновь охватило ее…
Ей тогда ужасно не хотелось показывать Шону свою работу. Партитура концерта была готова уже давно, несколько месяцев тому назад, но она все не решалась отдать ее ему. Милли убеждала себя, что у нее, как у всякого новичка, просто сдают нервы. И в тот день она наконец заставила себя взять с собой на занятие эти ноты…
Его реакция превзошла все ее самые худшие опасения.
— Ты честолюбивая дура! — обрушился на нее Шон. Его просто колотило от ярости. — Избалованная принцесса! Если бы не слава твоей покойной матери и связи отчима, никто вообще не воспринял бы тебя всерьез. С твоими мизерными способностями тебе лучше вообще забыть о сочинительстве!
Затем, будто решив, что и этих слов недостаточно, Шон изо всех сил наотмашь ударил ее по лицу.
Никто еще не поднимал на Милли руку, и она поначалу даже не поняла, что происходит. Если бы стоящий рядом пюпитр неожиданно превратился в змею, то и это, вероятно, не поразило бы ее столь сильно. От неожиданности она упала, неловко подвернув под себя руку.
Мучительная боль при воспоминании о той безобразной сцене вновь отразилась в глазах Милли, но вдруг она увидела ее и на лице Рональда, который тихо сказал:
— Он ударил тебя, ведь верно? Она отпрянула, прижавшись к ярко-красной портьере. Рональд криво усмехнулся.
— Когда я рассказывал о Джеке и Мэлани, у тебя был такой вид, будто ты переживаешь из-за их драки. Кроме того, ты почему-то все время пытаешься игнорировать тот факт, что у тебя сломана рука, словно стараешься забыть об этом. Мне это показалось странным — ведь перелом надо лечить, а не стараться забыть о нем, но вот если с ним связаны какие-то особые обстоятельства… А сейчас, когда ты произнесла имя «Шон», у тебя в глазах появились страх и отвращение! Ты ведь никому не рассказывала об этом?
Ответ на свой вопрос он прочитал в ее лице. И крепко выругался. Милли расплакалась.
Рональд сделал движение в ее сторону, но его руки упали вдоль тела, и он отвернулся. Милли изо всех сил старалась преодолеть жалость к себе.
— Вот что получается, когда сдерживаешь свои чувства, — мрачно заметил Рональд и свирепо добавил:
— Да перестань же плакать, ради Бога!
— Я ничего не могу с собой поделать, — всхлипывая, ответила она. — Извини. Я плачу очень редко.
— А я обычно не довожу женщин до слез. Я… — Он вдруг оборвал себя и сообщил. — Гости. Ты ждешь кого-нибудь?
Глава 6
Милли подошла к окну. На мощенной камнем площадке внутреннего двора стоял грузовик.
— Это Хуан-Антонио, — бесцветным голосом произнесла она и пояснила:
— Брат экономки Пита, Мерседес. Он довольно приятный человек, и в деревне его все уважают. Это большая честь, что он сам приехал сюда, тогда как обычно присылает мальчишку с продуктами. Вот только… — Милли рассмеялась сквозь слезы. — Я никогда не знаю, о чем с ним говорить, потому что совсем не разбираюсь в футболе, а он ничего не знает о музыке. Я чувствую себя ужасной дурой.
— Хорошо, я сам буду разговаривать с ним, — улыбнулся Рональд.
— Мне надо встретить его, а я, должно быть, выгляжу просто ужасно, — заметила Милли. — Придется сбегать наверх за носовым платком. Я быстро.
Умываясь, она услышала, как снова, уже нетерпеливо, зазвучал клаксон, и легко побежала вниз, однако, войдя в кухню, остановилась как вкопанная.
Хуан-Антонио разбирал картонные коробки с продуктами, а Рональд Бредли, известная кинозвезда, идол миллионов поклонниц, помогал ему. Он закатал рукава рубашки, и его загорелые, мускулистые руки легко переносили доверху наполненные продуктами коробки. При этом он болтал с Хуаном-Антонио по-испански почти без акцента. При виде озадаченного лица Милли в его глазах засветилось удовлетворение.
Хуан-Антонио тоже увидел ее и тотчас же с жаром поприветствовал, а потом что-то спросил, но она ничего не поняла.
— Потише, приятель, она тебя не понимает, — сказал ему Рональд на понятном даже ей испанском.
Хуан-Антонио ухмыльнулся ему так добродушно, словно они были знакомы сто лет, и уже гораздо медленнее объяснил, что именно находится в различных пакетах, коробках и ящиках. Очевидно, Мерседес, уезжая к дочери погостить, дала ему подробные распоряжения. Привезенных им продуктов вполне хватило бы, чтобы пережить многомесячную осаду.
Закончив пояснения, Хуан-Антонио благосклонно принял благодарность Милли, а из рук уже даже не скрывавшего свой смех Рональда — чашку кофе. Покончив с ним, он настоял на том, чтобы показать своему новому другу, где хранятся дрова и как обращаться с аварийной системой освещения, а потом уехал, на прощание весело погудев клаксоном.
— Что мы будем делать со всем этим? — спросила Милли, медленно опускаясь на стул. Рональд весело посмотрел на нее.
— Можно устроить вечеринку, — пошутил он, но, заметив ее негодующий взгляд, примирительно поднял вверх руки. — Хорошо, хорошо. Скоропортящиеся продукты уберем в морозильник. Остальное, надеюсь, будет использовано на следующей неделе. Ведь скоро приедет твой отчим и привезет с собой гостей, верно?
— Да, — кивнула Милли. — Но Мерседес это тоже должно быть известно. Почему, черт возьми, Хуан-Антонио привез все это именно сейчас?
— Насколько я понимаю, нас просто не хотят оставлять здесь наедине, — сказал Рональд.
Милли озадаченно уставилась на него и тут же залилась краской смущения, а он, как ни в чем не бывало, продолжил:
— Они считают тебя милой и старомодной девушкой. Хуан-Антонио даже поздравил меня с такой удачей.
— Что?! — разозлилась Милли. — Что ты ему наговорил?
Рональд громко и весело рассмеялся.
— Тебе бы не понравилось, если бы ты узнала об этом, — отрицательно мотая головой, ответил он, но тут же добавил, увидев, что Милли даже привстала:
— Шучу, шучу. Я просто сказал, что мы приехали поздно вечером и ты очень устала с дороги.
— Это верно, — вынуждена была признать Милли и бросила на него негодующий взгляд. — Почему тебе всегда удается поставить меня в неловкое положение?
Он лишь добродушно засмеялся в ответ и после недолгого молчания деловито добавил:
— Ты собиралась показать мне замок и сказать, что нам следует подготовить к приезду гостей.
Милли при этих словах так и замерла в недоумении.
— Сказать тебе?
— Я, конечно, могу и сам этим заняться, делая вид, что не понимает причин ее недоумения, заметил он.
— Мне казалось, ты сегодня уедешь, — пробормотала она.
— Да, ты дала понять, что думаешь именно так. Но ты ошиблась.
Его тон был успокаивающе доброжелательным, и Милли, к своему удивлению, почувствовала облегчение.
— Почему? — только и спросила она. Рональд уклонился от прямого ответа.
— Ты хочешь сказать, что тебе не нужна помощь? Здесь только один автомобиль, тяжелый «лендровер», а тебе предстоит наполнить дровами все камины, разложить по местам продукты, приготовить постели… Как ты собираешься сделать все это одной рукой?
— А ты собираешься помочь мне во всем этом?
— Почему бы и нет?
— Но… разве тебя не будут искать?
— Я частенько исчезаю, не сказав куда, — беспечно ответил он.
Милли взглянула на него. Его взгляд был вполне невинным, но ей почему-то показалось, что он что-то скрывает.
Несмотря на огромные размеры и довольно мрачный вид замка, она нисколько не боялась остаться здесь одна, чтобы спокойно подготовиться к приезду гостей. Но из-за больного запястья действительно стала довольно-таки беспомощной. И все же…
— Если бы я знала…
— Что именно? — Лицо Рональда снова обрело привычную жесткость.
— Почему ты так стремишься остаться здесь, — медленно произнесла она.
Выражение его лица не изменилось.
— Это ни к чему.
Милли снова пожалела, что ничего не знает о том мире, из которого пришел Рональд. Он что-то скрывает, она была просто убеждена в этом. Была ли это женщина, встречи с которой ему хотелось избежать? Или, наоборот, он пытался заинтересовать собой какую-то из них? Или…
— Ты что-то скрываешь от меня, — убежденно произнесла она.
Рональд лишь пожал плечами.
— Почему ты не хочешь поверить, что я просто испытываю удовольствие от твоего общества? — спросил он.
Милли сдалась.
— Хорошо. Раз ты не хочешь рассказать мне об этом, не стану настаивать. Но я действительно буду очень признательна тебе за помощь.
Он снова сделал какое-то неуловимое движение, будто хотел дотронуться до нее. И снова остановился. И опять ее это почему-то взволновало. Хотя я и обладаю иммунитетом к любви, все же нет смысла играть с огнем, подумала Милли. Тем более что Рональд Бредли способен воспламенить воображение любой женщины.
Она чуть отодвинулась и тут же порозовела от смущения, поняв, что ее движение не осталось незамеченным. Должно быть, он считает ее полной идиоткой. Уж она-то знала, что, если бы в тот первый вечер сама не повесилась ему на шею, он бы и пальцем не дотронулся до нее. Впрочем, он сам достаточно ясно заявил ей об этом. Джуди говорила, что он встречается только с неотразимыми женщинами… Да, тощие рыжеволосые девицы вряд ли подходят для такой роли. Так что ей пора прекратить ходить вокруг него с таким видом, словно он вот-вот набросится на нее.
— В таком случае я проведу для тебя экскурсию по замку, — сказала Милли небрежно.
Они поднялись во все четыре башни, где располагались роскошные спальни с туалетами и ванными, предназначенные, как сказал Рональд, не иначе как для арабских шейхов. Побывали в библиотеке, кабинете и большой комнате для репетиций, спустились в погреба, сходили на конюшни, прогулялись по саду…
Это заняло все утро. Солнце стояло уже высоко, когда Рональд наконец объявил, что пора сделать перерыв.
— Не слишком темной ночью с компасом в руках я, пожалуй, найду здесь дорогу. — Он еще раз окинул взглядом замок и в насмешливом восхищении покачал головой. — Да, это уж точно, не самый уютный дом на побережье. У твоего отчима своеобразные представления об отдыхе.
Милли засмеялась.
— А это вовсе не место для отдыха. Пит приезжает сюда работать, да и других присылает с той же целью.
Рональд уселся на траве, среди покачивающихся на ветру маков. Обхватив согнутые колени, он подозрительно взглянул на нее.
— Как это?
Милли опустилась рядом, стараясь держаться от него на некотором расстоянии.
— Например, если кому-то нужно поработать в уединении. Или обрести покой после… несчастного случая, — задумчиво сказала она.
Рональд внимательно посмотрел на нее.
— Как в этой истории с тобой? Мне уже пора бы привыкнуть, что он все понимает с полуслова, подумала Милли.
— Возможно, — согласилась она.
— Так, значит, он нарочно прислал тебя сюда? — задумчиво произнес Рональд. — А не для того, чтобы подготовить замок к приезду гостей? Чтобы ты могла поиграть? На чем? На пианино?
Милли отрицательно покачала головой.
— Скорее всего, чтобы я написала что-нибудь новое, — непроизвольно вырвалось у нее.
Рональд рывком повернулся в ее сторону:
— Ты пишешь? — Выражение его лица стало угрожающим.
— Музыку, — поспешно уточнила она. — Я не журналист, так что тебе не стоит так беспокоиться.
Он облегченно рассмеялся.
— Да, если бы ты оказалась журналисткой, туго бы мне пришлось сейчас, не так ли?
— Кажется, ты очень обеспокоен этим. Милли почему-то была несколько раздосадована, что он больше не воспринимает ее как угрозу.
— Ты забываешь про свои глаза, — мягко произнес он, будто угадав ее мысли.
Милли решила промолчать. Она уже окончательно убедилась, что в разговоре с Рональдом Бредли надо избегать некоторых тем, если она не хочет снова начать откровенничать с ним.
— Так твой отчим считает, что тебе здесь следует писать музыку? — прервал ее мысли он. Милли закусила губу.
— Пожалуй, он единственный, кто так действительно считает, — наконец пробормотала она.
— Расскажи мне об этом поподробнее, — потребовал он, но в ответ она лишь помотала головой, так что ее длинные рыжие волосы разлетелись во все стороны.
— Знаешь, ты очень противоречивая натура.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты скорее сделаешь то, чего не хочешь, но никогда — то, чего в действительности желаешь.
Милли потребовалась целая минута, чтобы переварить эти слова.
— А ты с твоей проницательностью уже определил, чего именно я хочу? — наконец поинтересовалась она.
Он бросил на нее полный иронии взгляд.
— Я мог бы в достаточной степени точно предположить это.
Осознав, что он дразнит ее, она с вызовом поинтересовалась:
— И что же именно?
Его красивые губы раздвинулись в усмешке.
— Ты была готова сама сесть за руль этого неповоротливого чудовища, долго сопротивлялась и только потом, презирая себя, сделала то, что действительно было необходимо — позволила мне ехать с тобой. — Он одарил ее улыбкой, от которой трепетали тысячи женских сердец. — Ты никогда не осмеливаешься рискнуть и откровенно признаться в том, что в действительности хочешь. — Протянув руку, он коснулся ее лица. — Разве не так?
Смущенная, она отрицательно покачала головой.
— Именно так, — мягко настаивал он. — Ты пытаешься убежать от себя, но это невозможно. Ты можешь убежать от всех, включая твоего учителя музыки, но от себя — никогда.
Рональд с осторожностью провел большим пальцем по ее щеке и так пристально взглянул в ее глаза, будто мог увидеть там душу. Но Милли это больше не пугало.
— Ты просто не знаешь меня!
Она еще протестовала, но в ее протесте уже не хватало убежденности, и она это отчетливо осознавала.
— Не знаю?
Рональд улыбнулся, и под его лучистым взглядом Милли почувствовала себя так, будто твердый склон горы начал превращаться в облако. Она с силой прижала ладони к каменистой земле, словно стремясь вновь обрести чувство реальности, и невольно подумала, что было бы очень легко, глядя в бездонную глубину этих глаз, отправиться в какое-нибудь фантастическое путешествие. Ее дыхание участилось.
— Три ночи мы провели вместе, — задумчиво сказал он, — не говоря уже о последствиях вчерашнего застолья, имевших место сегодня утром…
— Прекрати! — вздрогнув, сказала Милли. — Это вовсе не были ночи, проведенные вместе.
— Готов спорить, что я подобрался к тебе гораздо ближе, чем любой другой мужчина, — продолжил Рональд, игнорируя ее попытки прервать его. — И готов спорить, что ты просто все время стараешься заслониться от чего-то…
Неожиданно он резко сел.
— Тот несчастный случай с твоим запястьем… Означает ли это, что ты никогда не сможешь снова играть? — требовательно спросил он.
— Нет, — сказала она. — Врачи говорят, что смогу.
— Значит, такая опасность все-таки была?
— Какое-то время да. Они не могли сказать ничего определенного, пока не сняли гипс, но теперь уверяют, что все будет нормально. Просто пока еще неизвестно, когда все станет на свои места. Конечно, я делаю упражнения и каждый день играю чуть больше, чем накануне. Правда, сегодня утром у меня…
— У тебя раскалывалась голова, — подсказал он.
— Да, — стыдливо признала Милли. — Но вечером я обязательно немного поиграю. Рональд рассмеялся.
— Я не твоя ходячая совесть. Делай что хочешь. А на каком инструменте ты играешь?
— На флейте. И, конечно, на фортепиано. А ты? Ведь ты тоже играл музыканта в одном из фильмов, верно? — припомнила она.
— Я умею играть на барабане, — сказал он. — И немного на гитаре. Но мне бы не хотелось демонстрировать это в присутствии профессионалов.
Милли фыркнула.
— Безработные музыканты не в счет.
— Да? — Его глаза вдруг стали холодными и оценивающими. — А в чем проблемы? Почему ты осталась без работы?
— Ну, это не совсем так, — смутилась Милли. — Я учу детей.
— Разве ты не можешь зарабатывать как композитор? — обманчиво мягко спросил Рональд, и Милли замерла, словно от удара. — Или ты даже не пыталась?
Милли шепотом произнесла:
— Ты просто ничего не понимаешь. Представь: ты сочиняешь музыку. Твой отчим считает, что ты можешь это делать, а кто-то, кому ты всецело доверяешь, говорит, что ты бездарна. Ты не знаешь, кому верить, но не можешь справиться с непреодолимым желанием сочинять… — Ее голос звучал почти печально.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Карие глаза Рональда смотрели на нее так проницательно, что Милли стало неприятно — словно она рассказала ему значительно больше, чем намеревалась.
— И что же ты делаешь на этих занятиях? — небрежно спросил Рональд. — Сидишь за партой? Отвечаешь на вопросы? Выходишь к доске?
На мгновение Милли расслабилась.
— Нет. Иногда мы, конечно, сидим за столом, но обычно — у фортепьяно.
— У фортепьяно? — В его голосе сквозила ирония. — Думаю, сидя за пианино, трудно упасть. Где же это все-таки произошло, Милли? И где был маэстро О'Флаэрти в момент твоего падения?
Милли молчала. Она видела свое отражение в огромном зеркале на другом конце зала — худенькая, в потертых джинсах, с побелевшим лицом. Она сжала губы и еще крепче сдавила больное запястье. Безрезультатно. Мучительное чувство, что ее предали, вновь охватило ее…
Ей тогда ужасно не хотелось показывать Шону свою работу. Партитура концерта была готова уже давно, несколько месяцев тому назад, но она все не решалась отдать ее ему. Милли убеждала себя, что у нее, как у всякого новичка, просто сдают нервы. И в тот день она наконец заставила себя взять с собой на занятие эти ноты…
Его реакция превзошла все ее самые худшие опасения.
— Ты честолюбивая дура! — обрушился на нее Шон. Его просто колотило от ярости. — Избалованная принцесса! Если бы не слава твоей покойной матери и связи отчима, никто вообще не воспринял бы тебя всерьез. С твоими мизерными способностями тебе лучше вообще забыть о сочинительстве!
Затем, будто решив, что и этих слов недостаточно, Шон изо всех сил наотмашь ударил ее по лицу.
Никто еще не поднимал на Милли руку, и она поначалу даже не поняла, что происходит. Если бы стоящий рядом пюпитр неожиданно превратился в змею, то и это, вероятно, не поразило бы ее столь сильно. От неожиданности она упала, неловко подвернув под себя руку.
Мучительная боль при воспоминании о той безобразной сцене вновь отразилась в глазах Милли, но вдруг она увидела ее и на лице Рональда, который тихо сказал:
— Он ударил тебя, ведь верно? Она отпрянула, прижавшись к ярко-красной портьере. Рональд криво усмехнулся.
— Когда я рассказывал о Джеке и Мэлани, у тебя был такой вид, будто ты переживаешь из-за их драки. Кроме того, ты почему-то все время пытаешься игнорировать тот факт, что у тебя сломана рука, словно стараешься забыть об этом. Мне это показалось странным — ведь перелом надо лечить, а не стараться забыть о нем, но вот если с ним связаны какие-то особые обстоятельства… А сейчас, когда ты произнесла имя «Шон», у тебя в глазах появились страх и отвращение! Ты ведь никому не рассказывала об этом?
Ответ на свой вопрос он прочитал в ее лице. И крепко выругался. Милли расплакалась.
Рональд сделал движение в ее сторону, но его руки упали вдоль тела, и он отвернулся. Милли изо всех сил старалась преодолеть жалость к себе.
— Вот что получается, когда сдерживаешь свои чувства, — мрачно заметил Рональд и свирепо добавил:
— Да перестань же плакать, ради Бога!
— Я ничего не могу с собой поделать, — всхлипывая, ответила она. — Извини. Я плачу очень редко.
— А я обычно не довожу женщин до слез. Я… — Он вдруг оборвал себя и сообщил. — Гости. Ты ждешь кого-нибудь?
Глава 6
Милли подошла к окну. На мощенной камнем площадке внутреннего двора стоял грузовик.
— Это Хуан-Антонио, — бесцветным голосом произнесла она и пояснила:
— Брат экономки Пита, Мерседес. Он довольно приятный человек, и в деревне его все уважают. Это большая честь, что он сам приехал сюда, тогда как обычно присылает мальчишку с продуктами. Вот только… — Милли рассмеялась сквозь слезы. — Я никогда не знаю, о чем с ним говорить, потому что совсем не разбираюсь в футболе, а он ничего не знает о музыке. Я чувствую себя ужасной дурой.
— Хорошо, я сам буду разговаривать с ним, — улыбнулся Рональд.
— Мне надо встретить его, а я, должно быть, выгляжу просто ужасно, — заметила Милли. — Придется сбегать наверх за носовым платком. Я быстро.
Умываясь, она услышала, как снова, уже нетерпеливо, зазвучал клаксон, и легко побежала вниз, однако, войдя в кухню, остановилась как вкопанная.
Хуан-Антонио разбирал картонные коробки с продуктами, а Рональд Бредли, известная кинозвезда, идол миллионов поклонниц, помогал ему. Он закатал рукава рубашки, и его загорелые, мускулистые руки легко переносили доверху наполненные продуктами коробки. При этом он болтал с Хуаном-Антонио по-испански почти без акцента. При виде озадаченного лица Милли в его глазах засветилось удовлетворение.
Хуан-Антонио тоже увидел ее и тотчас же с жаром поприветствовал, а потом что-то спросил, но она ничего не поняла.
— Потише, приятель, она тебя не понимает, — сказал ему Рональд на понятном даже ей испанском.
Хуан-Антонио ухмыльнулся ему так добродушно, словно они были знакомы сто лет, и уже гораздо медленнее объяснил, что именно находится в различных пакетах, коробках и ящиках. Очевидно, Мерседес, уезжая к дочери погостить, дала ему подробные распоряжения. Привезенных им продуктов вполне хватило бы, чтобы пережить многомесячную осаду.
Закончив пояснения, Хуан-Антонио благосклонно принял благодарность Милли, а из рук уже даже не скрывавшего свой смех Рональда — чашку кофе. Покончив с ним, он настоял на том, чтобы показать своему новому другу, где хранятся дрова и как обращаться с аварийной системой освещения, а потом уехал, на прощание весело погудев клаксоном.
— Что мы будем делать со всем этим? — спросила Милли, медленно опускаясь на стул. Рональд весело посмотрел на нее.
— Можно устроить вечеринку, — пошутил он, но, заметив ее негодующий взгляд, примирительно поднял вверх руки. — Хорошо, хорошо. Скоропортящиеся продукты уберем в морозильник. Остальное, надеюсь, будет использовано на следующей неделе. Ведь скоро приедет твой отчим и привезет с собой гостей, верно?
— Да, — кивнула Милли. — Но Мерседес это тоже должно быть известно. Почему, черт возьми, Хуан-Антонио привез все это именно сейчас?
— Насколько я понимаю, нас просто не хотят оставлять здесь наедине, — сказал Рональд.
Милли озадаченно уставилась на него и тут же залилась краской смущения, а он, как ни в чем не бывало, продолжил:
— Они считают тебя милой и старомодной девушкой. Хуан-Антонио даже поздравил меня с такой удачей.
— Что?! — разозлилась Милли. — Что ты ему наговорил?
Рональд громко и весело рассмеялся.
— Тебе бы не понравилось, если бы ты узнала об этом, — отрицательно мотая головой, ответил он, но тут же добавил, увидев, что Милли даже привстала:
— Шучу, шучу. Я просто сказал, что мы приехали поздно вечером и ты очень устала с дороги.
— Это верно, — вынуждена была признать Милли и бросила на него негодующий взгляд. — Почему тебе всегда удается поставить меня в неловкое положение?
Он лишь добродушно засмеялся в ответ и после недолгого молчания деловито добавил:
— Ты собиралась показать мне замок и сказать, что нам следует подготовить к приезду гостей.
Милли при этих словах так и замерла в недоумении.
— Сказать тебе?
— Я, конечно, могу и сам этим заняться, делая вид, что не понимает причин ее недоумения, заметил он.
— Мне казалось, ты сегодня уедешь, — пробормотала она.
— Да, ты дала понять, что думаешь именно так. Но ты ошиблась.
Его тон был успокаивающе доброжелательным, и Милли, к своему удивлению, почувствовала облегчение.
— Почему? — только и спросила она. Рональд уклонился от прямого ответа.
— Ты хочешь сказать, что тебе не нужна помощь? Здесь только один автомобиль, тяжелый «лендровер», а тебе предстоит наполнить дровами все камины, разложить по местам продукты, приготовить постели… Как ты собираешься сделать все это одной рукой?
— А ты собираешься помочь мне во всем этом?
— Почему бы и нет?
— Но… разве тебя не будут искать?
— Я частенько исчезаю, не сказав куда, — беспечно ответил он.
Милли взглянула на него. Его взгляд был вполне невинным, но ей почему-то показалось, что он что-то скрывает.
Несмотря на огромные размеры и довольно мрачный вид замка, она нисколько не боялась остаться здесь одна, чтобы спокойно подготовиться к приезду гостей. Но из-за больного запястья действительно стала довольно-таки беспомощной. И все же…
— Если бы я знала…
— Что именно? — Лицо Рональда снова обрело привычную жесткость.
— Почему ты так стремишься остаться здесь, — медленно произнесла она.
Выражение его лица не изменилось.
— Это ни к чему.
Милли снова пожалела, что ничего не знает о том мире, из которого пришел Рональд. Он что-то скрывает, она была просто убеждена в этом. Была ли это женщина, встречи с которой ему хотелось избежать? Или, наоборот, он пытался заинтересовать собой какую-то из них? Или…
— Ты что-то скрываешь от меня, — убежденно произнесла она.
Рональд лишь пожал плечами.
— Почему ты не хочешь поверить, что я просто испытываю удовольствие от твоего общества? — спросил он.
Милли сдалась.
— Хорошо. Раз ты не хочешь рассказать мне об этом, не стану настаивать. Но я действительно буду очень признательна тебе за помощь.
Он снова сделал какое-то неуловимое движение, будто хотел дотронуться до нее. И снова остановился. И опять ее это почему-то взволновало. Хотя я и обладаю иммунитетом к любви, все же нет смысла играть с огнем, подумала Милли. Тем более что Рональд Бредли способен воспламенить воображение любой женщины.
Она чуть отодвинулась и тут же порозовела от смущения, поняв, что ее движение не осталось незамеченным. Должно быть, он считает ее полной идиоткой. Уж она-то знала, что, если бы в тот первый вечер сама не повесилась ему на шею, он бы и пальцем не дотронулся до нее. Впрочем, он сам достаточно ясно заявил ей об этом. Джуди говорила, что он встречается только с неотразимыми женщинами… Да, тощие рыжеволосые девицы вряд ли подходят для такой роли. Так что ей пора прекратить ходить вокруг него с таким видом, словно он вот-вот набросится на нее.
— В таком случае я проведу для тебя экскурсию по замку, — сказала Милли небрежно.
Они поднялись во все четыре башни, где располагались роскошные спальни с туалетами и ванными, предназначенные, как сказал Рональд, не иначе как для арабских шейхов. Побывали в библиотеке, кабинете и большой комнате для репетиций, спустились в погреба, сходили на конюшни, прогулялись по саду…
Это заняло все утро. Солнце стояло уже высоко, когда Рональд наконец объявил, что пора сделать перерыв.
— Не слишком темной ночью с компасом в руках я, пожалуй, найду здесь дорогу. — Он еще раз окинул взглядом замок и в насмешливом восхищении покачал головой. — Да, это уж точно, не самый уютный дом на побережье. У твоего отчима своеобразные представления об отдыхе.
Милли засмеялась.
— А это вовсе не место для отдыха. Пит приезжает сюда работать, да и других присылает с той же целью.
Рональд уселся на траве, среди покачивающихся на ветру маков. Обхватив согнутые колени, он подозрительно взглянул на нее.
— Как это?
Милли опустилась рядом, стараясь держаться от него на некотором расстоянии.
— Например, если кому-то нужно поработать в уединении. Или обрести покой после… несчастного случая, — задумчиво сказала она.
Рональд внимательно посмотрел на нее.
— Как в этой истории с тобой? Мне уже пора бы привыкнуть, что он все понимает с полуслова, подумала Милли.
— Возможно, — согласилась она.
— Так, значит, он нарочно прислал тебя сюда? — задумчиво произнес Рональд. — А не для того, чтобы подготовить замок к приезду гостей? Чтобы ты могла поиграть? На чем? На пианино?
Милли отрицательно покачала головой.
— Скорее всего, чтобы я написала что-нибудь новое, — непроизвольно вырвалось у нее.
Рональд рывком повернулся в ее сторону:
— Ты пишешь? — Выражение его лица стало угрожающим.
— Музыку, — поспешно уточнила она. — Я не журналист, так что тебе не стоит так беспокоиться.
Он облегченно рассмеялся.
— Да, если бы ты оказалась журналисткой, туго бы мне пришлось сейчас, не так ли?
— Кажется, ты очень обеспокоен этим. Милли почему-то была несколько раздосадована, что он больше не воспринимает ее как угрозу.
— Ты забываешь про свои глаза, — мягко произнес он, будто угадав ее мысли.
Милли решила промолчать. Она уже окончательно убедилась, что в разговоре с Рональдом Бредли надо избегать некоторых тем, если она не хочет снова начать откровенничать с ним.
— Так твой отчим считает, что тебе здесь следует писать музыку? — прервал ее мысли он. Милли закусила губу.
— Пожалуй, он единственный, кто так действительно считает, — наконец пробормотала она.
— Расскажи мне об этом поподробнее, — потребовал он, но в ответ она лишь помотала головой, так что ее длинные рыжие волосы разлетелись во все стороны.
— Знаешь, ты очень противоречивая натура.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты скорее сделаешь то, чего не хочешь, но никогда — то, чего в действительности желаешь.
Милли потребовалась целая минута, чтобы переварить эти слова.
— А ты с твоей проницательностью уже определил, чего именно я хочу? — наконец поинтересовалась она.
Он бросил на нее полный иронии взгляд.
— Я мог бы в достаточной степени точно предположить это.
Осознав, что он дразнит ее, она с вызовом поинтересовалась:
— И что же именно?
Его красивые губы раздвинулись в усмешке.
— Ты была готова сама сесть за руль этого неповоротливого чудовища, долго сопротивлялась и только потом, презирая себя, сделала то, что действительно было необходимо — позволила мне ехать с тобой. — Он одарил ее улыбкой, от которой трепетали тысячи женских сердец. — Ты никогда не осмеливаешься рискнуть и откровенно признаться в том, что в действительности хочешь. — Протянув руку, он коснулся ее лица. — Разве не так?
Смущенная, она отрицательно покачала головой.
— Именно так, — мягко настаивал он. — Ты пытаешься убежать от себя, но это невозможно. Ты можешь убежать от всех, включая твоего учителя музыки, но от себя — никогда.
Рональд с осторожностью провел большим пальцем по ее щеке и так пристально взглянул в ее глаза, будто мог увидеть там душу. Но Милли это больше не пугало.
— Ты просто не знаешь меня!
Она еще протестовала, но в ее протесте уже не хватало убежденности, и она это отчетливо осознавала.
— Не знаю?
Рональд улыбнулся, и под его лучистым взглядом Милли почувствовала себя так, будто твердый склон горы начал превращаться в облако. Она с силой прижала ладони к каменистой земле, словно стремясь вновь обрести чувство реальности, и невольно подумала, что было бы очень легко, глядя в бездонную глубину этих глаз, отправиться в какое-нибудь фантастическое путешествие. Ее дыхание участилось.
— Три ночи мы провели вместе, — задумчиво сказал он, — не говоря уже о последствиях вчерашнего застолья, имевших место сегодня утром…
— Прекрати! — вздрогнув, сказала Милли. — Это вовсе не были ночи, проведенные вместе.
— Готов спорить, что я подобрался к тебе гораздо ближе, чем любой другой мужчина, — продолжил Рональд, игнорируя ее попытки прервать его. — И готов спорить, что ты просто все время стараешься заслониться от чего-то…
Неожиданно он резко сел.
— Тот несчастный случай с твоим запястьем… Означает ли это, что ты никогда не сможешь снова играть? — требовательно спросил он.
— Нет, — сказала она. — Врачи говорят, что смогу.
— Значит, такая опасность все-таки была?
— Какое-то время да. Они не могли сказать ничего определенного, пока не сняли гипс, но теперь уверяют, что все будет нормально. Просто пока еще неизвестно, когда все станет на свои места. Конечно, я делаю упражнения и каждый день играю чуть больше, чем накануне. Правда, сегодня утром у меня…
— У тебя раскалывалась голова, — подсказал он.
— Да, — стыдливо признала Милли. — Но вечером я обязательно немного поиграю. Рональд рассмеялся.
— Я не твоя ходячая совесть. Делай что хочешь. А на каком инструменте ты играешь?
— На флейте. И, конечно, на фортепиано. А ты? Ведь ты тоже играл музыканта в одном из фильмов, верно? — припомнила она.
— Я умею играть на барабане, — сказал он. — И немного на гитаре. Но мне бы не хотелось демонстрировать это в присутствии профессионалов.
Милли фыркнула.
— Безработные музыканты не в счет.
— Да? — Его глаза вдруг стали холодными и оценивающими. — А в чем проблемы? Почему ты осталась без работы?
— Ну, это не совсем так, — смутилась Милли. — Я учу детей.
— Разве ты не можешь зарабатывать как композитор? — обманчиво мягко спросил Рональд, и Милли замерла, словно от удара. — Или ты даже не пыталась?
Милли шепотом произнесла:
— Ты просто ничего не понимаешь. Представь: ты сочиняешь музыку. Твой отчим считает, что ты можешь это делать, а кто-то, кому ты всецело доверяешь, говорит, что ты бездарна. Ты не знаешь, кому верить, но не можешь справиться с непреодолимым желанием сочинять… — Ее голос звучал почти печально.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16