Может, и до Нового Года не
управятся. А в приемнике и вправду блатные такой режим закрутили, что будь
здоров, не кашляй. Лейтенант насчет этого не врал. Ну, сам смотри...
Домой-то хочешь?
- Нет, - решительно заявил Володька и потянулся к блюдцу с колбасой.
- Логично, - кивнул Сергей. - Если уж драпанул, значит, было от чего.
Поэтому давай договоримся так. Причины можешь не объяснять, дело тут, как
я понимаю, тонкое. Дай только официальные сведения. Договорились?
Володька неопределенно крутанул головой - не то да, не то нет.
- Тогда вопрос первый, - Сергей предпочел понять его жест как
согласие. - Ты на самом деле из Заозерска?
- Ну, - отозвался Володька.
- Твой точный адрес?
- Улица Красной Пехоты, дом 17, квартира 9.
- Телефон-то дома есть?
- Не-а, - махнул рукой Володька.
- Что ж так?
- А отключили за неуплату.
- Бывает, - кивнул Сергей. - Поехали дальше. В какой школе учишься?
- В 15-й. В 7-б.
- Надо же... Я вон тоже всю жизнь в "б" проучился. В школе-то как,
ничего?
- Два года еще осталось, - невесело усмехнулся Володька. - Потом в
путягу пойду.
- Ясное дело. К учебе пылкая любовь нам греет молодую кровь... Я,
кстати, в школе географию терпеть не мог.
- А я русский, - Володька вздохнул и передернул плечами. - Русачка у
нас сволочь.
- Это что же, имя у нее такое? - Сергею непонятно зачем вздумалось
вдруг вступиться за честь педагогической дамы.
- Да нет, она вообще-то Марья Филипповна.
- Ладно, это так, лирика в кустах. Давай о деле. Маму как зовут?
- У меня нет мамы.
- Извини, - глухо проговорил Сергей. - Откуда же мне было знать?
Они вновь помолчали. И опять Сергей ощутил, как давит и гнет его шею
бетонная тяжесть вины. Ну что с ней поделать? Спрятаться за расхожими
фразочками типа "Жизнь есть жизнь" или "Все течет, все изменяется"? Глупо,
да и нечестно как-то. Что-то уродливое, больное проступало сквозь
привычный поток вещей, какое-то гнилое пятно, и не было на него
пятновыводителя.
Вот сидит он, здоровый, уверенный в себе третьекурсник, будущий
молодой специалист, и все тип-топ, трехкомнатная квартира, не старые еще
родители, закручивается интимная лирика с Ленкой Кислицыной, в перспективе
- семья, дети, старшее поколение поможет с кооперативом, вокруг полно
друзей-приятелей, в шкафу - интересных книг, на балконе ждет весны
разобранная байдарка. В общем, живи - не хочу. И однако же - Сергей сейчас
каждой клеточкой кожи, каждым нервом чувствовал это - его жизнь только
фон, нарядное покрывало, а там, где-то внизу, шевелится наглая гадость,
лезет своими щупальцами куда только может дотянуться. Вот, в полуметре от
него, благополучного Сергея, сидит одна из жертв, тот, кого уже коснулось
ядовитое щупальце.
- Отец - Орехов Николай Павлович, - оборвал набухающую тишину
Володька.
- Ну, а братья, сестры у тебя есть?
- Ленка есть, сестренка, только она маленькая совсем. Когда мама
умерла, ей и двух не было. Сейчас-то уже четыре с половиной.
- В садик, небось, ходит?
- Понятное дело, - солидно кивнул Володька. - Не с папашей же ей
сидеть.
- Ну вот что, парень, - решительно заявил Сергей, - я и так уже
чувствую, что слишком глубоко влез. Дальше, наверное, не стоит. Главное-то
я знаю, адрес твой, фамилию... Если все верно окажется - через неделю дома
будешь. Так что давай на этом закончим. А для старшего лейтенанта
Кондрашева я какую-нибудь сказку сварганю, наплету причин.
И снова они молчали, и лишь уныло щелкавшая стрелка ходиков, как ни в
чем не бывало, прыгала по циферблату.
Потом вдруг спина и плечи у Володьки затряслись - он беззвучно
плакал, уткнувшись лбом в спинку стула. Сергею хватило ума его не
останавливать.
- Не буду я все равно там жить, - сообщил Володька, малость
успокоившись. - Отец меня тогда совсем убьет. Он знаете как меня лупит, и
маму бил, когда жива была. И сестренке достается. Ну, ее он пока не очень
трогает, она маленькая, а меня так каждый день. Когда кулаками, когда
ремнем. А в понедельник я пришел со школы, а он в комнате сидит злой, они
с дядей Мишей гуляли в воскресенье, так ему похмелиться нечем, он мне
говорит - вон, бутылки возьми и сдай, и чтобы как штык был. Ну, взял я эту
сумку, пошел на пункт, на Пролетарскую, а там очередища здоровенная.
Отстоял, в общем, деньги взял, обратно топаю. Ну, там ребят по дороге
встретил, а они в кино шли, в "Отчизну", фильм там такой классный, "Пираты
ХХ века", знаете, наверное? Они говорят, пойдешь?
- Кто говорит? Пираты двадцатого века? - улыбнулся Сергей, чтобы хоть
немного разрядить атмосферу.
- Да нет, ребята наши, - не понял юмора Володька. - Пойдем, говорят,
а я им, значит, что некогда, а Сашка Смирнов сразу начинает - у тебя,
наверное, денег на билет нету. Андрюха говорит, не беда, наскребем тебе, а
я им отвечаю - у меня, может, денег побольше чем у вас будет. Смирнов
тогда лыбится, откуда, в натуре, у тебя деньги возьмутся? Ну, я ему,
конечно, сказал - заднице слова не давали, и вообще, сейчас в глаз
заработаешь, нефига потому что баллоны на меня катить. Ну, он притух, он
же меня знает.
- Это знаешь как называется? - участливо заметил Сергей. - "На слабо
фраеров ловят".
- Ну да, - грустно кивнул Володька. - Только я тогда таким умным не
был. В общем, забыл я про отца, про все дела, пошли мы в кино, там еще
мороженное брали, и четыре пятнашки на игральный автомат убухал, а домой
уже после шести пришел. Ну, захожу я в квартиру, а папаня меня за шиворот
хватает и в комнату тащит. Где шлялся, орет, где деньги? Ну, я сдуру
говорю - очередь была на приемке, а он - врешь, паршивец, я сам туда
ходил, люди сказали, ты все сдал давно и умотал. Где деньги?
Ну, я ему дал, что осталось, а он вопит - двух рублей не хватает.
Одним словом, заломал меня, провод электрический схватил - он последнее
время проводом лупить повадился. Это вам не ремень, это больнее. Ну, и он,
когда с бодуна, злой как черт, и силы свой не замечает. Так выдрал, что я
еле с дивана сполз. А он меня снова за шиворот и к двери. Вон отсюда,
кричит, чтобы больше духу твоего не было. Мне, значит, такой сын не нужен.
А ты, я говорю, тоже на фиг мне сдался, без тебя проживу, не заплачу. Он
меня тогда пинком на лестницу и дверь захлопнул.
Ну, посидел я на ступеньке, подумал про все - и решил. На хрен он мне
нужен, отец такой? Каждый день терпеть... Я и в школе с медосмотров
сбегаю, и летом с пацанами купаться не хожу, чтобы следов не видели. А
есть некоторые, дразнятся. Что мол, Вовка, чешется заднее место? Ну, морду
набьешь, а толку? Все равно обзывают. В общем, надоело мне все это. Под
лестницей у меня червонец и две пятерки еще с прошлого года были заначены.
На всякий случай. Ну, вытащил я деньги - и на вокзал.
- И что же, - присвистнул Сергей, - тебе так билет и продали, без
вопросов?
- А я дяденьку одного попросил, чтобы он мне купил, докуда денег
хватит. Хороший такой дяденька, веселый. Я ему еще трояк накинул - ну, он
и взял в кассе.
- А что же проводница? Не удивилась, что один едешь?
- А ей пофигу, - махнул рукой Володька. - Поддатая она была. В общем,
вышел я в Закрути, потом электричками сюда добирался, там же без денег
можно... Вчера только приехал.
- Ну, и что ты собрался делать дальше?
- Ну как, - замялся Володька. - Известно, что. Жить. Поступил бы
куда-нибудь учиться, в путягу какую-нибудь, на работу бы устроился...
- Да, брат, - только и оставалось усмехнуться Сергею, - темный ты
человек. Ну кто же тебя куда примет, несовершеннолетнего, без документов?
Да и по закону не положено. Какая путяга, если у тебя только шесть классов
законченных? И на работу раньше пятнадцати лет не берут, да и то с
согласия райкома, в особых обстоятельствах.
- А у меня что, не особые? - хмуро спросил Володька.
- Да не слишком, - честно признался Сергей. - Скорее, типичные.
Ладно, проехали. И что же ты здесь делал эти два дня?
- Так... Погулял малость по городу, в кино сходил, потом вечером на
улице с парнем одним познакомился, он меня домой к себе привел, пожрать
дал и говорит - ночуй у меня. А тут мамаша его приперлась, орать начала,
мол, всякую шпану приводишь, он квартиру нам обчистит, сейчас в милицию
его сдам. Ну, пока она вопила, я к двери - и на лестницу. Смотался, в
общем. А то и вправду бы ментов вызвала.
Ну, я бродил, бродил, а потом на вокзал пришел. Стал искать, где бы
заночевать можно, а отовсюду гонят, я почти до утра слонялся, пока склад
этот не нашел. Открыто там было, и никого. Лег за ящиками, отрубился.
Потом уже... Ну, потом вы знаете. Вот и все.
- Такие, стало быть, дела, - протянул Сергей. - Ну ладно, а отец-то
все же как? Он, что ни говори, родной тебе. Сейчас, наверное, бегает,
волнуется.
- Ну как же, дожидайтесь, станет он бегать, - усмехнулся Володька. -
Правильно мама перед смертью говорила: он всю душу пропил. Она
рассказывала, он раньше хороший был, давно, когда я еще в ясли ходил, да я
уж этого не помню. При мне он всегда одним цветом.
- А сестренка?
- А что сестренка? Она в садике, на пятидневке, дорастет до школы, в
интернат ее сдадут.
- А сам ты насчет интерната не думал?
- Что я там забыл? - Володька скривил губы. - Там по режиму все. Да и
лупят, кажись, почище, чем в этом вашем детприемнике. И пацаны старшие
лупят, и воспитатели. У нас в школе учатся интернатские, они рассказывали
про всякое такое. Нет уж, я лучше два года протяну, а потом в путягу. У
меня там друзья, сейчас на первом курсе, значит, когда поступлю, будут на
третьем, помогут, если чего.
- Ну что ж, ясно...
Все было предельно ясно. За год здешней работы Сергей насмотрелся.
Сперва возмущался, кулаки сжимал, а потом дошло до него, что никуда не
денешься. И до тех морд, что набить хочется, ему не дотянуться. Да и не
поможешь этим. Вроде бы и никто не виноват, и всегда так было, и всегда
будет, несмотря на неуклонное наступление светлого будущего и прочие
радости. Так что выхода никакого нет. Ну что он, Сергей Полосухин, может?
Ладно, хоть поговорил с парнишкой путем, выдоил официальную информацию,
теперь Володька в детприемнике надолго не осядет. Хотя это еще вилами по
воде писано. Папаша, судя по всему, едва ли ринется в наш славный град
сынка вызволять, а когда его, сынка, на казенный счет доставят - кто
знает? Тайна сия велика есть. Так что все они лапшу на уши пацану вешали.
Вермишель и макароны. Покайся, мол, и сразу домой поедешь. Господи, как же
стыдно!
Кондрашеву, впрочем, не стыдно. Для него это привычная, нудная, но
неизбежная работа, и делает он ее, кстати, получше многих. Даже без
рукоприкладства обходится, что само по себе достойно похвалы. А остальные?
Марьянка с Маринкой? Тем вообще все до фонаря, и не к чему им такие
неприятные осложнения. Миха с Иваном? Ребята, конечно, ничего, но тоже не
привыкли скрести себе на головы неприятностей. Так что бесполезно их
убеждать. Впрочем, так, наверное, даже и лучше. В конце концов, затянулось
его здешнее пребывание. Как там поется у Визбора? "И показалось мне, что в
новом месте горит поярче предвечерний свет..." Но все-таки жаль. Не того,
конечно, что пилюлю вкатят (хотя и без нее лучше бы). Но просто не хочется
рвать со здешним народом, привязался он к ним все-таки.
Не будет посиделок с тортиками, Сашкиных песен под аккомпанемент
"мадам", да и пресловутого "чувства локтя". Конечно, все это еще не раз
возникнет где-то в другом месте, с другими людьми, но здешнюю-то ниточку
все равно обрывать больно. А что поделать? Донкихотство глупо по
определению. Но сейчас придется избрать именно глупость. Ничего другого
все равно не придумать.
- Ну, значит так, Володька, - глухо заговорил он, чувствуя, как
звенит внутри какой-то до предела натянутый нерв. - Слушай внимательно.
Времени у нас мало. Через сорок минут явятся ребята с дежурства. Мы должны
все сделать прямо сейчас. Вот, держи, ключ. Это от моей квартиры. Сейчас
напишу адрес и как проехать. Квартира пустая - родители еще две недели
будут в доме отдыха, а женой, видишь ли, пока не обзавелся. Впрочем,
неважно. Будешь там сидеть и ждать меня. Денька два поживешь, пока я тут с
некоторыми делами раскручусь, потом отвезу тебя в Заозерск. И что-нибудь
придумаем. Безвыходных положений не бывает.
Володька сидел неподвижно.
- Ну! - повысил голос Сергей. - Время не терпит! Они могут и раньше
вернуться!
- Вам же из-за меня такое будет... - растеряно протянул Володька.
- Да ничего мне не будет, - процедил Сергей сквозь зубы. - Объяснял
же тебе, объяснял. Я ведь здесь практически посторонний. Никаких
осложнений не предвидится. Так что давай, шагом марш, и поживее! - ему
пришлось буквально подталкивать мальчишку в спину.
- Ну, ступай. Я приеду где-то через час после тебя. Чует мое сердце,
что разговор с Кондрашевым долго не затянется. Так что держи хвост
морковкой, все будет путем. Смотри только, в метро не попадись. Выглядишь
ты, откровенно скажу, не первый сорт. Да, чуть не забыл, вот, мелочь
возьми на проезд.

...Сергей еще пару минут сидел, тупо уставясь в столешницу. Тяжело
бухало сердце. С чего бы это? Не такой уж капитальный повод для волнений.
Случались неприятности и покруче. Ладно, пока есть время, заняться, что
ли, Анти-Дюрингом?
И он вновь принялся мучить основоположника. Да так лихо, что только
пух полетел.
Кондрашев с командой вернулись спустя полчаса. К этому времени Сергею
оставалось лишь пару страниц до полной победы над классиком.
Команда в ускоренном темпе развесила мокрые плащи и ввалилась в
комнату.
- Эх, сейчас чайку соорудим... - мечтательно протянул Кондрашев, и
добавил: - С вышеобозначенным тортиком.
Он повернулся к Сергею.
- Ну ты как, не заскучал? Что конспект? Движется?
- Куда он денется, - проворчал Сергей, не поднимая головы.
- Чего это ты такой кислый? - подозрительно осведомился Сашка. -
Небось, эманация теоретической мудрости попала-таки в мозг? Не бойся,
детка, мировое счастье и стирание всяческих граней еще не скоро. Пожить
успеешь. Кстати, как наш цыпленок? Сидит? - кивнул он на дверь КПЗ.
- Да понимаешь, Михалыч, тут такое дело, - закашлялся Сергей, вылезая
из-за стола. - Я, конечно, очень виноват, ты сейчас кричать, наверное,
будешь. Одним словом, я этого пацана упустил.
- Как упустил? - ничего еще не сообразив, протянул Сашка.
- Да так, - виновато выдавил Сергей. - Я с ним говорил-говорил, он
молчит. Пень пнем. Я убеждаю, угрожаю, снова убеждаю - глухо как в танке.
Поверишь, чуть было не врезал ему по соплям.
- Только этого еще не хватало для полного счастья, - коротко кивнул
Сашка. Точнее, уже старший лейтенант Кондрашев, деловитый и сухой как
прошлогодний пряник. - Ну, и что дальше?
- Дальше? Молчит, значит, он как пень. Наверное, слабоумный. Может,
дал деру из больницы, или из школы какой-нибудь для дефективных. В общем,
решил я дальше с ним не мучиться, загнал в КПЗ. А вот дверь, наверное,
прикрыл плохо. Мне показалось, она вроде как защелкнулась. Я через две
минуты возвращаюсь - тихо. Я думал, он сидит.
- Это откуда же ты возвращаешься, позволь полюбопытствовать? - с
нехорошим прищуром уставился на него Сашка.
- Ну... - Сергей очень натурально замялся, оглянулся на девушек и
продолжал уже вполголоса, - мне ужасно захотелось в сортир. Я и вышел. А
потом вернулся, все тихо, я Энгельса лабаю, потом надоело, решил, дай еще
попробую пацана расшевелить. Ну, открываю дверь - а там пусто. Я вниз
бросился, обегал все вокруг - бесполезно. Кто бы мог подумать? Он мне
таким тихим показался...
- Тихим, - желчно подтвердил Кондрашев. - Этот тихий, между прочим,
через полстраны драпанул. А от тебя, размазни, и подавно ушел. Ну, детский
сад прямо, сплошные ясли! Скажу тебе честно, Сергей, я всегда подозревал,
что для нашего дела ты не тянешь. Но чтобы до такой степени... Воображаю,
какой из тебя получится специалист! Ладно. Орать я, конечно, не буду, что
я, барышня, покусанная мышью? Но ЧП ты нам устроил внушительное. Эх, если
бы на патрулировании его заловили... Протокол не оформлен, нет бумажки -
нет мальчишки, все тип-топ. Да ведь оказалось, Пенкин, придурок, своему
начальству уже доложился, похвастался боевым подвигом. Так что концы в
воду при всем желании не скроешь. И отвечать придется одному лишь мне. К
Новому Году капитана обещали... Куда уж теперь...
А что касается твоей виноватой личности... Уходи. По-тихому, ножками,
левой-правой.
1 2 3 4