— Хочу сделать одну поправку, Ефан. Однажды я сказал тебе, что нет никого глупее Ависаги во всем Израиле, но ни одна женщина не глупа окончательно, ибо если у нее отказывает голова, то за нее думает чрево.
— Мой господин прав, — откликнулся я, — только приходится опасаться за последствия тех мыслей, что исходят оттуда.
Тут Аменхотеп заломил руки, как бы желая показать своим жестом: это, мол, уж не его забота.
— О, госпожа, — сказал я, — раб ваш поспешил на зов, будто на крыльях херувима, очи мои исполнены благодарности, а сердце прыгает от радости, словно ягненок.
Принцесса Мелхола насмешливо скривила губы.
— Лучше благодари своего друга-египтянина, это по его ходатайству тебе разрешено прийти сюда; ему же царь велел внимательно слушать, что я скажу, а самое важное сообщить.
Аменхотеп вежливо поклонился:
— Уверен, госпожа не скажет ничего такого, что царю было бы неприятно.
Заметив, как принцесса закипает от возмущения, я поспешил заверить, что мои беседы с госпожой Мелхолой касаются давно минувших дней, поэтому не могут вызвать досады даже у самых щепетильных из наших современников.
— Давно минувшие дни… — повторил евнух. — А если разговоры о прошлом будут использованы для того, чтобы уничтожить нынешних высокопоставленных особ? Не вызовет ли это их гнева? Недаром у израильского народа есть пословица: «Боящемуся зеркала страшна даже лужа».
Принцесса нетерпеливо шевельнула рукой.
— Я старая женщина, которую смерть почему-то щадит.
— Вы, госпожа, неприкосновенны; никто в Израиле не смеет докучать вам,
— Аменхотеп всплеснул руками, — но мой друг Ефан был так настойчив…
ЗАПИСЬ ТРЕТЬЕЙ БЕСЕДЫ ПРИНЦЕССЫ МЕЛХОЛЫ С ЕФАНОМ, СЫНОМ ГОШАЙИ, СДЕЛАННАЯ В ПОКОЯХ ГЛАВНОГО ЦАРСКОГО ЕВНУХА АМЕНХОТЕПА, ПРИСУТСТВОВАВШЕГО ПРИ БЕСЕДЕ
Вопрос: Чтобы не тратить времени зря, я вкратце перескажу, что, собственно, мне уже известно из других источников. Надеюсь, госпожа принцесса исправит вкравшиеся ошибки? О т в ет: Слушаю. Вопрос: В ту пору, когда ваш супруг Давид, преследуемый царем Саулом, скрывался со своими людьми в Секелаге, вы оставались дома у вашего отца, а потом вас отдали Фалтию, верно? Ответ:Да.
Вопрос: После смерти вашего отца Саула и вашего брата Ионафана вы последовали за остатками разбитого войска за Иордан и присоединились к вашему брату Иевосфею, который находился в Маханаиме; там вы жили с Фалтием, а еще взяли к себе пятерых сыновей вашей сестры Меровы. О т в е т: Да.
Вопрос: И за то время, пока власть Давида все усиливалась и он стал наконец царем Иуды, Давид не послал вам ни одной весточки, ни разу не дал знать о себе? Ответ: Ни разу, В о п р о с: Вы тоже не посылали ему вестей? Ответ: Нет. Вопрос: Вы больше не питали к нему никаких чувств?
Ответ: Чувства женщины в расчет не берутся. В о п р о с: Но ведь вы были счастливы, узнав от Ие-восфея, что Давид отправил послов сказать: «Отдай жену мою Мелхолу, за которую я заплатил сто крае-обрезании филистимских». Ответ: Еще как счастлива… Но и горько мне было. И страшно. И Фалтия было жалко. Вопрос: Ваш брат Иевосфей беспрекословно подчинился Давиду? Ответ: Иевосфей, вероятно, рассчитывал, что взамен получит месяц-другой отсрочки. Вопрос: А Давид когда-нибудь рассказывал, зачем вывез вас из Маханаима?
Ответ: Нет.
Вопрос: Каковы же все-таки, по-вашему, были причины?
Ответ: Могу только догадываться. Вопрос: Мало кто знал Давида так близко, как вы, госпожа, поэтому очень важны и ваши догадки.
О т в е т: 0, для догадок у меня было достаточно времени по пути из Маханаима. Я ехала на ослике, палил зной, впереди, где скакал Авенир со своими людьми, позвякивало оружие, позади тяжело дышал Фалтий, державшийся за хвост моего осла. Я вспоминала Давида и сто, нет, двести филистимских краеобрезаний, уплаченных за меня; мне подумалось: он хочет вернуть себе приобретенное когда-то, ведь теперь Давид достаточно силен, чтобы сделать это. А потом я подумала: может, он все-таки хочет именно меня, хочет ту женщину, к которой некогда приходил и с которой спал? Но почему же он тогда так долго молчал? Из-за Авигеи, или из-за другой женщины, которых у него было великое множество, или из-за молодых мужчин, которых он порою предпочитал? И вдруг я поняла, что все его помыслы всегда занимало только одно: он — избранник Божий. Вот почему я понадобилась ему после стольких лет. На мне строились его расчеты, через дочь Саула он получал законное право на престол Саула.
(Здесь Аменхотеп перебил ее:
— Позвольте вам заметить, госпожа, что речь идет об отце мудрейшего из царей Соломона и о его троне.
— Я говорю о моем муже, — отрезала принцесса.)
Вопрос: Вернемся к путешествию. Вы остановились на том, как Фалтий шел за вашим ослом, держась за хвост.
Ответ: Бедняга. Но меня утешало то, что Фалтий рядом, пусть даже он держится за ослиный хвост; ведь Фалтий был единственным, кто действительно любил меня. Оборачиваясь, я каждый раз видела его глаза, полные любви. Ночью он прокрадывался в поставленный для меня шатер, клал голову на мое плечо, и слезы текли по его щекам, жалкой боро-денке. Авенир и его люди, казалось, не замечали Фалтия, они не делились с ним съестными припасами, он довольствовался тем, что ему оставляла я. Когда мы добрались до Бахурима, границы племен Вениамина и Иуды, Авенир обернулся в седле и крикнул Фалтию: «Поди сюда!» Фалтий подошел и встал перед ним, как всегда чуть скособочившись, одно плечо ниже другого, Авенир сказал: «Ступай назад!» Фалтий поплелся назад, и больше я его никогда не видела.
(Принцесса глотнула ароматной воды из чаши на подносе, откинулась на подушки и прикрыла белесые веки.)
Вопрос: Можно ли продолжать, госпожа? Ответ: Продолжай. В о п р о с: А те пятеро сыновей вашей сестры Меровы, ваши подопечные, они остались в Маханаиме? Ответ: Мы с братом Иевосфеем решили, что мужскому потомству Саула безопаснее держаться от Давида подальше.
(Тут Аменхотеп опять заломил руки, причем с таким страдальческим видом, что я предпочел сменить тему.
Вопрос: Что же произошло по прибытии в Хеврон?
Ответ: Очутившись на земле Иуды, где царствовал мой муж Давид, я ожидала, что меня встретят с почестями, достойными царской жены, впереди побегут скороходы, меня посадят в паланкин, осыплют подарками. Однако до Хеврона мне пришлось тащиться на моем усталом осле, которому седло изрядно намяло спину, хотя от самого Бахурима, где мы пересекли границу Иуды, за нами постоянно следили. Когда впереди показался Хеврон, Авенир велел протрубить в трубу, от ворот прозвучал троекратный ответ, и двадцать всадников с начальником галопом выскочили из города. Отряд подъехал к нам, начальник отряда и Авенир, не спешиваясь, приветствовали друг друга, а потом они ускакали в город, оставив меня прямо в поле, посреди столпившихся бродяг и попрошаек. Те стали тянуть ко мне руки, щупали мою одежду, даже сандалии, трогали кольца, спрашивали: «Ты кто такая? Почему тебя бросили в поле с нищими?» «Я — Мелхола, дочь царя Саула!» — ответила я. Тут они принялись хохотать, кривляться, корчить рожи; я погнала осла к воротам, тогда калеки, убогие побежали за мною вслед с криком: «Глядите, люди! Царская дочь среди нищих! Великие времена настали для Иуды, разбойник и грабитель объявляет себя избранником Божьим, а шлюха — царской дочерью!»
(Аменхотеп сердито хлопнул в ладоши и гортанно приказал:
— Вычеркни это, Ефан!)
Вопрос: Но в конце концов, слуги царя Давида встретили вас и отвели к супругу, не так ли? Ответ: 0, да. Мне объяснили, что произошла ошибка; царь, дескать, сожалеет и просит извинить его. Меня выкупали, умастили маслами, надушили розами и миррой, одели в роскошные одежды.
Я почувствовала, как тело мое оживает, сердце наполняется радостью; я лежала и ждала Давида, моего возлюбленного, отдавшего за меня двести крае-обрезании филистимских. С наступлением ночи он пришел. Он встал в круг света от светильника. Да, это был Давид — серые глаза с их удивительным блеском, губы, которых я не могла забыть; и все же он был мне чужим. Давид сел рядом со мною на ложе, посмотрел на меня и сказал: «Дочь Саула, несомненно!». «Отец мой, царь Саул, мертв», — проговорила я. Давид сказал: «Ты станешь женой царя Израиля». «Иевосфей, мой брат, — царь Израиля», — проговорила я. Но Давид лишь махнул рукой, словно стряхнул паука с одежды, и сказал…
(Тут Аменхотеп вскочил и выпалил: — Отведайте гранатов, госпожа. Я получаю их от моего личного поставщика, он объезжает по моему поручению лучшие сады вокруг Израиля.
Он разрезал гранат, принцесса взяла сладкую мякоть плода, попробовала.)
В о п р о с: Так что же сказал Давид, ваш супруг? О т в ет: Он сказал: «За последнее время я сочинил несколько недурных песен. Хочешь послушать? Сам я уже почти не пою, у меня есть начальник хора и певцы с разными голосами, высокими и низкими, они поют под лютню, псалтирь и гусли. Я пришлю их к тебе. Я поблагодарила его, сказав, что он очень добр и что я очень люблю его песни. В о п р о с: А что потом?
Ответ: Потом он положил мне на лоб четыре перста и сказал: «Да благословит тебя Господь в этом доме». И ушел.
СКОРОПИСНЫЕ ЗАМЕТКИ ЕФАНА, СЫНА ГОШАЙИ, СДЕЛАННЫЕ В ХОДЕ ВТОРОЙ ЧАСТИ БЕСЕДЫ С ПРИНЦЕССОЙ МЕЛХОЛОЙ
два убийства одно за другим убраны Авенир и Иевосфей единственные кто еще мешал Давиду захватить власть надо всем Израилем вопрос: чьей рукой убраны? рукой Господа или Давида? совпадения: в обоих случаях смерть выгодна Давиду который громко оплакивает покойника (к чему народ относится одобрительно) в обоих случаях преступники твердо рассчитывают на благосклонность Давида однако тот проклинает их причем с немалой поэтической силой различия:возможно убийство Авенира Иоавом служит кровной местью за брата Иоава Асаила которого Авенир убил задним концом копья (см. побоище у Гаваонского пруда) убийцы Рихав и Баан сыновья Реммона рассчитывают на вознаграждение от человека ради которого совершилось злодейство различается и то как Давид поступил с убийцами
Рихав и Баан казнены на месте (ср. казнь молодого амаликитянина сознавшегося в убийстве Саула) когда Рихав и Баан приносят отрубленную голову Иевосфея Давиду тот говорит: «Если того, кто принес мне известие, сказав: „Вот, умер Саул“, и кто считал себя радостным вестником, я схватил и убил его в Секелаге, вместо того, чтобы дать ему награду; то теперь, когда негодные люди убили человека невинного в его доме на постели его, неужели я не взыщу крови его от руки вашей и не истреблю вас с земли?» в отличие от них Иоав лишь подвергается проклятию.
Давид: «Пусть никогда не остается дом Иоава без семеноточивого, или прокаженного, или опирающегося на посох, или падающего от меча, или нуждающегося в хлебе». Это проклятие остается безо всяких последствий для дальнейшей карьеры Иоава (он возглавляет все военные походы Давида за исключением одного) лишь на своем смертном одре (ср. свидетельство Фануила, сына Муши) Давид говорит Соломону: «Поступи с ним по мудрости твоей, чтобы не отпустить седины его мирно в преисподнюю», во время приезда Авенира в Хеврон Иоав отсутствует ибо участвует в небольшом военном набеге царь Иуды Давид беседует с глазу на глаз с главнокомандующим Израиля Авениром Давид сердечно прощается с Авениром у ворот Хеврона целует обнимает его из чего явствует что он доволен исходом переговоров Иоав возвращается с богатой добычей узнает о приезде Авенира возмущается Иоав Давиду: «Что ты сделал? Я слышал, к тебе приходил Авенир; зачем ты отпустил его, и он ушел? Ты знаешь Авенира, сына Нирова; он приходил обмануть тебя, узнать выход твой и вход твой и разведать все, что ты делаешь», немыслимо чтобы Давид поверил этому однако возможно он изменил свое мнение после отъезда Авенира и решил что проще заполучить трон Израиля если убрать Авенира
Иоав действует вопрос: с ведома Давида или без? Давид говорит по этому поводу: «Невинен я и царство мое вовек пред Господом в крови Авенира, сына Нирова. Пусть падет она на голову Иоава». по букве закона Давид оказывается невиновен это вина исключительно Иоава Иоав посылает гонцов вслед за Авениром они настигают его у колодца Сира и возвращают в Хеврон Иоав встречает Авенира у хевронских ворот отводит в сторону как будто для того чтобы переговорить по секрету и поражает кинжалом под пятое ребро — любимый удар самого Авенира но на этот раз Иоав оказывается проворней Давид как всегда распоряжается устроить торжественные похороны Авенира все израильские вельможи в том числе Иоав раздирают свои одежды и переодеваются во вретища Давид шествует за гробом на самое почетное кладбище Хеврона что находится на холме с видом на кипарисовую рощу здесь Давид плачет над гробом Авенира плачет и весь народ
ПЛАЧ ДАВИДА О ПРЕЖДЕВРЕМЕННОЙ КОНЧИНЕ АВЕНИРА, СЫНА НИРА

Смертию ли подлого .
Умирать Авениру?
Руки твои не были связаны,
и ноги твои не в оковах,
и ты пал, как падают от разбойников.
Нашу третью беседу принцесса Мелхола заканчивала весьма раздраженно:
— Смотри-ка, — сказала она мне, кивая на главного царского евнуха, — до чего он похож на своих птицеголовых богов.
Я скромно промолчал.
— И ты, Ефан, тоже злишь меня — пишешь и пишешь. Все, что царь Соломон хочет знать от меня, я могу сказать ему прямо в лицо.
—Я отложил вощеную дощечку, Аменхотеп поклонился и проговорил:
— Если госпожа желает, чтобы мы удалились…
— Оставайтесь, — сухо отозвалась Мелхола, — я хочу рассказать все до конца. — Она поднялась, худая, в черной одежде. — Не могу забыть голову Иевосфея. Остального уже почти не помню: ни походки, ни жестов, ни манеры говорить. В тот день Давид послал за мною на женскую половину хевронского дворца с приказанием: «Царь хочет видеть тебя». Я удивилась, но пошла за гонцом. Давид сидел в тронном зале меж херувимов, рядом стоял Иоав и остальные приближенные; поклонившись, я сказала: «Раба твоя пришла по зову твоему, господин». Он поднял руку, указывая на столик, где лежало что-то, укрытое темным платком. Давид проговорил: «Гляди, это брат твой Иевосфей». Слуга откинул платок, и я увидала голову; волосы сплетены в две косицы, связанные между собой, как ручка, чтобы удобнее нести; глаза, как два серых камешка; на бороде и горле — запекшаяся кровь.
Маленькими глотками принцесса отпила ароматной воды. Затем своей надменной походкой она подошла к Аменхотепу, легонько стукнула его веером по руке и сказала:
— Можешь удалиться, если это звучит слишком жестоко для изнеженного слуха египтянина.
— Будь египтяне слишком изнежены, госпожа, — отозвался он, — мы не сумели бы заставить ваших предков таскать глыбы для наших великих пирамид.
— Тем не менее мы выжили, — сказала принцесса. — Мы вообще весьма жизнестойки. — Наморщив лоб, она помолчала. — На чем мы, собственно, остановились? Ах, да… Так вот, мой муж Давид повернулся к двум мужчинам, стоявшим рядом, и велел: «Будьте любезны, Баана и Рихав, сыновья беерофянина Реммона, повторите ваш рассказ моей жене Мелхоле, дочери Саула и сестре Иевосфея». Баана и Рихав побледнели, лица их стали менее самоуверенны, они принялись рассказывать: «Мы пришли к дому Иевосфея в самый жар дня и проникли внутрь без помех, ибо Иевосфей давал нам разные поручения насчет Авенира, сына Нирова, и его стражники знали, что он ждет нас. Мы дошли до спальни, где Иевосфей лежал, похрапывая, на постели своей, а вокруг лица его летали мухи. Тут мы поразили его, и умертвили его, и отрубили голову его, и взяли голову его с собою, и шли пустынною дорогою всю ночь. Мы принесли голову Иевосфея в Хеврон к вашему супругу царю Давиду и сказали: «Вот голова Иевосфея, сына Саула, врага твоего, который искал души твоей; ныне Господь отметил за господина нашего Саулу и потомству его «.
Принцесса Мелхола села, скрестив руки на коленях. Я видел, как опустились уголки ее губ, видел морщины на ее лице, и думал о Давиде, о его поразительном даре устраивать зрелища, подобные тому, о котором шла речь.
— Давид поднялся, — продолжала принцесса, — и сказал: «Слушайте, сыновья Реммона, и ты, Мелхола, дочь Саула». Он заговорил об юном амаликитянине, который некогда принес ему в Секелаг венец Саула и запястье с его руки в надежде на награду, однако Давид приказал убить амаликитянина. Тут Давид, обращаясь к Баану и Рихаву, ко мне и остальным присутствующим, повысил голос: «Жив Господь, избавивший душу мою от всякой скорби, я сурово покараю негодных людей, убивших человека невинного в его доме на постели его! Неужто не взыщу я крови его от руки вашей и не истреблю вас с земли?» Баана и Рихав взмолили о пощаде, подняли крик, но Давид отдал приказ слугам, и те убили их; братьям отрубили руки и ноги, а тела повесили над прудом в Хевроне, Принцесса сложила руки. — Не знаю, какая извращенная прихоть побудила Давида распорядиться, чтобы голову Иевосфея похоронили во гробе Авенира в Хевроне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28