«Следует опасаться того, — писал он, — что национальное чувство многих зажиточных евреев не слишком горячо, и вопрос о том, вернутся ли колена Израилевы когда-нибудь в Иерусалим, глубоко безразличен для этих людей» (195, 30).Противники сионизма редко отличались осведомленностью в вопросе. Некий американский еврей написал книгу, в которой объяснял, что земля Палестины никогда не отличалась плодородием, что там нет воды и что, скорее всего, эту землю вообще никто никогда не возделывал. С его точки зрения было бы абсурдом привести евреев в подобное место для того, чтобы сделать из них земледельцев. Некоторые из выдающихся ученых Европы с завидной самоуверенностью выражали свое неодобрение идее сионизма. Так, в XVII томе «Джуиш Квотерли Ревью», в статье под заголовком «Сионистская погибель» Люсьен Вольф утверждал, что «сионизм представляет собой попытку обратить вспять ход современной истории». Согласно мнению Исраэля Абрахамса, сионизм — «концепция, у которой нет ни корней в прошлом, ни плодов, которые она может принести в будущем» (2, 9). Наконец, в 1915 году Исраэль Зангвилл *9 сказал, что «в качестве практического решения еврейского вопроса в Палестине сионизм уже потерпел банкротство».Ассимилированные евреи Германии опасались, что, выказывая симпатии к сионизму, они могут навлечь на себя обвинение в нелояльности по отношению к стране, в которой они жили в течение столетий. «Немецкие евреи, — писал в 1905 году один из этих близоруких оптимистов, — должны считать своей родиной лишь Германию… Любое стремление создать совместно со своими единоверцами еврейскую нацию за пределами Германии является прямой неблагодарностью по отношению к народу, в среде которого они живут». Несколько лет спустя, в 1913 году, влиятельная ассоциация немецких евреев — Центральное общество подданных Германии еврейского вероисповедания — приняла резко антисионистскую резолюцию. Они провозгласили, что на земле немецкого отечества они желают быть членами немецкого общества и оставаться верными сотрудничеству, освященному религией и историей.«Мы должны размежеваться с сионистами, отрицающими немецкое национальное чувство, ощущающими себя пришельцами в среде чуждого народа и обладающими исключительно еврейским национальным чувством».Лишь немногие в состоянии были предвидеть воплощение мечты Израиля. Пол Гудмэн писал в 1909 году, что настанет день, когда Палестина станет «сплачивающим центром всех евреев, способствующим поднятию их духа во всем мире, центром, где их интеллектуальный гений вновь соприкоснется с родной почвой, где он будет возрожден заново» (75, 80). После погромов 1903 года в России лидер ирландских националистов Майкл Дэвитт стал «убежденным сторонником сионистского лекарства». Это был год, когда весь цивилизованный мир был протрясен чудовищными известиями из Кишинева. Однако, когда жертвами являются евреи, память цивилизованного мира обычно на удивление коротка. В конце концов, кишиневские зверства были лишь отклонением от нормы. Кишиневский погром отличает сочетание отголосков средневековья с современностью: средневековья потому, что резня началась с обвинения евреев в убийстве, а современности потому, что каждому убийству, сколь бы свирепым оно ни было, можно найти параллель в современной немецкой истории. Майкл Дэвитт отправился в Россию, чтобы на месте изучить положение. Он записал некоторые подробности:«Евреев выволакивали из тайников в подвалах и на чердаках и подвергали жестоким мучениям. Многим из тех, кто был смертельно ранен, было отказано в последнем ударе, и они были брошены умирать в агонии. Во многих случаях в голову жертвы забивали гвозди или выкалывали глаза. Младенцев бросали на мостовую с верхних этажей домов, тела женщин подвергались увечьям, насиловали девушек и женщин… Те евреи, которые пытались дубинками отбиться от нападавших, были обезоружены полицией… Местный архиерей разъезжал в экипаже, благословляя народ…»Следует заметить, что эти подробности Кишиневского погрома во многих отношениях напоминают современные. Если у евреев есть оружие, их, как правило, разоружает полиция. Однако благословения церковного иерарха — это уж чересчур. Возможно, архиерей не совсем представлял, что происходит вокруг него, а может быть, он пытался умиротворить толпу. Православные иерархи имеют обыкновение благословлять народ направо и налево, куда бы они ни направлялись.Естественно, что после Кишинева идея переселения в Палестину начала привлекать евреев России. Однако тогда, в 1903 году, антисионисты говорили то же самое, что и 40 лет спустя, — что переселившиеся в Палестину евреи будут неизбежно вырезаны арабами и что жизнь в Европе гораздо более безопасна. Дэвитт ответил на это возражение словами, сохраняющими свою актуальность и по сей день:«Одно из возражений против сионистского движения за репатриацию основывается на том, что лишенные помощи европейские евреи, не будучи воинственным народом, будут брошены в Палестине на произвол турецких властей и враждебных арабов. Однако во всем, что касается современного антисемитизма, сравнение европейских христиан с их теплыми чувствами, с одной стороны, и турок, с другой, оказывается в пользу турок… Арабы же до сих пор проявили в отношении к своим израильским собратьям наклонности ничуть не более свирепые, чем те, которые в последние годы мы наблюдали у русских семинаристов и румынских христиан. Более того, два-три миллиона евреев в Палестине наверняка сумеют развить в себе национальное чувство и национальный идеал, которые вскорости послужат питательной почвой для духа патриотизма, способного обеспечить им защиту от возможной арабской агрессии. Евреи мира станут их зарубежными друзьями и союзниками, тогда как цивилизованные нации с рассеянным в их среде еврейским населением не преминут принять живое участие в защите и благополучии одной из древнейших наций мира, возродившейся на Земле Израиля» (50, 243-244).В конце 19 века идея возможного национального возрождения Израиля рассматривалась большинством французов как чистая фантазия. По мнению Дрюмона, евреи, если им вообще будет позволено жить где бы то ни было, должны быть сосланы куда-нибудь в пустыню, в такое место, где они смогут причинять лишь незначительный вред. «Еврейская раса не способна жить в организованном обществе; это раса номадов и бедуинов. Где бы она ни разбивала свои шатры, она разрушает все вокруг, рубит деревья, иссушает источники и оставляет после себя лишь пепел» (54, XVI). В интервью, опубликованном газетой «Ревью оф Ревьюз», Дрюмон в 1898 году объяснял, что Франция почти совершенно разорена еврейской финансовой эксплуатацией, а французский антисемитизм — это не более, чем форма самозащиты. «Если безнравственные источники их дохода будут перекрыты, — сказал он, — евреи, возможно, прислушаются к благоразумному совету Герцля и начнут массами возвращаться в Палестину».Анатоль Леруа-Больё, выступавший в защиту евреев во время процесса Дрейфуса, ни на миг не переставал испытывать к ним презрения; он был убежден, что евреи никогда не отправятся в Палестину из-за ограниченных возможностей заниматься там финансовыми махинациями. «Даже если бы мы возвратили десяти коленам территорию Израиля, — писал этот французский филосемит, — чтобы привлечь их в Иерусалим, нужно было бы построить на Сионской горе фондовую биржу, банки, торговую палату и все прочее, что необходимо для тех деловых операций, к монополии в которых они всегда стремятся». Ему было кое-что известно о первых шагах практического сионизма, так как в примечании он добавляет:«В последние годы евреи основали несколько поселений, которые весьма преуспели, но это совершенно не меняет ситуации в целом». Ситуация в целом не изменилась и тогда, когда «десять колен» вместо того, чтобы построить на Сионской горе банки и торговую палату, построили на горе Скопус Еврейский университет; один английский автор, многие из друзей которого были евреями, назвал его «храмом мамоны» *10. Приблизительно в то же время столь же пессимистическое мнение о еврейском начинании в Палестине было высказано доминиканцем отцом Джарретом, оскорбительный тон которого десятью годами позже был усвоен нацистами:«Специализацией евреев всегда были деньги… Физический труд в промышленности и тем более в сельском хозяйстве никогда не привлекал их. Следовательно, они никогда не возвратятся в Палестину, где основным и почти единственным источником благосостояния является сельское хозяйство. И в самом деле, почему евреев, у ног которых распростерт почти весь мир, должна волновать Палестина? Да, весь мир у их ног, ибо они контролируют всю социальную иерархию, господствуя на ее вершине и вызывая беспорядки в низах».Все были согласны в том, что евреи способны на все, что угодно, кроме одного — обычной работы, что они никогда не смогут выполнить ни одной задачи, требующей физического труда, например, возделывания земли. «Израильтянина никогда не видели держащим заступ, — сказал Уильям Коббет», — но, подобно ненасытному слизню, он всегда готов пожрать созданное чужим трудом". И даже проеврейски настроенный историк Дж.Ф.Эббот писал, что «хотя еврей способен отличиться в большинстве сфер деятельности, одна сфера, по всей видимости, находится за пределами его возможностей. Он не умеет копать землю» (1, 364). Во время своего путешествия по Палестине четверть века спустя французские журналисты Жером и Жан Таро не могли не заметить того факта, что кто-то в этой стране все-таки обрабатывает землю. Однако для удовлетворения французских читателей они продолжали повторять старую выдумку о том, что евреи способны жить лишь за счет труда других народов. «Я не люблю пахать землю, — говорит еврей в их книге. — Я давным-давно утратил этот навык, и весь Израиль тоже… если только „пахать землю“ не означает заставлять кого-то другого делать это; именно этим мы всегда и занимались» (175, 148).Наконец, настало время, которому так удивительно созвучны слова Исайи: «Горсть станет тысячей и малый — народом сильным». Мир вынужден был признать, что цель, к которой стремился Израиль на протяжении почти двух тысяч лет, достигнута не благодаря еврейскому золоту, а благодаря физическому труду еврейского народа. Деньги не были решающим фактором. «Земля становится еврейской, — писал доктор Вейцман *12 в 1917 году, — не вследствие того, что ее купили евреи, а вследствие того, что евреи ее заселяют и возделывают».Немногие политические декларации 20 века повлекли за собой такие сложные противоречия и конфликты, как декларация Бальфура. Этот документ был составлен с большой политической изобретательностью и, по всей очевидности, задуман так, чтобы подразумевать нечто большее, чем то, что было сказано:«Правительство Его Величества благосклонно относится к созданию в Палестине национального очага еврейского народа и будет всемерно способствовать достижению этой цели; при этом, однако, не будут предприняты шаги, которые могли бы поставить под угрозу гражданские и религиозные права нееврейских общин Палестины, равно как и права и политический статус евреев любой другой страны». Утвержденный Лигой Наций текст британского мандата на Палестину внес ясность в двусмысленные формулировки Декларации Бальфура, четко определив обязанности мандатных властей. В то время, как правительство Его Величества «относилось с благосклонностью» и было готово «всемерно способствовать», мандатные власти были обязаны действовать совершенно определенным образом: «Мандатные власти будут ответственны за создание в стране таких политических, административных и экономических условий, которые обеспечат создание там еврейского национального очага». Более того, администрация обязывалась «способствовать еврейской иммиграции на приемлемых условиях» и «поощрять массовое поселение евреев на земле, включая государственные земли и пустоши, не нужные для общественных целей».Нельзя сказать, чтобы мандатные власти преуспели в осуществлении хотя бы одного из этих обязательств или взялись за дело с энтузиазмом. В их оправдание часто указывается, что при составлении Декларации Бальфура не были приняты в расчет интересы палестинских арабов; это объяснение не слишком убедительно, ибо, как указал Ллойд Джордж *13, «мы не могли вступить в контакт с палестинскими арабами, так как они воевали против нас». В конечном итоге, сопротивление арабских националистов доказало свою несостоятельность даже тогда, когда оно было наиболее искренне, потому что и тогда оно не опиралось на рациональную экономическую основу. Если бы палестинские арабы имели веские причины возражать против перспективы расселения еврейских иммигрантов, они могли бы остановить этот процесс. В условиях британского мандата ничто не мешало им приняться за работу и собственными силами развивать страну по обе стороны Иордана.По крайней мере один англичанин, хорошо знакомый с Ближним Востоком, был совершенно уверен в том, что именно так они и сделают. На состоявшемся 9 декабря 1917 года в Манчестере собрании, целью которого было просветить британскую общественность относительно значения сионизма и Декларации Бальфура, сэр Марк Сайке высказал прогноз относительно будущего Ближнего Востока. Как вскоре показала история, этот прогноз был слишком оптимистичен. Сайке не совсем ошибался: предсказанные им события действительно произошли, однако их конкретное осуществление полностью противоречило его ожиданиям. Он был уверен в том, что Ближний Восток стоит на пороге скорого и полного экономического возрождения, но оно будут претворено в жизнь не евреями, а арабами, которые, освободившись от турецкого господства, в скором времени поразят весь мир:«Их семь или восемь миллионов, но численность их населения быстро растет. Мы видим сочетание человеческих ресурсов, девственной почвы, нефти и предприимчивости. К чему все это приведет в 1950 году? Семь или восемь миллионов неизбежно превратятся в 20 миллионов; месопотамская ирригационная система будут восстановлена; Сирия станет житницей Европы; Багдад, Дамаск и Алеппо не уступят по величине Манчестеру; возникнут университеты и сильная пресса. Я предвижу приближение арабской цивилизации. Ни султан, ни кайзер уже не могут остановить ее развития. И когда она возникнет, ею не смогут управлять ни империалисты, ни финансовые воротилы».Вслед за этим сэр Марк объяснил, почему возможный наплыв еврейских иммигрантов пугает арабов. Он не упоминал об арабском национализме. У воинственного населения в семь-восемь миллионов человек не было причины опасаться еврейских винтовок. Чего они действительно страшились, по мнению оратора, так это еврейского золота: силы международного еврейского капитала, фондовых бирж, банков и прочего финансового аппарата, который, по словам Леруа-Больё, следовало разместить на горе Сион для привлечения еврейских эксплуататоров. На вопрос: «Чего боятся арабы?» — Сайке ответил так:«Они боятся сосредоточения в Палестине финансовых корпораций, которые будут контролировать Сирию и Месопотамию. Они боятся, что земля Палестины будет скуплена компаниями, а они сами превратятся в пролетариев, работающих на этой земле на чужих хозяев. Они боятся, что палестинские колонисты оставят свои поселения и, наводнив Сирию и Месопотамию в качестве маклеров, фактически уничтожат арабов. Исключительно важно, чтобы сионисты поняли опасность подобного развития событий и не питали на этот счет никаких иллюзий. Арабы осмеливаются сказать это, ибо они верят в сионизм и видят в нем не предпринимательские действия, а идейное движение».Подобно многим своим современникам, Марк Сайке был, видимо, убежден, что финансовые корпорации, компании и маклеры являются «опасностью» лишь тогда, когда речь идет о евреях. Действительно, финансовые корпорации зорко следили за ситуацией на Ближнем Востоке, ожидая возможностей, которые должны были открыться с окончанием войны. Однако не Палестина находилась в центре их интересов, и это были отнюдь не еврейские корпорации. Подобно хищникам, они уже наметили свою добычу; они появились на сцене, когда чернила на Декларации Бальфура еще не успели просохнуть, и могущество, которое они приобрели, сохраняется и по сей день. Если бы Сайке мог прочесть опубликованный в 1946 году Американским советом по общественным делам отчет о влиянии нефтяных монополий на развитие Ближнего Востока, он пришел бы в ужас:«Запасы горючего, которыми располагает Палестина в пределах своих границ, крайне скудны. Однако ее преимущество состоит в непосредственной близости к нефтяным полям Ирана, Ирака и Аравийского полуострова. Но это естественное преимущество не может быть обращено в экономическое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39