Там они жили счастливо, но все равно через некоторое время их одолела тоска по родине. Когда Бран и его спутники собрались в обратный путь, гостеприимные хозяева предупредили их, чтобы они не касались ногой родной земли. Подплыв к ирландскому берегу, мореплаватели спросили прибежавших ирландцев, помнят ли они Брана, сына Фебала. Ирландцы ответили: «Мы не знаем такого человека, но в наших старинных повестях рассказывается о плавании Брана».
Один из спутников Брана выпрыгнул на берег, но рассыпался в прах, едва коснувшись ногой земли. Ведь в Сиде время идет по-другому, над обитателями Другого Мира и их гостями человеческое время не властно. Поэтому Брану и его спутникам, которые прожили в Другом Мире века, казалось, что минул всего один год. В то мгновение, когда один из них покинул мир, находящийся вне времени, прошедшие века сразу же обрушились на него, и он погиб.
Таким образом, хотя в Другой Мир иногда уходили не только мертвые, но и живые, тем не менее непреодолимый барьер отделяет Другой Мир и протекающее в нем мифическое время (вечность) от нашего мира и его времени. Однако в жизни древних кельтов был момент, когда, по их представлениям, невидимая магическая перегородка, разделявшая оба мира, исчезала. Это происходило в ночь с 31 октября на 1 ноября, когда кельты справляли великий праздник Самайн, который называют «Пасхой язычников».
О том, как могло происходить празднование Самайна при ирландском королевском дворе, рассказывает одна из саг оссиановского цикла. Однажды ирландские аристократы собрались праздновать Самайн в доме героя и мудреца Финна. Финн сидел на месте героя в центре пиршественной залы, его противник Голл Мак Морна — на другом месте героя. Рядом с каждым из них находилась свита. Каждый сидел согласно степени своей знатности и размерам своих владений на определенном и подобающем ему месте. Хмельное текло рекой. И все более отважными и мужественными становились воины, все более радостными — юноши, все более нежными и скромными становились женщины, все более мудрыми — поэты. Затем внезапно поднялся герольд. Он потряс тяжелой железной цепью, чтобы обуздать слуг и простой народ, и длинной цепью из старого серебра, чтобы обуздать знатных и поэтов. Все замолчали. Тогда поднялся Фергус с Белым Ртом, филид Финна. Обращаясь к Финну, он пел песни и читал поэмы о его предках. Финн и его сын Оссиан щедро вознаградили его. Потом филид обратился к Голлу Мак Морну, и ему рассказывал легенды о Крепостях, Разрушениях, Похищениях и о Сватовствах его предков.
В этом рассказе подчеркивается важная роль филида на торжественном празднике, щедрость суверена и его знатных гостей, радость и изобилие, царившие на пиру. Если вдруг начинались ссоры, то друиды и филиды успокаивали противников.
В праздник Самайна друиды и филиды вершили суд, а до принятия христианства совершали жертвоприношения и проводили религиозные церемонии; простой народ собирался на ярмарки. Но все-таки центральной частью праздника являлся роскошный королевский пир, право участия в котором принадлежало воинам. Однако героев саг в этот день подстерегала опасность.
В саге «Смерть Муйрхертаха» рассказывается, что король Муйрхертах полюбил прекрасную девушку Син, волшебницу из сида. Король попросил ее сотворить чудо. Сначала она показала королю и его свите великолепное сражение отважных воинов. Затем, когда король со своими людьми вернулся в замок, ему принесли воды из реки Войны. Девушка наполнила водой три бочонка и произнесла над ними заклинания, превратив воду в самое вкусное и крепкое вино, какое только есть на свете. Она также сотворила из папоротника волшебную свинью. Свинину и вино волшебница отдала воинам, которые разделили полученное между собой и, казалось им, насытились. Она же обещала им давать всегда то же самое. Однако контакт с существами и вещами Другого Мира не может быть ни безобидным, ни безвозмездным. Поэтому, когда утром король проснулся после волшебного пира, он чувствовал себя обессиленным, и так же чувствовали себя все, кто отведал вина и волшебного мяса.
Таким образом, в праздник Самайна происходит встреча двух миров. Дело в том, что в мифологических традициях многих народов праздник рассматривается как воспроизведение в настоящем какого-либо священного события, происходившего в мифическом прошлом, «в начале». Новый год, восстанавливая космогонию в настоящем, предполагает возобновление Времени с самого начала, реставрацию первичного, «чистого» Времени, существовавшего в момент Сотворения. Поэтому кельты, для которых Самайн был Новым годом, считали время проведения праздника и особенно ночь в канун праздничного дня сакральным временем, наделенным особенной энергией, и относили именно к этому периоду многие великие события своей мифологии. В это время обитатели Другого Мира, божественные существа и духи умерших приходят в человеческий мир, свободно перемещаясь среди людей и иногда вмешиваясь в их дела. С другой стороны, и сид в праздник Самайна особенно уязвим и доступен для смертных, осмеливающихся проникнуть в его пределы.
Одним из таких людей был Нера, главный персонаж саги «Приключения Неры». Однажды, в канун Самайна, Айлиль и Медб, король и королева Коннахта, находились со своим двором в Рат Круахане. Айлиль обещал большую награду тому, кто выйдет из дому, подойдет к захваченным накануне пленникам, подвешенным к столбу, и обвяжет одному из них ноги ивовыми прутьями. Но, как это часто бывает в канун Самайна, ночь была темна и ужасна, и всюду мелькали демоны. Поэтому из всех воинов Айлиля только Нера принял вызов. Он подошел к виселице и попытался затянуть повязку на ногах пленника, но сумел это сделать только тогда, когда пленник посоветовал ему закрепить прутья с помощью пряжки самого Неры. Затем пленник пожаловался на жажду. Нера отнес его на своей спине в дом и напоил водой.
Вернувшись и снова повесив пленника, Нера пришел назад в Круахан. Он увидел крепость, сожженную дотла, и кучу отрубленных голов ее защитников. Нера направился в пещеру Круахан, которая служила входом в Другой Мир. Оказавшись в сиде, Нера предстал перед его королем, который разрешил ему остаться. Нера взял в жены одну из женщин сида и от нее узнал, что его видение разрушенного Круахана было только предупреждением: это случится на следующий год в Самайн, если до этого сид не будет разрушен.
Нера вернулся к своим друзьям и принес с собой летние плоды (дикий чеснок, примулу и папоротник), чтобы доказать, что он был в сиде. Айлиль и Медб спросили Неру, где он был. Он ответил, что был он в чудесной богатой стране, жители которой нападут на них в следующий Самайн. Через год воины Коннахта пришли в этот сид, разрушили его и взяли с собой все, что в нем было. Однако Нера со своей семьей навсегда остался в сиде.
Встреча между мирами отнюдь не всегда опасна для людей. В саге «Болезнь Кухулина» посещение Другого Мира в день Самайна исцеляет героя от болезни, длившейся целый год. Кухулин садится в лодку, приплывает на остров, где расположен Другой Мир, и оказывается в чудесной стране. Вот как описывается дворец властителей Другого Мира в этой саге:
... Каждое ложе — на ножках бронзовых,
Столбы белые позолочены.
Каждое ложе, словно свечой,
Озаряется ярким самоцветным камнем.
Снаружи, перед дверью, со стороны запада,
Там, где заходит солнце вечером,
Пасутся кони с пестрой гривой,
Серой или темно-пурпурной масти.
Перед другой дверью, со стороны востока,
Стоят три дерева, пурпурно-стеклянные,
Птицы на ветвях их сладким пением
Нежат слух детей дома королевского.
Посреди двора стоит дерево,
С ветвей его льется сладкая музыка.
Все из серебра оно, в солнечных лучах
Сияет, словно золото.
Трижды двадцать дерев там, ветви которых
То сплетаются вместе, то расходятся.
Каждое питает триста мужей
Плодами обильными, без твердой кожицы.
Есть тайник чудесный в благородном сиде,
Трижды пятьдесят в нем цветных плащей,
К каждому из них с краю прилажена
Ярко сверкающая золотая пряжка.
Есть там бочонок с веселящим пивом
Для обитателей дома этого.
Сколько бы не пили, не иссякает,
Не убывает, — вечно полон он.
Попав в этот сказочный край, Кухулин исцелился от своей болезни. Кроме того, его полюбила фея из сида — Фанд, жена бога Мананнана Мак Лира. Когда Кухулин покидал Другой Мир, она сказала ему: «Куда, бы ты ни призвал меня, я приду». И действительно, вскоре после возвращения Кухулина в Ирландию они встретились в Ибур-Кинд-Трахта.
Из этой же саги мы узнаем, как оба мира закрываются друг от друга. Жена Кухулина, прекрасная Эмер, очень ревновала его к возлюбленной из Другого Мира. Она сказала Кухулину, что Фанд, наверное, ничем не лучше ее, но «поистине все красное — красиво, все новое — бело, все высоко лежащее — желанно, а все привычное — горько, все недостающее — превосходно, а все изведанное — презренно, — в этом вся человеческая мудрость». Раздираемый любовью к обеим женщинам, Кухулин решил остаться с земной супругой. Безутешную Фанд увел в Другой Мир ее муж Мананнан. После ухода Фанд Кухулин очень горевал, долгое время он жил в горах, не принимая пищи и питья. Наконец пришли к нему друиды и запели свои волшебные песни. После этого он попросил пить. Друиды дали ему напиток забвения. И, выпив его, он забыл о Фанд и обо всем, что с ним случилось. Затем они дали такой же напиток Эмер, чтобы она забыла о своей ревности. Мананнан же потряс своим плащом между Фанд и Кухулином, чтобы они никогда больше не встречались. Так кончается Самайн, ночь Хаоса, воссоздающая мифические времена, и мир людей опять прочно закрывается от Другого Мира.
Итак, познакомившись со всеми группами сохранившихся источников, мы выяснили, что кельтская вера в бессмертие души не была пифагорейской верой в метемпсихоз. По кельтским верованиям, после смерти человек, сохраняя прежними внешность и внутреннюю сущность, продолжал безмятежно и радостно жить в Другом Мире, расположенном где-то на северных или западных островах, находящихся за пределами Мирового океана. По кельтской концепции, смерть, будучи только серединой долгой жизни, освобождая от принуждения времени и пространства, даровала всем человеческим существам состояние совершенного счастья.
Не так уж много мы узнали об учении друидов. Однако кельтские легенды, посвященные Другому Миру и празднованию Самайна, доказывают, что это учение не было ни банальным, ни примитивным.
Оно содержало достаточно сложные философские понятия и идеи, например понятие о множественных состояниях бытия. В кельтской мифологической традиции интересно разработана проблема соотношения времени человеческого и времени мифического. Человеческое время конечно и измеримо, тогда как время Другого Мира представляет собой неизменное настоящее вечности. Эта оппозиция конечного и бесконечного существует во всех мифологиях и во всех метафизических традициях. Однако в понимании кельтов существовала возможность приближения к вечности посредством бесконечного растяжения конечного времени. Герои отправляются в Другой Мир, где они проводят год или несколько месяцев, а в мире людей успевают пройти века. А сколько еще великих идей и сокровенных истин могло содержать учение друидов! И, может быть, не так уж не правы были античные авторы, считая их великими мудрецами и философами. Во всяком случае, друидизм, несомненно, был высшей частью кельтской мифологии. И мы вправе ожидать, что у кельтов существовала и низшая мифология, и космогонические, и героические мифы, и боги — как в мифологиях других народов.
НИЗШАЯ МИФОЛОГИЯ
Уже давно было замечено, что в верованиях и фольклоре многих народов Европы лучше всего сохранилась так называемая низшая мифология: поклонение естественным силам природы, культ камней, деревьев, представления о богах-животных, о духах, связанных с земледелием и плодородием. Это наблюдение относится и к древним кельтам. Ж. Вандри, отметив, как трудно выявить фигуры великих кельтских богов и определить их функции, писал: «Находишься на почве более солидной, рассматривая природные божества, воплощенные в земле или в водах, в животных или в деревьях. Они были в большом почете у кельтов».
Начиная знакомиться с этой частью кельтской мифологии, как и в случае с друидизмом, мы не будем разделять наши источники по их принадлежности тем или иным кельтским народам или даже историческим эпохам. Конечно, происходивший из племени эдуев друид Дивитиак времени Цезаря и ирландский монах, десятью или двенадцатью веками позже переписывавший гэльский псевдоисторический или мифологический текст, как будто не имели между собой ничего общего. Существуют значительные различия даже между ирландским филидом, уэльским бардом и рассказчиком бретонского фольклора. Но все эти люди, жившие в разные века и в разных областях кельтского мира, говорили на родственных языках, передававших слова, идеи и концепции достаточно близкие, чтобы составлять единую мифологическую традицию. Поэтому мы будем использовать все доступные источники: археологические материалы, обнаруженные на территории Франции и Британских островов, надписи и памятники изобразительного искусства, происходящие из римской Галлии, ирландские саги, валлийские легенды, бретонские сказки.
Культ камней
На вересковых пустошах Южной Англии, на торфяниках и поросших колючим дроком равнинах французской Бретани до сих пор стоят величественные древние памятники, сооруженные из одного или нескольких блоков дикого камня. Их называют мегалитами. Они появились в конце неолита, но большая часть мегалитов Западной Европы относились к бронзовому веку. Мегалиты бывают трех разновидностей: менгиры, дольмены и кромлехи.
Менгиры — большие продолговатые неотесанные камни, поставленные вертикально. Иногда их основание вкопано в землю. Менгиры достигают высоты 4-5 м. В Бретани они составляют целые аллеи. Особенно знамениты «ряды камней» у Карнака (Морбиган, Бретань), где насчитывается около 3 тыс. менгиров. О назначении менгиров высказывались различные предположения: одни считают их памятниками-стелами, изображениями умерших предков, другие — примитивными идолами. Во всяком случае, менгиры определенно имели культовое значение.
Наиболее распространенный вид мегалитических сооружений — дольмены. Это гробницы, сложенные из больших каменных глыб или плит, поставленных на ребро вертикально или слегка наклонно и покрытых одной или несколькими плитами сверху, наподобие крышки стола, отчего и происходит название «каменный стол». В некоторых дольменах плита, закрывающая вход, имеет большое круглое или овальное отверстие.
Группы менгиров, образующие один или несколько концентрических кругов (опоясывающих площадку посредине), называются кромлехами («круг камней»). Часто к кромлехам примыкают ряды менгиров. Кромлехи достигают 100 м в диаметре, а примыкающие к ним аллеи менгиров насчитывают до 2 тыс. камней. При раскопках внутри кромлехов находят погребения, шлифованные каменные топоры, лепную керамику.
Самым знаменитым из кромлехов и самым грандиозным из мегалитических памятников вообще является Стоунхендж у города Солсбери в Англии. Стоунхендж состоит из трех различных построек, возведенных в разное время на том же месте. Первое сооружение, относящееся к эпохе неолита, датируется 1900-1700 гг. до н. э. и состоит из круглого земляного вала и рва диаметром около 97, 5 м. Второе сооружение датируется 1700-1550 гг. до н. э., оно состоит из двух концентрических кругов камней (38 пар), вертикально поставленных внутри древнего вала. К нему ведет земляная дорога длиной около 400 м. Третье сооружение, относящееся к бронзовому веку, датируется 1500-1400 гг. до н. э. и состоит из врытых вертикально в землю тесаных камней высотой до 8, 5 м и весом до 26 т и лежащих на них каменных плит, образующих замкнутый круг диаметром в 30 м. Внутри этого круга находятся пять трилитов, окружающих горизонтально положенный «алтарный камень».
Назначение Стоунхенджа до сих пор не выяснено. По одной из версий, в те далекие времена (в период неолита и бронзового века) Стоунхендж был комплексом обсерваторий. В какие-то периоды здесь наблюдали за движением Луны, в какие-то — за Солнцем, а может быть, здесь создавали календарь. Невольно вспоминается свидетельство Цезаря о больших познаниях кельтских друидов в области астрономии и астрологии и возникает соблазн отнести Стоунхендж к друидическим памятникам. Однако Стоунхендж и друиды Цезаря отстоят друг от друга по времени слишком далеко. В то же время вопрос о том, можно ли считать Стоунхендж кельтским памятником и предполагать, что кельты участвовали хотя бы в последних этапах его строительства, зависит от того, когда кельты впервые появились на Британских островах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Один из спутников Брана выпрыгнул на берег, но рассыпался в прах, едва коснувшись ногой земли. Ведь в Сиде время идет по-другому, над обитателями Другого Мира и их гостями человеческое время не властно. Поэтому Брану и его спутникам, которые прожили в Другом Мире века, казалось, что минул всего один год. В то мгновение, когда один из них покинул мир, находящийся вне времени, прошедшие века сразу же обрушились на него, и он погиб.
Таким образом, хотя в Другой Мир иногда уходили не только мертвые, но и живые, тем не менее непреодолимый барьер отделяет Другой Мир и протекающее в нем мифическое время (вечность) от нашего мира и его времени. Однако в жизни древних кельтов был момент, когда, по их представлениям, невидимая магическая перегородка, разделявшая оба мира, исчезала. Это происходило в ночь с 31 октября на 1 ноября, когда кельты справляли великий праздник Самайн, который называют «Пасхой язычников».
О том, как могло происходить празднование Самайна при ирландском королевском дворе, рассказывает одна из саг оссиановского цикла. Однажды ирландские аристократы собрались праздновать Самайн в доме героя и мудреца Финна. Финн сидел на месте героя в центре пиршественной залы, его противник Голл Мак Морна — на другом месте героя. Рядом с каждым из них находилась свита. Каждый сидел согласно степени своей знатности и размерам своих владений на определенном и подобающем ему месте. Хмельное текло рекой. И все более отважными и мужественными становились воины, все более радостными — юноши, все более нежными и скромными становились женщины, все более мудрыми — поэты. Затем внезапно поднялся герольд. Он потряс тяжелой железной цепью, чтобы обуздать слуг и простой народ, и длинной цепью из старого серебра, чтобы обуздать знатных и поэтов. Все замолчали. Тогда поднялся Фергус с Белым Ртом, филид Финна. Обращаясь к Финну, он пел песни и читал поэмы о его предках. Финн и его сын Оссиан щедро вознаградили его. Потом филид обратился к Голлу Мак Морну, и ему рассказывал легенды о Крепостях, Разрушениях, Похищениях и о Сватовствах его предков.
В этом рассказе подчеркивается важная роль филида на торжественном празднике, щедрость суверена и его знатных гостей, радость и изобилие, царившие на пиру. Если вдруг начинались ссоры, то друиды и филиды успокаивали противников.
В праздник Самайна друиды и филиды вершили суд, а до принятия христианства совершали жертвоприношения и проводили религиозные церемонии; простой народ собирался на ярмарки. Но все-таки центральной частью праздника являлся роскошный королевский пир, право участия в котором принадлежало воинам. Однако героев саг в этот день подстерегала опасность.
В саге «Смерть Муйрхертаха» рассказывается, что король Муйрхертах полюбил прекрасную девушку Син, волшебницу из сида. Король попросил ее сотворить чудо. Сначала она показала королю и его свите великолепное сражение отважных воинов. Затем, когда король со своими людьми вернулся в замок, ему принесли воды из реки Войны. Девушка наполнила водой три бочонка и произнесла над ними заклинания, превратив воду в самое вкусное и крепкое вино, какое только есть на свете. Она также сотворила из папоротника волшебную свинью. Свинину и вино волшебница отдала воинам, которые разделили полученное между собой и, казалось им, насытились. Она же обещала им давать всегда то же самое. Однако контакт с существами и вещами Другого Мира не может быть ни безобидным, ни безвозмездным. Поэтому, когда утром король проснулся после волшебного пира, он чувствовал себя обессиленным, и так же чувствовали себя все, кто отведал вина и волшебного мяса.
Таким образом, в праздник Самайна происходит встреча двух миров. Дело в том, что в мифологических традициях многих народов праздник рассматривается как воспроизведение в настоящем какого-либо священного события, происходившего в мифическом прошлом, «в начале». Новый год, восстанавливая космогонию в настоящем, предполагает возобновление Времени с самого начала, реставрацию первичного, «чистого» Времени, существовавшего в момент Сотворения. Поэтому кельты, для которых Самайн был Новым годом, считали время проведения праздника и особенно ночь в канун праздничного дня сакральным временем, наделенным особенной энергией, и относили именно к этому периоду многие великие события своей мифологии. В это время обитатели Другого Мира, божественные существа и духи умерших приходят в человеческий мир, свободно перемещаясь среди людей и иногда вмешиваясь в их дела. С другой стороны, и сид в праздник Самайна особенно уязвим и доступен для смертных, осмеливающихся проникнуть в его пределы.
Одним из таких людей был Нера, главный персонаж саги «Приключения Неры». Однажды, в канун Самайна, Айлиль и Медб, король и королева Коннахта, находились со своим двором в Рат Круахане. Айлиль обещал большую награду тому, кто выйдет из дому, подойдет к захваченным накануне пленникам, подвешенным к столбу, и обвяжет одному из них ноги ивовыми прутьями. Но, как это часто бывает в канун Самайна, ночь была темна и ужасна, и всюду мелькали демоны. Поэтому из всех воинов Айлиля только Нера принял вызов. Он подошел к виселице и попытался затянуть повязку на ногах пленника, но сумел это сделать только тогда, когда пленник посоветовал ему закрепить прутья с помощью пряжки самого Неры. Затем пленник пожаловался на жажду. Нера отнес его на своей спине в дом и напоил водой.
Вернувшись и снова повесив пленника, Нера пришел назад в Круахан. Он увидел крепость, сожженную дотла, и кучу отрубленных голов ее защитников. Нера направился в пещеру Круахан, которая служила входом в Другой Мир. Оказавшись в сиде, Нера предстал перед его королем, который разрешил ему остаться. Нера взял в жены одну из женщин сида и от нее узнал, что его видение разрушенного Круахана было только предупреждением: это случится на следующий год в Самайн, если до этого сид не будет разрушен.
Нера вернулся к своим друзьям и принес с собой летние плоды (дикий чеснок, примулу и папоротник), чтобы доказать, что он был в сиде. Айлиль и Медб спросили Неру, где он был. Он ответил, что был он в чудесной богатой стране, жители которой нападут на них в следующий Самайн. Через год воины Коннахта пришли в этот сид, разрушили его и взяли с собой все, что в нем было. Однако Нера со своей семьей навсегда остался в сиде.
Встреча между мирами отнюдь не всегда опасна для людей. В саге «Болезнь Кухулина» посещение Другого Мира в день Самайна исцеляет героя от болезни, длившейся целый год. Кухулин садится в лодку, приплывает на остров, где расположен Другой Мир, и оказывается в чудесной стране. Вот как описывается дворец властителей Другого Мира в этой саге:
... Каждое ложе — на ножках бронзовых,
Столбы белые позолочены.
Каждое ложе, словно свечой,
Озаряется ярким самоцветным камнем.
Снаружи, перед дверью, со стороны запада,
Там, где заходит солнце вечером,
Пасутся кони с пестрой гривой,
Серой или темно-пурпурной масти.
Перед другой дверью, со стороны востока,
Стоят три дерева, пурпурно-стеклянные,
Птицы на ветвях их сладким пением
Нежат слух детей дома королевского.
Посреди двора стоит дерево,
С ветвей его льется сладкая музыка.
Все из серебра оно, в солнечных лучах
Сияет, словно золото.
Трижды двадцать дерев там, ветви которых
То сплетаются вместе, то расходятся.
Каждое питает триста мужей
Плодами обильными, без твердой кожицы.
Есть тайник чудесный в благородном сиде,
Трижды пятьдесят в нем цветных плащей,
К каждому из них с краю прилажена
Ярко сверкающая золотая пряжка.
Есть там бочонок с веселящим пивом
Для обитателей дома этого.
Сколько бы не пили, не иссякает,
Не убывает, — вечно полон он.
Попав в этот сказочный край, Кухулин исцелился от своей болезни. Кроме того, его полюбила фея из сида — Фанд, жена бога Мананнана Мак Лира. Когда Кухулин покидал Другой Мир, она сказала ему: «Куда, бы ты ни призвал меня, я приду». И действительно, вскоре после возвращения Кухулина в Ирландию они встретились в Ибур-Кинд-Трахта.
Из этой же саги мы узнаем, как оба мира закрываются друг от друга. Жена Кухулина, прекрасная Эмер, очень ревновала его к возлюбленной из Другого Мира. Она сказала Кухулину, что Фанд, наверное, ничем не лучше ее, но «поистине все красное — красиво, все новое — бело, все высоко лежащее — желанно, а все привычное — горько, все недостающее — превосходно, а все изведанное — презренно, — в этом вся человеческая мудрость». Раздираемый любовью к обеим женщинам, Кухулин решил остаться с земной супругой. Безутешную Фанд увел в Другой Мир ее муж Мананнан. После ухода Фанд Кухулин очень горевал, долгое время он жил в горах, не принимая пищи и питья. Наконец пришли к нему друиды и запели свои волшебные песни. После этого он попросил пить. Друиды дали ему напиток забвения. И, выпив его, он забыл о Фанд и обо всем, что с ним случилось. Затем они дали такой же напиток Эмер, чтобы она забыла о своей ревности. Мананнан же потряс своим плащом между Фанд и Кухулином, чтобы они никогда больше не встречались. Так кончается Самайн, ночь Хаоса, воссоздающая мифические времена, и мир людей опять прочно закрывается от Другого Мира.
Итак, познакомившись со всеми группами сохранившихся источников, мы выяснили, что кельтская вера в бессмертие души не была пифагорейской верой в метемпсихоз. По кельтским верованиям, после смерти человек, сохраняя прежними внешность и внутреннюю сущность, продолжал безмятежно и радостно жить в Другом Мире, расположенном где-то на северных или западных островах, находящихся за пределами Мирового океана. По кельтской концепции, смерть, будучи только серединой долгой жизни, освобождая от принуждения времени и пространства, даровала всем человеческим существам состояние совершенного счастья.
Не так уж много мы узнали об учении друидов. Однако кельтские легенды, посвященные Другому Миру и празднованию Самайна, доказывают, что это учение не было ни банальным, ни примитивным.
Оно содержало достаточно сложные философские понятия и идеи, например понятие о множественных состояниях бытия. В кельтской мифологической традиции интересно разработана проблема соотношения времени человеческого и времени мифического. Человеческое время конечно и измеримо, тогда как время Другого Мира представляет собой неизменное настоящее вечности. Эта оппозиция конечного и бесконечного существует во всех мифологиях и во всех метафизических традициях. Однако в понимании кельтов существовала возможность приближения к вечности посредством бесконечного растяжения конечного времени. Герои отправляются в Другой Мир, где они проводят год или несколько месяцев, а в мире людей успевают пройти века. А сколько еще великих идей и сокровенных истин могло содержать учение друидов! И, может быть, не так уж не правы были античные авторы, считая их великими мудрецами и философами. Во всяком случае, друидизм, несомненно, был высшей частью кельтской мифологии. И мы вправе ожидать, что у кельтов существовала и низшая мифология, и космогонические, и героические мифы, и боги — как в мифологиях других народов.
НИЗШАЯ МИФОЛОГИЯ
Уже давно было замечено, что в верованиях и фольклоре многих народов Европы лучше всего сохранилась так называемая низшая мифология: поклонение естественным силам природы, культ камней, деревьев, представления о богах-животных, о духах, связанных с земледелием и плодородием. Это наблюдение относится и к древним кельтам. Ж. Вандри, отметив, как трудно выявить фигуры великих кельтских богов и определить их функции, писал: «Находишься на почве более солидной, рассматривая природные божества, воплощенные в земле или в водах, в животных или в деревьях. Они были в большом почете у кельтов».
Начиная знакомиться с этой частью кельтской мифологии, как и в случае с друидизмом, мы не будем разделять наши источники по их принадлежности тем или иным кельтским народам или даже историческим эпохам. Конечно, происходивший из племени эдуев друид Дивитиак времени Цезаря и ирландский монах, десятью или двенадцатью веками позже переписывавший гэльский псевдоисторический или мифологический текст, как будто не имели между собой ничего общего. Существуют значительные различия даже между ирландским филидом, уэльским бардом и рассказчиком бретонского фольклора. Но все эти люди, жившие в разные века и в разных областях кельтского мира, говорили на родственных языках, передававших слова, идеи и концепции достаточно близкие, чтобы составлять единую мифологическую традицию. Поэтому мы будем использовать все доступные источники: археологические материалы, обнаруженные на территории Франции и Британских островов, надписи и памятники изобразительного искусства, происходящие из римской Галлии, ирландские саги, валлийские легенды, бретонские сказки.
Культ камней
На вересковых пустошах Южной Англии, на торфяниках и поросших колючим дроком равнинах французской Бретани до сих пор стоят величественные древние памятники, сооруженные из одного или нескольких блоков дикого камня. Их называют мегалитами. Они появились в конце неолита, но большая часть мегалитов Западной Европы относились к бронзовому веку. Мегалиты бывают трех разновидностей: менгиры, дольмены и кромлехи.
Менгиры — большие продолговатые неотесанные камни, поставленные вертикально. Иногда их основание вкопано в землю. Менгиры достигают высоты 4-5 м. В Бретани они составляют целые аллеи. Особенно знамениты «ряды камней» у Карнака (Морбиган, Бретань), где насчитывается около 3 тыс. менгиров. О назначении менгиров высказывались различные предположения: одни считают их памятниками-стелами, изображениями умерших предков, другие — примитивными идолами. Во всяком случае, менгиры определенно имели культовое значение.
Наиболее распространенный вид мегалитических сооружений — дольмены. Это гробницы, сложенные из больших каменных глыб или плит, поставленных на ребро вертикально или слегка наклонно и покрытых одной или несколькими плитами сверху, наподобие крышки стола, отчего и происходит название «каменный стол». В некоторых дольменах плита, закрывающая вход, имеет большое круглое или овальное отверстие.
Группы менгиров, образующие один или несколько концентрических кругов (опоясывающих площадку посредине), называются кромлехами («круг камней»). Часто к кромлехам примыкают ряды менгиров. Кромлехи достигают 100 м в диаметре, а примыкающие к ним аллеи менгиров насчитывают до 2 тыс. камней. При раскопках внутри кромлехов находят погребения, шлифованные каменные топоры, лепную керамику.
Самым знаменитым из кромлехов и самым грандиозным из мегалитических памятников вообще является Стоунхендж у города Солсбери в Англии. Стоунхендж состоит из трех различных построек, возведенных в разное время на том же месте. Первое сооружение, относящееся к эпохе неолита, датируется 1900-1700 гг. до н. э. и состоит из круглого земляного вала и рва диаметром около 97, 5 м. Второе сооружение датируется 1700-1550 гг. до н. э., оно состоит из двух концентрических кругов камней (38 пар), вертикально поставленных внутри древнего вала. К нему ведет земляная дорога длиной около 400 м. Третье сооружение, относящееся к бронзовому веку, датируется 1500-1400 гг. до н. э. и состоит из врытых вертикально в землю тесаных камней высотой до 8, 5 м и весом до 26 т и лежащих на них каменных плит, образующих замкнутый круг диаметром в 30 м. Внутри этого круга находятся пять трилитов, окружающих горизонтально положенный «алтарный камень».
Назначение Стоунхенджа до сих пор не выяснено. По одной из версий, в те далекие времена (в период неолита и бронзового века) Стоунхендж был комплексом обсерваторий. В какие-то периоды здесь наблюдали за движением Луны, в какие-то — за Солнцем, а может быть, здесь создавали календарь. Невольно вспоминается свидетельство Цезаря о больших познаниях кельтских друидов в области астрономии и астрологии и возникает соблазн отнести Стоунхендж к друидическим памятникам. Однако Стоунхендж и друиды Цезаря отстоят друг от друга по времени слишком далеко. В то же время вопрос о том, можно ли считать Стоунхендж кельтским памятником и предполагать, что кельты участвовали хотя бы в последних этапах его строительства, зависит от того, когда кельты впервые появились на Британских островах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37