Республиканцы уже считают это место своим! Тогда-то Генри Гри и начал свою подготовку. После четырех лет полета он вернулся бы на гребне небывалой популярности, которой только помог бы романтический маскарад Генриэтты. За это можно рисковать жизнью, командир, — я имею в виду не только трех звездолетчиков в космосе, но и три миллиона обездоленных на Земле. Как ты думаешь, командир, какая цифра, какая задача больше?— Ну, парень!.. То есть Генри… тьфу!.. Генриэтта! Скажи сначала, зачем тебе вообще понадобился этот маскарад?— Э-э, командир! На Капитолии редкость женщина-сенатор. Королевы правили, но не в Америке! И Союз обездоленных решил добиваться кресла для своего председателя Генри Гри. Ковбой и ученый! Каскадер и поэт! К тому же «свой парень»! О'кэй!— О'кэй, о'кэй, парень что надо! Видел я твои киноподвиги! Прыгнуть на автомобиле с моста на идущий под ним поезд, промчаться в авто по крышам вагонов и локомотива, потом слететь на том же каре по ходу вперед на железнодорожные пути и скакать на шинах по шпалам впереди поезда — это, брат, трюк небывалый. За одно это тебя в звездный рейс можно взять. И все-таки ты вновь проиграл на выборах. Видно, там другие трюки требуются. Так чего ты снова в эту свалку лезешь?— Чтобы победить! Национальный и всепланетный герой — уже не тот противник для республиканцев, как прежде. Популярность звездолетчика должна помочь Союзу обездоленных посадить своего сенатора в Капитолий. И мой долг добиться этого.— Эге! Так вот какому долгу клятва давалась!— Клятва давалась жизнью, которая принадлежит не Генри Гри и не Генриэтте Грин, а миллионам обездоленных американцев! Ради них были пройдены все математические тесты и физические испытания. Вот и суди теперь сам, кого я должна спасать: трех человек, терпящих бедствие в космосе, или три миллиона американцев?— Да, задаешь ты мне задачу! Выходит дело, ты лететь с нами не хочешь?— Еще как хочу, но есть особая тайна, Бережной. Узнать ее — эго понимать, чего стоит мне отказаться от полета с тобой и Никитой.— А Никита при чем? Он незаменимый штурман. У него таких вопросов возникнуть не может.— Нет, командир, я не о том…Послышались всплески весел. Мальчишки возвращались, гребя теперь против течения.— А они правильно сказали про влюбленных, Бережной.— Про кого?— Про меня, командир, — и Генриэтта задорно помахала мальчуганам сорванной веткой. — Разведчики, прокатите в лодке! — крикнула она.Ребята смутились, посовещались немного и стали подгребать к берегу.— Нет, ребятки, я пошутила! — снова крикнула американка. — У меня командир такой строгий!— Какой командир? — заинтересовались мальчики.— Бережной, звездолетчик! Знаете такого?— Ух ты! — воскликнул один из ребят.— А Никиту Вязова вы знаете? — крикнул другой.— Еще бы! А ты?— Он меня, Сашу Кузнецова, и вот его, Витю Стрелецкого, из воды вытащил. Передайте ему, мы его всегда помнить будем!— Передам, непременно передам! — ответила Генриэтта.Лодка стала удаляться.— Славные ребята! — глядя вслед ей, сказала американка и добавила: — Да и Никиту, наверное, тоже любят.— Что значит тоже? — насторожился Бережной.— Что такое «тоже», спрашиваешь? Отвечу, командир, что ради своего долга, о котором ты теперь знаешь, я отказываюсь от своего счастья.— От какого счастья?— От звездного счастья! Когда в полете тайна раскрылась бы, я бы во всем призналась Никите.— В том, что ты женщина?— Это он сам понял бы. Нет, открылась бы в своих чувствах к нему!Бережной свистнул.— Ну знаешь! Я никогда не был фаталистом, но теперь вспоминаю поговорку, которой многие люди себя утешали.— Какая поговорка?— Что ни делается, все к лучшему! Хорошо, что не придется тебе признаваться Никите! Он на Земле оставляет чудную девушку.— О, я не завидую ей! У нее пройдут годы, пока на его часах отсчитаются минуты. Она забудет его. Появятся муж, дети, внуки, правнуки, и только самые далекие ее потомки, может быть, дождутся нас с Никитой, по-прежнему молодых и счастливых.— Чем счастливых?— Взаимной любовью, командир, которая расцветет у тебя на глазах. Ты думаешь, что молодой мужчина за долгие годы полета не влюбится в летящую с ним рядом женщину? О, Бережной, если захочу, я могу быть обворожительной, но… всего этого, увы, не случится, ибо долг разведет каждого из нас в стороны.— Не хотел бы я видеть все это!— Тебе пришлось бы не только видеть, но и поженить нас. И знаешь, где? В невесомости, когда тяговый модуль начнет тормозить при подходе к спасаемому звездолету. Я всегда восхищалась тем. что парашютисты успевают справлять свадьбы в свободном полете. И завидовала им — прыгнут с самолета, повенчаются, бутылку шампанского с друзьями выпьют, а потом только парашют раскроют И я хотела, чтобы так получилось и у нас!.. В командире должна воплощаться вся земная законность. Не правда ли? И тебе пришлось бы соединить нас брачными узами без уз тяготения. Не так ли? — Американка смеялась.— Нет, не так! Не знаю, буду ли я венчать вас с Никитой среди звезд, но дезертировать тебе в последнюю минуту не дам. Это я твердо знаю. Да и никто не даст. БЕЗ УЗ ТЯГОТЕНИЯ У костра сидели трое в серебристых костюмах звездолетчиков. Над огнем грелся котелок.К самому берегу тихой речки подступали высокие сосны. В их вершинах гулял ветер, раскачивая ветви, а внизу все затаилось в тишине. Последние лучи солнца отразились в воде и погасли. Вдали за лесом разгоралась вечерняя заря.— Дядя Жора. Вы ведь позволили так называть себя в лесу, — обратился к командиру звездолета штурман, показав рукой на чисто земной пейзаж, чудом перенесенный в отсек отдыха эффектом голографии.— А как же! В такой красоте земной всякие чины и зва…Внезапно все трое взлетели в воздух над берегом затихшей речки.— Наконец-то! — радостно воскликнула звездолетчица.— Ну что? Дождалась? — добродушно произнес командир, привычным движением выправляя свое тело, чтобы оно вертикально зависло над светящимися «угольями» электрического костра. Как сама вычислила, так и произошло.Звездолетчица протянула в воздухе руку штурману, их пальцы встретились и соединились, как у парашютистов в групповом прыжке…— Что? Невтерпеж? — улыбнулся командир. — Добре, добре. Приступаю сейчас к своим обязанностям представителя земной законности. Как вами задумано, так и будет.— Да, да! Командир! Надо именно сейчас все проделать, пока наша жилая кабина догоняет тяговый модуль.— Есть еще время, есть! Тяговый модуль только начал торможение. Пока еще выберется весь стокилометровый буксир, пока модуль отстанет от нас и натянет трос, десять свадеб можно сыграть в невесомости.— Десять не надо, — усмехнулся штурман. — Только одну. Женить-то больше некого, разве что роботов?— Пока некого, но ведь начнет когда-то человечество осваивать дальнее космическое пространство. Мужчины и женщины в полете годами рядом будут жить, тогда браки в космосе станут обыденностью. А вы, мои дорогие, пока первые, и года рядом не вытерпели. А потому, представляя нашу матушку-Землю, задам каждому из вас пустяковый вопрос. А вдруг получу отрицательный ответ?— Задавайте, командир, задавайте! Готова отвечать!— Начнем с тебя, штурман. Не передумал ли ты стать мужем нашей звездолетчицы, математика спасательного корабля «Крылов», которую так крепко за руку держишь, словно она лететь от тебя собирается?— Это она меня так держит, командир. И мне от того радостно, потому что я не передумал стать ей верным мужем и постараюсь быть ее достойным.— Добре сказано. А ты, математик корабля «Крылов», решилась ли завладеть нашим штурманом и стать его женой?— Согласна! Тысячу раз согласна.— Зачем тысяча согласий? Достаточно одного. А вот за восемь месяцев, наверное, не раз обдумывала свое намерение?— Вовсе нет! Я Никите сразу после старта сказала, но…— Вот-вот, знаю я ваши «но» и причуды… Все романтики! Каскадерство лихое. Непременно требовалось в «свободном падении» свадьбу сыграть, как у парашютистов!— Дело не в капризе воздушных каскадеров, — возразила звездолетчица. — Просто невесомость означает торможение нашего тягового модуля, начало сближения с оторвавшейся кабиной «Скорости». Потому и хотелось достойно отметить завершение первого этапа нашей экспедиции.— Куда достойнее! — отозвался командир.— И установление радиосвязи с первым звездным экипажем. Я была уже готова поговорить…— С кем, с кем поговорить? — взъерошился командир.— Хотя бы с первым американцем в Галактике.— Это Вася-то Галлей — американец? — усмехнулся Никита. — Мы с ним вместе в калужской школе имени Циолковского учились. И родился он в Москве.— В Москве-то в Москве, только в штате Массачусетс, — возразила звездолетчица. — Потом Иельский университет, Хьюстон, мыс Канаверал.— Не в этом дело, — оборвал командир. — Ребятам нашим приходится считаться с нехваткой энергии и экономить даже на радиоприеме, позволяя себе только радиопеленг. Потерпи, пока не сблизимся с ними вплотную.— Настоящую женскую красоту умение терпеть только подчеркивает, — добавил Никита.— Сократ! — возмущенно бросила Никите его подруга.— А пока что мы еще не рядом…— Ну что ты, командир, — пробасил штурман. — Как же не рядом? Еще наши предки управляли по радио автоматическими станциями не за один, а за сотни миллионов километров. Можно считать, что сближение со «Скоростью» началось. Нашему математику верить можно.— Тебе, штурман, верить ей всю жизнь придется.— Я готов.— Коли так, и невесомость стала символом завершения первого этапа нашего рейса, самое время связать вас брачными узами. Объявляю вас мужем и женой. Первой космической парой, соединившейся в звездном полете. Пока я говорю эти слова, на Земле нашей летят десятилетия, но вы вернетесь на Землю молодыми.— Спасибо, командир. Будьте теперь нашим первым семейным гостем. Угостимся космической похлебкой, как бы в земном бору сваренной, — предложил штурман.Пока в звездной бездне происходила эта необычайная свадьба, спасательный звездолет «Крылов» выполнял сложный маневр, сближаясь с жилым модулем звездолета «Скорость», летящим по инерции с оборванным буксиром.Отведав свадебной похлебки, командир и счастливые молодожены перебрались в кабину управления, пролетев по знакомым коридорам, которые еще недавно не без усилий преодолевали из-за увеличенного тяготения, позволившего им, впрочем, менее чем за год догнать потерявшийся модуль.— Запись радиограммы со звездолета «Скорость», — доложил штурман, проглядывая ленты автоматических приборов.— Знатно! Пока мы там на свадьбе гуляли, они…— Отметили замедление нашего тягового модуля.— Командир, — обернулась звездолетчица. — Все о'кэй. Пора задавать программу автопилоту.— Никита, замени меня у ручного управления — у тебя реакция лучше моей. Я буду регулировать по компьютеру натяжение буксира. Как, штурман? Справишься? При малейшем сомнении бери управление на себя.— Не понимаю, — отозвалась звездолетчица. — Неужели человек может тягаться с компьютером, в который я заложила оптимально рассчитанную программу?— Ты, математик, за своего Пифагора, Архимеда или Диофанта не обижайся. Мы твои компьютер уважаем. Только имей в виду, что миллиард попыток в секунду еще не все, шахматная партия, бывает, за один ход проигрывается — натянись буксир рывком, может и у нас обрыв получиться, и тогда вместо одного двум скитальцам меж звезд блуждать придется. А на Земле звездолетов такого класса не осталось.— Не доверяете все-таки машине?— И машине чуть-чуть, и программисту немножко, уж ты не серчай. Командиром станешь, так же поступишь. Или не так? Ведь любой компьютер не замена, а только помощник человеку.— А я-то старалась, — вздохнула звездолетчица.— И не зря старалась. Иначе тебя с собой мы не взяли бы.Через иллюминатор кабины управления в электронный бинокль можно было видеть, как постепенно выбирается на фоне застывшей звездной россыпи ниточка буксира, связывающего два модуля спасательного звездолета. В отличие от оборвавшегося буксира этот был заключен в трубу, по которой из технического модуля пропускался огромный высокочастотный ток, мгновенно превращая в пар любую крупинку вещества, возникавшую в результате перевозбуждения квантов вакуума, благодаря чему сам буксир со всеми кабелями энергоснабжения и передачи команд оставался надежно защищенным. (Ага, при околосветовой скорости даже пар будет сродни бетонной стенке. OCR)Ни Вязову, ни Бережному не привелось дублировать автоматическое управление. Когда буксир почти натянулся, отставший технический модуль по команде компьютера немного увеличил скорость, почти сравняв ее со скоростью летящего по инерции жилого модуля. Буксир плавно натянулся и заставил жилой модуль развернуться.В кабине это стало заметно по движению звезд, которые серебристым потоком понеслись в иллюминаторе. Наконец звездолетчики ощутили появление силы тяжести и плавно опустились на пол кабины.— Ну, штурман! Поздравляю тебя с такой женой! К математике ее не подкопаешься — зря, выходит, мы с тобой наши грубые мужицкие руки к штурвалам потянули… Женский ум нам мужскую силу проявить так и не дал. Сочувствую тебе, Никита. Если у вас так дело пойдет и дальше, жить тебе, бедняге, под высоким каблучком, как в старину говаривали.— Она высоких каблуков не носит, командир.— Зато другие трюки ее мне хорошо известны. Давай, телеграфируй Алексею Крылову. Поздравь его — мы теперь от «Скорости» не дальше, чем Луна от Земли. Слова наши эти через какие-нибудь три-четыре секунды примут.— Есть, командир. Передаю «Скорости» лунный привет.— Ну, давай, штурман! Им всякий привет с Земли радостен, в особенности лунный. УГАДАННОЕ ИМЯ В кабине управления жилого модуля было темно. Лампочка аварийного освещения давно покрылась густо-синим льдом из кристаллов углекислоты, азота и кислорода. Такой же лед морозным узором — как зимой на окнах, уже не раз оседал на стеклах иллюминаторов, но оттуда его почти сразу же счищали.Перед пультом неподвижно висели три скафандра, предназначенные для выхода в открытый космос.Казалось, в кабине нет никого, но это было не так.Заключенные в скафандры звездолетчики из экономии старались обходиться без шлемофонов. Энергия не только в модуле, но и в скафандрах иссякала. Температуры в вакууме и внутри оторвавшейся жилой кабины почти сравнялись. Звездолетчики забыли, когда у них горело освещение, когда включался электрообогрев, но все равно верили, что помощь придет. И она пришла. Первые радиосигналы были уже получены.— Разрешаю пользоваться шлемофоном, — в наушниках раздался голос командира звездолета.— Дать радиопеленг?— Подождите, командир, надо хоть немного отогреть компьютер. Я проверю, не начал ли тормозить их технический модуль.— Валяй, Вася. Заодно можешь себе горячего чая разогреть.— Обойдусь, командир. Боюсь обжечься. Последние остатки энергии ушли на обогрев компьютера.— Тормозит! Точно тормозит! — обрадованно заявил Галлей. — На хвосте у жилого модуля тяговый сидит и назад тянет.— Это и без компьютера видно. Модуль нас догнал, а теперь застыв, сравнял скорости. Значит, ускорения уже не должно быть, — закончил Федоров.— У них там наверняка веселье. Удачную операцию отмечают.— А может, еще и с горячей похлебкой? — подзадоривал штурман.— Не напоминай, Федор Нилыч, не надо!— Кстати, Вася, там вроде бы женский голос слышался. Не иначе, летит выручать тебя твоя Кассиопея.И все трое молча смотрели на приближающийся к ним спасательный модуль.— Пожалуй, пора погреться в их жилой кабине, — нарушил молчание Крылов.— Собраться недолго. Бортжурнал со мной. Разве что Вася забыл портрет Кассиопеи, так она сама его встретит.— Ладно вам. Надо отдраивать люки.Галлей и штурман вдвоем бросились к механизмам, открывающим люки шлюза.— Командир! — послышалось в шлеме Крылова. — Механизмы замерзли. Пробовали включить отопление. Прибор показывает нуль, последнюю энергию Васькин компьютер съел.— Ну что ж, — усмехнулся Крылов. — Значит, зря за нами спасатели летели. Какое решение предложите? Попросить, чтобы на буксир нашу обледенелую кабину взяли?— Так ведь энергии нет, — пробурчал штурман.— В вас я энергии не вижу, — огорченно сказал Крылов, — ваши мыслительные аппараты хуже обесточенных компьютеров.— Верно, командир! И как сразу не додумались! Есть энергия!— Откуда?— От реактивных двигателей, скафандров. Федор Нилыч мне сейчас на реактивные дюзы показал, а я и сам, признаться, догадался.Командир звездолета присоединился к своим товарищам. Они включили реактивные двигатели. Яркое пламя осветило кабину. Казалось, все внутри задымилось так, словно начался пожар.Всего несколько мгновений работали двигатели в космическом аппарате — и твердый воздух внутри его снова стал газообразным.— Шлюзовые люки теперь открывать будем не сразу. Не то опять все заморозим,— размышлял командир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11