Но стоит затронуть их Родину… В английском языке слова «Patria» (Родина) не существует. Для того чтобы сказать «Patria», нужно соединить два слова и произнести Father Land (страна отцов), или Mother Land (страна матерей, страна-мать), или Native Land (страна, где родился). Или просто My Country — моя страна. Все же существительное «патриотизм» существует, впрочем, как и прилагательное «патриотический». И не считая, может быть, Франции, я не могу представить себе другую более патриотичную страну, чем Америка. Я чувствую униженность, глядя на тех рабочих с флагами, поющих: «Америка, Америка, Америка». Я чувствую униженность, потому что никогда не видела итальянских рабочих с триколором (Триколор — флаг, составленный из трех разноцветных полос. Итальянцы называют свой флаг (он состоит из зеленой, белой и красной вертикальных полос) просто триколором. Эта привычка бытует со времен Рисорджименто, то есть с эпохи борьбы за воссоединение Италии, когда зелено-бело-красный триколор (но по непонятной причине итальянцы говорят «бело-красно-зеленый», bianco rosso e verde) был создан по образцу красного, белого и голуБого триколора, рожденного в эпоху Французской революции.), поющих: «Италия, Италия, Италия». Никогда. Я видела их с огромным количеством красных знамен. Там был реки, озера, океаны красных знамен, но итальянских флагов не было никогда. Одураченные тупыми вождями, коммунистической партией, служанкой СССР, — итальянские рабочие всегда оставляли трехцветный флаг своим противникам. Нельзя сказать и чтобы их противники хорошо его использовали. В результате сегодня трехцветный флаг можно увидеть только на олимпийских играх, когда мы случайно завоевываем медаль, или на стадионах во время международных футбольных матчей. Вот единственная возможность услышать: «Италия, Италия, Италия».
Да, есть большая разница между страной, где флагом Родины, Отчизны размахивают только воинствующие футбольные фанаты на стадионах или спортсмены, завоевавшие олимпийскую медаль, и страной, где такие флаги — в руках всех. Например, патриоты-рабочие, проводящие раскопки в той самой кофейной гуще в поисках останков людей, разорванных на части сынами Аллаха, и не находящие ничего, кроме кусочка носа, кусочка пальца.
Дело в том, что Америка — необыкновенная страна, мой друг. Страна, которой действительно завидуют. Да. Страна, к которой и которую действительно ревнуют по причинам, не имеющим ничего общего с ее Богатством, ее огромной силой, ее военным превосходством. А знаешь, почему? Потому что Америка — это нация, порожденная потребностью души в Родине (Patria) и благороднейшей из идей, чье воплощение в жизнь едва ли может быть достигнуто Западом: идеей Свободы, соединенной с идеей Равенства. Необыкновенная страна еще и потому, что это случилось, когда идея Свободы не считалась модной. Идея Равенства — тем более. Только некие философы, называемые просветителями, говорили об этих вещах в то время. Только огромная и дорогая книга в семнадцати томах (которые с добавлением восемнадцати томов-таблиц превратились в тридцать пять томов), опубликованная во Франции под руководством неких Дидро и Д'Аламбера и названная «Энциклопедией. Толковым словарем науки, искусств и ремесел», объясняла эти понятия. И не считая интеллектуалов и аристократов, у которых были деньги на приобретение семнадцати, а затем тридцати пяти томов большой дорогой книги или книг, вдохновивших ее, — кто знал о Просвещении в то время? Кто боролся за возвышенную идею? Даже французские революционеры не помышляли об этом, поскольку Французская революция началась в 1789 году, то есть пятнадцать лет спустя после американской революции, начавшейся в 1776-м, но зародившейся в 1774 году. (Эту деталь антиамерикански настроенные левые, как правило, забывают или делают вид, что забывают). Прежде всего, Америка является необыкновенной страной в силу того, что идея Свободы, соединенная с идеей Равенства, была осознана крестьянами, в основном неграмотными или необразованными людьми, крестьянами тринадцати американских колоний. Она является необыкновенной страной в силу того, что эта идея воплотилась в жизнь благодаря потрясающим лидерам, людям высокой культуры, выдающихся качеств и великого воображения: Отцам-Основателям. Господи, да представляем ли мы себе Бенджамина Франклина, Томаса Джефферсона, Томаса Пэйна, Джона Адамса,Джорджа Вашингтона и т. д. и т. д.?! Ничего общего с крючкотворами-юристами, т. е. «avocaticchi», адвокатишками (как Витторио Альфьери презрительно называл их), Французской революции. Ничего общего с мрачными, истеричными палачами времен террора: всякими Маратами, Дантонами, Демуленами, Сен-Жюстами, Робеспьерами и т. д. Отцы-Основатели были люди, которые знали греческий и латынь так, как наши преподаватели греческого и латыни никогда знать не будут. Люди, которые читали Архимеда, Аристотеля и Платона по-гречески, а Сенеку, Цицерона и Вергилия по-латыни. Они изучали принципы греческой демократии лучше, чем современные марксисты изучали теорию прибавочной стоимости. (Если считать, что современные марксисты прибавочную стоимость действительно изучали). Джефферсон знал даже итальянский, который он называл тосканским. На итальянском он разговаривал, писал и читал с исключительной легкостью. Так, вместе с двумя тысячами срезанных виноградных лоз, тысячей оливковых саженцев и нотной бумагой, которую в Вирджинии не так-то легко было найти, в 1774 году флорентийский врач Филиппо Маццеи привез ему пять экземпляров книги, написанной Че-заре Беккариа; «Dei Delitti e delle Репе» («О преступлениях и наказаниях»). Что касается самоучки Бенджамина Франклина, это был гений. Ученый, печатник, писатель, редактор, журналист, политик, изобретатель. В частности, он открыл электрическую природу молнии, изобрел громоотвод и систему отопления помещений без очага. Великий герцог тосканский Пьетро Леопольдо купил два таких дымохода для своего кабинета в палаццо Питти во Флоренции. И именно с подобными необыкновенными лидерами, людьми высокой культуры, выдающихся качеств и великого воображения, в 1776 году неграмотные и необразованные крестьяне тринадцати американских колоний восстали против Англии и сражались в войне за Независимость. Вот она, американская революция.
Они сражались, несмотря на кровь, являющуюся платой за любую из войн, но без мерзостей Французской революции: без ужасов гильотины, без резни в Тулоне, Лионе и Бордо, без кровавой бойни в Вандее. Они сражались за листок бумаги, который вместе с потребностью души, с потребностью в Отчизне воплощал благороднейшую идею Свободы, соединенную с Равенством. За Декларацию Независимости. «Мы считаем самоочевидными истины, что все люди созданы равными и наделены Творцом определенными неотъемлемыми Правами, к числу которых относится право на Жизнь, на Свободу и на стремление к Счастью, что для обеспечения этих прав люди создают правительства».
И этот листок бумаги, на который со времен Французской революции и по наши дни равняется весь Запад, вдохновляющий каждого из нас, все ещё составляет основу Америки. Составляет основу ее жизненной лимфы. Знаешь, почему? Потому что эти слова превращают подданных в граждан. Потому что эти слова превращают плебеев в Народ. Потому что они побуждают, даже приказывают плебеям, превращенным в граждан, восстать против тирании и управлять самими собой, выражать собственную индивидуальность, искать свое собственное счастье, то есть это шанс для бедных, для плебеев стать Богатыми. Короче говоря, прямая противоположность тому, что делали коммунисты, которые практически запрещали людям быть самостоятельными, самовыражаться, Богатеть, сажая на трон его Величество Государство. «Коммунизм — монархический режим, причем монархия старого стиля, — говорил обычно мой умный отец. — Соответственно, коммунизм кастрирует. А когда мужчина кастрирован, он перестает быть мужчиной». Кроме того, он обычно говорил, что, вместо того чтобы спасать плебеев, коммунизм, наоборот, превращает всех в плебеев, заставляет умирать от бедности и голода.
Так вот, по-моему, Америка спасает, освобождает плебеев. По существу, в Америке все плебеи: белые и черные, желтые и коричневые, глупые и умные, бедные и Богатые. По существу, в большинстве случаев самые что ни на есть плебеи — как раз Богатые. Жутко неотесанные! Сразу видно, что они никогда не читали учебник хороших манер монсиньора Делла Каза, что они никогда не имели дела с утонченностью, с изысканностью. Возьмем, к примеру, их обычную еду. Или, скажем, то, как они одеваются. Большинство из них настолько неэлегантны, что в сравнении с ними английская королева выглядит шикарной, как модель высокого класса. Но, Бог ты мой, они спасены! Они освобождены! А в этом мире ничего нет более жизненно важного, более значительного, более непоколебимого, чем Освобожденные Плебеи, Спасенные Плебеи. Спасенные, освобожденные плебеи кому хочешь обломают рога. И уже обламывали: англичанам, немцам, русским, мексиканцам, нацистам, фашистам, коммунистам… В конце концов, даже вьетнамцам-хошиминовцам. Те тоже после своей победы фактически были вынуждены прийти к соглашению с ненавистной Америкой. Когда экс-президент Клинтон приехал к ним с визитом, они были на седьмом небе: «Добро пожаловать, Ваше Высокопревосходительство, добро пожаловать! Будем делать бизнес с Америкой, правда? Много денег, много денег, правда?» Проблема в том, что сыны Аллаха — не вьетнамцы и с ними война будет очень жесткой. Очень долгой, очень трудной, очень крутой. Она будет длиться до тех пор, пока мы, европейцы, не перестанем накладывать в штаны и вести двойную игру с противником, отказываясь от собственного достоинства. Это мнение я со всем необходимым почтением адресую также и Папе Римскому.
«Скажите, святой отец: правда ли, что недавно вы просили сынов Аллаха простить крестовые походы, в которых ваши предшественники боролись за то, чтобы вернуть себе Гроб Господень? А просили ли вас когда-либо сыны Аллаха простить их за то, что они Гроб Господень забрали? Принесли ли они извинения за то, что на протяжении более семи веков порабощали католический Иберийский полуостров, всю Португалию и три четверти Испании, так что если бы Изабелла Кастильская и Фердинанд Арагонский не изгнали их в 1490 году, мы все сейчас говорили бы по-арабски? Этот вопрос волнует меня, святой отец, потому что они никогда не просили у меня прощения за преступления, совершенные сарацинами в XVII и XVIII веках на побережьях Тосканы и Тирренского моря. Я имею в виду, когда они похищали моих предков и, заковав им цепями руки, ноги и шеи, везли в Алжир, Тунис, Танжер, Константинополь и продавали на базаре. Они держали их в рабстве всю оставшуюся жизнь, запирали молодых женщин в гаремах, наказывали их за попытки сбежать, перерезая им горло: помните? Конечно, вы помните. Общество освобождения белых рабов, которых они держали в Алжире, Тунисе, Марокко, в Турции и т. д., было основано итальянскими монахами, не так ли? Именно Католическая церковь вела переговоры об освобождении тех, у кого были деньги на выплату выкупа, да? Вы действительно ставите меня в тупик, пресвятой отец. Вы так упорно прилагали усилия для того, чтобы увидеть крушение Советского Союза. Мое поколение, поколение, которое прожило всю свою жизнь в страхе третьей мировой войны, должно особенно благодарить вас за чудо, в которое никто из нас не верил: Европа освобождена от кошмара коммунизма, Россия просит принять ее в НАТО, Ленинград снова называется Санкт-Петербургом, Путин является лучшим другом Буша, его лучшим союзником. И после такой победы вы заигрываете с личностями, которые хуже Сталина, заигрываете с теми, кто мечтает построить мечети на территории Ватикана? Пресвятой отец… При всем моем уважении, вы напоминаете мне немецко-еврейских банкиров, которые в 1930-х годах, надеясь спастись, снабжали деньгами Гитлера, а несколько лет спустя закончили свою жизнь в печах крематория».
* * *
Разумеется, я не обращаюсь к стервятникам, которые при виде того, что произошло 11 сентября, издевательски хихикали: «Отлично. Так американцам и надо». Я обращаюсь к тем, кто, не будучи ни глупым, ни злым, обольщается из-за сочувствия, нерешительности или неуверенности. Именно им я говорю: «Очнитесь, люди, очнитесь! Вы боитесь грести против течения, боитесь выглядеть расистами (чрезвычайно неточное, помимо всего прочего, слово, поскольку проблема заключается не в расе, а в религии). А обратный крестовый поход на марше. Ослепленные близорукостью и глупостью политической корректности, вы не понимаете или не хотите понять, что война религии уже ведется. Война, которую они называют джихад. Война, которая, возможно (возможно?), не нацелена на завоевание нашей территории, но определенно нацелена на завоевание наших душ и на уничтожение нашей свободы. Война, которая ведется в целях разрушения нашей цивилизации, нашего образа жизни и смерти, того, как мы молимся или не молимся, едим, пьем, одеваемся, учимся, наслаждаемся Жизнью. Ошеломленные потоком пропагандистской лжи, вы не можете или не хотите взять себе в голову, что, если мы не прибегнем к самозащите, если не станем бороться, джихад победит. Победит, да-да, и разрушит мир, который, так или иначе, мы сумели построить, изменить, улучшить, сделать более разумным, то есть менее ханжеским или не ханжеским вовсе. Перечеркнет нашу культуру, наше искусство, нашу науку, нашу индивидуальность, нашу мораль, наши ценности, наши удовольствия… Господи! Неужели вы не видите, что все эти усамы бен ладены считают себя вправе убивать вас и ваших детей, потому что вы пьете алкоголь, потому что вы не отращиваете длинную бороду и отказываетесь от чадры и паранджи, потому что вы ходите в театр и в кино, потому что вы любите музыку и поете песни? Танцуете и смотрите телевизор? Носите мини-юбки или шорты, на пляже и около плавательного бассейна вы загораете почти обнаженными или обнаженными, занимаетесь любовью, когда хотите и с кем хотите? Или потому что вы верите в Бога? Я, слава Богу, атеистка. И не имею ни малейшего желания быть за это наказанной реакционными фанатиками, которые, вместо того чтобы вносить свою ленту в прогресс, по пять раз на дню задирают задницы и молятся».
В течение двадцати лет я повторяю это. Двадцать лет. Двадцать лет назад я написала передовицу в более мягкой форме, чем нынешняя, полная ярости и гордости. Тогда это была передовица журналиста, привыкшего уживаться со всеми расами, привычками и верованиями, женщины, привыкшей оказывать сопротивление любым формам фашизма и нетерпимости, человека вне церкви и вне каких бы то ни было табу. И одновременно это был крик представителя Запада, полный негодования по отношению к идиотам, не чующим вони грядущей святой войны, терпящим оскорбления, наносимые Европе сыновьями Аллаха — террористами… Вот как примерно звучали мои размышления двадцать лет назад: "Какой смысл уважать тех, кто не уважает нас? Достойно ли защищать или поддерживать их культуру или так называемую культуру, когда они выражают презрение к нашей? Я хочу защищать мою, но не их культуру и сообщаю вам, что люблю Данте Алигьери и Шекспира, и Гете, и Верле-на, и Уолта Уитмена, и Леопарди гораздо больше, чем Омара Хайяма. Ну что ж, меня за это распяли. «Расистка, грязная расистка!» «Стрекозы» клеймили меня словом «расист». И так же клеймили снова во время советского вторжения в Афганистан. Они поступали так потому, что каждый раз, когда бородатые воины приговаривали «Аллах акбар» перед выстрелом из миномета, я, полная предчувствий, обращалась к миру: «Поддержим эту войну. Известно, что такое Советский Союз, но в данном случае давайте скажем ему спасибо». Но меня распинали, особенно после того, как я рассказала о том, что они обычно делали с советскими пленными. Как они отпиливали советским руки и ноги. Такое же зверство, не забывайте, они проделали в конце XIX века с английскими дипломатами, послами королевы Виктории, и с другими европейскими дипломатами, находившимися в Кабуле. Жертвы не умирали сразу. Лишь через некоторое время жертву наконец обезглавливали и отрубленной головой играли в бускачи — афганскую разновидность поло. Что касается рук и ног, их продавали в качестве трофеев на базаре… Тогда меня тоже распяли, да. Им не понравился даже тот факт, что я плакала над безрукими и безногими украинскими солдатами, которых варвары бросили не убив, которых подобрали товарищи. Они валялись в полевых госпиталях, умоляя о смерти. Но меня обзывали расисткой и за это тоже, помнишь? Они называли меня расисткой и в то же время одобряли американцев, обезумевших от страха перед Советским Союзом и поэтому дававших варварам поддержку и оружие, тренировавших юного суданца по имени Усама бен Ладен и кричавших:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Да, есть большая разница между страной, где флагом Родины, Отчизны размахивают только воинствующие футбольные фанаты на стадионах или спортсмены, завоевавшие олимпийскую медаль, и страной, где такие флаги — в руках всех. Например, патриоты-рабочие, проводящие раскопки в той самой кофейной гуще в поисках останков людей, разорванных на части сынами Аллаха, и не находящие ничего, кроме кусочка носа, кусочка пальца.
Дело в том, что Америка — необыкновенная страна, мой друг. Страна, которой действительно завидуют. Да. Страна, к которой и которую действительно ревнуют по причинам, не имеющим ничего общего с ее Богатством, ее огромной силой, ее военным превосходством. А знаешь, почему? Потому что Америка — это нация, порожденная потребностью души в Родине (Patria) и благороднейшей из идей, чье воплощение в жизнь едва ли может быть достигнуто Западом: идеей Свободы, соединенной с идеей Равенства. Необыкновенная страна еще и потому, что это случилось, когда идея Свободы не считалась модной. Идея Равенства — тем более. Только некие философы, называемые просветителями, говорили об этих вещах в то время. Только огромная и дорогая книга в семнадцати томах (которые с добавлением восемнадцати томов-таблиц превратились в тридцать пять томов), опубликованная во Франции под руководством неких Дидро и Д'Аламбера и названная «Энциклопедией. Толковым словарем науки, искусств и ремесел», объясняла эти понятия. И не считая интеллектуалов и аристократов, у которых были деньги на приобретение семнадцати, а затем тридцати пяти томов большой дорогой книги или книг, вдохновивших ее, — кто знал о Просвещении в то время? Кто боролся за возвышенную идею? Даже французские революционеры не помышляли об этом, поскольку Французская революция началась в 1789 году, то есть пятнадцать лет спустя после американской революции, начавшейся в 1776-м, но зародившейся в 1774 году. (Эту деталь антиамерикански настроенные левые, как правило, забывают или делают вид, что забывают). Прежде всего, Америка является необыкновенной страной в силу того, что идея Свободы, соединенная с идеей Равенства, была осознана крестьянами, в основном неграмотными или необразованными людьми, крестьянами тринадцати американских колоний. Она является необыкновенной страной в силу того, что эта идея воплотилась в жизнь благодаря потрясающим лидерам, людям высокой культуры, выдающихся качеств и великого воображения: Отцам-Основателям. Господи, да представляем ли мы себе Бенджамина Франклина, Томаса Джефферсона, Томаса Пэйна, Джона Адамса,Джорджа Вашингтона и т. д. и т. д.?! Ничего общего с крючкотворами-юристами, т. е. «avocaticchi», адвокатишками (как Витторио Альфьери презрительно называл их), Французской революции. Ничего общего с мрачными, истеричными палачами времен террора: всякими Маратами, Дантонами, Демуленами, Сен-Жюстами, Робеспьерами и т. д. Отцы-Основатели были люди, которые знали греческий и латынь так, как наши преподаватели греческого и латыни никогда знать не будут. Люди, которые читали Архимеда, Аристотеля и Платона по-гречески, а Сенеку, Цицерона и Вергилия по-латыни. Они изучали принципы греческой демократии лучше, чем современные марксисты изучали теорию прибавочной стоимости. (Если считать, что современные марксисты прибавочную стоимость действительно изучали). Джефферсон знал даже итальянский, который он называл тосканским. На итальянском он разговаривал, писал и читал с исключительной легкостью. Так, вместе с двумя тысячами срезанных виноградных лоз, тысячей оливковых саженцев и нотной бумагой, которую в Вирджинии не так-то легко было найти, в 1774 году флорентийский врач Филиппо Маццеи привез ему пять экземпляров книги, написанной Че-заре Беккариа; «Dei Delitti e delle Репе» («О преступлениях и наказаниях»). Что касается самоучки Бенджамина Франклина, это был гений. Ученый, печатник, писатель, редактор, журналист, политик, изобретатель. В частности, он открыл электрическую природу молнии, изобрел громоотвод и систему отопления помещений без очага. Великий герцог тосканский Пьетро Леопольдо купил два таких дымохода для своего кабинета в палаццо Питти во Флоренции. И именно с подобными необыкновенными лидерами, людьми высокой культуры, выдающихся качеств и великого воображения, в 1776 году неграмотные и необразованные крестьяне тринадцати американских колоний восстали против Англии и сражались в войне за Независимость. Вот она, американская революция.
Они сражались, несмотря на кровь, являющуюся платой за любую из войн, но без мерзостей Французской революции: без ужасов гильотины, без резни в Тулоне, Лионе и Бордо, без кровавой бойни в Вандее. Они сражались за листок бумаги, который вместе с потребностью души, с потребностью в Отчизне воплощал благороднейшую идею Свободы, соединенную с Равенством. За Декларацию Независимости. «Мы считаем самоочевидными истины, что все люди созданы равными и наделены Творцом определенными неотъемлемыми Правами, к числу которых относится право на Жизнь, на Свободу и на стремление к Счастью, что для обеспечения этих прав люди создают правительства».
И этот листок бумаги, на который со времен Французской революции и по наши дни равняется весь Запад, вдохновляющий каждого из нас, все ещё составляет основу Америки. Составляет основу ее жизненной лимфы. Знаешь, почему? Потому что эти слова превращают подданных в граждан. Потому что эти слова превращают плебеев в Народ. Потому что они побуждают, даже приказывают плебеям, превращенным в граждан, восстать против тирании и управлять самими собой, выражать собственную индивидуальность, искать свое собственное счастье, то есть это шанс для бедных, для плебеев стать Богатыми. Короче говоря, прямая противоположность тому, что делали коммунисты, которые практически запрещали людям быть самостоятельными, самовыражаться, Богатеть, сажая на трон его Величество Государство. «Коммунизм — монархический режим, причем монархия старого стиля, — говорил обычно мой умный отец. — Соответственно, коммунизм кастрирует. А когда мужчина кастрирован, он перестает быть мужчиной». Кроме того, он обычно говорил, что, вместо того чтобы спасать плебеев, коммунизм, наоборот, превращает всех в плебеев, заставляет умирать от бедности и голода.
Так вот, по-моему, Америка спасает, освобождает плебеев. По существу, в Америке все плебеи: белые и черные, желтые и коричневые, глупые и умные, бедные и Богатые. По существу, в большинстве случаев самые что ни на есть плебеи — как раз Богатые. Жутко неотесанные! Сразу видно, что они никогда не читали учебник хороших манер монсиньора Делла Каза, что они никогда не имели дела с утонченностью, с изысканностью. Возьмем, к примеру, их обычную еду. Или, скажем, то, как они одеваются. Большинство из них настолько неэлегантны, что в сравнении с ними английская королева выглядит шикарной, как модель высокого класса. Но, Бог ты мой, они спасены! Они освобождены! А в этом мире ничего нет более жизненно важного, более значительного, более непоколебимого, чем Освобожденные Плебеи, Спасенные Плебеи. Спасенные, освобожденные плебеи кому хочешь обломают рога. И уже обламывали: англичанам, немцам, русским, мексиканцам, нацистам, фашистам, коммунистам… В конце концов, даже вьетнамцам-хошиминовцам. Те тоже после своей победы фактически были вынуждены прийти к соглашению с ненавистной Америкой. Когда экс-президент Клинтон приехал к ним с визитом, они были на седьмом небе: «Добро пожаловать, Ваше Высокопревосходительство, добро пожаловать! Будем делать бизнес с Америкой, правда? Много денег, много денег, правда?» Проблема в том, что сыны Аллаха — не вьетнамцы и с ними война будет очень жесткой. Очень долгой, очень трудной, очень крутой. Она будет длиться до тех пор, пока мы, европейцы, не перестанем накладывать в штаны и вести двойную игру с противником, отказываясь от собственного достоинства. Это мнение я со всем необходимым почтением адресую также и Папе Римскому.
«Скажите, святой отец: правда ли, что недавно вы просили сынов Аллаха простить крестовые походы, в которых ваши предшественники боролись за то, чтобы вернуть себе Гроб Господень? А просили ли вас когда-либо сыны Аллаха простить их за то, что они Гроб Господень забрали? Принесли ли они извинения за то, что на протяжении более семи веков порабощали католический Иберийский полуостров, всю Португалию и три четверти Испании, так что если бы Изабелла Кастильская и Фердинанд Арагонский не изгнали их в 1490 году, мы все сейчас говорили бы по-арабски? Этот вопрос волнует меня, святой отец, потому что они никогда не просили у меня прощения за преступления, совершенные сарацинами в XVII и XVIII веках на побережьях Тосканы и Тирренского моря. Я имею в виду, когда они похищали моих предков и, заковав им цепями руки, ноги и шеи, везли в Алжир, Тунис, Танжер, Константинополь и продавали на базаре. Они держали их в рабстве всю оставшуюся жизнь, запирали молодых женщин в гаремах, наказывали их за попытки сбежать, перерезая им горло: помните? Конечно, вы помните. Общество освобождения белых рабов, которых они держали в Алжире, Тунисе, Марокко, в Турции и т. д., было основано итальянскими монахами, не так ли? Именно Католическая церковь вела переговоры об освобождении тех, у кого были деньги на выплату выкупа, да? Вы действительно ставите меня в тупик, пресвятой отец. Вы так упорно прилагали усилия для того, чтобы увидеть крушение Советского Союза. Мое поколение, поколение, которое прожило всю свою жизнь в страхе третьей мировой войны, должно особенно благодарить вас за чудо, в которое никто из нас не верил: Европа освобождена от кошмара коммунизма, Россия просит принять ее в НАТО, Ленинград снова называется Санкт-Петербургом, Путин является лучшим другом Буша, его лучшим союзником. И после такой победы вы заигрываете с личностями, которые хуже Сталина, заигрываете с теми, кто мечтает построить мечети на территории Ватикана? Пресвятой отец… При всем моем уважении, вы напоминаете мне немецко-еврейских банкиров, которые в 1930-х годах, надеясь спастись, снабжали деньгами Гитлера, а несколько лет спустя закончили свою жизнь в печах крематория».
* * *
Разумеется, я не обращаюсь к стервятникам, которые при виде того, что произошло 11 сентября, издевательски хихикали: «Отлично. Так американцам и надо». Я обращаюсь к тем, кто, не будучи ни глупым, ни злым, обольщается из-за сочувствия, нерешительности или неуверенности. Именно им я говорю: «Очнитесь, люди, очнитесь! Вы боитесь грести против течения, боитесь выглядеть расистами (чрезвычайно неточное, помимо всего прочего, слово, поскольку проблема заключается не в расе, а в религии). А обратный крестовый поход на марше. Ослепленные близорукостью и глупостью политической корректности, вы не понимаете или не хотите понять, что война религии уже ведется. Война, которую они называют джихад. Война, которая, возможно (возможно?), не нацелена на завоевание нашей территории, но определенно нацелена на завоевание наших душ и на уничтожение нашей свободы. Война, которая ведется в целях разрушения нашей цивилизации, нашего образа жизни и смерти, того, как мы молимся или не молимся, едим, пьем, одеваемся, учимся, наслаждаемся Жизнью. Ошеломленные потоком пропагандистской лжи, вы не можете или не хотите взять себе в голову, что, если мы не прибегнем к самозащите, если не станем бороться, джихад победит. Победит, да-да, и разрушит мир, который, так или иначе, мы сумели построить, изменить, улучшить, сделать более разумным, то есть менее ханжеским или не ханжеским вовсе. Перечеркнет нашу культуру, наше искусство, нашу науку, нашу индивидуальность, нашу мораль, наши ценности, наши удовольствия… Господи! Неужели вы не видите, что все эти усамы бен ладены считают себя вправе убивать вас и ваших детей, потому что вы пьете алкоголь, потому что вы не отращиваете длинную бороду и отказываетесь от чадры и паранджи, потому что вы ходите в театр и в кино, потому что вы любите музыку и поете песни? Танцуете и смотрите телевизор? Носите мини-юбки или шорты, на пляже и около плавательного бассейна вы загораете почти обнаженными или обнаженными, занимаетесь любовью, когда хотите и с кем хотите? Или потому что вы верите в Бога? Я, слава Богу, атеистка. И не имею ни малейшего желания быть за это наказанной реакционными фанатиками, которые, вместо того чтобы вносить свою ленту в прогресс, по пять раз на дню задирают задницы и молятся».
В течение двадцати лет я повторяю это. Двадцать лет. Двадцать лет назад я написала передовицу в более мягкой форме, чем нынешняя, полная ярости и гордости. Тогда это была передовица журналиста, привыкшего уживаться со всеми расами, привычками и верованиями, женщины, привыкшей оказывать сопротивление любым формам фашизма и нетерпимости, человека вне церкви и вне каких бы то ни было табу. И одновременно это был крик представителя Запада, полный негодования по отношению к идиотам, не чующим вони грядущей святой войны, терпящим оскорбления, наносимые Европе сыновьями Аллаха — террористами… Вот как примерно звучали мои размышления двадцать лет назад: "Какой смысл уважать тех, кто не уважает нас? Достойно ли защищать или поддерживать их культуру или так называемую культуру, когда они выражают презрение к нашей? Я хочу защищать мою, но не их культуру и сообщаю вам, что люблю Данте Алигьери и Шекспира, и Гете, и Верле-на, и Уолта Уитмена, и Леопарди гораздо больше, чем Омара Хайяма. Ну что ж, меня за это распяли. «Расистка, грязная расистка!» «Стрекозы» клеймили меня словом «расист». И так же клеймили снова во время советского вторжения в Афганистан. Они поступали так потому, что каждый раз, когда бородатые воины приговаривали «Аллах акбар» перед выстрелом из миномета, я, полная предчувствий, обращалась к миру: «Поддержим эту войну. Известно, что такое Советский Союз, но в данном случае давайте скажем ему спасибо». Но меня распинали, особенно после того, как я рассказала о том, что они обычно делали с советскими пленными. Как они отпиливали советским руки и ноги. Такое же зверство, не забывайте, они проделали в конце XIX века с английскими дипломатами, послами королевы Виктории, и с другими европейскими дипломатами, находившимися в Кабуле. Жертвы не умирали сразу. Лишь через некоторое время жертву наконец обезглавливали и отрубленной головой играли в бускачи — афганскую разновидность поло. Что касается рук и ног, их продавали в качестве трофеев на базаре… Тогда меня тоже распяли, да. Им не понравился даже тот факт, что я плакала над безрукими и безногими украинскими солдатами, которых варвары бросили не убив, которых подобрали товарищи. Они валялись в полевых госпиталях, умоляя о смерти. Но меня обзывали расисткой и за это тоже, помнишь? Они называли меня расисткой и в то же время одобряли американцев, обезумевших от страха перед Советским Союзом и поэтому дававших варварам поддержку и оружие, тренировавших юного суданца по имени Усама бен Ладен и кричавших:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15