— Глаз моего белого отца затемнен огненной водой, — иначе он бы давно уже узнал оружие нашего друга.В одно мгновение траппер очутился у стены и с первого взгляда убедился в истине слов индейца.Он сорвал со стены ружье и ягдташ и, показывая их американцу, крикнул громовым голосом:— Человек, говори правду? Откуда у тебя взялось это, и что ты сделал с нашим другом?Американец из осторожности подался назад и сказал:— Потише, сеньор Железная Рука, не подозревайте невинного, но поберегите вашу ненависть для убийц вашего друга. Эти вещи — наследие сеньора Гонзаги, который, к несчастью, как уже угадал ваш товарищ, не находится более в живых.При этих словах на лице траппера появилось выражение глубокой скорби.— Двадцать лет, — сказал он, — мы странствовали вместе по пустыням и делили всякую опасность. И вот случилось то, чего я боялся. Проклятое золото погубило его, и мы виновны в этом, так как дали свое согласие на его отъезд. — Произнеся эти слова, он погрузился в задумчивость под влиянием внезапного прилива скорби, но вдруг опомнился и бросил угрожающий взгляд на американца.— Вы говорили об убийцах Золотого Глаза, чужестранец, — сказал он мрачно, — значит, это не был честный бой, и на нас лежит обязанность отомстить за его смерть, если только это возможно.— Вполне возможно, — отвечал коварный янки, — вам не нужно для этого переплывать океан, так как злодеи сами отдаются в ваши руки.— Как так? Говорите яснее, у нас нет ни времени, ни охоты отгадывать загадки.Янки увидел две пары глаз, с угрозой глядевших на него, и почувствовал, что ему нужно пустить в ход свою ловкость и хитрость, чтобы уничтожить недоверие своих собеседников. С успокоительным жестом взял он у траппера ягдташ, открыл его и вынул окровавленную одежду гамбусино. Порывистое движение траппера показало ему, что тот узнал одежду своего друга. Судя по неподвижности индейца, можно было усомниться, узнал ли он ее тоже, если бы не взгляд, полный ненависти и жажды мести, брошенный им на печальные улики.— Выслушайте меня, сеньор Железная Рука, и вы также, вождь, — сказал американец, — и вы узнаете все, что мне известно о вашем друге.Он рассказал, как гамбусино нанял его в провожатые для путешествия в Европу; как он не хотел верить, что король французский умер в изгнании, пока не узнал об этом в Париже, и как он потом, не зная, что делать, сообщил свою тайну одному знатному французскому господину и воину. Во время одного восстания в столице, — продолжал лживый рассказчик, — этот господин велел одному из своих слуг застрелить неосторожного золотоискателя, напавши на него сзади, и похитил у него план, на котором была обозначена дорога к золотой мине. Он, янки, которого умирающий назначил своим наследником и мстителем, сам едва спасся от убийц, но, благодаря своей осторожности, успел незамеченным переплыть вслед за ними через море и выследить их до этого города, где он рассчитывал также встретить обоих друзей покойного, что и случилось действительно, и вместе с ними предпринять дело мести и помешать злодеям найти золотую залежь.Эта лживая сказка была рассказана с таким лицемерием, выражением печали и негодования, что и люди, более знакомые с хитростями света, чем эти простодушные дети природы, поддались бы обману.Янки мог быть доволен впечатлением, которое произвел его рассказ, потому что в то время, как траппер мрачно нахмурил лоб и судорожно схватился за рукоятку ножа, индеец без всякого приглашения опустился на стул, от которого до сих пор отказывался, и сказал:— Косая Крыса, — этим нелестным именем он довольно верно охарактеризовал наружность янки, — сказал Большому Орлу, что убийцы Золотого Глаза здесь; пусть он укажет их или назовет их имена, и нож Большого Орла пронзит их сердца.Подобный результат переговоров вовсе не согласовывался с намерениями Смита, который покачал головой и сказал трапперу:— Я думаю, сеньор Железная Рука, что вы, как человек более спокойный и благоразумный, поймете, какими тяжкими для нас последствиями будет сопровождаться безрассудное убийство здесь, в городе. Притом я уже сказал, что зачинщик преступления — знатный господин; поэтому, прежде чем я вам скажу его имя и через это, может быть, сам попаду в петлю, я хочу знать, ради чего я это сделаю. Короче сказать, если вы согласны признать меня наследником золотоискателя Гонзаги, имеющим право на третью часть сокровища, и дать мне обещание не прежде привести в исполнение свою месть, чем мы будем в пустыне, то я вам назову убийц.Почему янки хотел пощадить своего врага? — спросит удивленный читатель. Дело в том, что ему пришла в голову дьявольски хитрая мысль, осуществление которой казалось вполне возможным. Он знал, что без помощи траппера и индейца ему не удастся отыскать сокровище, но понимал также, что и их помощь недостаточна, так как два сильных препятствия мешали овладеть сокровищем: а именно опасности пустыни и Соронская экспедиция графа Сент-Альбана. Поэтому он не хотел мешать походу графа, надеясь, что последний расчистит для него путь, победив и разогнав апачей; при этом, думал он, три четверти отряда графа погибнут в битвах с индейцами. Останется незначительное число людей, с которыми он легко справится при помощи своей хитрости и, таким образом, овладеет сокровищем, пройдя через труп графа. Вот какие мысли мелькали в голове американца, пока он с бьющимся сердцем ожидал ответа товарищей.Эти последние в течение нескольких минут говорили что-то между собою на языке команчей, и результат этих переговоров превзошел все ожидания американца.— Чужестранец, — сказал траппер торжественным тоном, — кровь нашего друга вопиет к небу, но великий вождь квахади (одно из команчских племен) и я решились отложить месть до более удобного случая, так как мы видим, что здесь не место для нее. Что касается до обещания нашего друга относительно вас, то оно, само собою разумеется, будет исполнено. Не правда ли, вождь?Команч презрительно улыбнулся.— Железный металл имеет цену только для белых людей; пусть Косая Крыса присоединит к своей и мою часть сокровища.— Черт возьми! И мою также! — воскликнул траппер. — Хотя в моих жилах течет кровь белого человека, но я так же мало дорожу золотом, как любой краснокожий. Доставьте нам пороха и свинца и два хороших новых ружья, чужестранец, и берите себе все сокровище.Несмотря на все свое хладнокровие и лукавство, янки едва успел подавить внутреннее волнение, услыхав, как равнодушно эти простые люди, едва снабженные самым необходимым, уступают ему громадные сокровища. Его косые глаза засверкали, но он успел овладеть собой, опасаясь, что его жадность снова возбудит недоверие в его собеседниках и, чего доброго, разрушит все его планы. Итак, он как можно спокойнее подошел к шкафу, достал оттуда чернила, перо и бумагу и, поставив их на стол, сказал:— Я думаю, сеньор Железная Рука, что следует нам составить письменное условие; не потому, чтобы я не доверял вам или этому храброму предводителю, но во избежание всяких могущих случиться недоразумений.— Черт бы побрал ваше писание, — сердито крикнул траппер, — всякое зло происходит от него. Слово мужчины стоит в пустыне больше, чем вся ваша пачкотня.Команч сделал нетерпеливый жест.— Пусть мой белый отец позволит Косой Крысе написать условие. Глаза вождя открыты, когда он рисует свой тотем.— Ну, — сказал добродушно охотник, — если ты согласен, вождь, так и я могу согласиться. Пишите же, чужестранец, только, смотрите, не вздумайте обманывать нас.Не теряя ни минуты, янки сел за стол и написал короткое и ясное условие, стараясь сообразоваться с понятиями своих собеседников.Окончив его, он прочел следующее:«Жорж Фальер, или Железная Рука, и глава племени квахади, по имени Большой Орел, обязуются своим словом и подписью, в течение года, считая с настоящего дня, помогать Джонатану Смиту против его врагов, провести его через страну апачей к золотой залежи и передать ему сокровища этой залежи в его неотъемлемую собственность. Со своей стороны, Джонатан Смит обязуется снабдить своих защитников и проводников порохом и свинцом и двумя новыми ружьями, принять на себя издержки экспедиции и передать в руки своих компаньонов убийц золотоискателя Хосе Гонзага до истечения срока этого договора».Траппер взял перо и поставил три креста вместо своей подписи, так как он был неграмотен; индеец же нарисовал свой тотем — грубое изображение царственной птицы, от которой он получил свое имя, и сверху какие-то таинственные знаки.Луч торжествующей жадности мелькнул на лице американца, когда условие было подписано. Теперь он объявил им, что убийцы Золотого Глаза были граф Сент-Альбан, начальник знаменитой Сонорской экспедиции, и его верный слуга Евстафий. Это сообщение вызвало гневное «хуг!» со стороны индейца и свирепое проклятие у траппера. Этими выражениями гнева они и ограничились, так как больше привыкли действовать, чем говорить; вскоре затем трое детей пустыни спали крепким сном, тогда как янки еще долго ворочался на своей постели.Проснувшись поутру, граф велел Евстафию позвать Крестоносца, чтобы попросить его помочь ему найти тех, кого он вчера тщетно ожидал на Plaza Major. Но тщетно Евстафий и Крестоносец, привыкший выслеживать людей и зверей, целый день потратили на поиски; они не нашли никаких следов индейцев и траппера и, наконец, пришли к убеждению, что те либо вовсе не являлись в Сан-Франциско, либо ушли ночью из города.Джонатан Смит был слишком хитер, чтобы не догадаться о возможности поисков. Поэтому он убедил своих гостей скрываться в его доме, а сам, чтобы отклонить всякое подозрение, как можно чаще показывался на улицах и на площади, пользуясь этими прогулками для того, чтобы закупить все необходимое для своего путешествия. Он решил отправиться, как только отплывет Сонорская экспедиция.Среди участников экспедиции кипела оживленная деятельность и возбуждение; каждый спешил достать себе вооружение, прежде чем экспедиция отплывет в Сан-Хосе.В следующие дни поиски Евстафия и Крестоносца также не привели ни к какому результату, и граф не мог уже скрывать от себя, что прозевал случай встретиться с друзьями Золотого Глаза, если только они вообще явились в Сан-Франциско, и что теперь ему придется довольствоваться только неполными указаниями, находившимися на плане покойного гамбусино. Но граф Альбан был не такой человек, чтобы прийти в уныние из-за этой неудачи. Прежде всего он полагался на свое счастье, а кроме того, надеялся отыскать в пустыне обоих людей, столь необходимых для него, при помощи Крестоносца, славившегося как искатель следов.Во всяком случае, он не должен был обнаруживать перед другими свою неудачу или откладывать отъезд экспедиции, так как это возбудило бы недоверие у ее участников; поэтому приезд дона Гузмана оказался как нельзя более кстати.Последний, один из самых богатых и знатных пограничных землевладельцев, получил от президента республики предписание помогать графу и сопровождать его в экспедиции. Хотя граф понимал, что это содействие имело целью также и надзор за ним и его действиями; но он чувствовал в себе достаточно мужества, чтобы в случае надобности устранить всякое неприятное вмешательство в свои дела.Купечество Сан-Хосе, а также общество крупных землевладельцев обязались доставить графу 150 000 долларов на вооружение экспедиции и жалованье ее участникам и, кроме того, наделить всякого, кто по окончании войны пожелает остаться в стране, известным количеством моргенов удобной земли.Следующие два дня были посвящены приготовлениям к экспедиции; на третий день, после полудня, отряд был перевезен на корабли. Когда все было готово, пушечный выстрел дал знак столпившимся вокруг кораблей шлюпкам приблизиться и высадить находившихся в них людей. Однообразное пение матросов, вертевших кабестан, сливалось со скрипом снастей и канатов. Граф вместе с доном Гусманом и его прекрасной дочерью стоял на палубе, окруженный толпою участников экспедиции.Раздался сигнал к отплытию; якоря были вытянуты на бушприт, и капитан прогремел в рупор приказание поднять паруса.Корабли отплыли в Сан-Хосе.Публика, толпившаяся на берегу, напутствовала медленно отплывавшие корабли прощальными криками, махала платками и кидала шляпы кверху. Из толпы лодок, теснившихся вокруг, внезапно отделился легкий челнок и быстро приблизился к кораблю, на котором стоял граф. В челноке гребли двое мужчин, индеец и белый, на корме сидела индейская девушка Третий человек стоял на носу. Когда они проплывали мимо шхуны, стоявший снял свою широкополую шляпу, и граф увидел злобное, лукавое лицо. янки.— До свидания в Соноре, сеньор граф!Это длилось не более минуты, но граф узнал своего презренного, но все же опасного врага. Взглянув еще раз на спутников янки, он сразу сообразил, что последний предупредил его и успел сойтись с друзьями золотоискателя. Он хотел закричать им, но голос капитана, приказывавшего шкиперу лечь в дрейф, и окружающий шум заглушили бы его слова. Шхуна пошла быстрее, и челнок предателя скоро исчез в толпе окружающих лодок. Глава четвертаяГУБЕРНАТОРСКИЙ ПОДАРОК Плавание было счастливо, и экспедиция благополучно достигла гавани Сан-Хосе. Как только суда стали на якорь, граф Альбан в сопровождении дона Гузмана решился сделать визит губернатору провинции Сонора, полковнику Хуаресу, резиденция которого находилась в Сан-Хосе. Полковник Хуарес был индейского происхождения; впоследствии он заслужил себе печальную известность, расстреляв австрийского принца Максимилиана. Молва о предполагаемой экспедиции для отыскания сокровища инков опередила графа, и городское население давно уже с нетерпением ожидало его.Когда шлюпка графа пристала к берегу и исполинская фигура знаменитого предводителя появилась перед столпившимся на берегу народом, раздались оглушительные виваты.Граф поклонился с достоинством знатного человека и обратился к дону Гусману, которого уже окружила толпа знакомых, сообщивших ему печальную новость о вторжении индейцев в мексиканские владения. Члены общества землевладельцев, с нетерпением ожидавшие прибытия графа, почти все собрались в Сан-Хосе, и граф тотчас же получил приглашение отправиться в собрание, тем более что губернатора не было в городе: он отправился с отрядом войск на помощь городу Ариспе, которому угрожали индейцы.Ввиду этого пришлось отказаться от визита к губернатору, но граф утешался тем, что купцы и землевладельцы обещали ему доставить деньги для двухмесячного жалованья отряду, а также и лошадей, необходимых для него, и без содействия губернатора; притом же последний, как местный уроженец, относился враждебно ко всем вообще иностранцам, а следовательно, и к графу.На пути в собрание землевладельцев, куда граф отправился немедленно, ему пришлось на деле убедиться в недоброжелательстве губернатора, хотя оно и скрывалось под видом подарка. Офицер в мундире мексиканских драгунов приблизился к графу и остановился перед ним.Двое здоровых солдат вели за ним взнузданного вороного коня, огненные глаза и бешеные движения которого показывали, что он еще недавно оставил прерию. Двое солдат с трудом удерживали его, и толпа боязливо расступалась, испуганная его порывистыми движениями.Офицер, молодой человек с мрачным, решительным лицом, вежливо поклонился сенатору дону Альфонсо, с которым был знаком, и обратился с таким же приветствием к его спутнику, одетому во французский полковничий мундир:— Так как я полагаю, что имею честь видеть перед собой его сиятельство графа Сент-Альбана, начальника Сонорской экспедиции, то позволю себе передать его сиятельству это письмо господина губернатора, полковника Хуареса, который весьма сожалеет, что не может лично приветствовать графа.Граф с вежливым поклоном взял письмо и сказал, что прочтет его, как только придет в дом собрания.— Я имею еще одно поручение от господина полковника, — сказал офицер с насмешливой улыбкой. — Он полагал, что вы, сеньор граф, прибыв в Сан-Хосе водою, еще не успели достать себе лошадь. Поэтому господин полковник посылает вам этого благородного коня, произведение нашей страны, в знак своего к вам уважения.— Карамба, сеньор, — сказал дон Альфонсо, обращаясь к офицеру, — эта лошадь, кажется, только что из прерии. Невозможно чужестранцу сесть на нее, притом же у меня довольно лошадей.Насмешливая улыбка мелькнула на лице графа, который тотчас же понял, что этот двусмысленный подарок был сделан только для того, чтобы уменьшить его обаяние в глазах толпы, с любопытством теснившейся вокруг них.Он значительно взглянул на испанца, давая ему понять, что не желает дальнейшего вмешательства с его стороны, и обратился к посланцу.— Очень благодарен полковнику, — сказал он с выражением насмешливого высокомерия, — за прекрасный подарок, а также и вам, сеньор, за его доставку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12