Василий Николаевич светил ему фонариком. Внутри коробка лежало нечто продолговатое, твердое, обернутое в небольшой листок бумаги. Развернув бумагу, они увидели плоский металлический ключик от висячего замка или от чемодана. Впрочем, тут же стало ясно, что ключ именно от чемодана: внимательно рассмотрев бумагу, в которую он был завернут, Миронов убедился, что это — багажная квитанция, выданная камерой хранения Крайского аэропорта на ручной саквояж гражданке А. К. Войцеховской. Квитанция была датирована минувшим днем.— Войцеховская… — пробормотал Миронов. — Войцеховская? Тебе, Василий Николаевич, эта фамилия ничего не говорит?— Впервые слышу, — отозвался Луганов.— Ну ладно, Войцеховская так Войцеховская. Там видно будет.Миронов вынул из внутреннего кармана предусмотрительно захваченный миниатюрный фотоаппарат и сделал несколько снимков, запечатлев во всех положениях и ракурсах спичечный коробок, ключ и квитанцию. Покончив с этим делом, он убрал аппарат в карман, завернул ключ в квитанцию и вложил в коробок, как он лежал прежде. Поместив коробок на прежнее место, в трубу, Миронов и Луганов направились к опушке рощи, где их поджидал один из сотрудников. Условным свистом они подозвали второго сотрудника, который дежурил в переулке, у входа на пустырь.Когда все собрались, Миронов рассказал о находке. Как он полагал (Луганов был с ним согласен), за коробком должны были прийти этой же ночью, самое позднее — на следующий день. Такие «посылки» долго в тайниках не держат. (Что труба служила тайником, сомнений не было.) Оперативные работники (один — в роще, другой — в переулке) должны были не спускать глаз с каждого, кто приблизится к лабазу. На них, сказал Миронов, возлагается задача: выяснить личность того, кто явится за коробком.— Только смотрите на этот раз не упустите, — строго заметил одному из работников Миронов.Тот вспыхнул. Это был тот самый сотрудник, который дежурил у витрины на улице Петровского и потерял женщину, проявившую повышенный интерес к объявлению Черняева.— Не сомневайтесь, товарищ майор, — сказал он, и голос его чуть дрогнул, — не упустим. Со мной это не так часто случается…Закончив инструктаж, Миронов и Луганов направились к машине. По пути они обсуждали план дальнейших действий. Оба сошлись на том, что, коль скоро дело так далеко зашло, следует немедленно съездить в аэропорт и проверить содержимое саквояжа, сданного на хранение на имя Войцеховской (и тот и другой полагали, что сдавала его не Войцеховская: зачем было ей прятать ключ и квитанцию на собственноручно сданный на хранение саквояж где-то у черта на куличках, в водосточной трубе?!). Луганов настаивал, что ехать на аэродром следует ему, так как он знает Крайский аэродром как свои пять пальцев, да и его там знают, чего про Миронова сказать нельзя. Возражать Луганову было трудно, и Андрей согласился. Василий Николаевич завез его в управление, а сам поехал в аэропорт, расположенный километрах в тридцати от города.На прощание Миронов сказал:— Ты, Василий Николаевич, позвони все-таки о результатах. Может, меня что задержит…— Ладно, ладно, позвоню. Но лучше бы ты не задерживался, шел бы спать…Войдя в управление, Миронов непроизвольно посмотрел на часы, висевшие в вестибюле против входа. Шел второй час ночи. Во всем здании стояла тишина, не было видно ни души. Миронов вспомнил те времена, когда началась его работа в органах государственной безопасности. Тогда, в начале пятидесятых годов, нужно это было или не нужно, все сотрудники министерства да и областных управлений просиживали ночи напролет. Впрочем, почти так же работали в те годы не только в органах государственной безопасности… Трудно сейчас даже поверить, что было такое!..Миронов усмехнулся: нашел что вспоминать! Он прекрасно сознавал, что и сейчас чекистам, да и не только чекистам, приходится порой работать по ночам, работать сутками, без отдыха, без сна, но это только тогда, когда действительно необходимо, и только тому, чья работа непременно требуется; вот как сегодня ночью ему с Лугановым. Но насколько это отлично, в корне отлично от того ненужного, нелепого бдения, на которое раньше обрекали тысячи и тысячи людей.«Нет, — сделал неожиданный вывод Миронов, — не буду звонить Кириллу Петровичу. Чего зря будить? Ничего не изменится, если доложу завтра. С утра».Не заходя к себе, Миронов прошел прямо к дежурному по управлению: как он ни устал, ему не терпелось узнать, нет ли каких новостей из уголовного розыска, как там с портретной реконструкцией.— Товарищ майор, наконец-то, — встретил Андрея дежурный по управлению. — Вас уже битый час разыскивает начальник уголовного розыска полковник Петров. Все телефоны оборвал. Давайте к нему. Быстренько.Усталость с Андрея как рукой сняло: чуть не бегом он кинулся в уголовный розыск. Увидев, в каком виде явился Миронов — промокший насквозь, посиневший, полковник участливо спросил:— Что, досталось?— Ничего, — ответил Миронов, — не то чтобы досталось, но вымокнуть пришлось изрядно.Андрей рассказал начальнику уголовного розыска о ночной поездке на пустырь и о находке.Полковник слушал внимательно, не перебивая. Изредка вставлял вопросы, уточнял подробности. Когда Миронов кончил, он сказал только одно слово:— Любопытно.Помолчал с минуту и снова повторил:— Весьма любопытно.Прошло еще с полминуты, затем полковник не спеша придвинул к себе лежавшую на столе папку и так же не спеша достал из нее два объемистых пакета. Приоткрыв один из пакетов, он заглянул в него, заглянул в другой пакет и только тогда обратился к Миронову:— Ничего не скажу, рассказанная вами история представляет большой интерес, но и у меня тоже есть для вас кое-что. Вот, полюбуйтесь.Начальник уголовного розыска взял оба пакета со стола, повертел их в руках и один из них молча протянул Миронову. Андрей, стараясь ничем не выдать своего волнения, открыл пакет и вынул из него пачку фотографий. Просмотрев их, он с недоумением взглянул на полковника: это были фотографии Корнильевой, большинство которых Андрей уже не раз видел.Тогда полковник, все так же не произнося ни слова, протянул Миронову другой пакет. В нем, как и в первом, лежали фотографии. Едва Миронов взглянул на первую, как ахнул. Он стал лихорадочно перебирать фотографии, и чем дольше их рассматривал, тем явственнее на его лице проступало выражение неподдельного изумления и ужаса.С каждой из фотографий на Андрея смотрело лицо… Корнильевой. Оно, безусловно, отличалось от того лица, которое было изображено на снимках, лежавших в первом пакете: выглядело это лицо чуть постарше, было оно безжизненным, напоминало маску. И все же сомнений не было: перед Андреем были фотографии одного и того же человека.Миронов глубоко, судорожно вздохнул и протянул пакет полковнику. Лицо у того, в противоположность Миронову, светилось торжеством. Было видно, что полковник искренне, от души наслаждается результатами предпринятого по его предложению эксперимента, что он доволен произведенным впечатлением.— Так-то оно, голубчик вы мой, — добродушно проворчал полковник, — вот что она за штука такая, эта самая портретная реконструкция. Так-то. Учтите: специалисты, которые занимались восстановлением лица убитой, фотографий Черняевой не видали. Вплоть до конца работы. Не полагается. Фотографию мы им показали только тогда, когда работа была закончена. Впрочем, не совсем закончена. По фотографии восстановили прическу: тут уж ничего не поделаешь. Ну, а затем сделали ряд снимков в разных ракурсах и сличили с фотографиями живой. Результаты перед вами. Как, не плохо?— Знаете, — сказал Миронов, рассеянно вертя в руках карандаш, — если бы я не знал, что все это портретная реконструкция, никогда бы не подумал… Да что там не подумал? Уверять бы стали, не поверил, что снимки сделаны не с живого человека. Поразительно!— Вот, вот, — подхватил полковник, — вот именно. А представьте себе, батенька, что такие вот снимочки мы предъявим человеку, который ни о какой реконструкции и понятия не имеет. Представляете? То-то!Полковник глянул на часы, крепко потер себе лоб и, внимательно посмотрев на Андрея, сказал:— Однако мы с вами засиделись, а время позднее, спать пора. Давайте уж с утра свяжемся и решим, что делать дальше. Картина-то ясная. Убийцу брать надо…«Убийца! — подумал Миронов. — Но ведь имя-то убийцы пока не названо? Ну ничего, подождем до завтра».Миронов было поднялся, прощаясь с полковником, но в этот момент раздался телефонный звонок. Начальник угрозыска снял трубку:— Слушаю… Да, я… Так… Так… Миронов? У меня… Передаю. — Он протянул трубку Андрею. — Луганов ваш звонит. Из аэропорта.Миронов подошел к телефону. Как бы извиняясь, Луганов сказал, что звонил дежурному по Управлению КГБ, тот и направил его сюда, сообщив, что Миронова вызвал начальник уголовного розыска.— Что там нового? — спросил Луганов.— Она, — коротко сказал Андрей. — Она самая. Подробности завтра. Что у тебя?— Саквояж нашел. Там женское платье, две пары белья, несколько книг. Ничего интересного.— Постукал, двойного дна нет?— Не беспокойся: ни двойных стенок, ни дна. Проверил.— Ладно. Тогда поезжай домой отдыхать. Я тоже иду спать. Иду, иду, не беспокойся…Положив трубку, Миронов повернулся к начальнику уголовного розыска:— Значит, до завтра, товарищ полковник?— До завтра, — ответил полковник, энергично пожимая ему руку и провожая до двери, — утро вечера мудренее. Глава 14 Полковник Скворецкий был раздражен до крайности.— Нет, почему, ты скажи, почему не позвонил ночью? — гневно выговаривал он понуро стоявшему Миронову. — Почему не доложил с утра? Не соизволил себя утруждать, ждал особого приглашения? А я, старый дурак, узнаю о важнейших происшествиях последним. И от кого? От своих сотрудников? Черта с два! Из уголовного розыска, из милиции! Нет, каково?! Да ты что, в конце концов, воды в рот набрал, что ли?Андрей упорно молчал. Что мог он сказать? Сослаться на секретаря полковника, виновного во всем этом недоразумении? Глупо. Глупо и несолидно. Как все получилось? Расставшись минувшей ночью с начальником уголовного розыска, Андрей решил не звонить Скворецкому, не тревожить его, отложить до утра. Было как-никак около трех пополуночи. Да и какая была нужда поднимать полковника с постели? И так все необходимое было сделано: люди в Федосьевской роще, вблизи от лабаза с водосточной трубой, дежурили; саквояж в аэропорту был проверен; фотографии портретной реконструкции изготовлены. Что еще ночью сделаешь?Прямо от начальника уголовного розыска, не заходя в управление, Миронов отправился к себе в гостиницу. С облегчением скинув одежду, которая все еще не просохла, он с головой забрался под одеяло, надеясь, что тут же уснет. Андрей намеревался встать пораньше, чтобы быть в управлении еще до прихода Скворецкого и сразу же, как тот появится, доложить ему о событиях минувшей ночи во всех подробностях. Сон, однако, не шел. То и дело перед глазами вставала Корнильева, такая, какой она была изображена на фотографиях реконструкции. Страшная штука!..В управление Миронов пришел, когда не было и девяти часов. Скворецкий еще не появлялся. Строго-настрого наказав секретарю, чтобы тот сразу же соединил его с полковником, как только тот приедет, Андрей прошел к себе. Там его уже ждал Луганов, явившийся тоже пораньше.Время шло, близилось уже десять часов, а звонка от полковника все не было. «Где может быть Кирилл Петрович, — думал Миронов, — почему задерживается? Ведь он собирался быть у себя с утра».Наконец телефон зазвонил. Миронов, сдерживая нетерпение, не спеша поднял трубку.— Товарищ майор? — послышался голос секретаря начальника управления. — Вас полковник вызывает, срочно.— Вызывает? — с недоумением переспросил Андрей. — Так он что, давно у себя?— Да так с полчаса, минут сорок.— Послушайте, — возмутился Миронов, — я же вас русским языком просил соединить меня с полковником, как только он придет…— Мало что просили, — невозмутимо возразил секретарь, — полковник был занят. С утра у него был начальник уголовного розыска, полковник Петров…«Все ясно, — подумал Миронов, с ожесточением кладя трубку на рычаг. — Ну и удружил же мне этот самый секретарь, будь он неладен!» Луганов, который все понял, смотрел на него сочувственно.— Ладно, Василий Николаевич, ты посиди тут, подожди. Пойду-ка я к полковнику один, так лучше будет. Чую — быть грозе!..Он не ошибся. Вот теперь, стоя перед разбушевавшимся полковником, Андрей понимал, насколько тому было горько. Миронов живо представил себе, как начальник уголовного розыска, хитровато посмеиваясь, информировал о происшедших событиях начальника Управления КГБ, находившегося по его, Андрея, вине в полном неведении.— Нет, ты только подумай, — продолжал бушевать Скворецкий, — каково мне было сидеть и хлопать ушами, пока начальник угрозыска с этаким невинным видом рассказывал о твоих похождениях! И все с подковыркой… «Ты, мол, Кирилл Петрович, конечно, в курсе дела, тебе, конечно, уже доложили, проинформировали». «Доложили»! «Проинформировали»! Черта с два! Никто и слова не сказал. Ну почему, в самом деле, ночью, как этот коробок нашли, не позвонили? Почему?Миронов решил, что пора вставить слово:— Кирилл Петрович, так ведь поздно было, далеко за полночь, будить вас не хотел. И в мыслях не было вас подводить. Думал все с утра доложить, как приедете. Сам вижу, получилось нескладно…— Да, удружил, ничего не скажешь, — махнул рукой Скворецкий. — Ну ладно. Луганов где? У тебя? Давай его сюда, будем соображать, что дальше делать.Пока ждали Луганова, Миронов успел коротко доложить полковнику о событиях минувшей ночи. Фотографии спичечного коробка, ключа и квитанции были готовы, и он показал их Скворецкому. Особенно заинтересовала Кирилла Петровича фотография багажной квитанции.— Войцеховская? — вслух рассуждал Скворецкий. — Войцеховская? Это что еще за птица такая, откуда взялась? Что ты на это скажешь?Андрей пожал плечами:— Пока ничего. Ни мне, ни Луганову это имя ничего не говорит.— Ну ладно, — сказал полковник. — Разберемся. Дай срок… Что у тебя дальше?Миронов перешел к рассказу о результатах портретной реконструкции, но Скворецкий резко оборвал его:— Хватит. Об этой самой реконструкции можешь не докладывать. Уволь, все равно ничего нового не скажешь. И так наслышан. Мне начальник уголовного розыска все уши прожужжал. Фотографии — вот они…Скворецкий приподнял лежавшую на столе газету, под которой Миронов увидел знакомые пакеты.Тем временем подошел Луганов. Полковник вышел из-за своего стола, уселся в кресло напротив Миронова и Луганова и спросил, обращаясь к обоим:— Ну-с, так что вы надумали? Какие будут предложения?— Разрешите, Кирилл Петрович, — начал Миронов. — Прежде всего о главном: Черняева надо брать. Теперь пора. Вопрос с Корнильевой ясен. Вот доказательства, — Миронов сделал жест в сторону фотографий. — Убийца известен. Это не кто иной, как ее бывший муж — Черняев.Наступила короткая пауза. Миронов, ожидая вопросов, остановился и посмотрел на Скворецкого, но тот молча кивнул головой: давай, мол, продолжай. Послушаем, что-то ты дальше скажешь?— Достаточно ли оснований утверждать, что убийцей является именно Черняев? — задал сам себе вопрос Миронов и тут же твердо, решительно ответил: — Да. Достаточно. Корнильева, как свидетельствует экспертиза, была убита около десяти часов вечера двадцать восьмого мая, то есть примерно через час после того, как она вышла из своей квартиры и отправилась на вокзал. Что нам известно об этом часе, последнем в жизни Корнильевой? Из квартиры она вышла не одна, а вместе с Черняевым, который, между прочим, нес ее чемодан. Это видела Зеленко. (Заметим, кстати, чемодан — деталь существенная. К нему мы еще вернемся.) Затем Корнильева села в машину. Опять вместе с Черняевым. Шофер Кругляков довез их до вокзала, он рассказал об этом. Значит, и тут все ясно. Показания Зеленко и Круглякова полностью совпадают, да и сам Черняев рассказал то же самое.Таким образом, можно считать установленным, что за полчаса-час до убийства Корнильева находилась вместе с Черняевым, с ним не разлучалась, что на вокзал ее отвез не кто другой, как Черняев, что и на вокзале какое-то время (по словам Черняева, вплоть до отхода московского поезда) она снова была с Черняевым. Все это можно считать установленным.Что же было потом, позже? Тут фактов у нас не так много, но попробуем аналитически воссоздать весь ход событий. Данных для этого куда как достаточно. Итак, Кругляков высадил Корнильеву и Черняева у вокзала примерно в пятнадцать — двадцать минут десятого. Не позже. Это нам известно. Московский поезд отходит в двадцать один пятьдесят пять — тоже известно. Черняев утверждает, что он посадил Ольгу Николаевну в этот поезд и она уехала. Но вот это как раз и не так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39