- Оставайтесь в машине.
Взяв с заднего сиденья портфель, Павел Иванович торопливо направился к даче.
Первая мысль, которая мелькнула у Светланы, была - убежать отсюда. Все здесь начало пугать ее: эта тишина, безлюдье, эта заколоченная дача и сам Павел Иванович, взвинченный, торопливый. Убежать...
Светлана даже сделала движение, чтобы открыть дверцу машины. А портсигар?.. Она оглянулась. За забором по улице шли какие-то люди, молодые парни... Светлана заставила себя успокоиться. В конце концов тут ей ничто не угрожает. А в дачу она не пойдет, даже если Иван Иванович так ей представился Павел Иванович - будет теперь просить ее об этом. Не пойдет, и все! Но ждать будет, пожалуйста...
А в даче происходил в это время следующий разговор.
- Она не зайдет и вас не увидит, - говорил Сердюку Павел Иванович. Чего вы опасаетесь? Вы получите деньги и можете сегодня же уехать.
- Я не могу сегодня уехать, - отрицательно мотнул головой Сердюк. Сами знаете.
- Но он не пришел, вы же видите.
- Ну, завтра придет.
- Зачем вам нужен этот тип? Неужели ради него вы, набитые деньгами, готовы на подобное дело? Это абсурд!
Павел Иванович говорил так горячо и убежденно, что Сердюк заколебался. Да и чутье опытного преступника подсказывало: надо как можно скорее отрываться из Москвы, что-то тут неспокойно.
- Дайте мне его только на две минуты, - наседал Павел Иванович. - Не убегу же я с ним!
- А может, и убежите? - усмехнулся Сердюк. - Давайте так. Вот вам эта штука, - он вытащил из кармана газетный сверток. - А вы пока оставьте деньги.
- Хорошо. Вот они. В портфеле.
Сердюк взял портфель, открыл его, увидел пачки с деньгами и только после этого отдал Павлу Ивановичу сверток.
- Ладно. Держите. И обратите внимание: деньги не считаю.
Павел Иванович махнул рукой и поспешно вышел.
Светлана торопливо развернула сверток и, прижав руку к щеке, воскликнула:
- Он! Это же он, вы понимаете?!
- Очень хорошо. Сейчас я все улажу.
Павел Иванович, взяв у нее портсигар, снова ушел. На этот раз он вернулся быстро. Вид у него был огорченный и сконфуженный.
- Вы знаете, - сообщил он. - У меня не хватило денег. Обещал ему завтра привезти.
Светлана закусила губу и посмотрела на него с таким отчаянием, что Павел Иванович добавил:
- Да не волнуйтесь так. Все хорошо. И завтра...
- Нельзя ждать до завтра! Надо немедленно привезти сюда милицию! Он обязан отдать! Его... его просто арестуют!..
Павел Иванович с беспокойством посмотрел на девушку: такого оборота дела он не ожидал. Но тут же изворотливый ум его подсказал выход. Он грустно улыбнулся и сказал:
- И меня с ним тоже арестуют.
- Вас?!
- Конечно. Он же немедленно скажет, что мы сообщники. И что вас я привез, только чтобы удостовериться в подлинности этой вещи. И пойдет писать губерния. Вы разве милиции не знаете? Я же позора не оберусь! Я же домой вернуться не посмею!
Он говорил с такой горечью, что Светлана заколебалась.
- Но что же делать?
- То, что я говорю. Клянусь, портсигар будет завтра у вас.
- Но скажите мне хоть адрес этой дачи. На всякий случай.
- Вы мне не верите? - с упреком спросил Павел Иванович.
Светлане стало стыдно. Этот пожилой, солидный человек так благородно и бескорыстно вел себя и теперь может пострадать из-за нее. Нет, нет, это невозможно!
- Хорошо, - вздохнула она. - Подождем до завтра.
- Ну и чудесно! - обрадованно сказал Павел Иванович. - Я к вам приеду с портсигаром ровно в два часа завтра. Вас устроит?
- Когда угодно!
Они уселись в машину.
Через минуту сине-серый "Москвич" вырулил на улицу.
Когда подъезжали к Москве, Павел Иванович спросил:
- Вы где живете?
- Высадите меня, пожалуйста, где-нибудь в центре, - попросила Светлана. - Я еще в магазин зайду.
Вскоре машина уже ехала по проспекту Маркса. Светлана показала на гостиницу "Москва".
- Вот здесь, пожалуйста.
- Здесь? - как-то странно переспросил Павел Иванович и, спохватившись, добавил: - Впрочем, мне все равно.
Очутившись на тротуаре, Светлана помахала вслед удалявшейся машине и почему-то подумала: "Какие красивые зеркальца у нее по бокам!"
Подземным переходом она прошла на улицу Горького. Бродя по магазинам, Светлана снова и снова возвращалась мыслями к своей странной поездке. И чем больше она о ней думала, тем больше росло в ней беспокойство. Ей уже казалась подозрительной и дача, где она побывала, и в общем-то совершенно незнакомый ей Иван Иванович, и вся эта история вокруг портсигара. "Глупости, - говорила она себе. - Глупости. Он приедет, как обещал. И мы получим портсигар. Обязательно".
Уже начинало темнеть, когда Светлана собралась ехать домой. Остановка ее троллейбуса была около гостиницы, и девушка заспешила туда.
Первое, что она там, около подъезда, увидела, был знакомый "Москвич", Светлана даже узнала зеркальца по бокам. Она остановилась невдалеке, под деревом, чувствуя, как вдруг забилось сердце.
И в этот момент из подъезда вышел Иван Иванович. Он что-то спросил у швейцара, тот, подумав, ответил. Иван Иванович снисходительно улыбнулся и сунул ему что-то в руку. И швейцар почтительно проводил его до машины.
Светлана не решилась к нему подойти. Она только проводила "Москвич" глазами и с непонятной тревогой на душе поспешила к остановке троллейбуса. Все-таки что-то она сделала в этот день не так, какую-то совершила ошибку. И неизвестно почему ей вдруг стало страшно.
Когда стемнело, дача была окружена. За это время в ней не было заметно никаких признаков жизни.
Но с наступлением темноты в дальней комнате, окна которой, тоже заколоченные досками, выходили в глубь участка, замерцал сквозь щели слабый огонек. Разобрать, кто находится в комнате, было невозможно.
- Что будем делать? - шепотом спросил Откаленко. - Ведь если постучать, он, пожалуй, не откроет.
- Ясное дело, не откроет, - поддержал его кто-то из сотрудников. Раз прячется от всех.
Решено было незаметно проникнуть в дачу. Один из сотрудников, ловко карабкаясь по углу сруба, поднялся на чердак. Там, осторожно посвечивая себе фонарем, он обследовал пол. Никакого люка или чего-нибудь подобного, ведущего вниз, не оказалось.
Откаленко предложил пролезть через окно, где доски слабее всего приколочены к наличникам. Кое-какой инструмент на всякий случай привезли с собой из Москвы. Цветков, подумав, согласился.
Осмотрели окна, выходящие на улицу. На одном из них доски держались довольно слабо. Откаленко и еще один сотрудник принялись со всевозможными предосторожностями вытягивать заржавевшие гвозди.
Внезапно доска едва слышно затрещала. И мгновенно в дальнем окне погас свет.
Работу немедленно прекратили. Воцарилась тишина.
Однако прошло не меньше часа, прежде чем снова появился в окне свет.
- Успокоился, - тихо произнес Цветков. - Нет, милые мои, тут надо придумать что-то другое. Он может быть и вооружен.
- Как же его выкурить? - с досадой спросил Откаленко.
- О! - Цветков вдруг оживился. - Именно так и сделаем.
И он объяснил свой план.
Кто-то из сотрудников с сомнением заметил:
- Много будет шуму.
- Чем больше, тем лучше, - ответил Цветков. - Но только с умом. И еще надо учесть ветер.
Все бесшумно принялись за работу. Кто-то сбегал к машине и вернулся с тяжелой канистрой.
Когда все было готово и каждый занял отведенное для него место. Цветков подал сигнал.
И в тот же миг с двух сторон от дачи взвились к небу языки пламени. Ветер погнал к окнам едкие клубы дыма.
- Пожар!.. - раздался откуда-то издали истошный голос.
- Пожар!.. Пожар!.. - ответили ему с других сторон чьи-то далекие голоса.
И в тот же момент с треском распахнулась дверь дачи. Оттуда метнулась чья-то тень.
Наперерез ей кинулся Откаленко.
- Игорь, назад! - не своим голосом крикнул Цветков.
Но тут грохнул выстрел, и Откаленко навзничь опрокинулся на землю.
А в кустах уже завязалась отчаянная борьба. Послышались крики, чей-то стон, звуки ударов.
На миг все покрыло вдруг громкое шипенье заливаемых водой костров.
Цветков подбежал к лежавшему на земле Откаленко, опустился перед ним на колени. Откаленко тихо стонал.
В это время из кустов выволокли отбивающегося, хрипящего человека. При свете догорающего костра и в скрещенных лучах фонарей все узнали его. Это был Сердюк.
С улицы донесся рокот подъезжающих машин. Их было две. Вторую уже позже вызвал Цветков.
Связанного Сердюка кинули в одну из них. Вторая умчала в город раненого Откаленко.
Цветков с сотрудниками приступили к обыску дачи.
Были обнаружены крупная сумма денег и все вещи, украденные у артиста Починского, все, кроме заветного портсигара из музея.
Там же, в машине, Цветков устроил первый допрос притихшего Сердюка.
- Где портсигар? - как бы между прочим спросил он. - Тот самый.
Сердюк злобно ощерился в усмешке.
- Ищите, ищите, - хрипло проговорил он. - А найдете, так не посмеете отнять.
Больше от него ничего нельзя было добиться.
Когда вернулась вторая машина, начинало уже светать. Шофер доложил Цветкову: врачи сказали, что жизнь Откаленко вне опасности.
В Москву возвращались молча.
Утром у Цветкова состоялось короткое совещание.
- Один вопрос и одна просьба, - сказал представитель ОБХСС. - Это в связи с тем, что магазином Туликина предстоит заняться вплотную. Делец, видно, с размахом и связями. Здесь пахнет крупным хищением.
- Дело очень перспективное, - отдуваясь, произнес Свиридов. Прозвучит громко. А первая заслуга здесь группы товарища Цветкова.
И он добродушно подмигнул Федору Кузьмичу. Но тот никак не прореагировал на этот дружеский комплимент.
Лосев, сидя в углу, с неприязнью подумал: "Ишь ты! Ветер, наверное, меняется. Не иначе". Он все никак не мог прийти в себя от двух свалившихся на него в это утро известий: ранение Игоря Откаленко и непонятная поездка Туликина со Светланой на дачу. Виталий не мог дождаться конца совещания. Он уже упросил по телефону отца - профессора Лосева, крупного хирурга, поехать и осмотреть Откаленко. И еще он хотел немедленно повидать Светлану, но без разрешения Цветкова этого теперь нельзя было сделать. Виталий рассеянно слушал, что говорится вокруг, и только слова Свиридова привлекли его внимание к происходившему.
- Давайте с вопроса, - сказал в этот момент Цветков.
- Пожалуйста. В каком состоянии вы оставили дачу? Туликин может приехать туда в любой момент.
Цветков усмехнулся.
- Это мы учли. Дача в порядке. Следов обыска нет.
- А участок?
- И участок прибрали.
- Так, - заметно успокоился представитель ОБХСС. - Теперь просьба. Туликина хорошо бы пока оставить на свободе, и он ни в коем случае не должен знать, что вы арестовали этого Сердюка. Он должен быть совершенно спокоен.
- Хорошенькая просьба, - покачал головой Цветков. - Но ведь портсигар теперь у него. И вы думаете, что Туликин оставит этот портсигар себе? Да он его как можно быстрее сплавит куда-нибудь. Тут немедленно надо хватать его за руку!
Представитель ОБХСС собрался было возразить, но Цветков перебил его:
- Я вас понимаю. Если будет хоть какая-нибудь возможность, мы оставим Туликина вам. И не будем его трогать. Но пока отложим этот вопрос. Предлагаю вернуться к нему после допроса Сердюка.
- И разговора со Светланой Гориной, - торопливо вставил Виталий.
На том совещание и кончилось.
Когда все стали расходиться, Виталий подошел к Цветкову.
- Федор Кузьмич, разрешите мне поговорить с Гориной?
- После допроса.
Виталий вздохнул, но возразить не решился.
В кабинете остались он, Цветков и, к их удивлению, Свиридов.
- Ну, с удачей тебя, Федор Кузьмич, - сказал Свиридов, улыбаясь и всем туловищем поворачиваясь к Цветкову. - Опять с удачей. Знатного ты судака вытянул!
Цветков пожал плечами.
А Виталий не утерпел и ядовито вставил:
- Еще Суворов говорил: "Удача, удача, надобно когда-нибудь и уменье".
- Уменье-то есть, - махнул рукой Свиридов. - Уж чего-чего, а это есть, - и, кивнув на Виталия, добавил: - А ученые у тебя ребята собрались. Ишь, прямо из Суворова шпарит!
В это время и ввели Сердюка. Все трое сразу посуровели, оборвав разговор. Свиридов смотрел на преступника зло и чуть опасливо, Цветков устало, почти небрежно, а Виталий - с нескрываемым любопытством: такую человеческую разновидность он видел впервые, этот был поопаснее и покрупнее Косого, покрупнее всех, кого он, Виталий, до сих пор встречал.
Сердюк при входе бросил быстрый, испытующий взгляд на всех троих и опустил глаза. Узкое лицо его с покрасневшими веками и тонким, старушечьим ртом выглядело невозмутимым, и только еле заметные бисеринки пота над рыжеватыми бровями выдавали скрытое волнение. Это узкое, нездоровое лицо странно контрастировало с большим, сильным телом.
- Садитесь, Сердюк, - сухо сказал Цветков. - На вопросы отвечать будете?
- По силе возможности, - скромно ответил Сердюк. - Да ведь и так все ясно.
- Что ж, по-вашему, ясно? - спросил Свиридов так поспешно, словно на чем-то уже поймал Сердюка.
Тот покорно вздохнул.
- Убег из лагеря - это раз. Безделку всякую спер на вокзале - это два. Ну, и сопротивление власти оказал. Я, граждане следователи, и не отпираюсь.
- Это хорошо, что не отпираешься, - строго одобрил Свиридов. Значит, положение свое понимаешь.
Сердюк опять вздохнул.
- Конечным делом, понимаю.
"Уже сообразил, что про кражу у Починского мы знаем", - подумал Цветков. И спросил:
- Как познакомились с Туликиным Павлом Ивановичем? Как на дачу к нему попали?
- Да ведь как попал... - неуверенно, словно теряясь, ответил Сердюк. - Снял, можно сказать. Чистый случай. Где ни на есть, а ночевать надо было. Чистый случай, ей-богу.
Он смущенно тер корявые, загрубелые руки и, не поднимал глаз, потом униженно попросил:
- Закурить разрешите?
- Курите, - придвинул ему пачку папирос Цветков и снова спросил: - А Косова давно знаете?
Сердюк жадно затянулся, поднял глаза к потолку и, мучительно наморщив большой, с глубокими залысинами лоб, извиняющимся тоном ответил:
- Чтой-то не припомню такого. Вот если бы взглянуть, тогда да.
- Взглянете, - пообещал Цветков и снова спросил: - Раньше в торговле работали?
Сердюк охотно кивнул головой, словно радуясь, что может, наконец, ответить на что-то утвердительно.
- Именно. Продавцом... - и он назвал далекий город.
- При вас там кража была? Ювелирные изделия и прочее.
Сердюк снова охотно кивнул.
- Припоминаю. Когой-то попутало. Люди говорили, даже суд был. Всем крепко дали.
- Не всем, - усмехнулся Цветков. - До главного тогда не добрались.
- Ишь ты!..
Допрос некоторое время продолжался в том же духе: Сердюк охотно, даже подобострастно рассказывал то, что и так было известно, и осторожно обходил скользкие места. Цветков задавал вопросы деловито, спокойно и так же спокойно, почти равнодушно выслушивал ответы. Свиридов пытался было прикрикнуть на Сердюка, но тот каждый раз делал вид, что теряется и не знает, что отвечать от испуга.
- Ладно, Сердюк, - сказал, наконец, Цветков. - У нас еще разговоров будет много. Все переберем, все вспомним. Раз уж нам встретиться довелось.
Сердюк поспешно согласился.
- Чувствую, гражданин следователь. Очень даже. И потому размышлять начинаю.
- Во-во. Лучше поздно, чем никогда, - согласился Цветков. Размышляйте. А пока скажите, зачем вчера на дачу к вам девушка приезжала?
На лице Сердюка отразилось такое удивление, что Цветков с сомнением подумал: "Горина не выходила из машины, так что он может и не знать, что она приезжала. Но тогда..."
- Убейте, не знаю, - горячо ответил Сердюк, прижимая руки к груди. Чтоб мне свободы не видать!
- А что вы мне там, на даче, насчет портсигара сказали, помните?
- Это да, помню, - Сердюк сокрушенно вздохнул. - По злости сорвалось. Никакого я портсигара видеть не видел.
- А ведь мы его у Туликина отберем, учтите.
- Ваше право. Чего ж...
"Ох, придется с ним повозиться, - подумал молчавший все это время Виталий. - Пока признается, все нервы по одному вытянет".
- И деньги, которые на даче нашли, тоже, конечно, не ваши? - спросил Цветков.
- Ясное дело. Да господи!.. Да откуда такие-то деньги у меня?..
Цветков вздохнул.
- Да, Сердюк. Размышлять вам есть о чем. Валяйте, пока не поздно. Мой вам совет.
- Именно! Очень вы точно сказали: пока не поздно, - горячо откликнулся Сердюк. - Кто его знает, может, чего и вспомню.
- Ну, вот и подождем. С вами нам спешить некуда. Это вы, надеюсь, и сами понимаете.
Когда Сердюка увели, Свиридов, засопев, сказал:
- Ну, терпение же у тебя, Кузьмич, адское, прямо скажу! И еще на "вы" с ним! Эх, я б его в другое время... Но ты молодец! Об этом еще разговор будет особый.
Цветков хмуро сказал:
- Я вот тогда со справкой так и не успел.
- И не надо! - поспешно откликнулся Свиридов. - Отпала необходимость. Я, брат, человек прямой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27