— Чтобы сердцу дать толчок, надо выпить коньячок!
Кристина застонала и что-то прошептала на ухо Лесничему. Иван многозначительно посмотрел на Сергея и постарался мимикой донести до сознания последнего, что если такие фортели повторятся, пусть пеняет на себя. Семь-сорок же, нимало не смущаясь, возразил:
— Жизнь прекрасна и удивительна, если выпить предварительно!
Иван только рукой на него махнул. Все равно ведь не угомонится.
Кристина, утомленная царящей вокруг неразберихой, бросила взгляд на стол и вдруг обнаружила, что прямо к ней по середине стола идет давешняя мышь в камуфляже. В этот раз мышь шла на задних лапках, гордо заложив передние лапки за спину на генеральский манер, и с непередаваемым ехидством смотрела Кристине прямо в глаза. Кристина ткнула Ивана в бок:
— Ну, а ты ее видишь?
— Кого?
Мышь остановилась, развела передние лапки в сторону и взмахнула ими, как дирижер. В тот же момент на молодоженов обрушились крики «горько», и Кристина не успела ответить на вопрос Ивана. А когда они закончили целоваться, никакой мыши на столе уже не было.
Ленка с Ликвидатором, сидящие неподалеку от молодоженов, на какой-то момент оказались будто вне общего праздника и гомона. Даже интересно так: словно вокруг них кокон прозрачный, и все видно и слышно, что вокруг делается, а они все равно сами по себе, отдельно. Олег оторвался от тарелки и посмотрел на свою подругу. Улыбнулся, чмокнул в кончик носа. Потом взял за руку и не отпускал долго-долго. Слегка неуклюже это у него получалось, но такое неподдельное теплое чувство сквозило за этими угловатыми знаками внимания! Ленка посмотрела на него и, не сдержавшись, фыркнула. Она ведь все-таки улучила минутку и с помощью тонального крема, пудры и аппликатора постаралась ликвидировать на лице Олега следы вчерашнего безобразия, да какое там! Цвет он приобрел хотя и близкий к натуральному, но не то чтобы совсем. Да и глаз все еще полностью не открывался из-за отека. Горе луковое! Сегодня столько фотографий сделали, а как посмотрят люди и увидят, что свидетель такой живописный! На всю жизнь позор. Ох, чудило! Все бы ему кого-нибудь спасать. И ведь гордый собой, как же: от жениха удар на себя отвел. И вот как такого ругать, скажите на милость?
Сегодня у них полностью свободный день. Саньку мама к себе забрала и велела повеселиться, как следует. Тем более, позади рабочая неделя, оба вымотались, как савраски, праздника хочется. Так что можно хоть до утра плясать и на голове ходить. Олег после вчерашнего решил на спиртное не налегать, одну минералку без газа хлещет, под водку маскирует. И это правильно. На большее силы останутся. На большее…
Ленка, повинуясь минутному порыву, погладила Олега под столом. Там погладила. Он закатил глаза, даже зашатался чуть-чуть на стуле и прошептал:
— Если сейчас же не остановишься, придется искать подходящий закуток или бежать в туалет. Так что ведите себя пристойно, женщина, терпите до дома! Дома вам все будет! И не надейтесь на пощаду!
Ленка с притворным сожалением убрала руку.
Настал черед веселых конкурсов и розыгрышей. Впрочем, что Иван, что Кристина оказались на высоте. Свою половинку даже с завязанными глазами безошибочно обнаружили, хотя на Лесничего специально очки напялили и цветок из петлички временно конфисковали, а на Кристину чью-то кофту поверх свадебного платья надели. Все равно опознали друг друга ко всеобщей радости.
Затем на всеобщую потеху начались «эротические игры»: то прищепки за две минуты на своей спутнице отыскать и снять, то «заначки» у друга найти; ленту в правый рукав просунуть и через левую штанину вывести, карандашом, на пояс привязанным, в горлышко бутылки попасть. Потом пришла очередь танцев, да не простых, а с подковырками. Каждая пара должна была удерживать между собой воздушный шарик, и если медленный танец все прошли на ура, то вот с рок-н-роллом пришлось изрядно попотеть и помучиться. У кого шарик в сторону отлетел, у кого взорвался от слишком тесных объятий.
Семь-сорок лихо отплясывал с Инкой — триста пятьдесят первым оператором. Судя по всему, веселое состязание доставляло много радости обоим. Впрочем, Сергей всегда умел устроить праздник для окружающих, если хотел этого, разумеется. Но сегодня он точно был в ударе, и светящееся весельем лицо Инки было лучшим тому доказательством. Хотя от внимательного глаза не укрылось бы и то, что за самим себе определенные границы Семь-сорок не заходит. В том, как он обнимал Инну, подхватывал, когда ее каблучки скользили по полу, целовал руку по окончании танцев, не было ничего личного. Будь на ее месте другая девчонка, ничего бы не изменилось. И Инка, судя по всему, прекрасно это поняла. Чуть-чуть взгрустнула — на полминутки, не более — и окончательно приняла эту игру. Хоть так.
По завершении свадебных «соревнований» выяснилось, что всем гостям досталось, никто не отвертелся. Фомич зорко следил, чтобы все хоть в чем-нибудь, хоть разок, а поучаствовали. Снисхождения удостоились только гости самого почтенного возраста.
Дождавшись, пока кончится мелодия, к Фомичу, признав его за главного, подошел администратор и чего-то сказал. Фомич кликнул сына и отправился следом за администратором.
— Куда это вы? — остановил Ивана голос молодой жены.
— Да маленькая накладка: с горячими блюдами какая-то петрушка вышла. Я так и не понял: то ли с количеством, то ли с составом меню. Ерунда, сейчас все решим.
— Лесничий, ты надолго? — встрял в разговор Семь-сорок, уже успевший проводить Инку до ее места.
— Да нет же, одна нога здесь, другая там. Вот что, Серега, ты, пока меня с батей нет, займи гостей чем-нибудь, а? А то натанцевались уже все до упаду, а просто сидеть — скучно.
— Принято-понято! Положись на меня!
Разговор с администратором затянулся на все десять минут. Но недоразумения все же были разрешены к обоюдному удовлетворению сторон, и Фомич с Иваном направились обратно в зал.
— Ну что, сынок, счастлив?
— Ага. Хотя до сих пор до конца не верю, что все случилось. Кстати, все никак тебя поблагодарить не могу за лето. Ведь если бы не ты, точно расстались! Здорово ты ей мозги прочистил и на место вернул, у меня это целый год не получалось, а у тебя за два месяца вышло. Уезжал зомби, приехал человек.
— Опыт, Ванька, не пропьешь. Да и прав ты был: наша она, лесная. Хоть и городом замороченная. Поэтому и смогли мы с ней друг друга понять. И знаешь что? Спасибо тебе!
— За что это, батя?
— За доверие. Ведь ты ни к кому-нибудь, ко мне Кристину отправил. И дал мне возможность с ней познакомиться накоротке, узнать будущую невестку. Я ж все про твою первую, Викторию вспоминал, мы ведь с ней от силы десяток раз общались, да и то из разряда «здрасте — до свидания». Так и осталась для меня чужим человеком. Я ее не понял, да и она не особо стремилась с нами общаться. А Кристина — совсем другое дело. Она мне словно родная дочка стала. Даже если бы вы расстались, все равно дочка! Я ей частичку себя отдал. Жаль, конечно, что от лихих этих дуреломов уберечь не получилось, но слава Богу, обошлось все.
— Да не казни себя, ты все равно ничего сделать бы не смог.
— В том-то и дело, что мог, да только на авось понадеялся. Вдруг пронесет. Не пронесло, как видишь.
— Ладно, все уже позади, не мучайся понапрасну.
— Кстати, можно один, так сказать, сугубо отцовский вопрос тебе задать, пока лишних ушей нет?
— Валяй!
— Когда я внуков увижу, а? Мир и лад в семье, это, конечно, очень много, но без топота детских ножек даже в самом уютном доме пусто кажется. Вы с Кристиной оба люди взрослые, оба в жизни устроенные. Так когда сподобитесь?
— Ой, батя, сложно сказать. По мне — так хоть завтра. Тут все от Кристи зависит. Она пока на что-то решится окончательно, должна с этой мыслью свыкнуться, как ты говоришь — переспать. Но то, что она про детей думает — факт. Месяц назад у Ленки книгу взяла почитать, что-то про будущих мам. Я ей тогда огромную такую энциклопедию про беременность и роды притащил — тоже листает. Так что все может быть. Не хочу на нее давить. Пусть уж лучше малыш для нее желанным будет, любимым.
— Тоже верно. Ну что, пора к гостям возвращаться, а то что-то мы с тобой подзадержались!
Первое, что увидел Лесничий, вернувшись в зал, это безумные глаза Кристины. Она сидела за столом, вцепившись обеими руками в салфетку, и нервно комкала, мяла безвинную ткань. Причину столь сильного расстройства невесты Ивану искать не пришлось. Семь-сорок слишком «ответственно» подошел к данному ему женихом поручению развлекать гостей, но не придумал ничего лучше, как петь «соленые» частушки, взобравшись с ногами на стул:
— А ты не жми меня к березе, Ты не трать свои труды. Ты не думай, я не дура, Вот поженимся — тады!
Каждую частушку Семь-сорок завершал радостными воплями и импровизированным гопаком на том же самом стуле. Впрочем, судя по всему, гостей его частушки и танцы забавляли, кое-кто уже приноровился к частушечному ритму и хлопал в ладоши, поощряя Сергея продолжать:
— Я у дерева, у вяза
Полюбил тебя три раза,
А у елки — раза два,
Да и то едва-едва!
Кристина уже сидела багровая и едва сдерживалась, чтобы не уйти. Наверняка переживает, что родители и ее коллеги по цеху все неправильно поймут. Глупенькая. А Семь-сорок хоть и раздолбай изрядный, но частушки у него знатно получаются, словно всю жизнь в деревне прожил:
— Раздается крик девичий
Над густыми травами —
Углубился в лес лесничий
С Машею и Клавою.
Такого откровенного стеба над собой Иван уже выдержать не мог и отправился к нарушителю спокойствия, снимать того со стула и отводить для приватной беседы в дальний уголок. Фомич только весело хмыкнул, на сына глядя. А Сергей, обнаружив, что еще чуть-чуть, и его сольное выступление закончится, вдруг спрыгнул со стула, подбежал к невесте, плюхнулся перед ней на колени и заголосил:
— Не гони меня, Кристина, С хаты за вчерашнее. Я — скотина! А скотина — Существо домашнее!
Помимо желания, губы Кристины растянулись в улыбку, так искренно и безвинно глядел на нее баламут Сережка. Ладно, на сегодня, так и быть, простим, но пусть лучше на глаза не попадается, массовик-затейник!
И тут случилось уж что-то совсем неожиданное. Образовавшуюся в частушечном кругу паузу заполнил звонкий старушечий голосок одной из родственниц:
— Ой, как косточки хрустели, Когда милый обнимал!.. До сих пор следы в постели — Хоть бы валенки снимал!
Бабулька пела и отплясывала с таким азартом, что останавливать ее было бы просто кощунством. Она раскраснелась, развязала свой павлово-посадский платок, и размахивала им, как флагом, помогая себе вести частушечный ритм. И тут, к немалому удивлению Кристины, к ней присоединилось и остальное старшее поколение (даже ее родители!), решив, видимо, вспомнить все хулиганские запевки молодости:
— Я миленочку давала
Сидя на скамеечке.
Не подумайте плохого —
Я давала семечки!…
Взрослые почтенные люди устроили круг, в который по очереди выбегали «солисты», а уж как они все вместе приплясывали! Аж искры из-под подошв да каблуков летели. Двое даже вприсядку пошли. Правда, недолго — видать, радикулит не дремал. Со стороны посмотришь — Ансамбль «Золотое кольцо», да и только! А Кристина еще мечтала о «цивилизованном» торжестве!
Иван подошел к своей жене, обнял со спины, зарылся лицом в сложной конструкции из волос и цветов, ошибочно называемой прической — настоящее произведение искусства. Впрочем, как и сама Кристина. Кто бы ему еще год назад сказал, что она все-таки станет его женой! Они так и не расставались с самого лета, просто кочевали с квартиры на квартиру, когда хотелось сменить обстановку или к тому вынуждали проблемы бытового характера: ремонт сделать, сантехнику поменять… Странно, конечно, если так со стороны посмотреть, хотя у них и так все по-своему получается, по своим правилам.
— Ты как? Устала, лапушка?
— Есть чуть-чуть. Как с утра перенервничала, так и все и волнуюсь. И в Загсе, и здесь.
— А чего волнуешься-то? Если из-за меня, так учти: я тебя не брошу, даже не мечтай. Если из-за гостей, так им, по-моему, уже явно хорошо. Вон, у всех глаза веселые, огнем горят. Ни одной постной физиономии не обнаружишь. Удался праздник. На славу удался!
— А как мы теперь будем жить?
— А так же, как и раньше. Только любить друг друга будем еще сильнее.
— Это как? Разве такое возможно?
— А мы попробуем. Что нам стоит дом построить!
— Слушай, а как ты думаешь: если мы сейчас с тобой отсюда сбежим, это совсем нехорошо будет выглядеть? Я боюсь, что на меня гости обидятся.
— Ну, во-первых, не на тебя, а на нас. Привыкай, чай, уже замужняя дама. А во-вторых: почему бы и нет? Это же наш праздник, как хотим — так и делаем! Гости и без нас догуляют, им и так хорошо. Подарки подарены, поздравления сказаны. Так что слово за тобой!
— Тогда укради меня отсюда, ладно? Не хочу, чтобы это был кто-то другой. А то уже Семь-сорок, пока тебя не было, мне намекал, что команду он уже подобрал, и они утащат меня отсюда так, что ты и не заметишь. Я ему, конечно, пообещала небо в полосках и отсветы в глазах, но ты ж сам его знаешь! Если он себе в голову что-нибудь втемяшил, это уже не выбьешь.
— Ты ведь не из-за Сережки хочешь уехать? Устала от суеты?
— Есть немного. Но больше всего хочу побыть с тобой. Наедине, чтоб никого рядом не было. Только ты и я. Отвези меня домой!
— Тогда подожди пять минут, сейчас я все организую!
Иван еще раз чмокнул жену в щеку и отошел к Фомичу. Что-то прошептал ему на ухо. Фомич улыбнулся, и они обменялись с сыном крепким рукопожатием. Иван вернулся к Кристине:
— Значит, так: у нас с тобой в запасе есть минут десять-пятнадцать. Потом мы спокойно встаем и уходим. Если кто-то нас поймает по дороге и спросит, куда мы, говорим, что сейчас вернемся. Берем наши вещи в гардеробе, садимся в такси и сматываемся.
— А такси откуда возьмется?
— Фомич этим уже озаботился. Самое позднее — минут через двадцать будет.
— Ванька, ты — чудо!
Вместо ответа Иван наклонился к губам Кристины и поцеловал. Поцелуй этот был так сладок, что ни ей, ни ему не хотелось его прерывать, но тут, прямо над ухом, раздался торжествующий вопль Семь-сорок:
— Пять! Шесть! Семь!…
Воистину: наш пострел везде поспел! И как ведь только углядел, глазастый! А тут еще и гости стали присоединяться к отсчету секунд:
— Двенадцать! Тринадцать! Четырнадцать!…
Кристине сначала было неудобно вот так, на виду у всей толпы целовать любимого человека. С самого начала было неудобно, когда после первой же рюмки раздалось неизбежное «горько». Но Иван и не думал отпускать ее из своих объятий, а потом ей действительно стало все равно. Кристине было по-человечески хорошо. Она была счастлива и уже не желала скрывать это или подвергать сомнению, копаясь в собственной душе и прислушиваясь к внутреннему голосу: да? Нет? И Иван был благодарен ей за это.
После «горького» поцелуя возобновились танцы. На этот раз без каверз — просто быстрые и медленные, на любой вкус и цвет. Воспользовавшись моментом, улизнули новобрачные. Семь-сорок видел, как они покидали зал, но отчего-то не стал задерживать, хотя и понял, что больше гости их сегодня не увидят. На танцплощадку не пошел, хотя и поймал пару призывных взглядов от Инки. На Сережку словно навалилась светлая грусть, капельку смешанная с усталостью. Чтобы не привлекать внимания, вышел в холл и, обнаружив темный подоконник, уселся на него, опершись спиной в оштукатуренный оконный проем.
Жаль, что сейчас, сию минуту рядом нет Янки. Ей бы здесь наверняка понравилось. Она девчонка компанейская. Но самое главное — без нее все равно веселье получается какое-то рафинированное, ненастоящее. Да, сегодня он сделал все, что мог: завел толпу, слегка подразнил Кристину и Лесничего, был неплохим партнером для Инки, но это все напускное, ненастоящее. Ну и что, что все видят в нем рубаху-парня, внутри-то он все равно романтик Ромео!
Сергею вспомнилось, как месяц назад, покидая на рассвете Янкину комнату, столкнулся-таки в коридоре с ее матерью. И ничего. Глаза в пол не прятал, поздоровался, пожелал доброго утра, и даже был приглашен позавтракать вместе. Он не отказался. Так и сидели за столом втроем: он, Янка и ее мама. Янка была удивлена, но — Семь-сорок был готов в этом поклясться — обрадована! С тех пор он совершенно перестал прятаться и не скрывал своих чувств. Единственное, чего Сергей пока не сделал — это не назвал ее своей девушкой. Не хотелось, чтобы Янка поняла это как-то превратно и расценила, как ограничение собственной свободы. Как бы она не хорохорилась, но нанесенная Юрой рана все еще кровоточила. Поэтому Сергей решил, что этот вопрос она должна решить сама. Так будет правильно.
Он вышел на работу сисадмином в одну небольшую компанию. Работал по договоренности с руководством три-четыре дня в неделю, если возникал какой-либо аврал — мог просидеть и всю ночь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30