Так зачем тратить время на пустую болтовню с ними? Я думаю, что за две недели мы все выясним: или докажем, что они воры, и упечем их в тюрьму, или найдем доказательства того, что Тесс Алкотт — моя внучка.— Хорошо, я не буду больше спорить. Как только эта красавица мисс Алкотт сделает хоть один неверный шаг, на ее изящных ручках защелкнутся наручники. И потом еще долго-долго она будет видеть шоколад только во сне. Однако завтра мне придется переехать к вам в дом. Я не хочу оставлять вас одну.— Да-да, конечно, — понимающе улыбнулась Джейн. — Так будет лучше. 4 Тесс сидела на переднем сиденье рядом с Бертом. Он вел «Линкольн» с мрачной физиономией, не проронив за всю дорогу ни слова. Тесс чувствовала, что он не на шутку разозлен и вот-вот разразится буря. А Берт в гневе страшен, она это знала, но, как ни странно, не боялась его. Ее беспокоило совсем другое. Она судорожно сжала пальцы в кулак так, что ногти больно вонзились в ладонь, и вздохнула. Дурочка! Берт готов сожрать тебя с потрохами. Думай, как будешь выкручиваться, не забивай себе голову всякой ерундой. Это был разумный совет, и в другой раз она бы непременно последовала ему, но сейчас ее голова была занята мыслями о Люке Мэнсфилде.Тесс вспомнила, как от его взглядов у нее сладко замирало сердце. В этом, наверное, виноваты его зеленые глаза. Они оказывали на нее какое-то магическое действие — завораживали и притягивали. Прогуливаясь с Люком по имению, она чувствовала себя скованно, то и дело смущалась. Почему? Она закрыла глаза, и сразу же ей почудилось, что она видит Люка. Вот он стоит — высокий, стройный, подтянутый… Мужественное, красивое лицо…Что она нашла в нем особенного, почему ее влечет к нему? Да нет, это не простое сексуальное влечение, размышляла Тесс. Многие мужчины, с которыми она сталкивалась в своей жизни, тоже далеко не уроды, смотрели на нее куда более откровенным, жадным взглядом, мечтая переспать с ней. Но ни один из них не вошел в ее сердце.Тогда, может, он затронул в ее душе какие-то чувства, о которых ранее она не подозревала? Нет, это маловероятно. О каких чувствах вообще может идти речь, когда все мужчины — похотливые животные! До сих пор она с содроганием и отвращением вспоминает, как мерзкий Денни Фуше с горящими от вожделения глазами прикасался к ней своими потными руками. В то время ей было всего шестнадцать лет.Но все же с ней происходило что-то странное. Оставшись с Люком наедине, она почему-то забыла подробности биографии, которую ей сочинил Берт и которую накануне она выучила назубок. Черт побери! Что она делает? Мечтает о мужчине, который сгорает от желания упрятать ее за решетку? Забыть о нем, и чем быстрее, тем лучше. Сейчас важно сосредоточиться на предстоящей операции, мысли о Люке не должны отвлекать ее от цели.Они уже ехали по Манхэттену. Впереди показалось высокое здание, в котором снимал квартиру доктор Ванштейн. Он занимал целый этаж. Берт заложил крутой вираж, и машина въехала в подземный гараж. По красному лицу Берта было видно, что он с трудом сдерживает ярость. Выскочив из машины, он хватил дверью так, что автомобиль вздрогнул.Тесс поняла, что расправа неумолимо приближается. Господи, молила она, только бы он не догадался о Люке.Она робко выбралась из машины и быстро направилась к лифту. Берт догнал ее и схватил за руку, больно сжав локоть. Тесс поморщилась. Просто зверь какой-то, а не человек! Она вспомнила нежное прикосновение Люка, и ей стало немного легче. Когда двери лифта открылись, Берт, не церемонясь, впихнул ее в кабину. Свободной рукой он нажал на кнопку нужного этажа, и лифт плавно заскользил вверх. Тесс боялась, что если он сожмет чуть посильнее свою лапищу, то она останется калекой.Наконец лифт остановился. Берт рывком выволок Тесс в холл и потащил за собой. Открыв ключом дверь, он втолкнул ее в гостиную и следом вошел сам.— Берт… — начала она и задохнулась от боли.Он рывком притянул ее к себе, намотав на руку собранные в длинный хвост волосы. Тесс неестественно задрала голову, из глаз брызнули слезы.— Я тебя научу уму-разуму, стерва! — бешено заорал Берт. — Ты едва не загубила все дело!Он отвесил ей увесистую оплеуху. Тесс, как пушинка, перелетела через комнату. Она бы грохнулась на пол, но ее спасла коричневая кожаная софа. Рухнув на нее, Тесс сразу же вскочила на ноги. Берт с искаженным от ярости лицом неумолимо надвигался на нее.— Там, у них, мне показалось… я подумала, что надо менять нашу тактику, — торопливо начала оправдываться Тесс, опасаясь, что он разорвет ее на части, прежде чем она успеет высказать свою мысль.— Ты должна не думать, а выполнять мои приказы! — продолжал надрывать глотку Берт, брызгая слюной. По пути он треснул кулаком по настольной лампе, разнеся ее вдребезги. — Здесь думаю я, ты же — ничто, пустое место, поняла?Я решаю, а не ты, что и как делать. Из-за тебя мой план едва не сорвался.— Берт, я знаю, что ты здесь главный, — успокаивающим тоном произнесла Тесс. — Ты им был, и ты же им останешься. Но сам видел, что там, у Кушман, все пошло не так, как мы задумывали. Нас встретили в штыки, стоило нам переступить порог ее дома.— Что за чушь ты несешь?— Миссис Кушман оказалась совсем не такой сентиментальной, как мы ожидали. — Тесс осторожно попятилась и встала так, чтобы их разделяла софа. — Помнишь, ты говорил, что старуха сейчас возглавляет семейный бизнес Кушманов и что в умении вести дела она не знает себе равных — осторожная, расчетливая и на уступки не идет. Одним словом, крутая бизнесвумен. Единственное уязвимое место, и на этом мы хотели сыграть, — ее любовь к Элизабет. Казалось, что так оно и есть, раз Джейн Кушман до сих пор верит, что ее внучка жива. Мы все верно рассчитали, но ошиблись только в одном: у этой Кушман в груди не сердце, а камень. Ее так просто не проведешь и ничем не проймешь. Стоило мне посмотреть ей в глаза, как я с ужасом поняла, что она наперед знает все наши хитрые уловки: что мы скажем, как себя поведем. Мне показалось, что она читает наши мысли. И тут я подумала: раз она такая проницательная, то сейчас играть на ее чувствах и строить из себя несчастную сиротку, которая, страдая потерей памяти, тщетно силится вспомнить свое прошлое, было бы большой глупостью. Именно на это она и надеялась. Берт, ты меня понимаешь? Она ждала именно этой трогательной сцены! Ладно, решила я, специально для старой Кушман мы немножко изменим наш сценарий. Я повернула дело так, будто не мы, а она сама должна доказать, что я — это Элизабет Кушман.Берт стоял и переваривал то, что ему сказала Тесс. Наконец его лицо смягчилось, он разжал кулаки и проворчал:— Ладно, посмотрим, может, ты и права. — Тесс облегченно вздохнула. Берт продолжил:— По правде говоря, когда мы были там, я и сам хотел тебя предупредить, что наш план меняется. Но, к сожалению, не смог, поскольку эти двое зануд не спускали с нас глаз ни на секунду. Я тоже подумал, что старуха уже достаточно насмотрелась на плачущих самозванок и их заискивающие улыбочки. Ты же вела себя по-другому. Возможно, она на это клюнет. Так ты нарочно сказала, что не помнишь ту серебряную чашку?Тесс небрежно кивнула.— А то. Кушман сидела невозмутимая, спокойная и ждала, что я, конечно, узнаю чашку. Мне захотелось ее немного расшевелить, сбить с толку.— Ты правильно сделала, — неожиданно с важным видом проговорил Берт. — Но скажи, что, черт возьми, на тебя нашло, когда она завела ту дурацкую карусель.Что нашло? Тесс сама не знала ответа. Заиграла музыка, и ей стало трудно дышать. Словно лавина сошла с гор и она оказалась погребенной под толстым слоем снега. Тесс чувствовала, что задыхается. Что нашло? Хм, хороший вопрос! Она-то надеялась, что уже навсегда распростилась с приступами астмы, одолевавшими ее в детстве. Внезапно Тесс испугалась: что будет, если болезнь вернется? Ведь тогда обман сразу раскроется. Джейн Кушман прекрасно знает, что ее внучка росла здоровым ребенком и не было у нее никакой астмы. Насколько знала Тесс, в роду Элизабет никто ни по отцовской, ни по материнской линии не жаловался на слабое здоровье.— А что, у меня плохо получилось? — поинтересовалась она. — Я подумала, что самое время для драматического эффекта, а то спектакль какой-то скучный выходит.— Да нет, ты сыграла хорошо, — сказал Берт, — но учти, в следующий раз никаких экспромтов! Ясно? У меня уже подготовлены материалы, которые я собираюсь подсунуть газетам. Они сразу же раструбят на весь мир о чудесном возвращении Элизабет Кушман. Так вот, в этих материалах я подробно описал твое лечение и возвращение домой, и я не хочу их заново переделывать, убирая противоречия, которые неизбежно возникнут, если ты будешь нести отсебятину. Мне не нужно, чтобы ты занималась творчеством! И дернул же черт тебя за язык! Что, скажи, мне теперь делать с твоей МОБП? Как мы выкрутимся? Газеты не оставят без внимания такую интересную подробность.— Успокойся, Берт. Этим займусь я. Я тоже не бездельничала последние годы и завела кое-какие связи в этой организации. Меня там прикроют. Если газетчики туда сунутся, то уйдут с пустыми руками — им там ничего не разнюхать. Берт удивленно посмотрел на Тесс.— Отлично, детка! Вижу, мои уроки не пропали даром.— Я была хорошей ученицей, Берт. Ты же сам сказал — самой способной.— С моей помощью, крошка, ты получишь финансовую империю. А этот Мэнсфилд пусть катится ко всем чертям! — Берт ухмыльнулся. — Однако, похоже, ты пришлась ему не по душе, что скажешь?— Мерзкий тип, — скривилась Тесс. — Ему не адвокатом работать, а палачом в камере пыток. Там ему самое место.Берт захохотал.— Я же тебе говорил, что с ним надо держать ухо востро. Опасный парень. Но с моей-то головой и твоей мордашкой мы и его обработаем, уберем, так сказать, с пути, чтобы под ногами не путался. Знаешь, мне начинает нравиться этот спектакль. Я чувствую себя мастером, создающим свой последний шедевр. Если бы издавалась серия книг по искусству мошенничества, то моя операция заняла бы место в разделе классики.— Да, Берт, скромности тебе не занимать! — усмехнулась Тесс. Она обошла софу и опустилась в кресло. — А как же бриллиантовые украшения от Картье? Вот это было дело так дело! Лучшее в твоем списке.— Да нет же. — На его лице появилось мечтательное выражение. Он уселся на софу и вытянул ноги. — Не спорю, там было все тонко спланировано и красиво исполнено, но…Весь следующий час они предавались воспоминаниям. Тесс смотрела на Берта с восхищением, умиленно всплескивая руками. Берт трещал без умолку. Время от времени Тесс удавалось вставить слово в этот поток красноречия. Естественно, во всех махинациях, которые они вдвоем успешно провернули в прошлом, она отводила главную роль Берту и, стараясь польстить ему, расписывала его таланты. Разговор перешел на Южную Америку. Берт во всех красках и подробностях рассказал, чем он занимался в банановых республиках. Разоткровенничавшись, он признался, что завел счета в швейцарских банках.— Черт! Все нет времени их проверить. — Он с досадой хлопнул ладонью себе по колену и отправил Тесс на кухню приготовить ему омлет.Она была рада избавиться хоть на время от Берта. Ну ничего, скоро она переедет в особняк Джейн Кушман и там сможет вздохнуть свободно. Его общество тяготило и раздражало Тесс, поскольку с Бертом ей приходилось быть всегда начеку. А когда Тесс ловила на себе его взгляды, ей иногда становилось даже страшно. В его глазах мерцал какой-то странный блеск, который не предвещал ничего хорошего. Похоже, этот скот заметил, что из худенькой, угловатой девушки-подростка, запуганной его побоями, она превратилась в хорошенькую, привлекательную женщину. Только этого ей сейчас не хватало! Тесс поежилась.Безопаснее и приятнее возиться на кухне, чем находиться в одной комнате с Бертом, который в любой момент того и гляди начнет приставать к ней, даст волю рукам и… Конечно, она не собирается потакать ему, она сможет дать отпор, но вряд ли ей удастся справиться с Бертом — ведь он гораздо сильнее. Отвесит ей пару оплеух и выбьет из нее дух. Она представила себе эту сцену и содрогнулась.На кухне она первым делом открыла буфетный шкаф и достала коробку с шоколадными конфетами. Проглотив пару штук, она почувствовала себя лучше. Жизнь стала казаться не такой мрачной. Хорошо еще, что у нее есть конфеты — без них она бы пропала. Памятник поставить тому, кто их придумал.Тесс открыла холодильник и только сейчас обратила внимание на тупую, ноющую боль в локте. Она закатала рукав и чертыхнулась, увидев фиолетовый синяк. Чертов Берт поставил ей синяк — ну не идиот? Как ей теперь объясняться с Джейн Кушман? Придется все время носить блузки с длинными рукавами. Вздохнув, Тесс достала из холодильника яйца, лук, шампиньоны, сыр и все это грудой положила на длинную кухонную стойку, над которой в ряд висели фотографии Кушманов.— Привет, бабушка, — кивнула она Джейн Кушман. — А ты любишь омлет?В посадке головы Джейн Кушман чувствовалось что-то царственное, светло-голубые глаза смотрели высокомерно и холодно. Королева, да и только! Такая сама первой войну начнет, и пощады от нее не жди. Ладно, бабушка, мы с тобой еще померимся силой, улыбнулась Тесс.На следующей фотографии был изображен Джон Кушман.— Ба! Да это же дорогой папочка, — обратилась к нему Тесс. Открыв дверцу шкафа, она вынула глубокую миску и продолжила:— Привет, папуля, привет. Как дела?Каждый раз, когда Тесс смотрела на эту фотографию, она не переставала удивляться, почему Джон Кушман не унаследовал от матери ее силу воли? У него были правильные черты лица и темно-голубые, почти синие глаза. Он стоял на причале рядом с белой яхтой, названной в честь маленькой Элизабет — «Лиззи». Ветер растрепал его густые темно-русые волосы. Он смотрел прямо в объектив и улыбался. У него была обаятельная и добрая улыбка. «Красивый мужчина, — подумала Тесс, — жаль, что ему не хватило сил пережить несчастье».— А это наша мама, — сказала Тесс, бросив быстрый взгляд на фотографию справа.Снимок сделали, когда Женни Кушман уже было за пятьдесят. Но даже в этом возрасте она сохранила былую красоту. Тесс знала, что в молодости у матери Элизабет были шикарные ярко-рыжие волосы. С фотографии же на нее смотрела абсолютно седая женщина. Однако горе не сломило ее. В ослепительно голубых глазах застыла решимость, словно она бросала вызов жестокой судьбе. Сильная, волевая женщина, она смогла пережить потерю маленькой дочери и смерть мужа. Наверное, она и Джейн Кушман морально помогали и поддерживали друг друга в веренице несчастий, обрушившихся на их семью.Следующей была фотография Элизабет. На снимке она, заливаясь счастливым смехом, отмахивалась ручонками от огромного датского дога, который припал у ее ног на передние лапы, выжидая удобный момент, чтобы лизнуть ее лицо. Фотографию сделали, когда Элизабет исполнилось пять лет. Девочка была просто чудо! Веселая, жизнерадостная, с белокурыми волосами, заплетенными в две косички, с синими — в отца — глазами, сверкающими от радости. Жаль, что ее нет в живых, грустно подумала Тесс, она бы могла стать красивой и сильной женщиной, унаследовав от отца шарм, а от матери — волевой характер.Тесс разбила над миской яйца, затем принялась шинковать овощи, время от времени бросая взгляд на фотографию Элизабет. Надо же, маленькая, а огромной собаки совсем не боится! Этот дог — чудовище какое-то! Оскалился, радуется, наверное, что с ним играют. Запросто может одной лапой повалить ее на землю, сбив с ног. Смелая девочка! Смотрит в объектив, и видно, что недовольна тем, что фотограф мешает играть. Характер показывает. Да, она стала бы достойной наследницей финансовой империи Кушманов. Жаль, что этого уже никогда не случится.Тесс покосилась на последнюю фотографию, с которой Люк Мэнсфилд мрачно взирал на мир.Правду говорят — внешность обманчива. По этому снимку невозможно догадаться, что Люк Мэнсфилд само обаяние, что в нем скрывается море шарма и что его глаза обладают необычайным магнетизмом. Тесс об этом узнала, только познакомившись с ним. Ее сердце замерло, когда он посмотрел на нее каким-то особенным взглядом. Знать бы заранее, что он такой неотразимый! «Ну и что бы это тебе дало?» — подумала Тесс.— Силы небесные, — прошептала она ошеломленно, словно сделав для себя удивительное открытие, — он мне нравится.Невероятно, ужасно, но факт!Только этого не хватало. Забивать себе голову мыслями о каком-то парне, когда надо думать о работе. Игра шла серьезная, и ставки были очень высоки. О таком случае Тесс мечтала не один год.Она с досадой покачала головой. Вот так-то, нечего хвастать заранее. А то — расхрабрилась, говорила Берту, что справиться с этим парнем — раз плюнуть. «Самонадеянная дурочка! — ругала себя Тесс. — Не ты его, а он тебя окрутил в два счета».У нее окончательно испортилось настроение. Она чувствовала себя неуверенно — как человек, ступивший на минное поле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35