Хотя, конечно, его разрыв с родителями произошел еще до того, как мы встретились.
– Почему? – заинтересованно спросил Коллин.
Эшли исподлобья взглянула на него. Какое ему дело до ее личной жизни? Она заставила себя улыбнуться:
– Давайте лучше поговорим о чем-нибудь другом. Холлистеры – не самая приятная тема для послеобеденной беседы. Для меня по крайней мере.
– Конечно. – Коллин почувствовал, что ей этот разговор неприятен, и не стал настаивать. – Есть множество гораздо более интересных тем. – Он ослепительно улыбнулся. – Искусство, к примеру. Вы ведь еще не видели моей коллекции…
Несмотря на обстоятельства, сведшие их, Рождество проходило приятно. С чувством некоторого удовлетворения Коллин решил, что причина тому кроется в общей для обоих глубокой, жгучей ненависти к Бредли Холлистеру, ненависти, разъедающей души, точно быстро растущая раковая опухоль. Именно это чувство заставляло их тянуться друг к другу. Сидя напротив Эшли за обеденным столом и исподтишка все время наблюдая за ней, Коллин раздумывал о том, что ненависть – чувство даже более сильное, чем любовь. Именно ненависть меняет ход человеческой истории, зачастую роковым образом влияя на судьбы людей. Ненависть свела вместе его и Эшли, и они останутся вместе до тех пор, пока цель не будет достигнута. «Она нуждается во мне не меньше, чем я в ней. Может быть, даже больше, – думал Коллин. – Исход ее апелляции предрешен, какие бы иллюзии она по этому поводу ни питала».
Он положил вилку.
– Когда состоится слушание вашего дела?
Эшли чуть не подавилась от неожиданности.
– Через две недели. Однако я очень сомневаюсь в успехе, да и мой адвокат не слишком верит в благополучный исход. – Коллин заметил страх в ее глазах. – А между тем это мой последний шанс.
Коллин поднял бокал.
– Вашему адвокату уже наверняка приходилось сталкиваться с безжалостной властью Холлистеров. И Морган знает, что они сражаются нечестно.
– Благодарю покорно, – с иронией ответила Эшли. – Теперь я, конечно, буду больше доверять ему.
– К сожалению, то, что вы можете доверять своему адвокату, не играет никакой роли. Сын, безусловно, должен жить с вами. Если уж на то пошло, его вообще не следовало забирать у вас. Место любого ребенка – рядом с матерью. Но Бредли Холлистер – человек совершенно беспринципный, готовый на все ради того, чтобы получить желаемое. На законы ему наплевать, лишь бы добиться своего.
– То же самое и Морган говорит. – Эшли отпила глоток вина. – Безоружный Давид, выступающий против всесильного Голиафа – вот как это выглядит, по его мнению. В этом штате Холлистеры пользуются огромным влиянием и наверняка в борьбе с нами пустят в ход тяжелую артиллерию.
– Для таких людей, как Бредли Холлистер, закон не писан. – Коллин снова вернулся к еде. – Может быть, имеет смысл и вам подумать о том, чтобы действовать точно так же.
Удивленная этим замечанием, Эшли молча смотрела на него. Коллин напомнил ей, что обед стынет, и она занялась едой.
Эта тема вновь всплыла уже поздно вечером, за стаканчиком горячительного на ночь.
– Я приготовил вам рождественский подарок, Эшли, – сообщил Коллин, протягивая бокал с коньяком.
– Нет, нет, не нужно… – ужасно удивившись, запротестовала она. – Я не могу принять…
Их взгляды встретились, Коллин улыбнулся.
– Этот вы примете, – уверенно заявил он. – Закон, может быть, и равнодушен к тому, что вам приходится вести неравную борьбу, но я – нет, моя дорогая Эшли. И я собираюсь сделать так, чтобы сын снова был с вами… Или, точнее говоря, мы должны добиться этого вместе.
Вернувшись на Манхэттен в первый день нового года, Эшли продолжала ломать голову над словами Коллина. Что он имел в виду? Что задумал? И откуда такое настойчивое стремление ей помочь? Он не скрывал своей ненависти к ее бывшему свекру, однако чем вызвано такое чувство? Что ему-то сделал Холлистер? И чего Коллин ждет от нее?
Распаковывая вещи, она подумала, что пытаться ответить на эти вопросы – все равно что складывать головоломку, половина фрагментов которой отсутствует.
Несколько вещей из привезенных с собой Эшли отложила в сторону, чтобы сдать в стирку. Только вышитый бисером свитер она всегда стирала вручную: отдавать его в прачечную – дело рискованное, уж слишком он старый и ветхий. Риск. В какой степени и чем она рискует, связавшись с Коллином Девереллом?
Еле заметная улыбка тронула ее губы. В каком смысле связавшись? Эшли прожила в его доме больше недели, и все это время он вел себя как истинный джентльмен. Никаких поползновений с его стороны, никаких игривых замечаний или намеков. Если, конечно, не считать шутки о том, что он везет ее к себе с целью соблазнить, которая вырвалась у него по дороге в Морской Утес. И все же Коллин задавал много сугубо личных вопросов о ее прошлом, о браке, конфликте с Холлистерами…
«Хотелось бы знать, что ты задумал, Коллин Деверелл», – размышляла Эшли, совершенно сбитая с толку.
В два часа ночи высоко над Уолл-стрит в одном из зданий, где расположен целый комплекс офисов, охранник в форме начал ночной обход. Как всегда, ничто не нарушало тишины и спокойствия, и тем не менее он собирался неукоснительно выполнять свои обязанности – каждый час методически обходить все помещения. Сейчас, дважды проверив, заперты ли двери, охранник подошел к стене, на которой висел щит с электровыключателями, и погасил свет в комнатах. Убедившись, что все в порядке, он спустился на этаж ниже.
Спустя минуту после его ухода дверь одного из лифтов открылась, и стройная фигура быстро, но неслышно заскользила по коридору, укрываясь в тени. Одетый во все черное человек двигался так уверенно, будто совершенно точно знал, куда идти. Ни одного мгновения он не потратил зря. С помощью небольшой плоской отмычки, больше похожей на пилочку для ногтей, он в течение считанных секунд открыл одну из дверей и вошел в кабинет. Света, естественно, не включал, двигаясь почти в полной темноте с уверенностью слепого, находящегося в привычной обстановке. Пересек комнату, подошел к большой картине рядом с книжными полками и сдвинул ее в сторону. Открылось углубление в стене и в нем небольшой сейф.
На то, чтобы вскрыть сейф, требовалось время, но времени как раз было мало. Прижав чуткое ухо к дверце, человек вслушивался в легкие пощелкивания, быстрыми движениями пальцев отыскивая нужную комбинацию. Он хорошо знал, как это делается, поэтому все произошло очень быстро. Открыв сейф, он выгреб бумаги и затолкал их в холщовую сумку. Закрыл сейф, вернул на место картину и выскользнул из офиса, оставив все – внешне по крайней мере – точно в таком виде, как было. Уходя, услышал шум в коридоре и замер, притаившись в тени. Он планировал покинуть здание по лестнице черного хода, но не в том случае, если на этаже кто-то появится. Лифт был ближе и обеспечивал более быстрый спуск в случае тревоги. Стараясь остаться незамеченным, человек проскользнул в одну из кабин и нажал кнопку, посылая ее вниз.
Спускаясь, Коллин лихорадочно обдумывал свои дальнейшие действия. Не мог же он просто выйти из лифта и с беспечным видом зашагать к выходу через главный вестибюль, точно его появление здесь – самое обычное дело? Нет, нужно срочно придумать лучший способ выбраться отсюда. Способ, который позволил бы вернуться к первоначальному плану покинуть здание через черный ход.
Продолжая раздумывать, Коллин взглянул вверх, на большие прямоугольные панели на потолке кабины. Он знал, что за этими панелями скрывается люк, ведущий в шахту лифта. Если бы, как только кабина остановится, ему удалось вскарабкаться по тросу на второй этаж…
Он торопливо потянулся вверх и сдвинул одну из панелей. Подпрыгнув с ловкостью хорошо тренированного гимнаста, с силой надавил на люк и открыл его. Пролез на крышу кабины, вернул на место панель на потолке лифта и осмотрелся, пытаясь сориентироваться в темноте шахты. Лифт должен был вот-вот остановиться на уровне вестибюля. Дожидаясь этого момента, Коллин натянул мягкие черные кожаные перчатки и уцепился за один из прочных кабелей. Как только кабина остановилась, он, перебирая руками, начал быстро карабкаться по кабелю вверх, к двери, ведущей на второй этаж.
Оказавшись рядом с ней, он встал на опасно узкую перекладину в нижней части двери и правой рукой, прикладывая неимоверные усилия, попытался раздвинуть створки. Его лицо покрылось потом, все мышцы болезненно вибрировали. В эти мгновения вся жизнь промелькнула перед мысленным взором Коллина, словно сменяющие друг друга кадры кинофильма. Ну же, давай! Теперь или никогда .
В конце концов ему удалось раздвинуть дверь и перевалиться на пол по другую ее сторону, тяжело дыша и испытывая невероятное облегчение.
Однако успокаиваться было рано, не следовало терять ни секунды. Поднявшись, Коллин побежал по длинному темному коридору к лестнице черного хода на другом конце здания. Отпер дверь и быстро проскользнул через нее, зная, что, стоит ей закрыться, и она тут же автоматически запирается снова. Прыгая через три ступени, он понесся по лестнице вниз. Оказавшись на уровне улицы, отпер очередную дверь и помчался к служебному выходу.
«Проклятие!» – безмолвно выругался Коллин. На огромной двери красовался тяжелый висячий замок. С трудом переведя дыхание, Коллин вытащил из кармана связку самых разных по форме и размерам ключей. Выбрал тот, который по виду казался подходящим, и вставил его в замочную скважину. Однако поворачиваться ключ не желал.
– Ч-черт! – буркнул Коллин и перешел к следующему ключу. Но ни второй, ни третий также не подошли.
«Вот этот, наверно, то что надо», – подумал он, отобрав четвертый ключ. Тот вошел в замочную скважину и наконец повернулся. Замок щелкнул. Коллин распахнул дверь и выбежал в холодную ночную тьму. Пронесся по загаженному мусором переулку, обогнул спящего пьяницу и свернул в сторону выходящей на Уолл-стрит улицы, где был припаркован его фургон.
Усаживаясь за руль и заводя двигатель, Коллин даже не вспомнил о том, что только что произошло – или, точнее, могло произойти. Он думал о словах Вильяма Мак-Никола и компьютерных распечатках, оставшихся в Морском Утесе. О том, как Джастин поступил с их наследием, делом всей жизни отца. Об Эшли Коллин тоже думал, он вспомнил о том, как Бредли Холлистер обошелся с ней. Точнее, с ними обоими.
Время расплаты неумолимо приближалось.
НЬЮ-ЙОРК
февраль 1987 года
Эшли выбралась из такси перед зданием городского суда на углу Перл-стрит и Фоли-сквер, протолкнулась сквозь толпу назойливых репортеров, быстро поднялась по бетонным ступеням, вошла в выдержанное в классическом стиле здание шестиугольной формы и направилась в зал судебных заседаний, где должна была встретиться со своим адвокатом. Однако там никого не оказалось. «Где, черт побери, Морган? – удивилась Эшли, взглянув на часы. – Договорились встретиться в 9.45, а сейчас уже 9.56».
И тут он вошел через дверь в другом конце зала. Эшли заторопилась навстречу, и стук каблучков породил эхо в пространстве огромного зала. Волны мрачных предчувствий нахлынули на нее. Живот скрутило, в голове точно молот застучал, отзываясь невыносимой болью. Взяв Эшли за руку, Морган подвел клиентку к одному из длинных столов перед возвышением, предназначенным для судьи.
– Я не намерен подпитывать ваши иллюзии, если они имеются, Эшли. – Адвокат уселся рядом с ней. – И не хочу пустыми разговорами пытаться смягчить возможный удар. Вы должны быть готовы ко всему. Этот так называемый суд наверняка будет протекать в высшей степени безобразно. Бредли Холлистер – влиятельный человек, и его адвокаты, без сомнения, получили инструкцию действовать, не стесняясь в средствах.
– Не стесняясь в средствах… – повторила Эшли, глядя на него в упор. – Поймите, Эллиот, я хочу выиграть это дело. И поэтому предлагаю вам тоже не стесняться в выборе средств. Предпринимайте что угодно, лишь бы победить.
– Легче сказать, чем сделать… Они собираются снова вывалять вас в грязи…
– Плевать я хотела на это! – перебила его Эшли. – Меня волнует лишь Роберт. Его место – рядом со мной, все остальное не имеет значения.
Морган молча смотрел на нее с таким видом, будто собирался что-то сказать, но раздумал. Наконец, пригладив светло-каштановые волосы, все же произнес:
– Я должен был убедиться, что вы представляете, чего от них можно ожидать.
– Прекрасно представляю. Мне уже пришлось пройти через это. Сначала меня вываляли в грязи на одном морском берегу, теперь сделают это на другом, вот и все. Что из того? Меня волнует только одно – вернуть себе Роберта.
– На этот раз все может быть даже хуже, – продолжал предостерегать ее Морган. – Тут Холлистер будет играть на своем поле.
Решимость вспыхнула в темных глазах Эшли.
– Так давайте его здесь и похороним, – мгновенно среагировала она.
В зал начали просачиваться репортеры и фотографы, падкие до сенсаций. А уж адвокаты Холлистера наверняка откопают какие-нибудь жареные факты и будут перетряхивать грязное белье в ходе процесса. Эшли пыталась не обращать на них внимания, но ничего не могла с собой поделать – их присутствие приводило ее в ярость. Какое право имеют они находиться здесь?..
Появились Клаудиа и Бредли Холлистеры в сопровождении двух адвокатов и уселись за пустой стол напротив Эшли и Моргана. Клаудиа лишь на мгновение свысока посмотрела на Эшли, глаза у нее были холодны как лед. С хмурым видом поправив соболью шубу, она повернулась к мужу, который не удостоил противницу и взгляда.
Когда вошел судья и все встали, Эшли внезапно заметила в глубине зала знакомое лицо. Коллин! Он не смотрел на нее и, казалось, делал это умышленно. Занял место у самых дверей и старался держаться как можно незаметнее. «Что он тут делает?» – недоумевала она.
Эшли было бы трудно сформулировать, что беспокоило ее больше: то, что Коллин находится здесь, явно избегая ее, или мрачные подозрения, которые породило его присутствие. Вдруг он обманул ее и все его попытки сблизиться с ней были просто притворством? Вдруг он в сговоре с Холлистерами, как почти все присутствующие здесь? Вдруг именно этим объясняются его многочисленные вопросы о ее браке и конфликте с бывшим свекром?
«Боже, как могла я быть такой тупицей? – спрашивала себя Эшли. – Какое предательство!»
Коллину Девереллу уже почти удалось расположить ее к себе. Он не раз заставлял Эшли смеяться, чего не было со времени смерти Брендона. Ее, полностью замкнувшуюся в себе, целиком погрузившуюся в страдания, этот человек сумел вырвать из лап безысходности.
«Неужели он здесь, чтобы свидетельствовать в их пользу? Господи, представляю, что он наговорит о том, чем мы занимались всю эту неделю в Морском Утесе!»
И все же вопреки тревожному сигналу, громко звенящему в душе, Эшли понимала, что подозрения в высшей степени бессмысленны. Коллин – богатый человек, богатый и независимый. Зачем ему работать на кого-то? Нет, должна быть другая причина его появления здесь. Как он выразился в ночь на Рождество? «Я собираюсь сделать так, чтобы сын снова был с вами… Или, точнее говоря, мы должны добиться этого вместе».
«Пожалуйста, пусть будет, как ты сказал, Коллин», – беззвучно молилась она.
– Несмотря ни на что, вы должны поесть. – Коллин стоял в гостиной Эшли, руки сложены на груди, на его красивом лице застыло выражение решимости. Все ее попытки избавиться от незваного гостя ни к чему не привели.
– Я ведь сказала – не хочу, – раздраженно ответила Эшли. – Неужели у вас не найдется более приятного занятия, чем надоедать мне?
– Может, и найдется, но я предпочитаю именно это. – На лице Коллина возникла озорная усмешка.
– Давайте в другой раз, хорошо? – уже без прежнего запала предложила Эшли. – Сегодня вечером я скверный компаньон…
– Послушайте… Если вы не пойдете со мной, я просто вынужден буду позвонить, чтобы еду доставили сюда. – Упрямства ему тоже было не занимать. – Вы должны поесть. И еще. У меня такое чувство, что вам нужно выговориться.
Эшли выразительно покачала головой. Все, что ей нужно, – это лечь в постель и укрыться одеялом. Первый день слушания оказался даже тяжелее, чем она предполагала. Ее как будто выжали – и физически, и эмоционально.
– А я, как вам известно, хороший слушатель, – добавил Коллин.
– Я ведь уже сказала, что не хочу говорить об этом.
– Прекрасно. Тогда побеседуем о чем-нибудь другом.
– Я не хочу разговаривать ни о чем! – Эшли сорвалась на крик. – Я просто хочу побыть одна!.. Теперь, может быть, вы наконец любезно уйдете?
– Ни в коем случае, – твердо заявил Коллин. – Не хотите разговаривать – пожалуйста. Тогда мы просто поедим. Меньше всего сейчас вам нужно оставаться одной.
– Спасибо за поставленный диагноз, док, – мрачно ответила Эшли, кутаясь в черный шелковый халат, точно ей внезапно стало холодно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
– Почему? – заинтересованно спросил Коллин.
Эшли исподлобья взглянула на него. Какое ему дело до ее личной жизни? Она заставила себя улыбнуться:
– Давайте лучше поговорим о чем-нибудь другом. Холлистеры – не самая приятная тема для послеобеденной беседы. Для меня по крайней мере.
– Конечно. – Коллин почувствовал, что ей этот разговор неприятен, и не стал настаивать. – Есть множество гораздо более интересных тем. – Он ослепительно улыбнулся. – Искусство, к примеру. Вы ведь еще не видели моей коллекции…
Несмотря на обстоятельства, сведшие их, Рождество проходило приятно. С чувством некоторого удовлетворения Коллин решил, что причина тому кроется в общей для обоих глубокой, жгучей ненависти к Бредли Холлистеру, ненависти, разъедающей души, точно быстро растущая раковая опухоль. Именно это чувство заставляло их тянуться друг к другу. Сидя напротив Эшли за обеденным столом и исподтишка все время наблюдая за ней, Коллин раздумывал о том, что ненависть – чувство даже более сильное, чем любовь. Именно ненависть меняет ход человеческой истории, зачастую роковым образом влияя на судьбы людей. Ненависть свела вместе его и Эшли, и они останутся вместе до тех пор, пока цель не будет достигнута. «Она нуждается во мне не меньше, чем я в ней. Может быть, даже больше, – думал Коллин. – Исход ее апелляции предрешен, какие бы иллюзии она по этому поводу ни питала».
Он положил вилку.
– Когда состоится слушание вашего дела?
Эшли чуть не подавилась от неожиданности.
– Через две недели. Однако я очень сомневаюсь в успехе, да и мой адвокат не слишком верит в благополучный исход. – Коллин заметил страх в ее глазах. – А между тем это мой последний шанс.
Коллин поднял бокал.
– Вашему адвокату уже наверняка приходилось сталкиваться с безжалостной властью Холлистеров. И Морган знает, что они сражаются нечестно.
– Благодарю покорно, – с иронией ответила Эшли. – Теперь я, конечно, буду больше доверять ему.
– К сожалению, то, что вы можете доверять своему адвокату, не играет никакой роли. Сын, безусловно, должен жить с вами. Если уж на то пошло, его вообще не следовало забирать у вас. Место любого ребенка – рядом с матерью. Но Бредли Холлистер – человек совершенно беспринципный, готовый на все ради того, чтобы получить желаемое. На законы ему наплевать, лишь бы добиться своего.
– То же самое и Морган говорит. – Эшли отпила глоток вина. – Безоружный Давид, выступающий против всесильного Голиафа – вот как это выглядит, по его мнению. В этом штате Холлистеры пользуются огромным влиянием и наверняка в борьбе с нами пустят в ход тяжелую артиллерию.
– Для таких людей, как Бредли Холлистер, закон не писан. – Коллин снова вернулся к еде. – Может быть, имеет смысл и вам подумать о том, чтобы действовать точно так же.
Удивленная этим замечанием, Эшли молча смотрела на него. Коллин напомнил ей, что обед стынет, и она занялась едой.
Эта тема вновь всплыла уже поздно вечером, за стаканчиком горячительного на ночь.
– Я приготовил вам рождественский подарок, Эшли, – сообщил Коллин, протягивая бокал с коньяком.
– Нет, нет, не нужно… – ужасно удивившись, запротестовала она. – Я не могу принять…
Их взгляды встретились, Коллин улыбнулся.
– Этот вы примете, – уверенно заявил он. – Закон, может быть, и равнодушен к тому, что вам приходится вести неравную борьбу, но я – нет, моя дорогая Эшли. И я собираюсь сделать так, чтобы сын снова был с вами… Или, точнее говоря, мы должны добиться этого вместе.
Вернувшись на Манхэттен в первый день нового года, Эшли продолжала ломать голову над словами Коллина. Что он имел в виду? Что задумал? И откуда такое настойчивое стремление ей помочь? Он не скрывал своей ненависти к ее бывшему свекру, однако чем вызвано такое чувство? Что ему-то сделал Холлистер? И чего Коллин ждет от нее?
Распаковывая вещи, она подумала, что пытаться ответить на эти вопросы – все равно что складывать головоломку, половина фрагментов которой отсутствует.
Несколько вещей из привезенных с собой Эшли отложила в сторону, чтобы сдать в стирку. Только вышитый бисером свитер она всегда стирала вручную: отдавать его в прачечную – дело рискованное, уж слишком он старый и ветхий. Риск. В какой степени и чем она рискует, связавшись с Коллином Девереллом?
Еле заметная улыбка тронула ее губы. В каком смысле связавшись? Эшли прожила в его доме больше недели, и все это время он вел себя как истинный джентльмен. Никаких поползновений с его стороны, никаких игривых замечаний или намеков. Если, конечно, не считать шутки о том, что он везет ее к себе с целью соблазнить, которая вырвалась у него по дороге в Морской Утес. И все же Коллин задавал много сугубо личных вопросов о ее прошлом, о браке, конфликте с Холлистерами…
«Хотелось бы знать, что ты задумал, Коллин Деверелл», – размышляла Эшли, совершенно сбитая с толку.
В два часа ночи высоко над Уолл-стрит в одном из зданий, где расположен целый комплекс офисов, охранник в форме начал ночной обход. Как всегда, ничто не нарушало тишины и спокойствия, и тем не менее он собирался неукоснительно выполнять свои обязанности – каждый час методически обходить все помещения. Сейчас, дважды проверив, заперты ли двери, охранник подошел к стене, на которой висел щит с электровыключателями, и погасил свет в комнатах. Убедившись, что все в порядке, он спустился на этаж ниже.
Спустя минуту после его ухода дверь одного из лифтов открылась, и стройная фигура быстро, но неслышно заскользила по коридору, укрываясь в тени. Одетый во все черное человек двигался так уверенно, будто совершенно точно знал, куда идти. Ни одного мгновения он не потратил зря. С помощью небольшой плоской отмычки, больше похожей на пилочку для ногтей, он в течение считанных секунд открыл одну из дверей и вошел в кабинет. Света, естественно, не включал, двигаясь почти в полной темноте с уверенностью слепого, находящегося в привычной обстановке. Пересек комнату, подошел к большой картине рядом с книжными полками и сдвинул ее в сторону. Открылось углубление в стене и в нем небольшой сейф.
На то, чтобы вскрыть сейф, требовалось время, но времени как раз было мало. Прижав чуткое ухо к дверце, человек вслушивался в легкие пощелкивания, быстрыми движениями пальцев отыскивая нужную комбинацию. Он хорошо знал, как это делается, поэтому все произошло очень быстро. Открыв сейф, он выгреб бумаги и затолкал их в холщовую сумку. Закрыл сейф, вернул на место картину и выскользнул из офиса, оставив все – внешне по крайней мере – точно в таком виде, как было. Уходя, услышал шум в коридоре и замер, притаившись в тени. Он планировал покинуть здание по лестнице черного хода, но не в том случае, если на этаже кто-то появится. Лифт был ближе и обеспечивал более быстрый спуск в случае тревоги. Стараясь остаться незамеченным, человек проскользнул в одну из кабин и нажал кнопку, посылая ее вниз.
Спускаясь, Коллин лихорадочно обдумывал свои дальнейшие действия. Не мог же он просто выйти из лифта и с беспечным видом зашагать к выходу через главный вестибюль, точно его появление здесь – самое обычное дело? Нет, нужно срочно придумать лучший способ выбраться отсюда. Способ, который позволил бы вернуться к первоначальному плану покинуть здание через черный ход.
Продолжая раздумывать, Коллин взглянул вверх, на большие прямоугольные панели на потолке кабины. Он знал, что за этими панелями скрывается люк, ведущий в шахту лифта. Если бы, как только кабина остановится, ему удалось вскарабкаться по тросу на второй этаж…
Он торопливо потянулся вверх и сдвинул одну из панелей. Подпрыгнув с ловкостью хорошо тренированного гимнаста, с силой надавил на люк и открыл его. Пролез на крышу кабины, вернул на место панель на потолке лифта и осмотрелся, пытаясь сориентироваться в темноте шахты. Лифт должен был вот-вот остановиться на уровне вестибюля. Дожидаясь этого момента, Коллин натянул мягкие черные кожаные перчатки и уцепился за один из прочных кабелей. Как только кабина остановилась, он, перебирая руками, начал быстро карабкаться по кабелю вверх, к двери, ведущей на второй этаж.
Оказавшись рядом с ней, он встал на опасно узкую перекладину в нижней части двери и правой рукой, прикладывая неимоверные усилия, попытался раздвинуть створки. Его лицо покрылось потом, все мышцы болезненно вибрировали. В эти мгновения вся жизнь промелькнула перед мысленным взором Коллина, словно сменяющие друг друга кадры кинофильма. Ну же, давай! Теперь или никогда .
В конце концов ему удалось раздвинуть дверь и перевалиться на пол по другую ее сторону, тяжело дыша и испытывая невероятное облегчение.
Однако успокаиваться было рано, не следовало терять ни секунды. Поднявшись, Коллин побежал по длинному темному коридору к лестнице черного хода на другом конце здания. Отпер дверь и быстро проскользнул через нее, зная, что, стоит ей закрыться, и она тут же автоматически запирается снова. Прыгая через три ступени, он понесся по лестнице вниз. Оказавшись на уровне улицы, отпер очередную дверь и помчался к служебному выходу.
«Проклятие!» – безмолвно выругался Коллин. На огромной двери красовался тяжелый висячий замок. С трудом переведя дыхание, Коллин вытащил из кармана связку самых разных по форме и размерам ключей. Выбрал тот, который по виду казался подходящим, и вставил его в замочную скважину. Однако поворачиваться ключ не желал.
– Ч-черт! – буркнул Коллин и перешел к следующему ключу. Но ни второй, ни третий также не подошли.
«Вот этот, наверно, то что надо», – подумал он, отобрав четвертый ключ. Тот вошел в замочную скважину и наконец повернулся. Замок щелкнул. Коллин распахнул дверь и выбежал в холодную ночную тьму. Пронесся по загаженному мусором переулку, обогнул спящего пьяницу и свернул в сторону выходящей на Уолл-стрит улицы, где был припаркован его фургон.
Усаживаясь за руль и заводя двигатель, Коллин даже не вспомнил о том, что только что произошло – или, точнее, могло произойти. Он думал о словах Вильяма Мак-Никола и компьютерных распечатках, оставшихся в Морском Утесе. О том, как Джастин поступил с их наследием, делом всей жизни отца. Об Эшли Коллин тоже думал, он вспомнил о том, как Бредли Холлистер обошелся с ней. Точнее, с ними обоими.
Время расплаты неумолимо приближалось.
НЬЮ-ЙОРК
февраль 1987 года
Эшли выбралась из такси перед зданием городского суда на углу Перл-стрит и Фоли-сквер, протолкнулась сквозь толпу назойливых репортеров, быстро поднялась по бетонным ступеням, вошла в выдержанное в классическом стиле здание шестиугольной формы и направилась в зал судебных заседаний, где должна была встретиться со своим адвокатом. Однако там никого не оказалось. «Где, черт побери, Морган? – удивилась Эшли, взглянув на часы. – Договорились встретиться в 9.45, а сейчас уже 9.56».
И тут он вошел через дверь в другом конце зала. Эшли заторопилась навстречу, и стук каблучков породил эхо в пространстве огромного зала. Волны мрачных предчувствий нахлынули на нее. Живот скрутило, в голове точно молот застучал, отзываясь невыносимой болью. Взяв Эшли за руку, Морган подвел клиентку к одному из длинных столов перед возвышением, предназначенным для судьи.
– Я не намерен подпитывать ваши иллюзии, если они имеются, Эшли. – Адвокат уселся рядом с ней. – И не хочу пустыми разговорами пытаться смягчить возможный удар. Вы должны быть готовы ко всему. Этот так называемый суд наверняка будет протекать в высшей степени безобразно. Бредли Холлистер – влиятельный человек, и его адвокаты, без сомнения, получили инструкцию действовать, не стесняясь в средствах.
– Не стесняясь в средствах… – повторила Эшли, глядя на него в упор. – Поймите, Эллиот, я хочу выиграть это дело. И поэтому предлагаю вам тоже не стесняться в выборе средств. Предпринимайте что угодно, лишь бы победить.
– Легче сказать, чем сделать… Они собираются снова вывалять вас в грязи…
– Плевать я хотела на это! – перебила его Эшли. – Меня волнует лишь Роберт. Его место – рядом со мной, все остальное не имеет значения.
Морган молча смотрел на нее с таким видом, будто собирался что-то сказать, но раздумал. Наконец, пригладив светло-каштановые волосы, все же произнес:
– Я должен был убедиться, что вы представляете, чего от них можно ожидать.
– Прекрасно представляю. Мне уже пришлось пройти через это. Сначала меня вываляли в грязи на одном морском берегу, теперь сделают это на другом, вот и все. Что из того? Меня волнует только одно – вернуть себе Роберта.
– На этот раз все может быть даже хуже, – продолжал предостерегать ее Морган. – Тут Холлистер будет играть на своем поле.
Решимость вспыхнула в темных глазах Эшли.
– Так давайте его здесь и похороним, – мгновенно среагировала она.
В зал начали просачиваться репортеры и фотографы, падкие до сенсаций. А уж адвокаты Холлистера наверняка откопают какие-нибудь жареные факты и будут перетряхивать грязное белье в ходе процесса. Эшли пыталась не обращать на них внимания, но ничего не могла с собой поделать – их присутствие приводило ее в ярость. Какое право имеют они находиться здесь?..
Появились Клаудиа и Бредли Холлистеры в сопровождении двух адвокатов и уселись за пустой стол напротив Эшли и Моргана. Клаудиа лишь на мгновение свысока посмотрела на Эшли, глаза у нее были холодны как лед. С хмурым видом поправив соболью шубу, она повернулась к мужу, который не удостоил противницу и взгляда.
Когда вошел судья и все встали, Эшли внезапно заметила в глубине зала знакомое лицо. Коллин! Он не смотрел на нее и, казалось, делал это умышленно. Занял место у самых дверей и старался держаться как можно незаметнее. «Что он тут делает?» – недоумевала она.
Эшли было бы трудно сформулировать, что беспокоило ее больше: то, что Коллин находится здесь, явно избегая ее, или мрачные подозрения, которые породило его присутствие. Вдруг он обманул ее и все его попытки сблизиться с ней были просто притворством? Вдруг он в сговоре с Холлистерами, как почти все присутствующие здесь? Вдруг именно этим объясняются его многочисленные вопросы о ее браке и конфликте с бывшим свекром?
«Боже, как могла я быть такой тупицей? – спрашивала себя Эшли. – Какое предательство!»
Коллину Девереллу уже почти удалось расположить ее к себе. Он не раз заставлял Эшли смеяться, чего не было со времени смерти Брендона. Ее, полностью замкнувшуюся в себе, целиком погрузившуюся в страдания, этот человек сумел вырвать из лап безысходности.
«Неужели он здесь, чтобы свидетельствовать в их пользу? Господи, представляю, что он наговорит о том, чем мы занимались всю эту неделю в Морском Утесе!»
И все же вопреки тревожному сигналу, громко звенящему в душе, Эшли понимала, что подозрения в высшей степени бессмысленны. Коллин – богатый человек, богатый и независимый. Зачем ему работать на кого-то? Нет, должна быть другая причина его появления здесь. Как он выразился в ночь на Рождество? «Я собираюсь сделать так, чтобы сын снова был с вами… Или, точнее говоря, мы должны добиться этого вместе».
«Пожалуйста, пусть будет, как ты сказал, Коллин», – беззвучно молилась она.
– Несмотря ни на что, вы должны поесть. – Коллин стоял в гостиной Эшли, руки сложены на груди, на его красивом лице застыло выражение решимости. Все ее попытки избавиться от незваного гостя ни к чему не привели.
– Я ведь сказала – не хочу, – раздраженно ответила Эшли. – Неужели у вас не найдется более приятного занятия, чем надоедать мне?
– Может, и найдется, но я предпочитаю именно это. – На лице Коллина возникла озорная усмешка.
– Давайте в другой раз, хорошо? – уже без прежнего запала предложила Эшли. – Сегодня вечером я скверный компаньон…
– Послушайте… Если вы не пойдете со мной, я просто вынужден буду позвонить, чтобы еду доставили сюда. – Упрямства ему тоже было не занимать. – Вы должны поесть. И еще. У меня такое чувство, что вам нужно выговориться.
Эшли выразительно покачала головой. Все, что ей нужно, – это лечь в постель и укрыться одеялом. Первый день слушания оказался даже тяжелее, чем она предполагала. Ее как будто выжали – и физически, и эмоционально.
– А я, как вам известно, хороший слушатель, – добавил Коллин.
– Я ведь уже сказала, что не хочу говорить об этом.
– Прекрасно. Тогда побеседуем о чем-нибудь другом.
– Я не хочу разговаривать ни о чем! – Эшли сорвалась на крик. – Я просто хочу побыть одна!.. Теперь, может быть, вы наконец любезно уйдете?
– Ни в коем случае, – твердо заявил Коллин. – Не хотите разговаривать – пожалуйста. Тогда мы просто поедим. Меньше всего сейчас вам нужно оставаться одной.
– Спасибо за поставленный диагноз, док, – мрачно ответила Эшли, кутаясь в черный шелковый халат, точно ей внезапно стало холодно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44