А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


OCR Библиотека Старого Чародея
«Сойер Р. Смертельный эксперимент: Роман»: АСТ; М.; 2000
ISBN 5-237-05308-4
Оригинал: Robert J. Sawyer, “The Terminal Experiment”, 1995
Перевод: С. Чудова
Аннотация
Он — ученый, который дерзнул всткпить на опасную территорию. На территорию, что начинается там, где кончается человеческая жизнь.
Он — создатель новых Франкенштейнов. Электронных дубликатов своей личности.
Первый символизирует жизнь после смерти. Второй — бессмертие. Третий — человека.
Но вечная история о Франкенштейне повторилась — электронные личности, выйдя из — под контроля, бежали. И одна из этих личностей одержима жаждой убийства. Но — КАКАЯ ИЗ ТРЕХ?
За роман «Смертельный эксперимент» автор получил в 1995 году премию «Небьюла».
Роберт СОЙЕР
СМЕРТЕЛЬНЫЙ ЭКСПЕРИМЕНТ
В конечном счете наши ответы на все вопросы, которые ставит перед нами жизнь, определяются тем, что мы понимаем под смертью.
Даг Хаммаршельд (1905—1961), Генеральный секретарь Организации Объединенных Наций
ПРОЛОГ

Декабрь, 2011
— В какой палате находится детектив Сандра Фило? — спросил Питер Хобсон, худощавый седеющий брюнет лет сорока двух.
Дежурная медсестра за пультом была целиком поглощена каким-то чтивом. Нехотя подняв голову, она посмотрела на Питера невидящим взором.
— Что?
— Детектив Сандра Фило, — терпеливо повторил он. — В какой она палате?
— Номер четыре-двенадцать, — наконец ответила дежурная. — Но лечащий врач разрешил посещения лишь ближайшим родственникам.
Не обратив внимания на последние слова, Питер зашагал по коридору. Дежурная выскочила из-за пульта и бросилась за ним.
— Туда нельзя! — решительно заявила она.
— Я должен ее видеть, — не останавливаясь, бросил Питер.
Дежурная прибавила шагу и, перегнав его, преградила дорогу.
— Она в критическом состоянии.
— Меня зовут Питер Хобсон. Я доктор.
— Я знаю, кто вы такой, мистер Хобсон. И знаю также, что вы не доктор медицины.
— Я член Совета директоров Центрального госпиталя Северного Йорка.
— Вот и прекрасно. Отправляйтесь туда и хулиганьте там. Я не позволю нарушать порядок в моем отделении.
Питер заметно занервничал.
— Послушайте, это вопрос жизни и смерти. Я должен повидать мисс Фило.
— В отделении интенсивной терапии все — вопрос жизни и смерти. Мисс Фило спит, и ее нельзя беспокоить.
Питер отпихнул ее и двинулся дальше.
— Я вызову охрану, — прошипела дежурная едва слышно. Она боялась потревожить больных.
Питер не оглянулся.
— Ну и замечательно, — буркнул он себе под нос. Ноги у него были длинные, и шел он быстро и легко.
Дежурная метнулась к пульту и подняла трубку.
Питер довольно быстро отыскал палату 412 и вошел без стука. Первое, что бросилось ему в глаза, — электрокардиограф. Прибор был конструкции какой-то чужой фирмы, но Питер без труда прочел его показания. У койки на треножнике висела капельница с физраствором.
Сандра с трудом открыла глаза. Прошло несколько долгих минут, прежде чем она узнала Питера.
— Вы?! — Ее голос был слабым и сиплым — очевидно, последствия облучения.
Питер прикрыл дверь.
— У меня всего несколько минут. Они уже вызвали охрану, чтобы выставить меня отсюда.
Каждое слово давалось Сандре с трудом.
— Вы пытались… меня убить, — сказала она.
— Нет, — возразил Питер. — Клянусь, не я.
Сандра попыталась позвать на помощь:
— Сестра! — Но ее слабый возглас едва ли мог быть услышан в коридоре.
Питер с ужасом всматривался в знакомое лицо. Всего лишь несколько недель назад, когда он впервые встретился с ней, это была здоровая молодая женщина с роскошными, огненно-рыжими волосами. Теперь волосы выпадали клочьями, кожа была болезненно бледной, она почти не двигалась.
— Мне не хотелось бы грубить, Сандра, — сказал Питер, — но, пожалуйста, заткнись и выслушай меня.
— Сестра!
— Послушай же, черт возьми! Я не имею к этим убийствам никакого отношения. Но я знаю, кто виноват. И хочу дать тебе возможность поймать его.
В этот момент дверь со стуком распахнулась, и в палату влетела давешняя дежурная с двумя здоровенными охранниками.
— Выведите его, — приказала дежурная.
— Черт подери, Сандра, — воскликнул Питер. — Это твой единственный шанс. Дай мне пять минут. — Один из охранников схватил Питера за руку. — Бога ради, я прошу всего пять минут!
— Пойдем. — Охранник подтолкнул его к выходу. Питер заговорил умоляющим тоном:
— Сандра, ну скажи же им, что мне можно остаться! — Затем, не найдя ничего более убедительного, он произнес непростительную фразу: — Ты так и умрешь, не раскрыв этих преступлений. — Он ненавидел себя за эти слова.
— А ну, парень, пойдем, — рявкнул второй охранник.
— Нет, постойте! Сандра, ну пожалуйста!
— Давай двигай…
— Сандра!
Наконец еле слышно прозвучало:
— Пусть… он… останется.
— Мы не имеем права оставлять его здесь, мадам, — сказал один из охранников.
Сандра немного собралась с силами.
— Криминальное дело… пусть он останется.
— Спасибо, — поблагодарил он Сандру. Дежурная сестра пылала негодованием.
— Я ненадолго. — Питер заискивающе улыбнулся. — Обещаю.
Сандра с трудом повернулась к сестре.
— Все… в порядке, — наконец прошептала она. Каждое движение стоило ей огромных усилий.
Эта напряженная сцена продолжалась несколько секунд, затем дежурная снисходительно кивнула:
— Так и быть. — Очевидно, она сообразила, что лучше держаться подальше от полицейских дел и нераскрытых преступлений, в которые, похоже, замешаны слишком важные особы.
— Спасибо. — Питер с облегчением перевел дух. — Благодарю вас.
Сестра бросила на него злобный взгляд, повернулась на каблуках и вышла. Сразу за ней вышел один из охранников. Второй охранник замешкался, он медленно пятился к двери, продолжая угрожающе тыкать в сторону Питера указательным пальцем.
Когда они наконец остались одни, Сандра попросила:
— Расскажи… мне.
Питер опустился на стул у изголовья.
— Поверьте, все, что произошло, от меня совершенно не зависело. Я не хотел, чтобы кто-нибудь пострадал, и я очень, очень сожалею.
Сандра промолчала.
— У вас есть какие-нибудь родственники? Дети?
— Дочь, — удивленно ответила Сандра.
— Я этого не знал.
— Она сейчас с моим бывшим мужем, — пояснила она.
— Я хочу, чтобы вы знали: я обеспечу ее будущее, дам ей все, чего она захочет, — одежду, машину, поездку в Европу, бесплатную учебу в университете. Я открою специальный попечительский счет.
У Сандры буквально глаза на лоб полезли от удивления.
— То, что случилось, было для меня жестоким ударом, и, клянусь, я много раз пытался это остановить.
Питер умолк, припоминая, как началась вся эта чертовщина. Снова комфортабельная больничная палата и еще одна храбрая умирающая женщина. Роковая цепочка событий замкнулась.
— Саркар Мухаммед был прав — мне следовало прийти к вам раньше. Только с вашей помощью, Сандра, можно покончить с этим. — Питер вздохнул, не зная, с чего начать. Столько событий. — Может быть, вы уже в курсе, — сказал он, собравшись с мыслями, — что теперь возможно просканировать абсолютно все нейронные сети человеческого мозга и создать точную копию человеческой личности в памяти компьютера?
Едва заметным движением головы Сандра показала «нет».
— Ну так вот, разработанная Саркаром Мухаммедом новейшая технология сделала возможным, казалось, невероятное. Как вы отнесетесь к тому, что была сделана копия моего мозга?
Усилием воли Сандра попыталась сосредоточиться.
— Одна голова… хорошо, а две лучше.
Питер печально улыбнулся.
— Может быть. Хотя на самом деле было сделано три копии моей личности.
— И одна из них… совершила убийства?
Как это ни странно, Сандра поразительно быстро сориентировалась.
— Да.
— Я подозревала… что тут замешан искусственный интеллект.
— Мы пытались их остановить, — продолжал Питер. — Ничего не вышло. Но теперь мне доподлинно известно, какая копия виновна. — Он помолчал. — Сандра, вы получите все материалы, включая неограниченный доступ к результатам сканирования моего мозга. Вы узнаете меня до мельчайших подробностей — лучше, чем кто-либо другой в реальном мире. Знание моей психологии, образа мышления позволит перехитрить модель-убийцу.
Сандра едва заметно пожала плечами.
— Я уже ничего не смогу сделать. — Голос звучал тихо и печально. — Я умираю.
Питер закрыл глаза.
— Мне очень жаль. Но рано отчаиваться. Есть способ, Сандра, — способ, который позволит навсегда покончить с этим кошмаром.
ГЛАВА 1

Январь, 1995
Сандра Фило углубилась в воспоминания Питера Хобсона. Вся эта история, закончившаяся так трагично, началась шестнадцать лет назад, в 1995 году. В те времена Питер Хобсон еще не успел оказаться в самом центре потрясшей мир полемики о науке и вере. Он был просто двадцатишестилетним аспирантом Университета Торонто, готовился к защите диссертации на звание магистра биомедицинской инженерии и не подозревал, что ему вот-вот предстоит пережить сильнейшее потрясение…
В комнате Питера Хобсона в университетском общежитии зазвонил телефон.
— У нас появился жмурик, — услышал Питер голос Кофакса. — Хочешь посмотреть?
Жмурик. Труп. Питер никак не мог привыкнуть к жаргону Кофакса. К тому же он еще не совсем проснулся.
— Д-да, — прозвучало не очень уверенно. — Конечно, само собой. — Это было сказано уже гораздо решительнее.
— Мамиконян собирается начать его потрошить, — сказал Кофакс. — Ты можешь следить за электрокардиограммой. Это зачтется тебе как солидный кусок медицинской практики.
Мамиконян. Стажировавшийся в Стэнфорде хирург-трансплантолог. Уже не молод — шестьдесят с хвостиком, но рука твердая, как у статуи. Участвовать в отборе органов для пересадки. Боже, разумеется, он не упустит такой шанс.
— Когда?
— Часика через два, — ответил Кофакс. — Паренек подключен к полной системе жизнеобеспечения, чтобы мясо не испортилось. Мамиконян сейчас в Миссисауге; нужно время, чтобы он мог добраться сюда и подготовиться.
Кофакс сказал — паренек. Жизнь какого-то паренька оказалась очень короткой.
— Что случилось? — спросил Питер.
— Несчастный случай. Какой-то «бьюик» задел сбоку мотоцикл. Его владелец вылетел из седла и… оказался у нас.
Да, не повезло, наверно, совсем юный паренек. Питер сочувственно покачал головой.
— Я обязательно приду, — повторил он.
— Третья операционная, — сообщил Кофакс. — Ты должен быть примерно через час. — Он повесил трубку.
Питер начал поспешно одеваться.
Внутренний голос предупреждал: не в это дело, но соблазн оказался слишком велик По пути в операционную он остановился у регистратуры отделения скорой помощи и просмотрел записи о поступивших за ночь пациентах. Таблички прикреплялись к алюминиевым дощечкам на вращающейся стойке. Одного парня зашивали после того, как он пролетел сквозь оконное стекло Еще один со сломанной рукой. Ножевое ранение Желудочные колики. А-а, вот оно.
Энцо Банделло, семнадцать лет.
Как и сказал Кофакс, несчастный случай.
Какая-то молоденькая медсестра подошла к Питеру сзади и заглянула ему через плечо. На бирке пришпиленной к карману ее халата, было написано «Салли Коган». Девушка нахмурилась.
— Бедный паренек. У меня есть брат того же возраста. — Пауза. — Родители в часовне.
Питер кивнул.
Энцо Банделло, подумал он. Семнадцать лет.
Мальчика привезли в тяжелом состоянии Бригада травматологов ввела ему допамин и провела дегидратацию, чтобы уменьшить отек мозга как правило, являющийся следствием серьезных черепно-мозговых травм. Однако слишком большая доза допамина могла повредить сердечную мышцу Согласно процедурной карте, в 2 часа 14 минут ночи его начали вымывать из тела мальчика, вводя физиологический раствор. Последующие показания приборов зафиксировали: кровяное давление некоторое время оставалось повышенным — результат введения допамина, — но вскоре оно должно было нормализоваться. Питер полистал странички. Отчет серологического анализа: в крови не обнаружено антител ни к гепатиту, ни к вирусу СПИДа. Свертываемость крови и содержание лейкоцитов тоже выглядели неплохо.
Идеальный донор, подумал Питер. Трагедия для одного или чудесное спасение для многих. Жизни полудюжины людей зависят от состояния его органов. Сначала Мамиконян получит сердце — получасовая операция, печень — еще два часа работы. Бригада урологов удалит почки, это еще час. Затем настанет очередь роговицы глаз, костей и других тканей.
Хоронить-то будет почти нечего.
— Сердце отправится в Садбери, — сказала Салли. — Кому-то очень повезло. Тесты на иммунологическую совместимость были превосходны — тут нет другого мнения.
Питер отошел от стойки и направился в главный корпус. Из приемного покоя туда вели массивные двойные двери. В третью операционную можно было попасть двумя путями. Он выбрал тот, что проходил мимо часовни.
Питер оставался равнодушен к религии. Его родители, жившие в Саскачеване, были белыми канадскими протестантами. Последний раз Питер был в церкви на чьей-то свадьбе. Предпоследний — на похоронах.
Из коридора ему было видно чету Банделло. Они сидели в часовне на длинной скамье. Мать юноши тихо плакала. Отец обнял ее за плечи. Сильный загар и цементная пыль на клетчатой ковбойке — наверное, строительный рабочий, скорее всего каменщик. В Торонто многие итальянские иммигранты этого поколения работали на стройках. Они приехали в Канаду после второй мировой войны и, чтобы обеспечить лучшую жизнь своим детям, не зная английского, вынуждены были браться за любую тяжелую работу.
И вот теперь сын этого человека мертв.
В оформлении часовни не было символики определенного вероисповедания, но отец мальчика смотрел вверх, словно видел на стене распятие, видел там своего Иисуса. Он перекрестился.
Где-то в Садбери, Питер знал, сейчас ликовали. Сердце везут! Чья-то жизнь будет спасена.
Но какой ценой!
Он медленно пошел дальше.
Наконец Питер добрался до комнаты, где хирурги готовились к операции. Отсюда через широкое застекленное окно хорошо просматривалась сама операционная. Большая часть хирургической бригады уже была на месте. Тело Энцо тоже было подготовлено: грудь выбрита, смазана двумя слоями раствора йода, и операционное поле заклеено прозрачной пленкой.
Питер старался рассмотреть то, что другие были обучены не замечать: лицо донора. Правда, видно было не так уж много; большая часть головы Энцо была закрыта тонкой хирургической простыней, наружу выглядывала лишь трубка дыхательного аппарата. Трансплантологи сознательно не интересовались личностью донора — так легче, считали они. Питер, наверное, единственный из всех присутствовавших знал имя юноши.
В «предбаннике» операционной были две мойки. Питер приступил к обязательной восьмиминутной процедуре мытья рук, и цифровой таймер над мойкой стал отсчитывать время в обратном направлении.
Минут через пять прибыл сам доктор Мамиконян и начал мыть руки у соседней мойки. Серо-стальные волосы и сухощавое удлиненное лицо делали его похожим больше на стареющего супермена, чем на хирурга.
— Вы кто? — спросил Мамиконян, не прерывая своего занятия.
— Питер Хобсон, сэр. Я аспирант, занимаюсь биомедицинской инженерией.
Мамиконян улыбнулся.
— Рад познакомиться, Питер. — Он все еще продолжал мыть руки. — Извините, что придется обойтись без рукопожатия. — На этот раз Питер удостоился усмешки великого человека. — Чем вы сегодня собираетесь заниматься?
— Ну, наша программа подготовки включает сорок часов работы с медицинской аппаратурой, как говорится, в реальных условиях, то есть в клинике. Профессор Кофакс — мой научный руководитель — договорился, что сегодня я займусь ЭКГ. — Он помолчал. — Если вы не против, сэр.
— Вот и отлично, — бодро произнес Мамиконян. — Смотрите и учитесь.
— Так я и сделаю, сэр.
Таймер над мойкой звякнул. С непривычки Питер чувствовал себя неловко: с рук капала вода, и ему отчаянно хотелось их вытереть. Он растерянно стоял, держа на весу мокрые ладони, пока к нему не подошла медсестра с полотенцем. Он взял его, вытер руки, а затем облачился в стерильный халат, который подала ему та же сестра.
— Размер перчаток? — спросила она.
— Седьмой.
Хрустнув пакетом, сестра достала оттуда тонкие резиновые перчатки и натянула их на растопыренные пальцы Питера.
Он вошел в операционную. Через стеклянный потолок с галереи для зрителей человек десять наблюдали за происходящим в операционной.
Тело Энцо лежало на операционном столе в центре помещения. Так было удобно наблюдать за подключенной к нему с помощью трубок аппаратурой: датчиком артериального давления, катетером, введенным в сердце для измерения кровенаполнения желудочка, аппаратом искусственного кровообращения. Молодая женщина явно азиатской наружности сидела на табуретке и внимательно следила за показаниями спирометра, датчика уровня углекислого газа и расходомера волюметрического перфузионного насоса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33